[553x700]
She's out of my life
She's out of my life
And I don't know whether to laugh or cry
I don't know whether to live or die
And it cuts like a knife
She's out of my life

Ее больше нет в моей жизни
Ее больше нет в моей жизни
И я не знаю, плакать или смеяться
Не знаю, жить или умереть.
Это режет словно нож —
Ее больше нет в моей жизни.

She's out of my life (Josh Groban)

Чтобы быть вместе, они должны сейчас расстаться!

Марк Леви. Следующий раз

- Ричард!- она сбежала по ступенькам, перепрыгивая через одну, и оказалась в моих объятиях. Я обнял Альбу, прижимая ее к себе, и на мгновение забыл обо всем, кроме ее нежных губ, тепла кожи и аромата духов. Запах цветущих ночных роз был на ее коже, переплелся с темными волосами, был частью ее самой. Она украдкой коснулась губами моей шеи, и я почувствовал легкую дрожь в теле. В памяти всплывали мгновения наших встреч, в ее тихой квартирке, затерявшейся в бесконечных кварталах новостроек Сан-Диего. Мгновения, когда мир за окном больше не существовал, потому что был нам не нужен.
Лицо Альбы озарила улыбка, которую я так любил, и которой мне так не хватало, когда она уехала в Бостон. Все ее существо, каждый жест, изгиб тела говорил о том, как она скучала, как ждала этой встречи. В ее прошлый приезд в Сан-Диего, когда Альба вырвалась всего на одну ночь, мы так и не смогли остаться вдвоем. После месяца разлуки все, что было у нас это взгляды и случайные прикосновения. Провожая ее в аэропорту на меня нахлынуло желание забыть обо всем, просто сжать ее в объятиях и целовать до тех пор, пока она не начнет шептать мое имя… Но здравомыслие погасило это дикое желание и я просто крепко обнял ее, зная, что скоро снова придет письмо из Бостона и у меня вновь появится призрачное ощущение, что Альба рядом.
Ночной порыв ветра, заставил нас опомниться.
- Где твои туфли? – спросил я, чуть приподнимая ее за талию и ставя на свои ботинки. Сородичи мало восприимчивы к перепадам температуры, но мне все равно не хотелось, чтобы она стояла босиком на холодном асфальте, еще мокрым от ночного дождя.
- Бостонская мода. Я решила всегда ходить босиком и создать культ в честь этого. Будешь первым адептом? – невозмутимо отозвалась она, и я рассмеялся, проводя ладонью по ее щеке. Эта женщина душу продаст за красивые туфли.
- Не думаю. Лучше заедем к тебе, и ты наденешь туфли,- улыбнулся я.- Ты шокируешь людей, ходя босиком в апреле.
Она непринужденно пожала плечами:
- Всего лишь босиком. Я вот как-то вернулось домой только в косухе, хорошо хоть длинная была…
Мне хватило и этого. Закрыв глаза, я мог вспомнить каждый изгиб ее тела, каждую родинку, тонкий, едва заметный шрамик под коленкой и маленький, круглый след от ожога внизу живота. Шрам она получила в детстве, свалившись с дерева, что меня абсолютно не удивляло. Про ожог Альба ничего не ответила, когда я спросил. Просто поцеловала меня и положила голову на плечо. Мне оставалось лишь догадываться, почему она не хотела рассказывать.
Она стояла, прижавшись ко мне, и смотрела в глаза, чуть улыбаясь. Это мгновение было не создано для разговоров. Я смотрел на нее, стараясь до мельчайших деталей запомнить этот миг. На ней совершенно не было косметики, что делало Альбу моложе и как-то по-детски беззащитной. Черное кружево ресниц, нежная фарфоровая кожа, чуть приоткрытые розовые губы. Темные локоны были стянуты в пучок и мне, вдруг, ужасно захотелось снять заколку, что бы они темным, блестящим покрывалом упали ей на спину.
Мне нравилось, когда она носила их распущенными, можно было запустить в них пальцы, от чего Альба всегда чуть смешно жмурилась от удовольствия, как кошка. Я помнил, как они могли щекотать обнаженную кожу, как падали темной завесой вокруг нас, когда она оказывалась сверху…
Я хотел запомнить каждую деталь: ее радостную улыбку, то, как ее руки нежно лежали на моих плечах, тепло ее тела под моими руками, ее взгляд…Больше всего я желал запомнить, как она сейчас смотрит на меня с нежностью, безграничным доверием и любовью, понимая, что больше никогда она не посмотрит на меня так, как в этот миг. Я должен сохранить в памяти эти минуты. Потому, что сегодня я разобью ей сердце.
