У песчаного берега теплых морей, ловят уставшие рыбаки добычу, за этот день получился малый улов, пустуют сети.
Старым морщинистым горлом потягивают теплый ром разбавленный водой, и колыхается кадык по горлу вверх и вниз, проделывая большие глотки терпкого, хмельного. Глаза, что привыкли за годы долгих странствий смотреть без боли в синие дали горизонта, и волосы что опаленные солнцем стали цвета соломы, лезут лохматыми клочьями в глаза, кожа пропитана солью морской и запахом рыб.
Как ты улыбался мне, рыжий, как дарил мне сорванные с аллей цветы.
А еще помнишь, как мы ходили к морю как пели в утреннем тумане, бороздя ногами тропы сбивая росу с травы.
Мы читали стихи, а потом мы импровизировали на месте, я начинаю первые строчки, а ты продолжаешь следующие, и ни одного записанного стиха, ни одной совместной фотографии, у меня от тебя только вкус соли на губах и красный шарф полосатый, летний.
А помнишь, то лето, рыжий. Помнишь ли ты, матрос, свою шхуну, бухты все и причалы? Как еще сонный, уставший, не выспанный и хмельной плелся походкой тяжелой, по темным улочкам, потому что солнце все еще спало, набирал полные ведра солоной воды, поливал палубу, драял швабрами, щетками, палуба сохла на раскаленных лучах утреннего солнца, пахла морем.
А потом пропали улыбки, позабылись стихи, завяли цветы через далекий, тяжелый путь ехала домой абсолютно одна, и еще никогда прежде мне не было так одиноко наедине со всем миром. Мир молчал, каждой секундой дышал, слышал, жил но молчал, и во мне больше не было слов, оставалось только молчать...