сука лежит не шевелится третьи сутки.

глупые куры нахально  клюют её суп из её  алюминиевой миски.

вздрагивает,моргает, шевелит уши, если слышит какой - то  писк

это калитка скрипит.

это чей - то  заплакал ребёнок.

сука лежит. её острые  белые  зубы

прячутся в черной пасти заполненной горем.

горькой слюной.молчанием.сука не воет.

сука глаза закрывает , пытается вспомнить

сон  это или не сон, про комочки теплые,

что копошились,возились и пахли

жизнью,сеном,детьми,немножко пылью, редькой из крошечных ртов.

грели,жадно сосали сок

что застыл сейчас болью чугунной в её опустевшем брюхе.

и когда затихали,спали,наевшись,не было в мире счастливей суки.

сукины дети остыли в железном ведре, мертвым супом,в воде из колодца.

в этом ведре понесут по весне  перегной,ароматный опил, неугодную дикую зелень.

утром бездушный  хозяин  заботливо выплеснет мертвое сукино счастье  в овраг.