Станислав Гроф.

Величайшее путешествие. Сознание и тайна смерти (фрагмент)

Люди, переживающие процесс приближения к смерти не так внезапно, в более замедленном темпе, чувствуют, будто именно воля к жизни поддерживает их, и боятся, что если они сдадутся, то умрут. В момент прекращения борьбы страх утихает, и на человека перед ли­цом смерти нисходит безмятежность и успокоение. Когда приход смерти становится неизбежным, он встречается с внутренним спокойствием. Обычно фаза обзора жизни следует сразу за перехо­дом от активного противодействия происходящему к пассивному приятию. Она сопровождается разотождествлением личности от те­лесной проявленности, что может послужить основанием для по­явления опыта внетелесного существования. Люди могут действи­тельно видеть, как их тело движется к смерти, но смерть как реаль­ность тем самым отрицается, и они превращаются в свидетелей, на­блюдающих эту сцену с отстраненным интересом.

Обзор прошедшей жизни, который происходит в этот момент, обычно обретает форму панорамы воспоминаний, быстро следую­щих одно за другим и охватывающих всю жизнь. Прокручивание такого фильма-жизни идет иногда в обратном порядке, начиная от времени несчастного случая или болезни и заканчиваясь детством, или же в обычном, следуя за хронологическим пбрядком событий. Как правило, такая ретроспектива сопровождается приятными эмо­циями, реже встречается негативный эмоциональный фон и болез­ненная аффектация. Иногда просмотр прошедшей жизни имеет сугубо панорамную, пространственную форму, а не последователь­но разворачивающуюся во времени — в этом варианте важные вос­поминания из различных периодов жизни появляются одновремен­но как части одного континуума.

Фаза просмотра прошедшей жизни может быть проиллюстри­рована краткой выдержкой из письма, написанного адмиралом Бо­фортом, где он описывает несчастный случай, в результате которо­го он чуть не утонул. Когда он еще был курсантом на корабле в Портсмутской гавани, он упал за борт. Не умея плавать, он быстро обес­силел и на какое-то время ушел под воду, прежде чем подоспели спасатели. Описание случившегося было зате^ опубликовано в книге В. Мунка «Эвтаназия, или Медицинское вспоможение лег­кой смерти» (Munk, 1897).

«Все надежды исчезли, вся борьба прекратилась, безмятежные чувства самого глубокого и совершенного успокоения вытеснили предшествующую сумятицу чувств — нет, я не сдался, скорее это можно было назвать апатией, но, определенно, смерть от утопле­ния не представлялась больше злым несчастьем. Исчезли мысли о том, что меня спасут, я не думал больше о физической боли и стра­даниях. Напротив, мои ощущения теперь были даже скорее прият­ного свойства, отчасти напоминающие несколько заторможенные, но вызывающие удовлетворения чувства, испытываемые сильно уставшим человеком перед тем, как заснуть. Хотя чувства как бы притупились, этого нельзя было сказать о разуме: его активность усилилась настолько, что это не поддается описанию, ибо мысли возникали одна за другой с такой скоростью, что это не только не­описуемо, но и вероятно, непостижимо для тех, кто сам не побывал в подобной ситуации

Даже сейчас я могу с большой степенью точности восстановить в памяти последовательность пронесшихся тогда мыслей — мое па­дение, неловкость, послужившая ему причиной, переполох, кото­рый оно, должно быть, вызвало, то, как все это должно отразить­ся на безумно любившем меня отце, и тысячи других обстоя­тельств и деталей, относящихся к домашней жизни, составили первую серию очень ярких и зримых воспоминаний. Далее ох­ват событий расширился — наше последнее плавание, предыду­щий вояж и кораблекрушение, школа, где я учился, со всеми ус­пехами и зря упущенным временем и даже все мои мальчишес­кие забавы и приключения.

Двигаясь, таким образом, в обратном к течению времени на­правлении, каждый эпизод моей жизни прошел в моей памяти в обратной последовательности, однако не мельком, нет, яркие кар­тины заполняли каждое мгновение и представлялись весьма деталь­но, короче — все мое существование как бы предстало передо мной в виде обширной панорамы, и каждый акт сего действа, каждый поступок сопровождался острым осознанием его значения, пони­манием, правильным ли он был или ошибочным, либо некоторой отсылкой к его причинам или последствиям; на самом деле среди них было и немало пустячных событий, которые, казалось, уже были основательно забыты, но теперь вновь поднимались в мои воспо­минания, словно только что пережитые и знакомые».

