Под снегом спят мыши.
Мыши маленькие, мягкие комочки серой шерсти, у них ледово-голубые глаза и нежные розовые лапки. Мыши спят без снов, над ними покров из снега, снег, словно белая вата, пушистый и тёплый. Снег - это покрывало из кристаллизированных надежд. Снег - замёрзшие слёзы. Снег - это безнадёжность, снег этот навсегда, а значит, до этой весны.
Каждой вечности свой срок, небо устало так много отдыхать, солнце хочет светить, всё примеры в тетрадях заканчиваются простым ответом: тепло, все длинные бессмысленные разговоры заканчиваются тем, что вы устали скрываться и притворяться не теми, кто вы есть на самом деле, вы кидаетесь через стол, чтобы взять кого-то за руку, и это нисколько не постыдно, и на секунду в груди замирает хрупкой птицей сирин, к которой приставили дуло Калашникова к голубому виску, замирает предчувствие "Сейчас-ещё-одно-королевство-вдребезги!", потому что радио вопит о том, что человек не_любит, все облака на небе рисуют эту фразу, горько-привычную, все знаки дорожные указывают прямо "прочь", все картины брезгливо смотрят на тебя и покачивают головами "Ну-кто-ты-такая".
Только чудеса ещё бывают на этом свете.
И он не сбрасывает твою руку с твоей, наивная измученная девочка, лучше пойди возьми тряпку, его сердце из льда, кажется течёт, и быстрее, а то потом соседи не поверят, что на самом деле, не кран потёк, просто весна, просто ответом на алгоритм жизни служит разорванный круг, кто-то должен остановиться и не делать другому больно, напиши с него икону, девочка и ставь свечки возле неё, теперь он твой новый волшебник, и главное, не вспоминай, сколько там было их до_него.
А мыши спят.
Но тем временем трава ярко-зелёная и смелая, начинает будить мышей, корни яблоней заплетаются вокруг их тел, толкают их, говорят "Пора, пора...".
За одну ночь снег уходит быстрыми потоками грязной воды с отражениями серых мышей и первых листьев и стеблей травы по каналам, по дворам, по дорогам и трассам прочь из города.
И тогда где-то в горах просыпается великан, протирает недовольно глаза, щурится на не в меру яркое весёлое солнце и, пока ночь, пока никто не видит, идёт к городам, становится на окраине цивилизации, достаёт флейту из кармана.
Музыка похожа на лунные зайчики, музыка-гипноз, музыка-наркотик, музыка-навязчивость, музыка-гармония.
Мыши покорно серыми стаями идут по свежевымытому асфальту, преданно смотрят на крысолова.
Крысолов, крысолов, возьми меня собой, я выучусь играть на флейте и буду вторить тебе, крысолов, я полюблю мышей, которые потом разбегаются по пропитанным солью кораблям и всю жизнь проводят в такт волнам, я буду сидеть у тебя на плече, возьми меня с собой, великан-крысолов.
Только той ночью волшебной я сплю крепко и безмятежно, вижу во сне серые паруса, слышу писк мышей и дивную музыку, проснувшись, корю себя за то, что заснул так невовремя, смотрю, не щурясь, на диск вешнего солнца и завидую тебе, девочке, которая верит, что нашла своё место в этом странном мире, хотя ещё тысячу раз сорвётся с места, разрежет небо, пробежит по глади воды и будет плакать в лесной тиши.
Но сейчас, девочка, весна, сейчас, девочка, верь, верь до боли в уголках рта, и будь счастливой.