17 ‒ 25 сентября 2019 г. Аранецкие болота и их грибы. Часть 3.
Ещё с вечера начала немного мёрзнуть, ночью и утром стало совсем холодно. Снаружи иногда что-то капает. Ветра не слышно.
Снег, который последние два дня начинался тогда, когда оканчивался завтрак, сегодня так и не начался. В лесу тишина и холод. Папоротники поникли до самой земли, хвощи обсыпаны мельчайшими каплями.
Обратно решили идти болотами. То есть идти по ним столько, сколько возможно, чтобы не возвращаться в затопленный лес. И ещё решили идти в сапогах. При всей очевидности этого решения замечу, что, собственно, сапоги предназначались только для бродов и не рассматривались как полноценная ходовая замена ботинкам. Для удобного передвижения нужна хорошая прочная подошва, чего в данном случае не было.
Но по болотам, где почти не встречались острые ветки и камни, можно было попробовать пройти.
Из леса выходили почти что на цыпочках. Висела дымка, травы склонились под снегом, ‒ и снова тишина.
Прошли ещё сотню метров, остановились на окраине болот ‒ и вот тут-то стало ясно, что от непогоды нас укрывал лес.
Над болотами хорошо дуло с северо-запада, летел мелкий колючий снег. Далёких деревьев не видно, рыжие пространства кажутся бескрайними. Есть только тёмная фигурка руководителя впереди и редкие оленьи следы. На сфагнумах лежит клюква. Не знаю, почему, но именно там и тогда стало очень легко. Невидимые горы позади, болота и метель ‒ когда ещё будешь так идти…
В сапогах ходить несопоставимо приятней. Приходится прилагать больше усилий, чтобы вытянуть ногу, но самое главное ‒ она сухая! Вместо пяти часов мы дошагали до Гэрдъю за три ‒ просто потому, что избегали леса. Надо заметить, что болота предгорий оказались самыми удобными, несмотря на то, что они самые обширные. Здесь редко где зыбко и вязко, в любую сторону можно идти без тропы (возможно, в центре пустошей иначе ‒ мы уходили максимум на сотню-другую метров от границы леса).
Ежовик коралловидный спрятался от зимы под бревном:
Чтобы перейти Гэрдъю, пришлось всё-таки вернуться в лес и снова продраться через залитое осоковое месиво, но в сапогах бесконечные бочаги воспринимаются гораздо спокойней. Правда, с высокой лесной травы начало потихоньку лить внутрь, да и снег по мере удаления от гор превращался в дождь, ‒ но в целом душевные силы здорово экономились.
Гэрдъю:
Однако, на этом вздорном ручье моё благополучие окончилось. Надо заметить, все ручьи здорово поднялись. Руководитель неудачно перешагнул и, как озимый, опал на противоположном берегу. Надо было быстро помочь, и я перескочила ручей в подходящем, как мне показалось, месте, ‒ вернее, почти перескочила. Потому что возле самого берега оказалось неожиданно глубоко, и я сползла в воду выше колен. Наверное, со стороны это выглядело ужасно глупо. В очередной раз убеждаюсь, что ‒ какая бы ни была срочность, ‒ лучше потратить секунду на обдумывание, чем потом минуты на пустые действия…
В сапоги залилось по ведру воды, и я провела немало приятных минут, балансируя на холодном ветру с носком в руках и пытаясь выжать из него всю Залазную.
Болотную речку обошли так же по кругу. Поскольку мы проходили здесь несколько дней назад, было очень хорошо заметно, насколько прибавилось воды. Почти любой шаг звучал как «бултых».
Но, наверное, самым удивительным за тот день явилось обретение потерянного ножа. Мне до сих пор не верится, что он отыскался посреди таких просторов! Руководитель помнил примерное место привала, я искала отходящие от тропы следы; и вот, завидев очередную группу деревьев, решительно направилась к ней и почти сразу опознала примятый нами сфагнум. А чуть дальше, на кочке, в отсыревших коричневых ножнах ‒ мой нож, тоже мокрый и ничуть не заржавевший. Это было так здорово!
В Кушник пришли в 15:30. Однако, рекорд ‒ 8 часов 40 минут на весь переход, исключительно благодаря сапогам и предпочтению болота лесу. Надо заметить, хорошей дороги всего только 2‒3 километра, и те ‒ на подходе к Кушнику. Когда шли к Аранцу, то где-то потеряли нормальную тропу и лезли по лесу. А теперь, идя в обратном направлении, почти всегда находили её, даже если и теряли. Нужно искать по окраинам лесных островков. Пока падал снег, тропу было очень хорошо видно: она выглядела как более светлая полоса на окружающем фоне, потому что снег падал на примятую осоку и так оставался лежать, не соскальзывая вниз.
А в избе хорошо, спасибо тем, кто когда-то её построил…
Это был трудный день, но следующий был ещё хуже.
По залитым лесам (просто невероятное количество воды) добрались до Глубокого Ёля. Временами принимался идти снежок, но чаще просто налетал дождь.
Воодушевлённые вчерашним опытом, болота решили обходить не по тропе, а по вездеходке. И тут началось.
На прохождении основного участка болот потеряли три часа вместо полутора! Лесистые островки тропа пересекает, тогда как вездеходка аккуратно огибает все их по опушкам. Водителя понять можно, но это невыносимо. Стоишь на одной опушке, до другой по прямой метров сто ‒ а следы идут по широкому кругу метров в шестьсот. И впереди показываются всё новые и новые островки, и нет конца пути. Уже очень хочется сделать привал, но руководитель ушёл далеко вперёд, и простая остановка среди сплошной сырости уже не восстанавливает сил, и мембрана хотя и не пропускает влагу, но холодит… И даже за чаем лезть не хочется, потому что надо снимать мокрые, но всё же сохраняющие тепло перчатки. Что-то даже и не припомню, когда было так отчаянно неуютно.