Согласно Нойсу, это возвращение к памяти о прошедшем мо­жет быть результатом внезапной потери ориентации на будущее. Люди в преклонном возрасте, подходящие к концу своего жиз­ненного пути, склонны не интересоваться будущим и обраща­ются к переживаниям прошедшего. Подобным же образом те люди, которые совершенно неожиданно сталкиваются с внезап­ным прерыванием срока своей жизни, могут испытывать резкое увеличение интереса к своему прошлому. Это сильное фокуси­рование жизненной энергии на событиях из прошлого, возмож­но, и придает такую яркость появляющимся из глубин памяти ранним воспоминаниям. Нойс указывает на естественное экзи­стенциальное значение этого финального просмотра событий жизни и подчеркивает важность получаемой таким образом жиз­ненной перспективы.

В момент смерти индивидуальное существование завершается и как бы навсегда застывает в определенной форме. Через всю ис­торию проходит отношение к моменту смерти как к важному пере­ломному моменту, именно по этой причине: он предоставляет пос­ледний шанс отстоять те цели жизни, которые человек считал са­мыми главными. Во время этого финального просмотра прошед­шей жизни умирающие страстно принимают трансцендентальное значение своего существования и присовокупляют его к универ­сальному космическому порядку, который они теперь постигают. Это может рассматриваться как мощное подтверждение духовных устремлений умирающих. Нередко пережитые видения прино­сили такое глубокое удовлетворение, что испытавшие их имели сильное желание умереть и остаться навеки в этой трансценден­тальной реальности, они даже часто выказывали негодование и даже враждебность к тем, кто их оживил и вернул к повседнев­ной реальности.

Обычно трансцендентальная фаза естественным образом развивается из просмотра прошедшей жизни. Люди, обозревающие свою жизнь с точки зрения соотношения добра и зла, начинают видеть все с нарастающей отстраненностью. Они могут таким об­разом достигнуть такого момента, когда жизнь становится им видна и во всей ее совокупности, и во всех деталях. В итоге даже этот предел преодолевается, и умирающие испытывают то, что может быть названо мистическим, трансцендентальным, косми­ческим или религиозным сознанием, и что Абрахам Маслоу на звал «пиковым переживанием» (Maslow ed, 1964). В некоторых случаях просмотр пережитой жизни пропускается и человек, не­ожиданно столкнувшись со смертью, попадает сразу в трансцен­дентальную фазу.

В 1966 году Уолтер Панки провел сравнительные исследования литературы о трансцендентальном опыте религиозных и мистичес­ких проповедников и учителем на протяжении многих веков (Pahnke, 1966). Он видоизменил критерий Уильяма Джеймса и Уолтера Стейси (James, 1929; Stace, 1960) и определил в качестве наиболее важ­ных величин, стоящих в общем знаменателе мистического опыта или «пикового переживания», следующие:

• Ощущение единства (внешнего и внутреннего)

• Сильные позитивные эмоции

• Преодоление пространства и времени

• Ощущение нуминозности (проявления воли высших сил и законов)

• Парадоксальность

• Объективность проникновения в суть вещей

• Невыразимость

• Разнообразное позитивное последействие

 

Как указывает этот список, при пиковом переживании воз­никает ощущение преодоления повседневной некоторой раз­дельной деятельности ума и тела и достижения состояния един­ства и целостности. Мы также преодолеваем обычную разделенность субъекта и объекта и переживаем экстатическое единение со всем человечеством, природой, космосом и Богом. Это связа­но с ощущением радости, блаженства, безмятежности и умирот­ворения. В мистическом опыте подобного типа появляется ощу­щение, что мы покидаем обычную реальность, где пространство имеет три измерения, а время линейно. Мы вступаем в метафи­зическое трансцендентное царство, где эти категории больше не применимы. В этом состоянии бесконечность и вечность стано­вятся реально воспринимаемыми. Мистическое свойство этого состояния не имеет ничего общего с предыдущим религиозным опытом и верованиями, оно отражает прямое постижение боже­ственной природы реальности.

Описания кульминационного переживания обычно переполне­но парадоксами. Сам опыт может описываться как «пустой» и в то же время «содержащий абсолютно все», то есть он не имеет опреде­ленного содержания, но содержит все в потенциальной форме. Воз­можно ощущать одновременное присутствие везде и при этом ниг­де. Когда наши персональная идентичность и ограниченное эго уже исчезают, мы вдруг ощущаем, что разрослись до такой степени, что наша сущность включает в себя теперь весь универсум. Подобным же образом возможно воспринимать все формы как пустоту, а пус­тоту наполненной потенциальными формами. Можно даже достичь такого состояния, при котором мир видится как существующий и не существующий одновременно.

