После зимы, полной холода и темноты, весна принесла немного надежды. Электричество постепенно возвращалось, но с перерывами. Мы выучили расписание отключений: знали, когда можно зарядить телефон, когда успеть приготовить еду, когда запустить бойлер, если повезёт. Казалось, даже наша бытовая жизнь теперь подчинялась графику войны.

Сын пошёл в школу. Не в ту, что рядом — она была закрыта, как и многие другие. До ближайшей нужно было идти приличное расстояние. И не раз по пути начиналась воздушная тревога. Сирена — и всё. Остановка, паника, поиск, куда бежать. Мы своими глазами видели ракеты в небе. Они летели над головами, и мы бежали в сторону укрытий — не рассуждая, не думая, просто по инстинкту. Лишь бы успеть. Лишь бы не здесь, не сейчас.

Обстрелы продолжались. Били уже не только по инфраструктуре — били в самую душу города.
Особенно страшным был удар по Спасо-Преображенскому собору. Это не просто храм — это символ, память, история. И его разрушение отозвалось в каждом одессите, как будто нас ударили лично.

Но страдали не только памятники. Жилые дома тоже попадали под обстрел. Там жили люди. Обычные семьи, такие же как мы. Кто-то не успел добежать. Кто-то не успел проститься. Мы жили с мыслью, что любая ночь может стать последней.

Но продолжали — несмотря на всё — жить. Ходить. Есть. Учиться. Говорить. Дышать.
Потому что иначе — никак.