[283x404]В пещере на острых каменьях лежал храбрый гайдук Христич Младин. Рядом с ним жена его, прекрасная Катерина, у ног его двое храбрых сыновей. Третий день уже проводят они без пищи в этой пещере, ибо враги их стерегут все горные тропы, и, если вздумается им поднять головы, сотня ружейных дул направляется на них.
От нестерпимой жажды языки их почернели и распухли, ибо для питья у них есть лишь немного воды, застоявшейся в расщелине скалы. И все же ни один из них не посмел пожаловаться или застонать, так как они боялись прогневать Христича Младина.
Три дня миновало, и Катерина воскликнула: "Да сжалится над нами святая Дева и да воздаст твоим недругам!" Она вздохнула и умерла. Христич Младин глядел на ее тело сухими глазами, но сыновья потихоньку утирали слезы, когда отец их не видел.
Наступили четвертые сутки, солнце высушило воду, застоявшуюся в расщелине скалы. Тогда Христич, старший сын Младина, обезумел: он выхватил из-за пояса свой ханджар и смотрел на труп матери, как волк глядит на ягненка. Младший брат его, Александр, с ужасом взглянул на него. Выхватил и он свой ханджар и проколол себе руку. "Выпей моей крови, Христич, только не совершай преступления. Когда мы все умрем с голоду, будем выходить из могилы и сосать кровь наших врагов".
И Младин вскочил и крикнул: "Дети! Вставайте! Лучше добрая пуля, чем голодная смерть". Все трое ринулись вниз, словно голодные волки. Каждый убил десятерых и получил в грудь десяток пуль.
Подлые враги отрубили им головы, но когда несли их, празднуя победу, то едва осмеливались на них смотреть: так боялись они Христича Младина и его сыновей.

ПОБРАТИМЫ

Иво Любович, родом из Трогира, пришел однажды к горе Воргораз. Чирил Збор принял его в своем доме и угощал целую неделю. А потом Чирил Збор пришел в Трогир и поселился в доме у Любовича, и целую неделю они пили вино и водку из одного кубка. Когда собрался Чирил Збор возвращаться на родину, Иво Любович взял его за рукав и сказал: "Пойдем к священнику и побратаемся". И пошли они вместе к священнику, и тот прочитал молитвы. Вместе они причастились и поклялись быть братьями до самой смерти.
Однажды Иво сидел, скрестив ноги, перед своим домом и курил трубку. Подходит к нему юноша и здоровается; издалека шел он, ноги у него в пыли. "Прислал меня, Иво Любович, брат твой Чирил Збор. Есть в горах неверный пес, что желает ему зла. Просит он, чтобы ты ему помог одолеть проклятого басурмана". Взял Иво Любович из дома ружье, положил в мешок четверть ягненка и, притворив за собой дверь, направился в горы Воргораза. И когда побратимы стреляли, пули попадали прямо в сердца врагов. И ни один человек, даже самый сильный и ловкий, не решался с ними сразиться.
И набрали они много добычи - коз и телят, и драгоценное оружие, и богатые ткани, и деньги. Захватили они также красавицу турчанку. Поделили они коз и козлят, и оружие, и ткани: половину взял Любович, другую - Чирил Збор. Только женщину не смогли они поделить. Оба они хотели отвезти ее в свою землю, потому что обоим она полюбилась, и в первый раз в жизни возникла меж ними ссора. Но Иво Любович промолвил: "Напились мы с тобою водки и сами не знаем, что делаем. Вот проспимся - завтра утром спокойней потолкуем об этом деле…" Улеглись они на одну циновку и проспали до самого утра.
Первым проснулся Чирил Збор; принялся он расталкивать Любовича. "Ну, теперь ты, верно, протрезвился. Отдаешь мне эту женщину?" Не ответил Иво Любович, сел он, и слезы покатились из его черных глаз. Тогда и Чирил сел, и смотрел он то на турчанку, то на своего друга, а порой смотрел на ханджар, что был у него за поясом. А дружинники, которые воевали вместе с ними, говорили промеж себя: "Что-то теперь будет? Разорвут ли побратимы дружбу, в которой они поклялись перед Богом?"
Долго они сидели, потом встали оба зараз. И схватил Иво Любович рабыню за правую руку, а Чирил Збор - за левую. Из глаз их струились крупные слезы, словно капли грозового дождя. Выхватили они свои ханджары, и оба зараз вонзили в грудь молодой рабыни. "Лучше басурманке погибнуть, чем нашей дружбе!" И пожали они друг другу руки, и с тех пор уже никогда не бывало меж ними вражды.
Добрую эту песню сложил Степан Чипила, молодой гузлар.

УМИРАЮЩИЙ ГАЙДУК

Ко мне, старый, седой орел, я Гаврила Заполь. Часто кормил я тебя мясом пандуров, моих заклятых врагов; а теперь я ранен и умираю. Ты можешь отдать своим орлятам мое сердце, мое смелое сердце, но сперва окажи мне услугу. Возьми в свои когти мой пустой патронташ, отнеси его брату моему Джордже, пусть он за меня отомстит. Двенадцать патронов было в моем патронташе, и двенадцать мертвых пандуров ты увидишь вокруг меня. Но всего их было тринадцать, и тринадцатый, по имени Боцай, подло выстрелил мне в спину. И еще возьми в свои когти вышитый платок; отнеси его прекрасной Каве, чтобы она им утирала слезы, которые по мне проливает.
И орел отнес патронташ брату его Джордже и видит: сидит Джордже и попивает водку. И отнес он платок прекрасной Каве - а она справляла свадьбу с Боцаем.