Вершинное переживание может передавать нечто, являющее­ся, по-видимому, высшей мудростью или знанием о сути вещей, важных для мироздания, описанное в Упанишадах как «знание, которое позволяет знать все». Познаваемое в ре­зультате этого переживания, неизъяснимо; оно не поддается опи­санию словами. Тем не менее переживание этого опыта имеет вы­раженное позитивное влияние на нашу систему ценностей и стра­тегию дальнейшей жизни. Состояния при клинической смерти имеют все характерные признаки, перечисленные в мистических категориях Панке. Эти эпизоды необычных состояний сознания могут сопровождаться изменениями в восприятии мира, в частно­сти яркими визуальными образами.

 

Возрожление интереса к состояниям на пороге смерти

В 70-е годы XX века книги «О смерти и умирании» Элизабет  Кюблер-Росс и «Жизнь после жизни» Рэймонда А. Моуди откры­ли новую эру в изучении явлений, связанных со смертью (Kubler-Ross, 1969; Moody, 1975). Если Кюблер-Росс в большей мере со­средоточивалась на клинической работе с умирающими, ставшая международным бестселлером книга Моуди исследовала фено­менологию околосмертных переживаний (ОСП). Подготовлен­ность Моуди в области как психологии, так и медицины, тот факт, что он лично интервьюировал переживших клиническую смерть, а также объективный тон повествования, лишенный сенсацион­ности, сделали его книгу особенно заметным вкладом в иссле­дования опыта соприкосновения со смертью.

Автор собрал данные о 150 лицах, и его наблюдения распадают­ся на три категории:

1) рассказы, раскрывающие ОСП людей, которые были возвра­щены к жизни после того, как их сочли умершими, они были при­знаны и объявлены таковыми лечащими врачами;

2) отчеты лиц, которые во время несчастных случаев, тяжких ранений или заболеваний были на грани физической смерти;

3) отчеты людей, передававших свои переживания на пороге и в момент наступления смерти лицам, находившимся у их смертно­го одра.

Моуди лично и подробнейшим образом опросил более пятиде­сяти человек, относящихся к первым двум категориям, и обнару­жил значительное сходство между отдельными рассказами. Ему удалось выделить в переживаниях, связанных со смертью, несколь­ко основных черт, повторявшихся с удивительным постоянством. Многие из них, судя по всему, являются характеристиками, с кото­рыми мы уже сталкивались, обсуждая перинатальные и транспер­сональные явления, возникающие в ходе психоделических  сеансов. К примеру, большая часть описаний содержала в себе продвиже­ние сквозь темное закрытое пространство, обозначаемое как ворон­ка, пещера, туннель, цилиндр, долина, желоб или сточная труба, где их встречал божественный свет. Хотя Моуди специально и не говорит об этом, в описаниях можно найти много косвенных наме­ков на процесс родов: скольжение вниз головой вперед, концент­рические круги туннеля, отсутствие воздуха в закрытом простран­стве, трудности с дыханием, скатологические элементы и т.д.

Многие умирающие сообщали о восприятии странных звуков, похожих на описанные в тибетской Книге мертвых, и на те, кото­рые имеют место во время психоделических сессий. Некоторые из этих звуков были явно неприятного свойства, наподобие громких щелчков, рева, звона, жужжания, свиста и хлопков. Другие были красивы и умиротворяющи — прекрасный перезвон колокольчи­ков, величественная музыка трансцендентного свойства. Очень часто нисходило чувство мира и покоя. Многие выжившие после клинической смерти выражали сожаление о невыразимости пе­реживания и о неспособности нашего языка передать его осо­бую природу. Некоторые рассказывали, что во время коматоз­ного состояния либо после клинической смерти они слышали отдельные фразы и даже полностью воспринимали разговоры об их состоянии, которые вели доктора, медсестры и родственники. Иногда правильность их восприятия удостоверялась последующим расследованием.

Переживание явления выхода из тела — еще одна общая черта опыта соприкосновения со смертью — может принимать разнооб­разные формы. Некоторые описывают восприятие себя как бесфор­менного облака, энергетической структуры либо чистого созна­ния. Другие четко ощущали свое тело, которое, однако, было про­зрачно, невидимо и неслышно для обитателей материального мира. Иногда возникало чувство страха, замешательства и жела­ния вернуться в физическое тело, порой, напротив, появлялось экстатическое ощущение отсутствия времени, веса, ощущения мира, тишины, покоя. Некоторые на этой стадии проявляли бес­покойство о судьбе своих физических тел, другие оставались со­вершенно к ним равнодушны. Не воспринималось никаких за­пахов, изменения температуры, тактильных ощущений. Зрение же и слух, напротив, судя по всему, резко обострялись, им, каза­лось, почти не было границ.