Кинотеатр под открытым небом собрал в эту ночь десяток влюбленных парочек, которые тесно прижавшись друг к другу смотрели черно-белую драму. Отличное начало ночи. Только не для нас с Альбой. Нам не нужен был экран, драма разворачивалась здесь и сейчас, в моей машине.
Все началось, когда она потянулась ко мне, чтобы поцеловать, мы наконец были одни, но я мягко отстранил девушку и бережно сжав ее ладонь, начал то, что надо было сделать уже давно. Альба продолжала недвижно сидеть, как будто не знала, что ей делать и что сказать. Каждый изгиб ее тела был полон напряжения, как будто она ожидала удара…
- Альба – мягко произнес я, но она покачала головой и высвободила свою руку, сложив тонкие, длинные пальцы замком и опустив на колени.
- Ты хочешь чтобы мы перестали встречаться – тихо произнесла она, словно для самой себя.
- Да – твердо сказал я. – Мы дали зайти этому слишком далеко.
Я десятки лет жил в опасности, и все же я не мог найти в себе сил посмотреть ей в глаза. Мне пришлось принудить себя сделать это. В глубине ее глаз плескалась боль и недоверие. Мне с трудом верилось, что я собственными руками убивал в ней веру в меня. Она вдруг повернулась ко мне новой, прежде неизвестной стороной. Хрупкая, ранимая, так отчаянно ищущая тепла и защиты. Было в ней это всегда или появилось оттого, что она устала, несчастна и брошена?
Мне захотелось прижать Альбу к себе, просить прощения за сказанное мной и целовать до тех пор, пока не уйдет ее боль. Лишь неимоверным усилием я сумел остановиться, прежде чем эти чувства овладели мной безвозвратно.
Альба не верила, не хотела верить, что это происходит на самом деле. Она протянула руку и коснулась меня. Я вздрогнул, как будто ее пальцы были охвачены пламенем и причиняли настоящую боль.
Я разбивал ей сердце, не оставляя надежды. Но и мое сердце болело так, как если бы мы были единым целым и я уничтожал сам себя. Будь у меня выбор, мы не разлучались бы никогда. Я жил теми мгновениями, когда мы были вместе, теми мгновениями моей жизни, когда я действительно чувствовал себя живым.
- Почему? – спросила она, глядя в пустоту. Голос ее прозвучал безжизненно, огонь в глазах погас. Теперь она смотрела, как человек, который уже ни на что не надеется.
Почему? Мне нечего было сказать. Я знал правду. Правду о том, что она любит его. Ее лицо сияло этой любовью. И было бы подло заставлять Альбу сделать выбор, который принесет ей немало боли. Я хотел, чтобы она была моей, но был фактически уверен, что она не бросит Майка. И что мне оставалось? Продолжать эти отношения? Зная что чувство к ней поглощает меня и зная, что она никогда не буде до конца моей? Гадать какие из ночей она будет проводить с ним, отдаваясь ему?
Виски начало ломить от ревности и гнева. Я поморщился, пытаясь понять, что сказать ей, как объяснить что делаю это ради нас обоих, ради нее.
У Альбы вырвался сдавленный, тихий всхлип и мое решение, все мои слова, все готово было рухнуть к черту.
- Альба…я..-
- Отвези меня домой – совершенно пустым тоном произнесла она, закрываясь от меня всеми способами. Она больше не была готова впустить меня в свой мир.
Так было надо. Я должен ей позволить уйти. Так лучше. И у меня получилось.
Я должен был испытывать облегчение или даже триумф. Так почему же все онемело внутри? Как будто я убил лучшую часть себя…
Ее квартира встретила нас тишиной и холодом печали. Мы замерли на пороге.
Я чуть прикрыл глаза, в памяти нещадно возникали воспоминания, как много раз я подхватывал ее здесь на руки, чтобы отнести в спальню, как она всегда при этом смеялась и касалась губами моей шеи, как сияли ее глаза желанием и предвкушением. Какая ирония, что сегодня здесь все кончится.
На миг Альба снова посмотрела на меня и то, что я прочел в ее глазах, заставило меня едва ли не крикнуть: «Не правда! Я люблю тебя! Останься со мной!», но она смиряется с моим решением. Думая, что поступает благородно, спасает меня, уходя прочь.
Она не могла ошибиться сильнее.
Вся моя жизнь зависела от того, будет ли она ее частью.