- Я давно перестал фотографировать настоящю жизнь - говорил один фотограф другому

- И я...

- ты хотя бы снимаешь все эти тусовки... Меня даже на это сил не остается

- В постоновочной фотографии много хорошего, а все это дерьмо глянцевое - какая же это жизнь?

- я бы сфотографировал тебя с бутылкой...

- Только кисть

- В кисти нет никакой жизни

-- Срежисируй ее

-- Неет, все это дерьмо

-- Дерьмо

-- Завтра пойду в парк...

-- Я с тобой - хочу опробовать новую оптику.

-- Я не возму с собой камеру

-- Ааа... Ты, так прогуляться?

-- Я возьму с собой фотографии

-- Зачем?

-- Хочу сжечь их

-- Это неплохая идея. Давай организуем выставку: Как горят шедевры!

-- Только поробуй

-- Да, ты представь кадры. Горизонтальная съемка, твои работы висят в рамках на деревьях. Берем три картины - фотограф соединил большие и указательные пальцы обеих рук - поджигаем и щелк, щелк, щелк... Горящие женщины, дети, эти твои индейцы с празника мертвых... В повельоне разбросаны обгорелые манекены, сидящие, стоящие рядом со снимками, в тех же позах, что и люди на этих фотографиях.

-- Нет!

-- почему?

-- Это личный акт. Ты бы позволил транслировать по телеку похороны своей матери?

-- Ммм. А это хорошая идея! Под снимками вместо этих обгорелых тел будут стоять раки с прахом твоих работ.

-- Я тебя другом считал

-- Брось эти сентименты! Ну, представь, что моя мама - вождь пролетариата, кто бы мне позволил не позволить снимать ее похороны? Настоящему художнику не принадлежат его картины, как и его смерть. Ты просто не имеешь права не воспользоваться идеей. только ради них мы существуем, только ради них существует эта камера. понимаешь, ты же существуешь ради зри...

-- заткнись

(......)

«Господи, зачем я сюда пришел», произнес он себе в нос, кривясь от выпитой рюмки водки. Подлетел официант и тут же наполнил опустевшую емкость. Рядом появилась чья-то рука с ложкой, и ему пришлось убрать со стола фотокамеру, чтобы освободить место для маневра чужому локтю. Молодой человек в цветастой рубашке благодарно улыбнулся и торопливо наложил салат себе в тарелку. Стало немного веселей R11; это подействовала водка. Человек ушел. Он проводил взглядом цветастую рубашку, которая, наполнив тарелку различной снедью, села за столик напротив и включилась в оживленную беседу. Оттуда раздался смех. Живой смех здоровых людей. Несмотря на благотворное действие алкоголя его снова замутило. «Зачем я сюда пришел» повторил он своему носу и выпил еще водки. Официант помедлил, но потом наполнил его рюмку.



- Привет - появилось чудесное создание с бокалом шампанского в руках.

- Привет - выплеснул он содержимое своей рюмки в рот

- Вот, закуси - протянула она ему блюдо с нарезанными колбасами

- Нет. Пока рано

- Потом будет поздно. Обязательно закусывай водку - Он померил ее взглядом

- Вы прямо вся блестите

- Спасибо. Со мной можно и на ты.

- Из какого журнала тебя вырезали

- Прости?

- Ты как те бабы на фотографиях в глянцевых журналах

Улыбка с ее губ быстро сползла.

- А тебя... Откуда выковыряли?

- Меня бог слепил из грязи и промышленных отходов.

- Ты бы все-таки закусывал - Она повернулась к нему спиной и, виляя бедрами, стремительно удалилась в гущу празднично одетых людей. Он позвал официанта рукой.

- Еще водки?

- Еще - Официант налил - он механически опрокинул.

- Еще!

- Может быть, вы закусите?

- Рано

- В мои обязанности входит следить за состоянием людей в нашем заведении. Очень пьяных мы просим уйти.

- Это хорошо... хорошо, что вы заботитесь о трезвых людях. Но ты можешь не беспокоиться, я уйду сам. Еще! - официант налил - он выпил.

- Еще!

- Еще!

- Еще!

- Все! - Он засунул в рот несколько ломтей буженины и стал их пережевывать. Официант, не сводя с него глаз, отошел немного в сторону.

- Я фотограф - показал он свою камеру - хочешь, я тебя сфотографирую?

- Не, спасибо.

- У тебя выправка, как у военного. Передай мне тот салатик.

- Ты молод, красив - продолжил фотограф с полным ртом - что ты тут делаешь?

- Работаю.

- Понимаю: деньги! Что ж, и я... Я тоже тут работаю.

Рядом с официантом появилась женщина в красном роскошном платье, большем жемчужном ожерелье и белой сумочкой.

- Петрович! - расплылась в улыбке она. Официант рядом замер, это была профессиональная привычка превращаться в неодушевленный предмет, когда важные гости общаются в его присутствии.

- Анна Фердинандовна, добрый вечер, наконец, появился новый материал. Вы не против? - он стал расчехлять камеру - обнимите, пожалуйста, этот предмет

- О! - перевела Анна Фердинандовна внимание на молодого официанта - Зачем вы так? Какой милый и воспитанный официантик. Ты не против? - потянулась она к его плечу. Официант мотнул головой в знак согласия, и Анна Фердинандовна его обняла.

***

Камера снова лежала на столе, рядом с наполовину пустой бутылкой водки. Облокотившись о стол, фотограф смотрел на парочку, которую недавно снимал. Они оживленно общались. Из дальнего угла за ними наблюдал менеджер ресторана. Возможно, сегодня он этого мальчика уволит. Над этой сценой воспарил заголовок, набранный крупным розовым шрифтом. "Как светская львица приручила дворняжку". Заголовок поплыл прямо над головами пьяных любовников, которые уже, не стесняясь целовались в губы, и лысого менеджера, не заметного для официантика с певичкой, но прямиком попадавшего в кадр с того места, где стоял фотограф. У фотографа задрожали руки, он потянулся к камере, щелк. Он почувствовал прилив бодрости и фотоаппарат моментально оказался на его шее, потом он выпил рюмку и двинулся в толпу. Спиной к нему стояли двое молодых мужчин, он быстро приблизился и, громко, чуть не крича спросил: "Хотите, я подарю вам новую жизнь?". Оба резко повернулись и камера снова сделала "Щелк". Что? - только и успели сказать они, после чего смотрели в удаляющуюся спину. "Хотите стать бесплотными" "Хотите стать подражанием" "Хотите тать цветной бумагой" "Одеколоном" "Воображением подростка" "Хотите стать вечным моментом" "Хорошо, я останавливаю время" - девочки засмеялись, палец вдавил кнопку "снять", и после щелчка картинка застыла на экране камеры. "Я вижу вас - говорил фотограф, смотря на экран и улыбаясь - вы все застыли, момент стал вечен. Я выполнил свое обещание, я подарил вам вечную жизнь, теперь ваша очередь, отдать мне один из ваших коктейлей". Ответа не последовало. "Я ждуу..." Фраза повисла в воздухе и застыла, как впрочем и все вокруг. Девушки в розовом с блестящими стразами на щеках, стояли, как на картинке, он еще раз посмотрел на монитор своей камеры - точно, как на картинке. Рядом замер мужчина, размахивая рукой, она так и не достала спины его приятеля, его рот был разинут от смеха, глаза сощурены. Недалеко от них застыла женщина, до рокового щелчка она. видимо, быстро шла. Пройдясь немного по залу///


(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)
(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)(ljgbie- ljgbie)