Многие умирающие, о которых повествует  Моуди, сообщали о встречах с другими существами — покойными родственни­ками и друзьями, «духами-хранителями» или духовными руко­водителями. Особенно частя, судя по всему, происходит видение встречи со «Светящимся существом», которое является источни­ком неземного сияния, лучистым и сверкающим, но обладающим и определенными личностными характеристиками, такими, как любовь, теплота, сострадание и чувство юмора. Общение с этим Существом происходит без слов путем непосредственной переда­чи мысли. В рамках данной встречи или вне ее умирающий может пережить частичный или полный обзор своей жизни, почти всегда протекающий в ярких цветах и включающий в себя трехмерные движущиеся формы. Смысл данного переживания, видимо, заклю­чен в понимании того, что постижение любви к другим и обрете­ние высшего знания являются максимальными ценностями чело­веческой жизни.

Во многих сообщениях описывалось достижение границы или предела, где следовало принять решение — вернуться или продол­жить странствие в потустороннем мире. Такая граница носит чис­то абстрактный характер либо символически выражена в виде пре­грады или грани — дверь или врата, реки или озера, седого тумана, изгороди или линии.

Отношение к возвращению, видимо, меняется в процессе уми­рания. В течение нескольких первых мгновений после наступле­ния смерти люди испытывают отчаянное желание вернуться в тело и сожалеют о своей кончине. После некоторого продвижения и осо­бенно после встречи со «Светящимся существом» прежнее намере­ние может уступить место нежеланию возвращаться. Некоторые связывали свое возвращение с собственным решением поступить таким образом. Другие чувствовали, что были либо посланы обрат­но «Светящимся существом», либо возвращены чувством любви, желаниями и молитвами других, независимо от их собственных намерений. Иногда же выжившие не помнят, как случилось, что они вернулись.

Моуди уделял особое внимание тем трудностям, которые люди, соприкоснувшиеся со смертью, испытывают при попытках расска­зать об этом особом событии другим. Ими самими оно восприни­мается как глубокое, реальное и важное, однако они находят чрез­вычайно затруднительным адекватно его описать. Автор указывает на то, что такие трудности, равно как и неспособность иных людей понять их — нередко вместе с проявляемым снисходительным или даже насмешливым отношением, — главная причина того, что мы так мало слышали об этих довольно часто происходящих случаях. Лучше всего это может быть проиллюстрировано тем фактом, что на протяжении всего исследования лишь в одном случае врач об­наружил хоть какое-то знакомство с околосмертными пережива­ниями.

 

У людей, выживших после ситуации, грозившей им смертью, либо перенесших клиническую смерть, в результате случившегося развивались новые представления о ее природе. Многие утрачива­ли страх перед смертью. У них развивалось позитивное отношение к ней, отнюдь не связанное с желанием умереть или суицидальны­ми наклонностями. Их сомнения, касающиеся возможности по­смертного существования, рассеивались, и продолжение жизни сознания за пределами физической кончины становилось для них экспериментально доказанным фактом. Одним из наиболее важ­ных аспектов исследования Моуди было обсуждение воздействия, которое ОСП оказывало на дальнейшую жизнь выживших.

Большинство из них ощутило, что она значительно расшири­лась и углубилась. У них проявился серьезный интерес к глубочай­шим философским и духовным вопросам, и для них начала дей­ствовать совершенно иная, чем прежде, щкала ценностей. Суще­ствование внезапно оказалось гораздо ценнее, и значительно боль­ший акцент стал делаться на полноценное переживание текущего момента, на то, что происходит «здесь и сейчас», вместо погруже­ния в воспоминания или фантазирования о будущем. Наблюдались также серьезные изменения в представлениях об относительности ценности физического тела и ума. Реже это сопровождалось разви­тием парапсихологических способностей.

Данный материал полностью соответствует выводам Уолтера Панке о последовательности мистических переживаний, происхо­дящих спонтанно или в ходе занятий религиозной практикой, без пребывания в ситуации, несущей в себе угрозу жизни (Pahnke, 1963). Одна из выделенных им категорий, описывающих мисти­ческое сознание, включала в себя устойчивые, позитивные пе­ремены в чувствах, взаимоотношениях и„поведении, следующих за переживанием подобного рода. Характер таких перемен, судя по всему, совпадал с описанным Моуди. Рассел Нойес пришел к аналогичным выводам в проведенном им исследовании большого числа переживаний клинической смерти и состояний на пороге смерти (Noyes, 1972). Временные или же устойчивые изменения по­добного рода случаются весьма часто у людей, переживших близ­кое соприкосновение со смертью — либо на личном опыте, будь то несчастный случай, попытка самоубийства, серьезная болезнь или хирургическая операция, — либо в символической форме. Напри­мер, спонтанное мистическое переживание, психоделический се­анс, острый психотический эпизод, участие в действенном обряде перехода могут оказать сходное позитивное влияние.

