Император хитро ухмыльнулся, поставил чашку на стол и сказал: «Да ладно. Присаживайтесь. Хотите, попробуйте кофе, чудесный, кстати, напиток с моей родной Земли.  – Бёрс присел, но кофе брать не стал, а Тиберий, тем временем продолжил. – Вы выполнили то, что было поручено вам объединённым командованием?»

«Ваше Величество, - так же неловко ответил генерал, - без поддержки флота сухопутные войска не могут переломить ход боевых действий существенным образом». – Бёрс выдал практически фразу из военного учебника по тактике, чего за ним очень редко когда водилось. Обычно тактикой он себя как раз не утруждал.

«Я знаю, генерал Бёрс, - спокойно ответил император, - так и было задумано в некоторой степени.  – Бёрс вскинулся, было спросить, но Тиберий не дал ему такой возможности. – Правда, вы всё же очень быстро сдались».

Генерал удивлённо спросил: «Я не понимаю, о чём вы, государь!»

«Да, неважно. Всё-таки, я многим вам обязан, а ещё большим обязан вашему отцу. Поэтому я никак не мог оставить вас в трудном положении»

Олбот Бёрс был в некоторой степень разоружён загадочной ухмылкой на лице императора. До него теперь дошло, что та операция, которой он командовал, уже изначально была задумана провальной и не им самим. И более того, этот план великолепно исполнился. Авторитет и его самого, и его отца опосредованно был подорван. Республики больше не было, и теперь пред ним сидел мастер аппаратной игры, который очень чётко расставил шахматы на доске, выступая игроком и с той, и с другой стороны. Но что же он теперь сможет сделать, высказать о своих домыслах вслух? Уже сейчас можно было представить, что бы началось. При отсутствии, каких бы то ни было доказательств, его наверняка бы засмеяли, как пытающегося найти себе оправдание.

Тиберий, тем временем, отпил из чашечки кофе и спросил: «Вы как, генерал, о дальнейшей своей судьбе не думали?»

Бёрс повертел головой.

«Я так и думал. – Ответил император. – Я не разочарую ни вас, ни вашего достопочтенного отца. Вы займёте непыльную работёнку министра внутренних дел Империи. Указ мной уже подписан. Согласитесь, отнюдь не последний пост в государстве. Всё, что вам сейчас нужно будет сделать, так это взять вот эти листы и дать распоряжение роботам-секретарям подготовить приказы министра ни имена указных здесь личностей. А затем потрудиться поставить под каждым именем свою закорючку. Вам даже не нужно будет особо менять структуру уже существующего республиканского МВД. Ну, кроме как сменить табличку у входа в здание министерства».

Тиберий протянул генералу несколько листов бумаги, плотно заполненные именами и фамилиями. Император не очень доверял даже самым вместительным электронным носителям, ввиду их неабсолютной информационной защищённости. А бумага? А бумага всё стерпит. Это были сотрудники старого МВД. Бёрс не знал никого из них. Но на самом деле кто-то из них был до конца коррумпированным чинушей, а кто-то честно и беспрекословно исполнял свой долг. Их роднило только одно – приверженность демократическим устоям. Олбот Бёрс сначала не поверил глазам своим, а затем довольно улыбнулся.

Император сказал: «Пусть эти персоналии послужат новой Империи. – Затем усмехнулся. – На дальних рудниках и колониях. Мне нужна именно ваша подпись под этими приказами. Это ордера на арест. Подождите, и очень скоро на рудники отправятся все те, кто обращался неподобающе с вами на этих самых рудниках».

В этот момент генерал Бёрс улыбнулся почти, так же как и сам император. Что ж, ему предназначено быть орудием в руках палача. Пусть. Таким он ещё никогда не был. Кто знает, быть может и ему подкинется удобный случай поживится за счёт жертв самого себя?

«Да, мой Цезарь!» - браво ответил генерал и вытянулся в струнку пред своим повелителем. «Преступники и враги империи ответят по заслугам. Я всё сделаю».

Император улыбнулся всё той же холодной улыбкой и ответил: «О да, я не сомневаюсь в этом».

