В детстве я в сказочной книжке увидел картину:
Маленький мальчик выкладывал что-то из льдинок
И восседала на мраморном троне, что слева,
Бледная женщина Снежная как Королева
Я вдруг подумал – тоскует по мальчику Каю
Теплая, нежная, добрая… в общем – ДРУГАЯ
Кто-то сказал ей: «Нельзя быть такой доррогая»
Кто-то поддакнул: «А Кларра пррава, доррогая!»
Герда отправилась в путь в тот же пасмурный вечер
Чтобы узнать – что такое морозная вечность
Слухи ходили, что Герду украли вороны
Те, что служили на благо Холодной Короны
Годы спустя я случайно увидел картину:
Мальчик все так же выкладывал вечность из льдинок
И восседала на мраморном троне, что слева,
Девочка, ставшая ради него Королевой
Я играл с именами, доигрался – замерз. Да и теперь хожу, кашляю.
А об этом – не надо, не надо, это нужно для каждого, каждого...
Не храните секретов, не мешайте газетам разбираться – вряд ли вас притяну.
Все одно песня спета – если дело не в этом, я иду на войну.
Кораблем отплываю, берега забываю, вспоминаю о подробностях прошедших чудес.
Утопиться в нирване – все одно нету мани, будет плохо – умри и дотянись до небес.
Если хочется души раскидать, как игрушки, не мешайте ребенку – он проглотит луну...
Видишь, дело не в том, что я трушу – я знаю, как успеть на войну.
Корабли и корона, командир и короста, белый флаг – красный круг, соедини и пойми,
Что все это не ровно, что все это непросто, что сегодня ты знаешь, как пройдут наши дни,
Маршем, маршем по свету, дай мне жизнь, вряд ли эту – все равно поменяю, солнцу не изменю...
Все, теперь песня спета – ты узнаешь ответы: так идут на войну.
Ты не хочешь обратно, ты не выманишь брата, лед растаял, все льдинки режут хуже ножа.
Не считай, что всё правда. Излечив чьи-то раны, слышишь тихую радость на краю виража?
Ты не выплачешь душу, ты решишь – это мудро, ты уснешь – не волнуйся, я вернусь и пойму...
А потом станет душно – ты услышишь, как утром я уйду на войну.
Так смеется идущий, так смеется поющий, так смеется умеющий, хоть счет – на гроши.
Кай, скрипи сапогами, Кай, сложи оригами, Кай, не думай о родине, письма не пиши?
Я вернусь, как умею, обернуться не смею, вижу только песок, пересыпающий сны.
Не умеешь - сорвешься. Так уйдешь - не вернешься. Как вернуться с войны?
Девочка, ты не мечта Улисса. Зря набиваешь, глупышка, цену…
Шаг импресарио за кулисы: "Все, Королева, пора на сцену".
Выйду - спокойна, слегка сурова. Иней стряхну с леденящей шубки.
- Что, добрела-таки? Будь здорова. Не простудилась? Ну ладно, шутка.
Холодно нынче в моих пределах, зиму колдую, белю метелью.
Ты же всё лето порхала-пела. Чем расплатилась? Опять постелью?
Речь заучила? Давай экспромтом. Хватит рядиться в слова-обманки.
Скучно одной в уголке живом-то? Кай, ведь, не птичка, не рыбка в банке…
Да и откуда ты вся такая? Под истеричку умело косим?
Что говоришь? Забираешь Кая? Ну-ка, давай позовем да спросим.
Хватит кобылиться, не трёхлетка! (трещины по полу. крик из зала…)
От Королев не уходят, детка. Может, и этого ты не знала?
Здесь развлеченья - шитье да кройка. Даже тоску не подёрнет цвелью…
(шорох в прихожей…) Поди, открой-ка, Вьюга не любит стоять за дверью.
Здесь для меня – ледяная росстань, но для тебя это – просто льдинки.
Думаешь, просто – одной на простынь, выть на метели собакой Динго?
Думаешь, просто – зима, салазки… Руку, небось, подадут на сходе?
Нет уж, голуба. У этой сказки – ни одного короля в колоде.
А в остальном – все нарядно, чинно. Платье со шлейфом, балы, попойки.
Герда, дурёха, ЛЮБИТЬ мужчину – это не только валяться в койке…
Нынче и Золушке - дай карету, платье да крысу – и будет Пава…
- Кай! (осветитель, побольше света!) Тут на тебя предъявляют право.
- Что, дорогая, узнала принца? Всё трепыхаешься, глазки строишь…
Глянь же! Хорош? Да его мизинца, даже дыханья его - не стоишь!