Несмотря на большое сходство между данными Моуди и теми результатами наблюдений, которые мы получили в своей работе с тяжелыми раковыми больными, были также и некоторые фунда­ментальные отличия, которые заслуживают внимания. В своей кни­ге Моуди специально подчеркивает отсутствие мифологических элементов в переживаниях на пороге смерти, наблюдавшихся им, так же как и в вытекающей из этих наблюдений новой концепции смерти. Он иронически высмеял в своей книге то, что он назвал «мультяшными небесами жемчужных врат, золотых улиц и крыла­тых, играющих на арфах ангелов или адского пламени и демонов с вилами». Им также была выдвинута гипотеза, что ОСП во всех слу­чаях имел позитивное содержание.

Когда книга Моуди была опубликована, моя книга «Человек встречается со смертью», написанная в соавторстве с Джоан Хэли-факс, находилась в гранках, отчего мы не могли сопоставить его и наши данные. В переписке с Моуди я подчеркивал, что наши на­блюдения отличаются от его. В наших исследованиях, проведен­ных в Мэрилендском центре психиатрических исследований, ре­зультаты которых будут приведены далее в этой книге, конкретные архетипические образы божественных сущностей и демонов воз­никали приблизительно с той же частотой, что и образы божеств, не имеющих определенной формы. Мы также сталкивались с уст­рашающим ОСП и с такими, которые явно иначе, чем адскими, на­звать было трудно. Переживания Курта Юргенса, описанные выше, выразительное тому доказательство. В следующей за «Жизнью после жизни» книге Моуди признал, что все-таки столкнулся с ОСП с такими элементами, как область заблудшихся призраков и Горо­дов Света (Moody, 1977). Впоследствии стало совершенно ясно, что устрашающий ОСП является достаточно распространенным, и он привлек к себе значительный теоретический интерес (Greyson and Bush, 1992;Bache, 1996).

Книга Раймонда Моуди «Жизнь после жизни» породила боль­шой интерес к околосмертным переживаниям не только у разных слоев общества и широких масс, но и у специалистов в профессиональных кругах. Она подвигла, вдохновила целое новое поколение исследова­телей — Кеннета Ринга, Майкла Сэйбома, Брюса Грейсона, Филлис Этуотер, Барбару Харрис-Уитфилд и многих других — на исследова­ние этого удивительного феномена. Эти исследователи показали, что ОСП встречается приблизительно у одной трети людей, сталкива­ющихся с различными формами опасных для жизни ситуаций, та­ких как тяжелая болезнь, автомобильная катастрофа, сильное утоп­ление, инфаркт или остановка сердца во время хирургической опе­рации. В некоторых случаях ощущения наступления скорой смер­ти или просто ожидания смерти оказывается достаточным, чтобы вызвать сходный эффект. ОСП могут быть также вызваны экспериментально.

Профессор химии Западнотехасского университета А&М Джеймс Виннери исследовал воздействие налетчиков-истребите­лей и испытуемых предельных ускорений на большой центрифуге с целью воспроизведения экстремальных условий, которые могут создаться во время маневров при воздушном бое. Он собрал дан­ные за 15 лет исследовательских работ по действию различных ве­личин ускорений и более чем о 700 эпизодах потери сознания из-за резкого увеличения ускорения свободного падения (локального значения величины g) в истребителях во время выполнения полета и под действием вращения большой центрифуги. Субъектами ис­следования послужили испытуемые, летчики-истребители и студен­ты различных курсов авиационной медицины. Виннери показал, что под действием экстремальных значений g-фактора летчики-истре­бители и другие испытуемые терял^сознание и переживали опыт состояний, близких к смерти (Whinnery, 1997).

 

                                  Основные характеристики околосмертных переживаний (ОСП)

 

Представляется, что частота появления ОСП в среднем не за­висит от уровня образования, принадлежности к тем или иным со­циально-экономическим группам, сексуальной ориентации, верований или установок, религиозной конфессии и жизненного опы­та. Они возникают у людей обоих полов, любого возраста, включая и детей. Конкретные проявления ОСП весьма разнообразны, и сре­ди них нет двух одинаковых. Однако танатологи смогли установить ряд элементов опыта, которые в различных сочетаниях представ­лены в большинстве ОСП. Иногда переживания на пороге смерти содержат все характерные составляющие, которые будут описаны далее. В большинстве же случаев часть их пропускается.

