Это вообще можно как бы и не читать...
Написано под Дир Эн грей - Обскуре.

Она прижала четырехлетнюю дочь к груди. Сердце испуганно и неровно билось. Девочка подняла на маму заспанные глаза и спросила звонким голоском:
- Мамочка... Почему мы спрятались под столом? Я боюсь...
- Эйри, девочка моя, сиди тихо... Мамочка любит тебя. Это связано с работой папы... Эти люди очень плохие... – она прошептала это ей на ухо. – Они убивают других людей.
- А убивать – это как?
- Это когда человек больше не может ничего делать, ни с кем разговаривать и думать. Эти люди делают других людей такими, Эйри. – она услышала шорох в другом конце дома и тихонько выбралась из-под стола, взяв на руки полусонную малышку. – Сейчас мы быстро и тихо побежим в ванную, я запру тебя и отвлеку их. Потому молчи.
- ... Мама?..
Она встала перед дочкой на колени, крепко обняла её и прошептала:
- Не выходи до тех пор, пока я не вернусь. Сиди тихо, солнышко мое. И не волнуйся: мама будет с тобой. Мама тебя любит, - она едва сдерживала слезы. Девочка тоже обняла её своими маленькими ручками:
- Эйри тоже любит маму... Эйри будет её ждать.
- Хорошая моя... – она поцеловала малышку. – Я обязательно вернусь, ты только жди.
Дверь закрылась.
Ванная была на другом конце их небольшого дома, и Минами искренне надеялась на тупость тех бандитов, которых подослали, чтобы убить её мужа. Его же не было дома. Работа «честным» полицейским поставила их на грань развода. Женщина больше не могла этого терпеть. Он пропадал на работе днем и ночью, но по кварталу ходили слухи, что он спутался с молодой и похотливой Ницуко. Его не было дома уже четыре дня, но Минами все равно надеялась на то, что он все-таки работает, а не гуляет с этой проституткой. Их дочери все-таки нужен отец, и Дайшун это понимает. Но раньше, несмотря на свою сложную работу, он хоть предупреждал о том, что не будет ночевать дома или задержится. А сейчас... Ни одного звонка. Первый день Минами провела около телефона, отлучаясь только для того, чтобы покормить Эйри. На второй день она позвонила в управление сама. Там ей ответили, что не могут сказать, где именно он находится, но на заднем плане ей послышался чей-то приглушенный смех. Она вежливо поблагодарила и положила трубку.
Она тихо и неуверенно забиралась обратно под стол, пытаясь успокоить взволнованный стук сердца, который, казалось, могла услышать даже Эйри на другом конце дома. Он отдавался глухим отзвуком в её ушах. Бандиты еще не дошли сюда.
Женщина, пытаясь успокоиться, закусила нижнюю губу и сглотнула немного своей крови.
«Неважно, что они сделают со мной; главное, чтобы они не нашли Эйри.»
Послышались медленные и немного крадущиеся шаги. Она сжалась.
На уровне своих глаз она увидела чьи-то брюки, и попыталась запрятаться под стол так, чтобы её не заметили. Но этого ей не удалось. Услышав едва различимый шорох, человек медленно присел к ней. Она подползла к нему.
- Здесь кто-то еще есть? – ровным голосом спросил он. Она помотала головой. – Лучше признайся сразу, иначе я убью и этого человека.
- Нет, здесь больше никого, – почти уверенно, но тихо сказала она.
- Вот и хорошо, - улыбнулся он и нажал на курок.
Раздался тихий удар. Женщина упала, раскинув руки и удивленно раскрыв глаза. Её синий домашний халат стал фиолетово-грязным. Вокруг неё начала собираться мошкара.
- Ты явно этого не ожидала, - он деловито перезарядил пистолет. – Ты соврала мне. Я соврал тебе. В этом вся жизнь.