Был для тебя он мартышкой, пони? Всё, отрыдала, отголосила?
Даже снежинку в его ладони слёзы твои растопить не в силах.
Тортик на завтрак? Почти что "Ветка". Жаль, мы на разных с тобой орбитах.
От Королев не уходят, детка, даже от прОклятых и убитых.
Будь же ты вьюжной теперь, прилежной.
Что до аванса - держи конверты.
Здесь остаёшься отныне Снежной.
Я же - с любимым на волю.
Гердой.
[показать]
Ты вернулся чужой и мёртвый в наше царство цветов и крыш. То, что нити любви потёрты, видно только, когда ты спишь. В этой комнате тёплый свет, но всё равно ведь похож на труп, улыбаешься чуть заметно самым краешком бледных губ. Почему каждый день, вставая, от стыда не отводишь глаз? Я ведь знаю, я точно знаю, кто приснился тебе сейчас.
Рассмеёшься – твоя беспечность забавляет меня до слёз. Или сложишь мне слово «вечность» из стеблей новогодних роз. Из цветов или острых льдинок и зеркал – разве в этом суть? Это мой был, мой поединок, а не твой и кого-нибудь. Я ползла на коленях в горы, забывала тебя совсем, научилась гасить раздоры и быть сильной – скажи, зачем? Я сбивалась от шага к бегу, ты за нею покорно шёл, в упоеньи играя снегом и целуя её подол.
И мне чудится – льдом сквозь пальцы утечёшь, не сдержать никак. Ах, как любит порой смеяться нежный, снежный, столикий враг! Да, всё будет потом иначе, будет лето... не тай, не тай... Но сейчас просто спи, мой мальчик. Спи, мой милый заблудший Кай.
[показать]
А самое странное, знаешь, что мы привыкаем
Не видеть, не слышать, не чувствовать счастья земного,
К тому, что последнее слово осталось за Каем –
Холодное, мертвое, все зачеркнувшее слово.
Как будто и не было малости, бьющейся слева,
И ямки, в которой под стеклышком сложен секретик...
Ты будешь смеяться, я знаю, моя Королева,
Но он и остался единственной тайной на свете
От зоркого ока твоей проницательной свиты,
Которой и даром он, если поверить, не нужен –
Последним оплотом, ладошкою детской укрытым
От ясной, кристальной, сводящей до судорог стужи.
И самое страшное, стоит однажды открыться,
Что эти сокровища были когда-то твоими,
Тяжелая, теплая капля сорвется с ресницы –
И вспомнит мальчишка твое настоящее имя...
Герда, девочка, зачем тебе этот Кай?
Послушай-ка, дитя, моего совета:
Прежде чем отправляться его искать,
Крепко подумай, милая, перед этим.
Во-первых, он забыл о тебе давно;
Во-вторых, целый мир – с коньками – немало значит!
Сиди ты дома, смотри на розы в окно,
Тихонько плачь, уж если нельзя иначе.
Да даже если в расчёт и не брать стекло –
Осколки в сердце, в глазах – правом и левом, –
Пойми: во дворце ледяном светло,
Но свет затмевает Снежная королева.
Не помнит он уже объятья твои;
Пусть она холодна и жестокосерда -
Герда, ему не нужно иной любви!
Не рушь его счастье, зачем тебе это, Герда?
Домой вернётесь, ладно; но ты сама
Заметишь – вряд ли поздно, скорее рано:
Придёт зима – и Кай твой сойдёт с ума.
Герда, не заживает такая рана.
Герда, слеза твоя не растопит лёд.
Пусть даже Каю ты станешь опять знакома -
Такая боль никогда уже не пройдёт.
Не надо, девочка. Останься-ка лучше дома.
А если всё же решишь – на себя пеняй.
Не надо тогда рыдать и кусать ладони,
Когда зимой в окно вдруг посмотрит Кай –
И вспомнит…
Здравствуйте, Ваше Величество Снежная Королева!
Вас беспокоит Герда. Может быть, даже помните:
Как-то лютой зимой мы с Каем сидели в комнате,
А Вы умыкнули «братца». Я же – за ним на север…
Впрочем, история давняя. Я не о том хотела
С Вами потолковать. Есть у меня к Вам просьба:
Вы же волшебница? Сжальтесь – сердце мне заморозьте.
Сил больше нет терпеть. В каждой пурге-метели
Чудится Кая лик. А телефонный зуммер
Изводит меня надеждой на то, что возможна встреча.
Но Кай… как бы Вам сказать… давно собрал слово «вечность» -
Уж больше десятка лет
как умер.
Снежная Королева – Герде
Приветствую, милая Герда. Помню – не склеротичка.