 

Целый месяц Империал-Сити пребывал в неведении и страхе. Шли аресты, император приказывал арестовывать всех геев, проституток, различных авторитетов преступных группировок, которым даже от полиции не было предъявлено никаких обвинений, а также не успевших скрыться деятелей демократической оппозиции. Все увеселительные мероприятия были отменены, развлекательные заведения закрыты. Закрыты оказались и не в меру принципиальные средства массовой информации. Но зато простые граждане были рады тому, как рушиться сладкая жизнь богатеев. Император уловил это настроение и постановил снимать акты конфискации и национализации, а затем транслировать их в эфире. Многим это зрелище заменило все развлечения.

И когда это безобразие всё же было приостановлено, император вновь обратился к Сенату. Теперь он стоял в своём чёрном одеянии и в капюшоне. От сутулости не осталось и следа – император выпрямился в полный рост. Его голос, усиленный динамиками и отражённый круглыми стенами громадного зала, звучал звонко и угрожающе. Правда, сам зал заседаний немало опустел – в нём едва удалось набрать кворум. Но и оставшиеся сенаторы были напуганы и подавлены. Они слушали речь, не пытаясь ничего возразить, как это они обычно привыкли делать до того. Спикер Ка Тео, как всегда, с невозмутимым видом лица и со своим посохом стоял рядом с правителем и слушал.

Тиберий говорил следующее: «Уважаемые посланники звёздных систем, галактических секторов и маркизатов Внешнего Космоса. Поскольку на меня была возложена чрезвычайная задача и чрезвычайные полномочия для преодоления тех проблем, с которыми мы столкнулись, я считаю, что решать их надо именно так, как я это вижу. А не иначе. Не только здание всего государства, отдельных его систем и участков нуждается в капитальном ремонте. Всё наше общество поражено пороками, которые влияют на государство и исходят, в конечном счете, от государства. Поэтому краеугольным камнем структурных реформ, по моему мнению, должно стать полное обновление морального фона всего нашего общества. Я считаю недопустимым, когда самые низкие помыслы, потребности и качества повсюду превозносятся как добродетель. Я считаю недопустимым, когда безудержное стремление к удовольствию или чужое горе кладутся в основу чьего-либо благосостояния. И я считаю недопустимым, когда во имя мнимой правды, а, по сути, ради тех же денег, каждый день в головы простых граждан вкачивается уйма бросовой и никому не нужной информации, которая преподаётся под соусом сенсации. Когда элементарное человеческое любопытство используется для разжигания нездорового интереса и низменных страстей. Когда лица, не имеющие на это никакого права, пытаются лезть в личные тайны других граждан на потеху неразумным. Терпеть это больше нет никакой возможности, когда героями объявляются глупость и пороки, прямолинейная простота отношений. Вот она – цена всеобщей свободы и демократии. Отупение, превращение в стадо, замена разума животными инстинктами, нежелание думать своей головой, а желание следовать за сомнительными кумирами куда угодно. И как же это всё отразилось на политическом устройстве и общественной жизни? Спрашиваю я вас, господа сенаторы. А ведь на вас действуют те же законы и правила. Вы им следуете. Вам это нравиться, поскольку те сомнительные блага для вас легко доступны, ввиду вашего богатства и властности. Находится немало людей, желающих разжечь в вас больше аппетита и тщеславия, дабы удовлетворить свои интересы и получить протекцию своим планам. И этот альянс вас очень устраивает, поскольку все эти гадости и разврат вам элементарно по душе. И я не говорю уже о том, что на этом фоне как-то забываются проблемы и нужды простых граждан и жителей отдалённых планет. Вы, как уважаемые члены общества и элита, становитесь примером для подражания – грязным, омерзительным примером. И все тогда начинают узнавать, что это можно, и этого хочется. И воспроизводится это всё уже на низовом, истинно мещанском более омерзительном уровне. А посему теперь придётся решать, что и кому можно и нельзя. Либо, либо! И я объявляю, что я запрещаю! За наркоторговлю -  казнь либо стирание памяти. За занятие проституцией – принудительная стерилизация и проституток, и тех, кто их услугами пользуется. За засовывание своего носа в чужую частную жизнь – публичное наказание. А для вас, дорогие сенаторы, мы придумали нечто иное. Ваши похождения будут транслироваться в прямом эфире с саркастическими комментариями. Всех зарвавшихся роботов – на переплавку!»

При этих словах внезапно встал представитель планеты роботов. «То есть как это?!» - возмутился он, но его никто не слышал, так как микрофон был выключен.

Зато под куполом зала заседаний вспыхнула табличка «Ура!»