Эйри услышала приглушенный стук в другой части дома и чуть не вскрикнула, в последний момент зажав себе рот руками. Она не поняла, что случилось, но ей стало очень страшно. Она забилась под ванну, словно маленький котенок. Там было очень тесно и холодно, и почти нечем было дышать, но девочка прижалась к холодной стенке и полу. Через некоторое время она услышала аккуратные шаги, которые становились все громче. К двери приставили что-то. «Мама?» - хотела спросить девочка, но вспомнила, что мамуля сказала ей не говорить до тех пор, пока она сама не скажет, что можно говорить. Через несколько секунд темную комнату озарила пулеметная очередь, и девочка в испуге закрыла глазки и решила не вылазить из-под ванны.
- Вот и все. Даже если здесь пряталась девочка, она уже мертва. Я тебя убил, слышишь? – рассмеялся он. Шаги постепенно удалялись. Входная дверь тихонько закрылась на ключ.
«Я убита? Я не могу разговаривать. И не могу ничего делать. Мамочка сказала мне не выходить отсюда, но мне страшно и холодно! Мамочка... Ты где?.. Возвращайся, мамочка...Я буду тебя ждать...»
Девочка поежилась. Ей было слишком холодно, чтобы она могла заснуть. И она решила думать о своих друзьях с соседней улицы.
«Акари и Акико – хорошие девочки. Они всегда делятся конфетами, хоть и старше меня. А еще они говорят, что я умная. И они рассказывают мне всякие истории. Например, про девочку и котика. Мам, а ты любишь котиков? А ты, папа? Да, мамуля,» - девочка сладко улыбается. – «Можно мне принести котика? Они такие милые и пушистые! А еще они говорят «няяя» и умываются. И они такие теплые, мама...»
Она рассказывает маме все дворовые проделки, ни говоря ни слова. Она лежит под ванной, и холод все больше и больше окутывает её, но девочка боится выходить.
Наступает утро, но она не знает этого. В ванной комнате нет окон. Она боится смотреть на двери: а вдруг там все еще тот человек? Она постепенно привыкает к холоду.
«...Знаешь, мам, Шин очень плохой мальчик! Он берет лупу и ставит её на солнце. И бедные муравейчики умирают... Я не хочу с ним дружить! Он дергает меня за волосы и утаскивает мои ленточки! А еще он разбрасывает цветочки, когда я оставляю их, даже ненадолго! И он не хочет играть с нами в семью! Бросается камнями!.. Мамочка...» - она немного прикрывает глаза. – «Но он такой хорошенький... И приносит мне бабочек, когда их ловит... Их крылышки всегда в чем-то желтом и приятно пахнущем... Я их нюхаю и смотрю на них... Они такие красивые! И разноцветные... Шин сказал мне, что однажды видел желто-красно-зелено-белую бабочку, но я ему не верю... А еще он легонько нажимает на мой носик, когда он становится желтым. Но это только тогда, когда нас никто не видит...»
В её животике урчит, и она хочет выбраться, чтобы попросить кушать, но мама все еще не разрешает ей.
«Я совсем не голодная, мамочка! Папочка покормит меня, когда придет. Я так по вам скучаю! Почему же вы не возвращаетесь? Вы меня не любите?»
Она лежит и смотрит прямо перед собой. Картина не меняется. Все тускло.
Вечер. Она обессилена. В животике пока (уже?) не урчит. Она смотрит перед собой, мыслей в голове нет. Она теряет сознание.
Следующее утро, перетекающее в полдень. Она просыпается. По полу ползет паук. Она размыто видит его тоненькие лапки и большую «голову». Мысли вновь появляются в её голове.
«Мамочка, почему ты не забираешь меня? Вы с папочкой меня не любите? Или меня убили? Тот человек сказал, что убил меня. Меня правда убили? Или я просто сплю? Мамочка, ответь! Вернись! Ты обещала...»
Она снова боязливо ежится, услышав стук в дверь.