Самым необычным аспектом ОСП является «правдоподоб­ное и истинное» переживание выхода за пределы телесной обо­лочки (ВПТО) — термин, применяемый для тех случаев, когда сознание, не обремененное телом, было способно экстрасенсор­ным способом точно воспринимать окружение. Танатологичес­кие исследования неоднократно подтверждают, что люди, кажу­щиеся для внешнего наблюдателя лежащими без сознания, вклю­чая и находящихся в состоянии клинической смерти, на самом деле могут испытывать ВПТО, во время которого их сознание сохраняет способность воспринимать окружающую среду. Они способны сверху видеть свои тела и усилия, направленные на спасение их жизни, а также свободно путешествовать по другим помещениям того же здания или за его пределы, иногда очень далеко. Точность наблюдений, сделанных бестелесным сознани­ем во время таких странствий, была неоднократно подтвержде­на независимыми исследователями.

Имеется поразительное чрезвычайное сходство между изложен­ными выше опытами и описаниями в тибетской Книге мертвых. Согласно «Бардо тходрол», потеряв сознание, устрашившись в чоньи бардо, умирающий как бы вновь пробуждается в сипэй бардо в новой форме — в теле бардо. Тело бардо отличается от нашего гру­бого тела, так хорошо знакомого нам в повседневном существова­нии. Оно не материально и обладает множеством удивительных свойств. Оно может беспрепятственного проходить через сплош­ные твердые предметы. Находящийся в теле бардо способен мгно­венно перенестись в любое место на Земле и даже на священную гору Меру, соотносимую с центром нашего мира. Имеются только два исключения из этого правила — это материнское лоно и Бодх Гая, что ясно указывает на то, что мы покидаем состояния бардо при зачатии и при просветлении (Evans — Wentz, 1957).

Обширные исследования, проведенные Кеном Рингом и его коллегами, добавили еще один удивительный аспект к описанным выше наблюдениям. Было показано, что слепые от рождения люди, которые из-за органических дефектов были лишены зрения в тече­ние всей своей жизни, оказались способны видеть окружающее, когда их сознание освободилось от телесной оболочки в состоянии, близком к смерти.

Рингу и коллегам удалось верифицировать мно­гие из этих видений согласованным протоколированием (Ring and Valarino, 1998; Ring and Cooper, 1999). Самые разнообразные дета­ли окружающего пространства были весьма точно восприняты сле­пыми, от элементов электрического оборудования на потолке опе­рационной до деталей пейзажа, окружающего больницу, наблюда­емого с высоты птичьего полета. Таким образом, современные та­натологические исследования удостоверили один из важных аспектов классических описаний ВПТО, известные из духовной ли­тературы и философских различных времен.

Случаи подтвержденных ВПТО не ограничиваются только си­туациями на пороге смерти, критическими эпизодами и клиничес­кой смертью. Они могут возникать на сеансах интенсивной пе­реживательной психотерапии (первичной терапии, пережи­вании рождения, холотропных дыхательных практиках), в кон­тексте переживания психоделически вызванного опыта, в особенности препаратами типа диссоциативных анестетиков, как кеталар (кетамин), или же просто спонтанно. Подобные явления могут представлять собой отдельные эпизоды из жизни человека или периодически повторяться в виде кризиса психического рас­крытия или другого вида физического  духовного состояния.

Наиболее известным, знаменитым исследователем ВПТО яв­ляется Роберт Монро, который на протяжении многих лет сам спонтанно переживал выход из тела. Он разработал электронные лабораторные методы вызова внетелесных состояний и осно­вал специальный институт в городе Фейбер в штате Вирджиния (США) для систематического их изучения. Монро описал свои переживания данного феномена в серии книг (Monroe, 1971, 1985, 1994). Аутентичность ВПТО была также продемонстрирована в ряде контролируемых клинических исследованиях — таких, как эксперименты широко известного психолога и парапсихолога Чарлза Тарта с мисс Z. в Калифорнийском университете в Дэйвисе (Tart, 1968) и тестами на восприятие, проведенными Карлисом Осисом и Д. Маккормиком с Алексом Танусом (Osisand McCormick, 1980).

Другой важный аспект ОСП обычно называется «просмотр или обозрение прошедшей жизни». При этом возникает чувство как повторного представления событий жизни или даже яркое повтор­ное переживание событий жизни во всей их полноте или в виде мо­заики из отдельных выделенных событий. Такой просмотр прошед­шей жизни пролетает чрезвычайно быстро и может завершиться за считанные секунды. Некоторые из обследованных Дэвидом Розеном успевали обозреть всю свою жизнь за те три секунды, пока летели с ограждения моста Золотые Ворота до поверхности воды. Направ­ление хода событий может меняться. В некоторых случаях пред­ставление событий начинает разворачиваться от рождения, следу­ет естественному ходу жизни и кончается на ситуации, создавшей угрозу жизни. В других же они раскручиваются в обратную сторону от угрожающей жизни ситуации к юности, детству, младенчеству и рождению. Причем есть некоторые данные, свидетельствую­щие, что если картины жизни идут в обратном от несчастного случая порядке, то повреждения могут быть на удивление мини­мальными. Возможет также «панорамный обзор жизни», при ко­тором вся жизнь предстает сразу во всей полноте, вне линейного времени.