Зал: «Ура!!!»

Тиберий не обращал на это внимания, он продолжал: «С мутантами мы поступим ровно так же, как они собирались поступить с нами во время недавнего восстания. Я объявляю всех мутантов врагами Империи и провозглашаю само их существование угрозой генетическому фонду всех рас и народов Галактики. Лишь полное искоренение этих отбросов природы способно отвести эту угрозу от нас.

Я положу конец коррупции! За воровство из государственной казны наказанием будет казнь либо стирание памяти. За взяточничество – полная конфискация имущества взяточника и взяткодателя. По этому пункту мы уже начали процесс национализации нескольких крупных и влиятельных корпораций. Так что не обессудьте.

Относительно кадровой политики нового правительства скажу главное – теперь  для занятия любой государственной должности будет необходим экзамен. Отсюда пойдёт и новая образовательная политика – верность не себе и своему карману, а государству и обществу.  Не пугайтесь, в обществе всё равно должен быть плюрализм мнений. Так что те средства массовой информации, которые критикуют правительство со справедливых позиций, закрыты не будут. Мы сумеем с ними договорится».

Снова вспыхнула табличка.

Зал: «Ура!!!»

«Изменения затронут и экономическую сферу жизни общества. Повсюду и уже давно мы сталкиваемся со своеволием и наглостью гигантских промышленных и финансовых империй, которые до недавнего времени диктовали свою волю правительству Галактической Республики. Я не говорю уже об отдельных планетах. Но и этого им показалось недостаточно. Они многие годы тайно наращивали свой военный потенциал, якобы для защиты своей законной собственности. Затем они обратили его против законной власти, провозглашая всё те же в кавычках «справедливые» и популистские лозунги о том, что истинной демократии больше нет. Но даже идиоту было ясно, чего на самом деле они добивались. И хорошо, что мы вовремя заподозрили неладное и успели подготовиться к неожиданностям. Правда, теперь обратный путь к примирению потерян, и мы вынуждены вести борьбу до конца. А посему я объявляю национализацию собственности тех структур, которые выступили против нас с оружием в руках. А заодно правительству будет поручено разработать комплекс мер для подъёма задушенной мелкой и средней частной инициативы. Поскольку именно её мы сочли залогом процветания и развития».

И опять табличка.

Зал: «Ура!!!»

«Но, так или иначе, противоречия и соблазны раздирают некогда единые в своих устремлениях звёздные системы. Война распространилась по Галактике, и пламя её всё жарче. Мы будем вести борьбу за полное искоренение сепаратизма. – Император начал повышать голос. – А те предатели жидаи, которые должны были охранять наше благополучие, позорно бежали с поля боя и предали нас. Я лично обещаю, что такого больше не повториться. Все предатели – жидаи будут нами найдены и разгромлены! И лишь когда власть Империи воцариться над Галактикой, - император сделал паузу, а затем более тихим и вкрадчивым голосом продолжил, - тогда повсюду наступит мир».

Тиберий отпрянул от микрофона и оглядел притихший зал. На мгновение повисла полная тишина. Табличка не загорелась. Император хотел лично проверить сообразительность Сената. Но затем начали раздаваться отдельные всплески аплодисментов, которые начали перерастать в бурные овации. Сенаторы, некогда господа в Республике, теперь подавленные и запуганные, нехотя приветствовали своего повелителя, которому они сами преподнесли свои судьбы на блюдечке. А под капюшоном императора появилась злорадная улыбкоподобная гримаса удовлетворения. Ему явно нравилось, что эти гордые господа теперь у него на крючке, нравилось ощущать их страх и беспомощность, их полную зависимость.

С удовлетворением Тиберий Гальба покидал Главный Зал Сената под гром оваций, осуществлявшихся со смешанными чувствами ненависти, отчаяния и даже благодарности за единственно возможный выход из тупика.

Тиберий проследовал в свой сенатский кабинет. С явным удовлетворением на лице он подошёл к своему столу и снял капюшон. Но тут за ним зашёл молодой адъютант сенатской гвардии и сообщил: «Ваше Величество, вам пришло письмо. Вот оно на столе». Тиберий посмотрел на свой стол, обитый дорогим красным бархатом. На нём действительно лежал конверт из белой бумаги.

