Когда Никифоровна ходила по этой земле, она иногда ставила нас с Марфушкой в тупик.
Происходило это так: она заходила нежданно-негаданно к нам в избу - и молча узурпировала печь. Если Марфушка работала в печи, она ее тихо, но твердо отстраняла - и принималась готовить.
Инда готовила кашу, а когда хлеб, суп или мясо какое-нибудь.
А затем неторопливо накрывала на стол - непременно поднося своего отборного первача - и садилась в сторонке, медленно раскачиваясь вперед-назад и потирая колени.

Я доставал из погреба банку соленых огурцов, нарезал их на прямоугольной тарелочке с узорами, разливал в три стакана мутный напиток - и мы самозабвенно кушали.
Никифоровна никогда не ела с нами - лишь сидела в стороне и, покачиваясь вперед-назад, выпивала с полстакана самогона.
Потом неслышно подходила, улыбалась застенчиво и спрашивала: "Ну как, вкусно?" - и, услышав "Очень!" - или увидев одобрительные кивки, еще шире улыбалась - и уходила в ночь.