Настроение сейчас - ...и ничего я не влюбилась....

Настроение сейчас - ...в раздумьях...

Интервью у Taygool взяла Freezing_Elf ( Репортажи_Лиру ).



Низкий закопченный потолок. Пышущее жаром пламя в очаге. Теряющиеся в сумраке длинные столы уставленные кубками, за которыми не найти ни единого места. Небольшой помост, освещенный неровным светом факелов. И на нем, ласково дотрагиваясь до серебряных струн тонкими пальцами, на пустом бочонке сидел Эльф. Закрытые глаза, полусумасшедшая улыбка на тонких губах. И вдруг он открыл глаза, обвел взглядом зал, и я почувствовала, как под этим взглядом, вздрагивают посетители трактира и дрожащими руками подливают в кубки эля. И вот этот взгляд останавливается на мне. Я, как зачарованная, стою и смотрю в эти глаза, чувствую себя кроликом перед удавом - не могу пошевелиться. Наконец оцепенение проходит, и я неловко плюхаюсь на заботливо подставленный кем-то стул.
«Не тушуйся, этоTaygool. Ты тут в первый раз? Он всегда так с новоприбывшими знакомиться. Сейчас петь будет, а пропускать такое негоже…» - слышу я за своей спиной. Оборачиваюсь и вижу широкую улыбку хозяина трактира. Внешне успокаиваюсь, но внутри, так и мечется раненой птицей что-то непонятное, чужое, но такое долгожданное.
И вот гул голосов затихает. Украдкой смотрю на менестреля. Все та же полуулыбка, чуть опущенные ресницы. Но все это заволакивает мерцающей дымкой, когда тишину наполняет его голос.

Кто прав, кто безвинен - не важно,
Здесь нет никому оправдания,
А жизнь - просто тягостно-страшный,
Долгий сон в холодном сиянии…


По позвоночнику побежали мурашки, я уже почти не видела ничего вокруг. Для меня звучал только этот голос.

...Скоро закат догорит,
Утонув в бесконечности моря.
В шелесте волн -
Не услышать забытых преданий,
Память - как тоненький шрам
На лице Мирозданья.
Горечь потери в душе
Снова с забвением спорит...

Ветер опять ворошит
Побелевшие пряди,
Волны прибрежные -
Смоют твои следы...
В вечном шелесте-говоре
Серо-зеленой воды -
Образом стынет душа
Рыцаря
В призрачных
Латах...

А потом я перестала понимать суть слов. Они все слились для меня и тонкой вязью вились по пряному осеннему воздуху и застывали в нем кружевом паутины. Я не знаю, сколько времени прошло до того момента как Он снова замолчал. Мне показалось, что прошли считанные секунды, но на деле могли пройти годы. Очнулась я от заполнившего мои уши нестройного хора изрядно набравшихся завсегдатаев трактира. Вскочив с места, я уже не увидела того, кого хозяин назвалTaygool. Осторожно прокравшись в кухню, я отыскала владельца сего заведения и начала расспрашивать его о неизвестном мне доселе барде. Тот только рукой махнул, дел у него, по-видимому, было по горло: «Да что ты меня то допрашиваешь, ты за порог то выйди, он, небось, опять на заднем дворе сидит, на закат смотрит… Эй, подожди…»

Но я уже не слушала его. Я уже летела прочь из душного зала, туда, под раскидистый дуб, где сиделTaygool. Сердце бешено колотилось, но мне нужно было с ним поговорить, так же нужно, как и дышать.
Смущенно опустилась на шелк травы, тихо, боясь смотреть в глаза, спросила: «Это правда Ты?.. …то есть, я хотел а спросить, Ты правда существуешь?..»

- Я - есть. Возражения - не принимаются... - улыбнулся он. - - И почему народ меня боится?...

- Я не боюсь. Они, они просто видят, что ты другой, не такой как они. Ты странный…

- Я странно… …не понимающий, или не желающий понимать?...Оперировать с явью, которая есть, и желать - до ненависти, до боли в глотке, до дрожи - яви иной, в которую, может статься, еще и не пустят...
Не буду я задавать дурацких вопросов. Даже про себя.

«Черт побери, - подумала я про себя – я не могу подобрать слов, чтоб с ним говорить. Знаешь, я почти не слышала того, что ты пел… Можешь еще что-нибудь сыграть?

Он кивнул, и под рукой его вновь запели серебряные струны.