Печально твоё известие. Что ж не писала раньше?
Просьбу твою исполнить не тяжело, но дальше
Что ты делать-то будешь? Думаешь, сердце птичкой
Оттрепыхалось – и баста? Как бы не так! Наивность
Твоя не знает границ. Лёд – не хрусталь. Растает,
Коль холодность не хранить. Или готова стать ты
Кем-то вроде меня – гордой и строгой дивы,
Которая не рыдает лишь потому, что в курсе:
Плачущих добивают, слабые не в почёте?
Или ты полагаешь, что с этой жизнью счёты
У королев сводить –
не во вкусе?
Думаешь, я не пытаюсь напялить почти на всякого
Образ чУдного мальчика, которого мы делили?
Думаешь, мне не больно? Ледяные – вне водевилей?
А впрочем, всё, умолкаю.
Не «якаю».
Герда – Снежной Королеве
«Якайте», леди, «якайте». Я Вас готова выслушать.
Разнимся мы, выясняется, лишь склонностью к откровенности.
Думаю, в равной степени, нам тяжело свой крест нести,
Хоть Вы привыкли властвовать,
Я –
служить.
Снежная Королева – Герде
Понимаешь ли, Герда, деточка, мне сказал по секрету сказочник,
Что потери на этом не кончатся. (Чёрт дери инфантильного гения!)
Он из нас варганит Русалочку,
Обречённую быть неоцЕненной
Обладателем маски каевой.
Станем
пеною
Очень скоро, сестра по глупости. Мы с тобой – единое целое.
Ты – не гордая, я – не смелая,
Но,
Хоть никто её не заметит,
Обе будем прекрасны в смерти:
Пена – белая.
[показать]
Что ни день - дожди. Как ты там, мой мальчик с салазками?
Ни снежинки, ни льдинки. Цветы (ну скажи мне, откуда б им взяться здесь?).
Даже птицы - сюда вместо юга, как будто им мёдом намазано...
Целовать бы до смерти... да где же здесь сыщешь смерть?
...Но коль вместо касаний одна лишь ходьба по касательной,
что ж, - пускай прослыву не такою какой-то матерью -
ту тропинку засею травой - пора, друг, пора. Да, пора бы тебе
перестать в мою сторону не то, что ходить, - смотреть!
Так уж вышло: во мне теперь куда больше Герды,
чем льняные косицы да белые с красным, в полоску, гетры;
куда больше жажды быть верной, чем просто - первой;
куда больше тепла и желания жить-быть-петь...
...А трава не растёт, и птицы опять возвращаются;
и доска не кончается, хоть и вовсю качается;
и идёшь между да и нет, мой бычок, копытцами упираешься...
И, куда ни глянь, - колыбелью - земная твердь.
Я пишу тебе, Герда, на серой треске,
Как ладошка старушечья, высохшей,
Там, где фьорды и ветры и кончились все
Голубые бумажки по тысяче,
Уколов безымянный тупым плавником,
Ледяными, как небо, чернилами,
На чужом языке и чужим языком,
Как ангиной, обложенным глиною,
Из пурги, из цинги, обмороженных щек,
Пятизвездных отелей и выше,
Я пишу, точно зная, что буду прощен
Или просто тобою услышан,
Я пишу тебе, Герда, на рыбьем хвосте
Имя новое в строчку втыкая,
Заклиная, моля, не успеть и успеть,
Ледяной твой, любимый твой. Каин.
В одну и ту же воду не входят дважды.
Любой мудрец об этом не глядя скажет.
А кто-то и подставит вторую щеку...
Так бей, не думай, всуе *блом не щелкай.
Немало на миру трафаретных истин.
Мол, имя Бога юзать вовек и присно
Не надо. И за пазухой нянчить камень.
И лучше про любовь говорить стихами...
Но это проза жизни, забудем прозу.
Лошадке будет легче, раз баба с возу...
Кому -то в тридцать три - на кресте веселье,
А нам бы слезть с печи, да по стенке в сени.
И каждый был в душе ... пусть не Кай, но Каин.
Уставший грезить бредом о снежном рае...
Гуляем по воде, ведь замёрзли реки.
А нимб не виден - кончились батарейки.
Любой мудрец шепнет: "впрочем, дело ваше".
Ну что ж, братва, не зря мы по жизни Рашшен.
Не можем оценить перемен без крови,
А выпьем, так уже колокольням вровень...
Стакан на посошок и наутро триста...
Порыв души не просит движенья кисти.
Усталый Босх смеется в раю с мольбертом.
Кай пьёт, и в мире сна вспоминает Герду.
