Я сижу под навесом. Все как в фильме Бандераса. Наблюдаю за каплями, режущими бесконечность, наполняющими времена года, создающими иллюзию жизни. Они проскальзывают мимо, но не оттого, что я не являюсь их частью; я сторонюсь их; капли мне кажутся естественной частью бытия, но той частью, в которой мне рано появляться. И не оттого, что я другой, отнюдь; оттого, что их скольжение окутает привычностью, оттого, что, намокнув, придется сохнуть и, порой, долго. Я просто слежу за движением, я рассматриваю картину космоса, уместившуюся на пасмурной улице. И, стоит заметить манящий жест, готов рвануть, готов забыть про уют, расстаться с привычностью и, одновременно, с ложным покоем. Но капли на миллионную долю вечности неуловимо сверкают; нет, это незаметно никому, совершенно никому, этот жест предназначен только мне, вернее, только той части меня, что должна это заметить, что должна обратить на это внимание и подсказать шепоту одну совершенно простую истину. Жди. Манят не тебя.

Дождь становится сильнее. И - чудится - навес протекает; но это - лишь та доля ощущений, которая мурашками щекотит кожу, напевая лестное оскорбление. Ложь терпкой слабостью протекает, она может коснуться всего, попасть сквозь кожу в тело, наполнить легкие через живот, поцелуем пробраться по венам к сердцу, обручиться с вином, залить алкоголем мозг. Но это будет лишь обманом.

Все как в фильме Бандераса. Я сижу под навесом и наблюдаю за летним дождем. Нет, жизнь не идет мимо. Она лишь ждет, когда я пойму, что настал момент выйти под дождь.