московско-деревенский стиш продолжает дописываться. теперь он двухчастный.


I.
ночноват намокший столик
унесли подарки
с таксой бродит алкоголик
в полукруге арки.

путь со станции увечной
долгой проседью лежит.
змейка с крестика аптечного
алы шторы сторожит.

сяду в зеркале за стол
виноват и тонок
понимать неспешный толк
молчаливых гонок.

как под землю барибал
лягу под простынку
слушать как готовят бал
грелки да волынки.


II.
канул день гундосой глыбой.
я в деревню под кровать
тяготы сердечной рыбы
вкратце набросать.

там в шкафу пустые плечики
и халат-анахорет.
из растительных скелетиков
настригу для них букет.

из глазных оконных книг
отражённых в лицах
в тайне от себя проник
к шёпотным таблицам.

там согбенный ходит звук
схимным полем зорким.
сердце тёмный божий жук
не успело в норку.




[700x479]