«Как странно. – Подумал император. – Такие средства сейчас так редко используются». С каким-то инстинктивным недоверием он поднял конверт и вскрыл его. На нём ничего не было написано. А из самого конверта на ладонь выпала только золотая монета с изображением человека в профиль и надписью на незнакомом языке. Больше внутри ничего не было. Монета явно была очень древней, поскольку буквы и изображение поистёрлись немного, к тому же сделаны они были не очень умело. И всё же это было золото. Профиль человека на ней сильно напоминал профиль Тиберия. На лице императора отразились испуг и злость. Он невольно выдавил из себя: «Проклятье, а всё-таки знает, а всё-таки помнит!» - и сильно сжал монету в кулаке.

Адъютант: «Всё в порядке, мой Цезарь? Что-то не так?»

Император промямлил в ответ: «Да нет. Всё как раз очень даже так. – А затем резко спросил. – Кто прислал?»

«Пришло анонимной бандеролью, Ваше Величество. Наши специалисты, разумеется, проверили содержание взрывчатых и опасных веществ. Вы желаете уничтожить бандероль?» 

«Ни в коем случае!» - ответил император и положил монету в выдвижной ящик стола. Ящик реагировал только на отпечаток пальцев хозяина кабинета.

«Ладно, - сказал Тиберий, выйдя из за стола, - меня, наверное, уже ждут?»

«Так точно!» - ответил офицер, вытянувшийся в струнку у дверей кабинета.

«Тогда веди!» - приказал Цезарь.

И вновь сутулая фигура Тиберия следовала по многочисленным коридорам сенатского комплекса за своим проводником. Он шёл к большому обзорному балкону над громадной Сенатской площадью. С этого же балкона он совсем недавно приветствовал народ Столицы. Перед выходом на балкон его встретил генерал Алек Марюлис. Император взглянул на него и приглушённым голосом спросил: «Каковы ваши виды на будущую операцию?» 

«Государь, солдаты готовы исполнить любой приказ. А эта операция – пустяки для таких бойцов» - ответил Марюлис.

«Тогда принимайте командование флотом, генерал. – Сказал Тиберий. А затем после небольшой паузы выпалил. – Мунибар взять!»

«Есть, мой Цезарь!» - ответил командующий и приставил ладонь к козырьку. Император проследовал на балкон, где его уже ожидали председатели сенатских комитетов и министры.

В предзакатных сумерках, когда все здания и небоскрёбы Империал-Сити и даже воздух окрасились в странный оранжево-красный цвет, отражаемый облаками, в которые медленно закатывалось солнце, на огромной Сенатской площади ровными квадратиками 50 на 50 выстроились миллион двести тысяч солдат-клонов – двенадцать ударных легионов. Казалось, будто вся мощь Империи собралась в единый кулак. И целил он в слабо защищённую планету банкиров. Политика – грязное дело. Раз через Мунибар проходили важнейшие финансовые потоки Млечного Пути, император должен был взять эту планету.

Легионеры разных родов войск неподвижно стояли на площади. Между их рядами медленно расхаживали несколько ходоков. Позади них на большом удалении уже стояли крейсеры. Опираясь руками о перила балкона, император Тиберий с задумчивым видом наблюдал за тем, как одни легионы неподвижно стояли, другие маршировали к кораблям и по гигантским пандусам целыми когортами заходили в их трюмы. В это время над площадью раздался гул – включились могучие турбины нескольких крейсеров, вспыхнув ярко-синим пламенем. И вот некоторые корабли уже начали медленно подниматься в воздух, а затем, ускоряя ход, взмывать в алеющие небеса. Над зданием Сената проплыли несколько кораблей, стартовавших из крейсерских доков в десяти километрах отсюда.

И так император взирал, как части его огромного войска стоят на площади, маршируют к кораблям, грузятся в их трюмы, а затем поднимаются ввысь. К нему подошёл генерал Марюлис и начал что-то рассказывать, показывая рукой на взлетающие корабли. Но Тиберий его не слушал. Он знал, что эта странная монета является посланием или напоминанием, и что теперь судьба Галактики резко изменится. Она теперь будет зависеть от него и ещё нескольких человек, один из которых уже дал о себе знать. Эта борьба будет отличаться от всех политических дрязг, которые до сих пор знала Галактика. А пока, глядя на свою рать, император был полон решимости покарать и разгромить своих противников. Новая галактическая война началась.