[604x390]

В одной из книг о русских добровольцах, воевавших за сербов в Боснии, есть строки об атамане Котове, возглавлявшем 1-й казачий отряд, иначе, ударный взвод Вишеградской бригады: “Из казаков, оставшихся в Вишеграде, выделилась группа во главе с лихим Геннадием Котовым, записав на свой счет несколько дерзких и удачных операций. 29 января 1993 года Котов сделал вылазку к селу Стражбеницы и перехватил там отряд мусульман, перегонявших скот. В бою казаки убили шестерых бойцов противника и нескольких ранили. Окрыленные успехом, в последующие дни казаки ставили мины и проводили прочесывания местности. А 2 февраля семеро казаков во главе с Котовым, пройдя в расположение мусульман, так успешно корректировали минометный огонь, что под разрывами мин погибло четыре бойца противника. 9 февраля Котов со своей группой, опрометчиво не изменив прежнего маршрута, попал в засаду. По ним хлестнули прицельные очереди. Командир погиб сразу”.

Не дай Бог ни одной женщине на свете узнать о гибели своего мужа так, как узнала об этом Елена Котова: просто однажды на телеэкране появляется белая надгробная плита с чёрным крестом и именем Геннадия Петровича Котова! Вишеградское военное кладбище... Как же это?! Её муж в Белграде - преподаёт там историю и русский язык!
Станет преподавать, как только вместе с братьями-сербами завершит их борьбу! Будет учителем истории в Вишеграде, у него диплом Ростовского университета. Привезёт из Волгодонска жену и троих детей - Лену, Гену и Сашу. Так он планировал.
Борис Яшкин, мой неустрашимый друг-казак, сегодня ведёт меня к Вере и Гордану Крсмановичам - жителям Вишеграда, которым смерть Геннадия Котова не мешает любить его по-прежнему. Есть он у них на видеоплёнке - живой, пьющий и поющий, и мёртвый - на одре, похожий на икону. А сын их Саша хранит чёрную повязку с руки Геннадия и магазин с тремя последними патронами от "скорпиона" полковника...
Вера Крсманович отправила Елене Котовой полное боли письмо, только телевидение быстрее почты.
Казаки, рассказывал мне Борис, не говорили жёнам, куда едут. Скажут в следующий раз, когда, после краткого отдыха в России, снова соберутся в Сербскую Республику. Только у атамана такой передышки - не было. Не знал он, что её не будет, но что-то внутри него - знало. Перед отъездом в Вишеград, прощаясь с женой, единственный раз в жизни вернул он ей ключи от квартиры. Куда бы ни уезжал - надолго или нет - всегда раньше брал он ключи с собой, а в этот раз вернулся, ещё раз поцеловал её и положил ей ключи на ладонь.
…Когда казаки прибыли в город, мусульмане были в полутора километрах и постоянно обстреливали улицы из миномётов.
- Вишеград с их прибытием ожил, - говорит Гордан Крсманович. - Где бы казаки ни появлялись, все тут же воодушевлялись: "Русские!" Они не знали покоя - всё время походы, разведка, боевые действия. В нас они вселяли уверенность, в мусульман - страх. Однажды моя "моторола" случайно приняла разговор двух мусульман. Один говорил другому: "О Вишеграде теперь и не думай, там - две тысячи казаков!"
По Вишеграду ходит несколько необычных историй о похоронах казачьего атамана и о переносе его посмертных останков в далёкий Волгодонск.
Земля его не хотела тогда, в феврале 1993 года. Гроб лёг в могилу только с четвёртой попытки...
- На наших глазах происходило чудо, все потеряли дар речи, - рассказывает Гордан. - После каждой новой попытки могилу заново перемеряли и подправляли, только всё напрасно. Трижды земля отказывалась его принять...
О другом чуде я уже слышала от Яшкина. Когда гроб на сороковой день готовили к отправке в Волгодонск, Борис сквозь стекло видел лицо своего покойного атамана: "Он совсем не изменился, только немного отросла борода!"
Гордану известны и другие подробности, потому что именно он делал всё, чтобы облегчить Елене Котовой первое запоздалое свидание с покойным супругом.
- Я ожидал запаха тлена и следов разложения, но когда гроб открыли, я увидел, что Геннадий остался таким же, как и в день похорон! Я протирал его спиртом и внимательно рассмотрел: разве что у него, совсем чуть-чуть, усохли глаза. На лбу даже остались те самые горошины воды - капельки, которые появились от тёплого дыхания тех, кто целовал его, прощаясь...
Отец Райко Цветкович говорил на могиле её мужа: "Благородный и простой, полковник Геннадий - брат наш и даже больше чем брат, ибо многие братья сейчас не с нами".
Атаман не раз рассказывал священникам о своём намерении переселить в Вишеград семью и преподавать в здешней школе историю: "Ведь я, батюшки, по профессии учитель. Книги пишу, и уже начал книгу о борьбе сербов".
Отец Райко обещал ему над могилой, что в Вишеграде будут преподавать "не только историю, но и науку чести и геройства, и человеколюбия, и православного боголюбия":
- Знаю, ты не в обиде на нас за то, что погиб, потому что ты всегда понимал, что рискуешь здесь, среди дринских ущелий, свои молодые кости оставить. Но будешь не только обижен, но и никогда нам не простишь, если только даже в мыслях посмеем, не дай Боже, сдать Вишеград и это святое кладбище тем, кто выстрелил очередью в твою геройскую грудь.
С болью говорил отец Райко: "Ради счастья нашей детворы оставил ты своих детей сиротами". Он просил сербских солдат: "Не допускайте, чтобы наши братья казаки шли в бой сами, впереди вас, не посылайте их туда, куда сами бы не посмели пойти... Не посылайте с ними слабых духом и телом..."
А в конце священник обратился к брату Геннадию по-русски:
- Твоя могила будет украшение и озарение над Вишеградом.
Много прекрасных слов произнесено над могилой, а потом был почётный залп из десяти стволов, который произвели сербские и русские бойцы, и ещё торжественный казачий салют. Когда же земля в конце концов приняла гроб, неожиданно послышалось: р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р! Это Женя Новиков выпустил ещё одну прощальную очередь.
Полковник Геннадий Котов хорошо знал сербскую историю и поэзию Негоша. По словам Елены Котовой, её муж часто рассказывал о сербах, говорил, что сербы и русские - братья и что у них трудные, похожие судьбы. Он необыкновенно любил сербов, только Елене та любовь дорого стоила. Я спрашиваю у Гордана и Веры, была ли молодая вдова в обиде на землю, которая (ведь ничто не предвещало беды!) оставила без отца троих детей. Они показывают мне запись того, что сказала Елена Котова в интервью Вишеградскому телевидению летом 1993 года: "Моя судьба - это судьба многих сербских женщин, которые потеряли своих мужей или, что ещё горше, сыновей..."
Между семьями Крсмановичей и Котовых возникла настоящая любовь. Дети Геннадия плачут, когда уезжают из Вишеграда. В Волгодонске теперь могила их отца, но дорого им и это надгробие, которое их мама подарила вишеграджанам...

М. БУЛАТОВИЧ "КРАСИВЫЕ СЕЛА КРАСИВО ГОРЯТ"
На фото: казаки-добровольцы в Боснии, 1993 год, третий слева - атаман Геннадий Котов.