«А еще я не понимаю, почему мне нельзя называть его Шин, почему я должна называть его по фамилии? Хияши Шин. Я хочу называть его просто Шин! А все дразнят нас женихом и невестой! Почему?»
Холод идет откуда-то из-под пола. Оттуда проникает новый воздух, и она жадно им дышит. Она не перестала чувствовать холод. Её тело будто начало покрываться сотнями маленьких иголочек, и она больше не могла пошевелиться.
«Шин ловит мне красивых бабочек: желтых, белых, красных и голубых... И я не могу поверить в то, что они когда-то летали – так красиво они лежат в моей руке... Но бабушка говорит, что они умерли, и что Шин плохой – он убивает бабочек... Но они ведь такие красивые! И так быстро летают, что я восхищаюсь, когда он ловит их. А еще он хочет научить меня ловить бабочек... Он обещает дать мне свой сачок на время... Он такой красивый! У него голубая сеточка и блестящая красная ручка. Мамочка, купи мне такой сачок...»
Чьи-то шаги решительно подходят и нажимают на звонок. Он бесцеремонно разрезает тишину. Девочка хочет встать, чтобы открыть или передать что-то родителям, но не может.
«Мамочка, почему я не могу встать? Я не могу выйти из комнаты, пока ты меня не позовешь, да? Мамочка, ты меня любишь? Ты сдержишь обещание?»
Она закашливается.
Входную дверь обеспокоенно открывают ключом.
- Я вернулся! – раздается настороженный голос отца. – Минами, где ты? Эйри? Где вы?
Он заходит в ближнюю комнату и видит там потемневшее тело жены со впалыми и сухими глазами, над которым кружит мошкара.
- Боже мой, Минами!! – он оседает на пол. – Минами...
Его пробирают мурашки...
- Минами... – слезы брызгают из его глаз. – Минами!!
Он обезумевше бьет рукой по полу. Боль пронзает его руку.
Он опустошенно подходит к телефону и вызывает полицию.
«... Мамочка... Не оставляй меня одну... Я скоро засну... Ты знаешь, я поняла – смерть подобна сну... Во сне мы тоже не можем ни с кем разговаривать, что-то делать и думать. Когда мы спим, мы умираем, мама?»
Он тихо напевает песенку.
Она слышит шаги, которые становятся все громче и громче, и вжимается в стенку.
- Эйри... Эйри, где ты? – тихо зовет он.
Она хочет пошевельнуться, но не может.
- Папа... Папочка... – так же тихо зовет она, но он погружен в свои мысли и не слышит её.
«Шин, а бабочки могут спать? – я хочу спросить это у него. Мамочка, я не смогла не говорить. Пришел папа. Может, ты заберешь меня? Я не могу двигаться. Я умерла? Я заснула? Мама... Мамочка...»
Полуразложившееся тело и летний удушливый вечер. Прохладный ветерок, проникающий в открытое окно. Тихий задумчивый и страстный шепот.
«Прости... Прости меня, Минами... Если бы я только знал... Я бы не сделал этого...»
«Мамочка... Ты заснула?.. Эйри любит тебя... Эйри будет ждать тебя всегда...»
Заключенные в камере одиночества, люди умирают быстрее, чем можно себе представить...

- Эйри, где же ты? – обеспокоенно носился по комнате он. – Вы еще не нашли её? Может, убийца где-то спрятал её тело... Пожалуйста, она – единственное, что у меня осталось...
Дверь ванной комнаты открылась. Луч света зашарил по полу. Девочка из последних сил вжалась в стенку, но не смогла сдержать кашель. Человек с фонарем опустился на пол.
- Тут кто-то есть! Девочка, ты жива?! Не молчи, отвечай!
Она застыла с закрытыми глазами и руками, сложенными как в молитве.
Дышала ли она до сих пор?
«Шин, я заснула и стала бабочкой, и в твоем сне ты впоймаешь меня...
Я буду ждать тебя всегда...»