Важной и достаточно последовательно отмечаемой частью око­лосмертных переживаний является продвижение по темному тун­нелю или воронке по направлению к источнику сверкающего зо­лотистого или белого света неземной притягательности и явного мистического свойства. Многие, пережившие ОСП, как и тананто­логи, изучающие

 

подобные явления, подчеркивают, что движение через туннель по направлению к свету, по всей видимости тесно связано с переживанием подобного опыта в холотропных состояниях на перинатальном уровне. Таким образом, переживание подобного опыта является ускоренным представлением родов как части просмотра прошедшей жизни. Также можно усмотреть в прохождении по туннелю архетипический мотив, отражающий переход от дородового периода к послеродовому и от воплощенного состояния к бестелесному.

С этой точки зрения превратности борьбы в родовом канале во время биологических родов способствуют разрыву связей между нами и мистическими измерениями реальности, нашей истинной сущностью, которая имеет божественную природу. Как сказал Алан Уоттс, эмоциональные и физические страдания, присуще этому процессу, создают «табу на знание того, кто мы есть» и принуждают нас идентифицироваться с «эго в оболочке из кожи». Проход через туннель в обратном направлении, как в ходе переживания психодуховной смерти и возрождения при ОСП или в момент биоло­гической смерти, снова соединяет нас с мистическими измерениями реальности и с нашей трансперсональной сущностью На ри­сунках людей после глубокой регрессивной терапии эта стадия пе­реживания изображается обычно либо в виде песчаных часов либо в виде спирали, в зависимости от ракурса.

Божественный свет, с которым мы встречаемся на выходе из туннеля, определенно имеет личностные характеристики и даже чувство юмора. Он способен задавать вопросы и давать ответы используя речь, и телепатически получать вопросы и ответы людей. Пережившие опыт встречи с этим светозарным существом люди описывали его как «Светящееся существо», «Высшее суще­ство» или просто Бог. Эта встреча часто сочетается с просмотром прошедшей жизни человека наряду с оценкой его моральной или духовной эволюции, что осознается на как Божий Суд. В присутствии этого высшего существа появляется ощущение, что кто-то судит поступки человека или он сам судит их в контексте высшего космического порядка. При этической оценке главным представляется способность любить и помогать другим.

По-видимому, большинство ОСП вызывает сильные положи­тельные чувства, способные доходить до уровня экстатического во­сторга или «ощущения умиротворения, превосходящего любое по­нимание». Они могут сопровождаться видениями небесных преде­лов, райских садов, прекрасных пейзажей, звуками нежного пения птиц и неземной музыки. Однако, вопреки первоначальным дан­ным Моуди, не все ОСП приятны и умиротворяющи. Как я уже упоминал ранее, в танатологической литературе содержится нема­ло свидетельств пугающих, болезненных, тревожных и даже адски-мучительных ОСП (Grey, 1985; Irwin and Bramwell, 1988; Greyson and Bush, 1992; Ring, 1994; Bache, 1999).

Согласно данным Грейсона и Буша, тревожные ОСП разделя­ются на три группы. Самый распространенный тип имеет те же об­щие черты, что и позитивно приятная версия — переживание опы­та выхода за пределы тела, быстрое движение в туннеле или в пус­том пространстве по направлению к свету, — однако испытываю­щий это человек находит такой опыт устрашающим, как правило, из-за чувства переизбытка и неуправляемости ситуации. Второй, менее распространенный тип характеризуется острым осознанием чувства небытия или полного и абсолютного одиночества, вечной потерянности в лишенной смысла пустоте. При подобном опыте иногда возникает острое осознание, что весь реальный мир, вклю­чая и личность воспринимающего, никогда не существовал в ре­альности. Третий и самый редкий тип устрашающего ОСП вклю­чает адские видения — зловещие пейзажи, демонические существа, громкие и раздражающие шумы, страшные звери и различные су­щества в страшной беде и горе (Greyson and Bush, 1992). Барбара Роммер добавила к этой классификации еще четвертый тип ОСП с негативным результатом просмотра прошедшей жизни и ощуще­нием приговора — осуждение Высшей Силой, которое не проник­нуто любовью и поддержкой, но пробуждает терзающее чувство вины, опустошает эмоционально (Rommer, 2000).