Особенно неуютно стало, когда вездеходка, так старательно избегавшая потенциально опасных участков, вывела к такой болотине, где невооружённым глазом была заметна открытая вода и остатки гати. Скорее всего, сюда заехали и слишком поздно поняли, что глубоко.
Я как раз продралась через последние деревья, срезая петлю, и увидела руководителя, стоявшего у начала следов. Сердце у меня упало, лезть туда совершенно не хотелось, но до противоположного леска было каких-то метров 50‒60…
Это был тот самый случай, когда понимаешь ценность правильной тропы. Здесь же воды было по колено и даже чуть выше; иногда удавалось нащупать брёвно, иногда приходилось ступать в мягкую пузырящуюся кашу. Отвратительное место.
Но всё-таки этот участок закончился, и с какой радостью выбрались мы, наконец, на профиль. Милый знакомый профиль! По нему дошли до нашей стоянки на притоке Лёкъёля. Сил у меня уже не было никаких, и я была совершенно уверена, что тут я и лягу мы и встанем. Но руководитель всё-таки убедил дойти до Лёкъёля, это ещё 6‒7 км.
Прошли, однако, довольно быстро. Но обилие воды превратило широкую тракторную дорогу от Аранца во что-то совсем не узнаваемое. То есть мы шли и никак не могли вспомнить эти места: то болотина какая-то чужая, то водоток другой… Сверились с картой и навигатором ‒ да нет, дорога та же… Но это странное чувство не покидало нас до самого Лёкъёля, просто удивительно.
Лёкъёль превратился в мощный поток. Брёвна, по которым мы его переходили, снесло, вода плескалась под самой прибрежной осокой. Посмотрели ‒ и оставили преодоление речки на следующий день.
В палатке сыро, всё мокрое, никак не могла согреться.
Однако утро показалось не таким уж и холодным (или, может, привыкла уже?..).
Перейти Лёкъёль оказалось возможным чуть выше: тем лежало огромное бревно, под которое нанесло мусор и землю.
Лёкъёль:
Нет, это другое бревно:
До Аранца оставалось совсем немного. Это расстояние вполне можно было бы пройти и вчера, если бы день был длиннее, или погода теплее (или шли бы тропой, а не вездеходкой). Думаю, если ещё раз придётся здесь ходить, до гор за два дня точно дойдём.
О ждущей меня впереди болотине я помнила, а вот о Вёртном как-то беззаботно позабыла. Когда мы выбрались на берег и взглянули на брод, я, хотя и было холодно, всё равно похолодела. Каменистые и песчаные косы, по которым пролегал брод, скрылись под водой. О них напоминали только подрагивающие в потоке травинки. Другого брода поблизости нет, времени тоже нет ‒ сегодня, по расчётам, приходит «Шапкина».
Нет ничего страннее этого чувства, когда представляешь, что тебя ждёт впереди, и всё равно по собственной воле идёшь туда. Придётся как-то пережить этот поток ледяной воды и после него дойти до Аранца. Срезали шесты, раскатали сапоги (впрочем, уверенные, что их зальёт) и ступили в воды Вёртного. Шаг, ещё шаг, ещё ‒ и точно, 90 см сапог захлёстнуто. Течение не очень сильное, но как-то очень живо чувствуется вся масса обтекающей тебя воды. В середине пути глубже всего, что называется, «по развилку» и чуть выше, ‒ но вот дно начинает повышаться. Всё, выбираемся на бывшую косу и бредём к берегу. Каждый сапог полон ледяной воды и кажется очень тяжёлым, при подъёме на крутой склон они невыносимо мешают.
Вёртный:
Выливаем, наконец, воду, отжимаем носки ‒ и спешим дальше, представляя, что ожидает нас на месте болотины.
Брод Вёртного несколько притупил мои чувства, поэтому я даже не особенно переживала из-за неминуемого очередного погружения. Вломились туда ‒ глубина чуть ниже пояса. Отличный поход, просто отличный. Успокаивает одно ‒ скоро деревня.
Оставшаяся дорога до деревни, которую можно было когда-то пройти в ботинках, теперь с трудом проходилась в сапогах. Именно на этот последний отрезок пути приходится несколько падений и лежаний в бочагах.
Но вот впереди показались первые дома ‒ неужели, неужели пришли?! Встретили местную жительницу, уточнили по поводу прихода «Шапкиной» и побрели на берег искать место, чтобы переодеться. Недалеко от того места, где обычно швартуется катер, стоит брошенное деревянное строение. Можно укрыться в нём от дождя и ветра, можно, наконец, надеть что-нибудь сухое… Можно выпить весь термос горячего чая.
Деревня Аранец на берегу Печоры:
Можно, кроме того, подвести итог: несмотря на неизбежный сучковатый валежник и острые грани камней, сапоги после 50 км пути пришли в Аранец целыми и невредимыми.
Катер должен был прибыть часа через два с половиной. Маленькую движущуюся точку я увидела издалека, и мы выдвинулись на берег. Катер уже поравнялся с нами, я периодически махала, ‒ но он всё шёл параллельным курсом. И когда радость на моём лице начала сменяться тревогой, катер, заложив широкую дугу, начал приближаться к берегу. И вскоре шёл уже прямо на нас, и волны разбегались в стороны ‒ это было так торжественно, словно какой-нибудь «Пётр Великий» шёл на наш зов.
И после этих долгих холодных дней наконец-то целых три часа пребывали в тёплой каюте. Ещё бы кусок оленины (с)…
Так завершился этот поход.