Рубинштейн М.М. - О смысле жизни. Труды по философии ценности. Том 1. Часть 1. Историко-критические очерки/ IV. Проблема смысла жизни в философии оптимизма и пессимизма (Лейбниц и Шопенгауэр):

«Оценивая пессимизм и оптимизм таким образом, нельзя не согласиться с мыслью, что природа всякого пессимизма и оптимизма эгоистическая и самолюбивая¹. В той и другой системе философ подходит к миру и жизни не просто как к материалу, а со своими определенными практически-субъективными ожиданиями. Пессимистический или оптимистический взгляд на вещи зависит в значительной степени от того, с какими ожиданиями и каким критерием мы подходим к вещам: если перед нами бог, добро, рай, идеалы, человек как образ и подобие божие и основанные на этом безгранично гордые и смелые упования, то открывается богатый простор для пессимизма; но если мы подходим к жизни и человеку, видя истоки их развития в естественном зачаточном состоянии и все ценности рассматриваем не как то, что должно быть, но — к чему мы идем, открывается возможность оптимизма. Пессимист как будто всегда помнит, что возможный рай утерян и впадает в отчаяние, оптимисту внушает радость постоянно рисующийся ему на горизонте грядущий рай. В ламентациях пессимиста всегда слышится голос неосуществленных абсолютно оптимистических притязаний, голос обиды за нарушенное право на жизнь, счастье и блага; в восторгах оптимиста звучит радость от сознания осуществляемого и осуществленного права на жизнь и всяческие ценности; положительную жизнь, счастье, блага и т. д. они рассматривают как должное, противоположное — как недолжное. Только при этом условии понятна неудовлетворенность пессимиста временной жизнью, потому что он жаждет и требует вечной; только при требовании полноты счастья и всех ценностей понятно нежелание пессимиста признать и многое ценное, что есть в мире: частью не может удовлетвориться только тот, кто требует всего. На пессимисте оправдываются слова Заратустры², что мы любим жизнь и любим ее больше всего тогда, когда мы ее ненавидим. Не будь у пессимиста высокого взгляда на человека и высоких ожиданий от него, он не приходил бы в отчаяние при взгляде на действительность. Глядя на животных и их существование, он не находит в этом одном прямого повода к философским ламентациям; тигр ни его, ни нас не возмущает, как никого особенно не восхищает хлеб и вода, хотя первый убивает, вторые питают. Только вид человека в животном или немощном состоянии заставляет его мрачно смотреть на мир. Шопенгауэр хотел бы видеть позади себя в далеком начале всех вещей бога и дальше его направляющую власть, но увидел там дьявола и проклял мир; Лейбниц видел позади себя ничто, а впереди бога, который создал мир из ничего и ведет его к себе, и он поет гимн миру, как и Дж. Бруно, усмотревший в мире самораскрывающегося бога. И тот, и другой понимают добро как факт и бытие и не поняли творческо-субъективной сущности. Именно потому они должны уступить свое место — а во многих своих элементах, может быть, и слиться воедино — иной точке зрения, утверждающей, что мир и человек, как на это указал Кант¹, ни добр, ни зол или и то, и другое, но он может стать тем или иным; и вот в зависимости от того, какую роль может и будет играть человек в этом творческом созидании положительной, ценной действительности, и решается вопрос о смысле жизни. Объективные пессимизм и оптимизм оказались не только бессильны решить проблему смысла жизни, но они подорвали в корне главное условие удачного решения — самую сущность личности. Их теории не для жизни и удовлетворить личности не могут».

Прекрасно.

В самом деле, почему интеллектуальная бесцельность жизни воспринимается пессимистом как нечто удручающее? Из-за установления примата разума над чувствами, из-за подавления чувств. Собственно, расстройство пессимиста связано с тем, что его примат не оправдывает себя. Пессимиста можно сравнить с интеллектуализирующим чувства человеком. Если так, то пессимист - сверхчувствительный, сверхвозбужденный и нервный человек, который вынужден защищаться или, скажем, гомеостазироваться данным мировоззрением или мироощущением. Пессимизм возникает из усталости нервной системы. Пессимизм - упрек миру, словно он[мир] должен был быть другим, то есть, тем самым, пессимизм возникает на почве фрустрации, на почве ложных ожиданий от мира. Но мир есть то, чему случается быть, а не то, чего вы хотели, чтобы случалось. Верным будет сказать, что пессимизм - определенное настроение, мироощущение, но не более того, то есть пессимизм, как и религия, не может претендовать на интеллектуальную истину, а лишь чувственную. Из того, что мир интеллектуально бесцелен и представляет собой потребность и её удовлетворение, логически не следует необходимость в негативном и упадническом отношениях к нему[миру]. Тем самым, пессимизм - не аргументированная позиция, а чувственное умонастроение.
К слову, я не занимался апологетикой оптимизма, ведь там дела обстоят тем же образом. Оптимизм имеет много общего с юмором, а о последнем я писал.