Друг напротив друга, развалившись в креслах. Спокойная, непринужденная обстановка.
С младшим Шмидтов общаться намного проще, хотя бы на первый взгляд. Он так же как брат может настоять на своей точке зрения, но, по крайней мере, он даст тебе возможность защищаться и отстаивать свое мнение. То, что ты сможешь его убедить - не факт, но это уже не мало. Оливер обладает редкой способностью поворачивать ситуацию так, что, даже оставаясь при своих убеждениях, ты будешь чувствовать себя полным дебилом. Это порождает сомнения и если поддаться им - тебя сломали. Это тридцати тонный танк, пробить броню в лоб можно, только если ты обладаешь не уступающей огневой силой. А это не многим дано. Кристофер такая же упертая энергия и сила, но в более мягкой оболочке. Более гибкая структура, способная чувствовать оттенки настроения своего собеседника, настраиваться на его мыслительную волну. И еще это ощущение спокойствия и отсутствия агрессии… Он может расположить к себе с легкостью. Впрочем, с такой же легкостью ты можешь разбиться вдребезги о бетонную стену его убеждений. Но работать с ним проще. Не смотря ни на что.
Забравшись с ногами в кресло, Роб рассматривал человека напротив. Конечно, ему известна официальная причина его ухода, но у каждого поступка всегда есть два повода: первый – тот, что красиво выглядит, второй – подлинный. Истинную причину знают не многие, потому что этот человек редко посвящает кого-то в свои мысли. Впрочем, Роб и не желал лезть к нему в душу. Достаточно того, что ему придется втиснуть в свои мозги песни, которые пишет этот человек. Писал… Песни – это не тексты и музыка, нееет. Это далеко не так. Песня – это живая структура, которая дышит, болеет, радуется, смеется или истекает кровью. Это самостоятельная живая душа. Впустив ее в свое сознание, ты сразу чувствуешь, становиться ли она частью твоих мыслей и воспоминаний или будет инородным телом, которое нужно удалить из организма как можно быстрее. И каждому решать, принять эту жизнь в свое сердце или нет.
У Роба не было этого выбора. Он должен принять и прожить эти обрывки боли и страсти, заключенные в строки и ноты. Сделать их частью себя. Полюбить и возненавидеть. У него не было другого выхода.




- Тебе не нравиться то, что я сделал с твоими песнями? – Шмидт поднял глаза и, не меняя выражения лица, осведомился:
- А почему ты решил, что меня это вообще волнует?
- Потому что ты сейчас сидишь сейчас здесь, со мной. Потому что ты не ушел, как это делают все остальные. Ты оставил за собой право голоса. Голоса группы. Музыка, да, бесспорно это важно, но то пишешь, то, что должна выразить эта музыка. И с этим правом ты ни с кем не хочешь делиться. Мне пришлось пережить твои песни, чтобы не убить их…
- Ты сделал даже больше… - усмехнулся Кристофер. Роб хитро прищурил жгучие темные глаза:
- И после этого ты скажешь, что тебя не волнует? Ну, скажи, правда, получиться не очень убедительно. Да. Я сделал больше, потому что теперь я живу с ними каждый день. Ты же знаешь, что по-другому никак…
Кристофер ответил не сразу. Да. Он знает. Какой интересный оборот: «Живу с ними каждый день…». Как с любимой женщиной. Как с хронической болезнью. С болью. С воспоминаниями. С тоской. С одиночеством… И в то же время, сейчас у него совсем другая жизнь. И в ней ему так же комфортно…
Наклонившись вперед и сцепив руки, Кристофер спросил, глядя в глаза Роба:
- И как это? Жить с пересаженными мыслями? С чужими чувствами?
Роберто покоробило от этой фразы, но ведь он был прав. Больным пересаживают органы других людей, чтобы они могли жить. А ему имплантировали эти чувства, чтобы он умирал с ними каждый раз, когда терзаемые сильными пальцами струны начинали стонать, рождая мелодию.
Это было сложно, когда он только пришел в группу и столкнулся с тем, что делал до него Кристофер. Никто не говорил ему, что именно он должен делать, не требовал того или другого, но за ним постоянно маячила огромная тень Кристофера. Постоянные сравнения со Шмидтом, во внешности, в голосе, во всем… Он сам решил, что должен прочувствовать песни, написанные под другой образ, другой голос, другую вселенную, на себе. Отпечатать на сердце каждое слово. По другому никак. И сейчас… сейчас, когда критические отзывы сменились восторгами, он осознал, что смог это сделать – прожить эти вещи, но и дать им новую силу и глубину. В полной мере Роб осознал это только сейчас, когда увидел глаза Кристофера: «Ты сделал даже больше…». Это была самая настоящая ревность… Новый альбом, новые песни и теперь Роберто уже не нужно подстраиваться под образ Криса, как раньше. Он может создать что-то сам. Своим талантом, своими эмоциями. Но не все так просто. Кристофер оставил за собой право на последнее слово…
Вглядываясь в лицо в клубах дыма, Роб не мог понять мотивов ухода Шмидта еще больше чем раньше. Через полтора года, после того как он покинул группу объявить о том, что он будет писать свой голос на бэк-вокал. Что же это тогда если не ревность? Потому что его любимые творения, части его души вдруг научились жить без его помощи. Интересно, может ли он хотя бы самому себе в этом признаться?