День 3. Р. Мышца ‒ оз. Святое ‒ Добрынин хутор.

 

Несмотря на то, что в прибрежной ежевике неведомое зверьё пробило целые туннели, ночь прошла тихо, только вечером кто-то аккуратно плюхнулся в воду.

Утро чуть посветлело, облака плыли словно взболтанные и растягивались иногда так тонко, что через них голубело небо.

 

 

Не доходя до Копаново, свернули в сторону озера Святого. Что вы думаете: у дороги росла яблоня! С заветными красными яблоками, на отсутствие которых я время от времени жалилась. Яблоки почему-то пахли клубникой.

Говоря об этом озере, я неизменно вспоминаю двух хороших людей, подбросивших нас весной до Сасово. Это они рассказывали, что есть такое, круглое и чистое, под Свинчусом. Иногда слова творят удивительные вещи. Или даже так: иногда слова творят. Только нужно, чтобы слова были хорошие.

Озеро большое, светлое, как берёзовый сок, и тихое, в валах берегов как в глубоком блюдце. Белое песчаное дно собрано мелкой рябью. Тростник жмётся к берегам и далеко в воду не заходит.

Странный звук заставляет обернуться: свистящий быстрый шелест. Он приближается, проносится над головами, и тогда только становится ясно, что это стая птиц. Она беззвучно закладывает круг и уходит куда-то за дальние деревья. Тишина, только волны шуршат.

 

 

 

От озера путь лежал обратно к Оке. По её пойме мы должны были идти весь сегодняшний и часть завтрашнего дня, до самого Рубецкого. Если взять карту топографическую и посмотреть на русло Оки между Свинчусом и Рубецким, без труда можно заметить, какие замысловатые петли и коленца оно выделывает. Если постараться и взять карту геоморфологическую, можно обнаружить другой любопытный факт: пойма здесь одна из самых широких на рязанском течении реки. Почему-то.

Вновь обратимся к монументальной монографии «Природный потенциал ландшафтов Рязанской области». Интересующий нас участок расположен в пределах Пра-Окского пойменного ландшафта подтаёжной зоны. Читаем, что это «пойменная аллювиальная равнина в долинах рек Оки и Пры шириной от 8 до 12 км с повышенной (до 30 м и более) мощностью аллювиальных отложений, […] формирующаяся на участке, испытывающем опускание, с распространением пойменного режима за пределы исходного днища долины и расширением поймы за счёт соседних внепойменных ландшафтов». И ниже о том, что там куда опускается: «Ландшафт целиком расположен в пределах Ижевского тектонического блока, испытывающего прерывистое опускание со второй половины позднего плейстоцена». [1]

Где-то тут, должно быть, и зарыта собака, по крайней мере, часть её. Впрочем, хотя и напрашивается вывод «блок опускается ‒ река петляет ‒ пойма расширяется», наверняка не учтено что-то ещё, чего не знаю я, но знают геоморфологи.

Между озером и поймой лежит неширокая полоса леса. Лес останавливается на краю коренного берега. У подножия его течёт речка с томящим названием Торта.   

Лес, видимо, когда-то горел, и сейчас на высоких песчаных буграх можно видеть местность довольно своеобразную. Островки молодых тоненьких сосен, подрост берёзы и отдельные взрослые дубы растут где хотят: то в западинах, то на холмах, по колено в сухой шумливой траве. Все врозь, но вместе: как шахматные фигуры в середине партии.

 

 

 

 

 

Видна пойма:

 

Речка Торта оказалась почти прозрачным неторопливым потоком. За мостом до самого горизонта раскинулась окская пойма. Высокие травы, набитые дороги, рыжие облачка дубовых рощиц и ветер. И множество стёжек, разбегающихся во все стороны от дорог. Часто стёжки вели к группам деревьев, но были и те, что уходили к берегу Оки. Просматривались следы подков. Кто натоптал здесь столько тропок?

Нужно отметить, что на широкой полосе вдоль Оки от Дубровки до Ерахтура организован заказник федерального значения «Рязанский». Поэтому можно предположить, что натоптали егеря на лошадях.