снежная королева нюхает бесконечность которую вечность подряд
у нее в запасе кончилась человечность, а слуги ее матерят.
королева дарит желающим сказку, а в ней - кубики изо льда,
королева кусает запястья ночами и знает, что так жить нельзя.
в ее мире никогда не бывает метелей и мальчики сами идут,
она готовит для них постели, насыпает счастье и тянет жгут,
снежная королева не любит девочек-герд, ненавидит нелепых каев,
королева в свое поместье не пускает март - ей и так его сполна хватает.
королева читает книжки о комплексе мерлин монро
сама себя ненавидит, вечерами смотрит немое кино.
знаешь, проходят века, столетья - а она все та же
никогда не плачет, разве что одеваться стала скромнее даже.
в ее зыбком мире правит если не лед, то порошковая безупречность,
высеченная только в памяти неизбежная бескорыстная нежность -
снежная королева сегодня уснет, вспоминая себя в подвенечном.
иногда мне ее жаль. я схожу на полпути, а она всегда едет до конечной.
Вдвоем под бледным огнем луны…
Однако, черт, какова интрига…
Душа в объятиях сатаны, и он читает меня, как книгу, и это, видимо, только он лукаво шепчет: «Не медли, крошка… Кто этот мальчик-то?! Призрак, сон, и ты прихлопнешь его, как мошку! Да знаешь, сколько таких юнцов? Чего ты тянешь, давай, скорее!»
…А я смотрела в твое лицо, и понимала, что не сумею…
Ну что еще он мне мог сказать… Да в общем, так, излагал немало…
А я смотрела в твои глаза и потихонечку пропадала, и отпускала своих зверей, и улыбалась тебе несмело, и прошептала б тебе: «Согрей...» - когда бы греться, увы, умела… Я предлагала создать из тьмы и света замок для нас обоих - но ты не любишь совсем зимы, мой нежный мальчик, почти что воин... И что мне делать тогда, скажи? Под серенады слепых метелей танцуют призрачные пажи - они, возможно бы, и хотели увидеть властный хозяйский взгляд, а не безумства моих капризов…но ты, наверное, слишком свят, ты не рискнешь…
Посмотри, карнизы хрустальных комнат моих уже давно украшены огоньками. И замирают на вираже снежинки где-то под облаками, ты видишь - их серебристый флер подкрашен розовым от рассвета?...Читай немыслимый тот узор, о чем он? Слышишь ли шум - карета уже въезжает на Млечный путь, она все ближе, и ждет нас кучер…
Готов ли, мальчик мой, ты шагнуть туда, где нас обнимают тучи, где, даже жесту покорны, ждут армады слуг? О, тебе не снится, что горизонта далекий жгут – давно ничуточки не граница для грешных мыслей, но лишь луна, улегшись вычурно и небрежно, расскажет, как иногда нежна бывает та, что зовется Снежной, какой порою горит огонь за внешним льдом - до невольной дрожи…
И я протягиваю ладонь, касаясь ласковой теплой кожи…
колокольчик звенит. герда бьёт по будильнику и продолжает спать
кай придёт разбудить, кай подарит цветы, насмешит, позовёт гулять
он прекрасен, как бог, как адонис, придуманный тысячу лет назад
герда тает, к нему прикасаясь. не тают лишь льдинки в его глазах
королева наденет прозрачное платье, коснётся запястья иглой
ей так нравятся мальчики. некоторых она забирает с собой
королева играет в опасные игры, но кровь её так холодна
королеве не нужен никто, и она никогда не бывает одна
под сияньем софитов - северных звезд - королева исполнит роль
и она совершенна, как может быть смерть, из которой изъяли боль
принимает любовь внутривенно, смеётся, пришпоривая коней
нет того, с чем не сможешь расстаться, чтобы навечно остаться с ней
кай под кайфом. в крови у него героин, а в глазах покой
кай поёт под гитару про детские сны, про расставшихся брата с сестрой
чувства те же, вот только всё реже встречается солнце в его стишках
ради смеха сегодня он выложил ВЕЧНОСТЬ из белого порошка
герда скачет на север, но север не найден, его замела метель
колокольчик звенит. где ж ты, мальчик, зачем ты ложишься в её постель?
я теряю себя каждый раз, как она твоих нежных касается век..
подломились колени оленя, и, вскрикнув, герда упала на снег
кай играет свой блюз, королева пьёт виски со льдом и глядит в окно
ей немного наскучил сюжет, но в целом - ей нравится это кино
герда спит. её боль отступает. её обступает заснеженный рай
что ж - почти хеппи энд. только герде не нужен бог. герде нужен кай