Многие выжившие после смертельной опасности впоследствии сообщали, что они получали некоторые необычно просветляющие их знания или некую мудрость, касающуюся основ бытия или смыс­ла жизни. По-видимому, представляется, что они говорили о том, что в Упанишадах описывается как «Знание Того, что позволяет знать обо всем сущем». Иногда информация может быть более кон­кретной и точной — разоблачение семейных тайн, касающихся при­емных детей, истинных родителей или умерших братьев и сестер, сведения о характерных чертах наших предков и т.д. В некоторых случаях ОСП включает видения саморазрушительного хода прогрес­са человечества и тревожные картины будущего, которое ожидает нас, если мы вовремя не изменимся. В редких случаях ОСП дает точную информацию об определенном событии в будущем. Наи­более известным явлением такого рода является случай с Дэннионом Бринкли. В сентябре 1975 года он разговаривал по телефону во время гро­зы. Удар молнии угодил в телефонную линию, и тысячевольтный электрический разряд поразил Дэнниона в голову, пройдя затем по всему телу, в результате чего сердце остановилось и он умер. Когда затем он вернулся к жизни и пришел в себя через двадцать восемь минут, уже в морге, то смог рассказать поразительную историю про ОСП, пережитый за то время, пока он находился в состоянии кли­нической смерти. Он описал продвижение по темному туннелю и свое посещение «собора знаний» в кристальном городе. Там три­надцать ангелов поведали сто семнадцать откровений о различных событиях будущего, девяносто пять из которых на сегодняшний день подтвердились. Среди них было предсказание Чернобыльс­кой аварии, войны на Ближнем Востоке, грядущего президентства актера, инициалы которого будут P.P. и который будет являть со­бой образ ковбоя для всего остального мира.

Многие описания ОСП содержат упоминание о том, что пред­ставляется «рубежом возврата». Он имеет обычно конкретную пред­метную форму — забора, водной преграды, крутого обрыва или ка­кого-либо другого барьера — или же просто обозначает хотя и невидимое, но тем не менее существенное препятствие. Дости­жение этого рубежа ассоциируется с уверенностью, что продол­жение движения за него будет означать физическую смерть и сде­лает возвращение в физическое тело невозможным. Решение не продолжать движение и вернуться в тело отражает личностное чувство незаконченности дел или жизненного предназначения. На него может сильно воздействовать эмоциональная реакция, связан­ная с остающимися в живых детьми, супругами, родителями и дру­гими родственниками, которые привязаны к умирающему и не хо­тят позволить ему уйти. Этому эмоциональному зову, убеждающе­му вернуться, существует противоположно направленное влияние в лице «приветствующих» покойных родственников и друзей, ко­торые утешают и приглашают присоединиться к ним в потусторон­нем мире.

Многие исследователи описывали длительное последействие ОСП (Ring, 1984;Atwater, 1988; Sutherland, 1992). Оно включало уве­личение интереса к жизни, желание жить более полной жизнью в настоящем и меньше тратить времени на раздумья о прошлом или фантазии о будущем. Иногда возникало негативное отношение к часам, расписаниям, спешке и торопливости современной жизни. Значительно уменьшался интерес к материальным целям и при­обретениями, он сдвигался в направлении познания, самореа­лизации или служения другим. Снижалось потребление алкого­ля, желание курить и принимать наркотики. Особенно удиви­тельным были данные о том, что выжившие после ОСП часто не способны носить часы и имеют проблемы с электричеством, вы­водя из строя свои ноутбуки и стирая информацию на кредитных карточках (Morse, 1992).

Довольно часто отмечается увеличение способности любить других людей, животных и жизнь или проявление жизни вообще. ОСП имеет тенденцию порождать духовное развитие, но не свя­занное ни с какой конкретно конфессией, не сектантского свой­ства, а универсальное, всеохватное. Это больше похоже на духов­ность мистиков и имеет слабое отношение к церковным объедине­ниям и организованным религиям. Существенными аспектами этой новой духовной ориентации являются отсутствие страха смерти, уверенность в существовании жизни после смерти и вера в пере­воплощение. Ощущение персональной идентичности имеет тен­денцию к смещению фокуса или центра внимания с тела и личнос­ти-эго на бессмертное существование сознания или душу. Такая позиция часто ассоциируется с ощущением планетарного граждан­ства и сильной тяге включаться в деятельность, способствующую позитивным сценариям будущего человечества. Кроме того, после­действие ОСП также выражается в усилении интуиции, чувстви­тельности и экстрасенсорных способностей.