 

 

 

 

Здесь я видела болотную сову (Красная книга Рязанской области). Дороги, хоть и хорошие, петляли безбожно, огибая нагромождённые Окой многочисленные старицы. Руководитель решил немного срезать по прямой и вышел в открытую пойму. Вот где был праздник жизни! И бурьян, и перепутанная ветром осока, и кочкарник, этой же осокой замаскированный. А в кочкарнике, оказывается, сова отдыхала. Как-то вывернулась вдруг прямо передо мной из травы и совершенно бесшумно взмыла.

 

 

Манёвры наши имели целью подойти к мосту через протоку, соединяющую озёра Лехина и Пищерское. От моста уходила вдаль выложенная бетонными плитами дорога. Километра три мы прошагали по ней. Есть пятнистая тундра, так вот там мы наблюдали пятнистую пойму. В лугах, в кустах, в прибрежных зарослях, в рощицах, на самих плитах ‒ повсюду стояли коровы. Пока дистанция казалась им безопасной, они неотрывно смотрели на нас. Но вот невидимая черта пересекалась, и коровы рысцой отбегали в сторону. Последней обычно бежала, раскачиваясь, самая крупная и круглобокая корова. Она следила за нами, оглядываясь на бегу.

 

 

 

 

 

Бетонная дорога чудесным образом заканчивалась там, где нам нужно было с неё сходить. Впереди ожидало единственное тёмное место сегодняшнего маршрута ‒ мост через озеро Источек. Этот Источек отшнуровался тонкой лентой от Оки и замкнул участок поймы в кольцо. Если мост перестал существовать, пришлось бы ‒ даже думать не хотелось, куда пришлось бы возвращаться.

Поднимаемся на гриву ‒ внизу сухая ложбина. Источек пересох?! Нет, не дошли сто метров. Ещё одна грива, спуск, кусты растут. Рыжее пятно стремительно взбегает по противоположному склону и исчезает в зарослях. Лиса. А за кустами ‒ остатки моста и… хлипкий ручеёк ‒ Источек, через который не составляет труда перебраться. Здесь пролегает граница заказника.

 

 

Отсюда до самого хутора Добрыня можно идти спокойно. Спокойствие нарушают только мелкие осенние шампиньоны, повылупившиеся по обочинам.

Грибы настраивают на мысли об ужине. Потихоньку смеркается, и пора думать о месте.

И вот тут-то начинается классический финальный забег. Одна речка-задрипа, судя по виду, сумела протухнуть; другое озерцо сжалось в копейку, обрастя камышом; ещё ряд озёр вообще перестал существовать. Пруды возле Добрыни ‒ последняя надежда, и те самоликвидировались.

Все эти псевдоисточники мы обежали с завидной скоростью и уже в глубоких сумерках оказались перед знакомым выбором: идти на Оку или к ближайшей ненадёжной речушке, которая являлась не чем иным, как средним течением вышеупомянутой речки-задрипы.

И снова нам повезло: на речушке можно было встать. Своими крутыми берегами и шиповником она напоминала Мышцу, но с помощью элементарных акробатических приёмов, которые особенно удаются на голодный желудок, воды начерпать всё же удалось.

В сухой ежевике прыгали мыши (правда, прочитав описание заказника «Рязанского» и обнаружив в списке животных тушканчика, я начинаю сомневаться в мышах). Если стоять тихо, можно было услышать, как шелест листьев раздавался вскоре у самых ног. Этот кто-то прыгал под самым носом, но темнота надёжно его прятала. Только в приглушённом свете фонарика удалось увидеть маленькую тёмную тушку.

Сорванцы эти, как утверждает руководитель, потом хоровод водили вокруг палатки.

В общем, места оживлённые. Хутор Добрыня, вопреки карте, обитаем. С наступлением темноты там зажёгся огонь. Время от времени с поймы доносился далёкий шум машины, несколько раз был заметен свет фар. Выглядело это своеобразно: рассеянные лучи будто бьют из-под земли. В действительности же это машина проезжает по ложбине, но ближайшая к наблюдателю грива скрывает источник света.

Одна машина вообще проехала рядом с палаткой. Мы как раз забрались внутрь и только-только сняли ботинки. Вдруг приближающийся шум, палатка вся в оранжевых мигающих огнях, как будто снаружи НЛО приземлилось. Пока обратно обувались, машина уехала.

Такие вот места. Бескрайняя пойма и свет из-под земли.

 

Литература:

[1] Кривцов В. А., Тобратов С. А. и др. Природный потенциал ландшафтов Рязанской области. Монография. Рязань, 2011.