ССОРА ЛЕПЫ И ЧЕРНОГОРА

Кто умеет читать и писать, кто любит сиднем сидеть, пусть торгует в городе тканями. У кого смелое сердце, пусть берет острую саблю и идет на войну. На войне богатеет молодежь…
О Лепа! О Черногор! Поднимается ветер, ставьте все паруса. Святая Дева и святой Евсевий охраняют ваши легкие ладьи. Ладьи ваши – словно два орла, что спустились с черной горы похищать в долине ягнят.
Лепа доблестен в битве, Черногор тоже храбрый воин. Отнимают они драгоценности в городах у богатых бездельников. Но щедры они с гузларами, как подобает храбрецам, и много жертвуют беднякам.
За то им и отдали сердце первейшие из красавиц. Лепа женился на прекрасной Ефимии, Черногор женился на светлокудрой Настасье. Возвращаясь из морского похода, призывали они искусных гузларов и веселились, попивая вино и водку.
Захватили они однажды богатую ладью, вытащили ее на берег и нашли в ней прекрасную парчовую одежду. Верно, прежний владелец жалел о такой потере. Но из-за этой богатой ткани едва не вышло большой беды, ибо Лепе она приглянулась и Черногору тоже.
"Первым я вошел в эту ладью, - сказал Лепа. - Я возьму парчовую одежду для жены моей Ефимии". Но Черногор ему ответил: "Нет, забирай все остальное, а в это платье я наряжу мою жену Настасью". И оба они вцепились в платье и стали тянуть к себе, так что оно едва не порвалось.
Черногор побледнел от гнева. "Ко мне, мои молодцы! Помогите мне взять одежду!" Выхватил он пистолет, но не попал в Лепу, а убил его оруженосца. Тотчас сабли вылетели из ножен: страшно было смотреть на это дело, страшно о нем и рассказывать.
Тогда старый гузлар бросился между ними. "Стойте! - крикнул он. - Разве можно затевать братоубийство из-за парчовой одежды?" Схватил он ее и разорвал на куски. Первым вложил свою саблю в ножны Лепа, а за ним то же сделал и Черногор. Но искоса глядел на Лепу, ибо с его стороны пало одним воином больше.
Не пожали они друг другу руки, как делали это обычно, но разошлись, полные гнева и помышляя о мести. Лепа ушел в горы, Черногор двинулся вдоль побережья. И Лепа думал про себя: "Он убил моего любимого оруженосца, который разжигал мою трубку. Но он за это поплатится. Я приду в его дом, возьму его любимую жену и продам ее туркам, чтобы он никогда ее больше не увидел". Взял он двенадцать дружинников и пошел к дому Черногора. Позже я расскажу, почему он не застал Черногора дома.
Подошел Лепа к дому Черногора и увидел прекрасную Настасью, которая готовила мясо молодого ягненка. "Добрый день, господин, - молвила Настасья. - Выпей стакан водки". "He затем я пришел, чтобы пить водку, я пришел забрать тебя с собою: быть тебе у турок рабыней, и никто тебя не выкупит из рабства".
Взял он светлокудрую Настасью и, хотя она громко кричала, отнес ее в свою ладью и продал на турецкую каравеллу, что стоит на якоре у берега. Вот и все о делах Лепы; спою теперь про Черногора. Был он взбешен тем, что с его стороны пало одним воином больше. "Будь проклята моя рука! Не попал я в злого недруга. Но раз уж я не смог его убить, захвачу я его любимую жену и продам ее на каравеллу, что стоит на якоре у берега. Вернется он к себе домой, не увидит своей Ефимии и, наверное, умрет от горя". Вскинул Черногор ружье на плечо и пошел к прекрасной Ефимии.
"Вставай, Ефимия, вставай, жена Лепы, и ступай со мной вон к тому кораблю". "Как, господарь, ты хочешь предать своего друга?" Но он схватил ее за длинные черные косы, вскинул ее на плечи и отнес в свою ладью, а потом на турецкую каравеллу.
"Хозяин! За эту женщину я хочу шестьсот червонцев". "Дорого, - ответил хозяин. - Только что за пятьсот купил я женщину красивей этой". "Ладно, пусть будет пятьсот червонцев, но покажи мне ту женщину". Получил он пятьсот червонцев и отдал прекрасную Ефимию, а Ефимия горько плакала.
Вошли они вместе в каюту, и хозяин поднял чадру прекрасной Настасьи. И, увидев свою любу, криком закричал Черногор, и впервые покатились слезы из его черных глаз. Захотел он выкупить жену, но турок отказался продать.
Сжав кулаки, Черногор прыгнул в свою ладью. "Гребите, мои молодцы, гребите к берегу живо! Соберу я всю свою дружину и захвачу корабль, на котором томится люба моя Настасья!" Ладья летела по волнам, словно дикая утка; нос ее обдавало пеной.
У берега увидел он Лепу; тот рвал на себе волосы. "Ах, жена моя Ефимия, ты в плену на этой каравелле! Но я тебя освобожу или погибну сам!" Черногор спрыгнул на землю, подошел прямо к Лепе и пожал ему руку.
"Я похитил твою жену, ты похитил мою; я убил твоего любимого оруженосца, а ты у меня - одним дружинником больше. Вот мы теперь расквитались; да исчезнет наша вражда. Объединимся, как прежде, и вызволим наших жен". Лепа пожал ему руку и молвил: "Правильно, брат!"
Кликнули они своих молодых матросов; кладут в ладью ружья и пистолеты, гребут прямо к каравелле, верные братья, как бывало. Радостно было это видеть! Сцепились они с большим кораблем: "Наших жен, или жизнь!" Забрали они своих жен, но забыли вернуть за них деньги.

ПРОСПЕР МЕРИМЕ "ГУЗЛА или Сборник иллирийских песен"