Мне сказали - я чужой,
Не рожденный, не живой,
Я явился в мир на страх и на смерть. -
Холод стали - вот мой рок,
Заалел огнем восток, -
Там, где есть мои следы - жизни нет…

Нелегко быть чужим
Там, где все на виду -
Уходить? - да куда здесь уйдешь?…
Остаются следы,
На снегу - на беду, -
То, что будет - не то, что ждешь…

Я вздохнула, запустила руку в переплетение трав и посмотрела ему в глаза. Я так и не поняла, какого они были цвета.

Taygool, задумчиво, щурится на заходящее солнце, цвета расплавленного белого золота.
Негромко, со странной улыбкой:
- Солнце похоже на громадного паука...Лучи-лапы, тело-светило...Да. Великий Белый Паук...
А потом встал, и потянул меня за собой, продолжать «концерт» для тех, кто еще не отправился в мир снов.

Власть Паука - паутина Небес, -
Танец созвездий, горькая власть...
В мире уже не осталось чудес,
Поздно...
Эпоха Людей началась...

На секунду мне показалось, что эти слова только что пришли ему в душу. Да именно в душу, а не в голову.
А потом, когда и угли в очаге перестали тлеть, мы сидели в темном углу и, наблюдая за оставшимися гостями, искали нужные слова.

- Иногда сюда заглядывают ушедшие. Хотя – они ли это, или ожившая память этого странного места? Вряд ли это можно узнать, хотя – какая разница? Вон – со стаканом вина – тот, кто, по меркам вашего реального мира, умер пару лет назад. А в углу около камина на скамье сидит кто-то явно знакомый, но вот кто – никак не вспоминается, ускользает из памяти, и пишет что-то шариковой ручкой в большой потрепанной тетради, положив ее на колени.

Я украдкой смотрела по сторонам: «Это место похоже на тебя.»

- Странное место, где правд так много, что невозможно быть уверенным в том, что правда – именно вот эта, а вот это – ложь. Здесь любой факт – достоверен, и любая реальность реальна настолько же и в той же мере, что и остальные. Кто сказал вам, что вот этого не существует? Глупости, вон оно, несуществующее – сидит через стол от тебя и дует какой-то неведомый напиток из большущей глиняной кружки чуть ли не с него ростом.

На этот раз улыбнулась я.

- Да, действительно. Странное место… Знаешь, а ведь я совершенно не знаю как я попала сюда, то есть я помню что меня тянуло куда-то, но я не могу вспомнить дороги.

- К этому дому не ведет ни одна дорога, но он – на перекрестке всех путей и дорог. Явь и небыль, место забвения, прозрения, отдыха или поиска, узор, который никогда не будет закончен, и которого никогда не было ни в одной из реальностей. Но все так же приветливо падает свет из-за приоткрытой двери, там будут рады тебе и тебя там все так же ждут. Хочется очень верить, что ждут. А за спиной у пришедших неспешно, не останавливаясь ни на вздох, течет время. Над поляной – переплетение созвездий, по-осеннему мерцают звезды. Которая из них – твой дом? Кабак на перекрестке всегда будет ждать твоего возвращения. Ведь где-то должно быть место, где всех ждут.

- А тебе то самому, чего хочется?

Он молчал. Неужели, тоже не находил слов. Мне не верилось в это, никак не верилось.

- Хочется найти путь. Хочется стать собой. Хочется уйти....
Хочется сказки, которой нет и не будет. Потому что она нужна - сейчас...а ее - нет.
Потому что я - большой. Потому что - должен сам для других объяснять/порождать сказку/надежду/уверенность/веру...
А мне хочется - как в начале: свет свечей, темный чай, "тайны", открытые шепотом, щемящие душу слова и образы, чувство возвращения, причастности, единства...

А мне хочется ночных песен на кухне, воспоминаний, запаха осенней листвы, ароматических палочек и холода... где, то ли сказка, то ли быль...

Впервые в его голосе я услышала горечь и в мою душу скользнула тревога. Хотелось сказать ему что-то теплое, подбодрить, но слова застревали в горле, а на глазах стояли слезы. Снова ледяное оцепенение накрыло меня волной, а он резко встал, и не оборачиваясь шагнул за порог. Через пару минут когти разжались, и я рванулась следом за ним. Но было слишком поздно. Он не оставил и следа на траве.

Палисадник был запущен и зарос; затененный, влажноватый, тихий, замерший...
Порыв ветра взметнул палые листья, тут же опрокинувшись дорожкой к калитке во внутренний сад…
Неслышные шаги. Пар дыхания.
Тишь.
Засохшие нити прошлогоднего вьюна на затейливой решетке калитки...