Стоял тихий, самый что ни на есть обычный воскресный вечер. Как всегда это бывает в нашем городе, основная масса Гнид и Быдл уже выползали из своих грязных нор, дабы испортить настроение Чупам. Что ж, это так. Чупы действительно с детства не любили грязи и блевотин на улицах, а тем более им не нравилось когда в подьездах своих домов они находили чужие фекалии. Наверное Быдлы и Гниды, конечно не хотели наносить оскорбление тем Чупам, которые с утра убирали всё это дерьмо...
— Ненавижу, БЛЯДЬ, цыган! — сказал как то Чупа Чупсу...
— Точно! Они где спят там и срут, к тому же в их таборе воняет всегда калом и блевотиной... — поморщился Чупс, и добавил после недолгой паузы: — Ненавижу, блядь, цыган!!!
— А вот эти Гниды на улице, они случаем не цыгане? — Чупу действительно интересовало мнение Чупса, так как только у него дома висело старое охотничье ружьё, а в углу стояла здоровенная "Чапаевская" шашка.
— Это ты говоришь про тех Гнид и Быдл, которые сейчас восседают своими грязными жопами на детской площадке, срут под себя и блюют направо и на лево? Ты про них? — Чупс, на самом деле, давно уже был уверен в том что даже если ЭТИ Гниды похожи на русских Быдл — они всё равно самые настоящие цыгане, ведь по его мнению не цвет кожи и не фамилия в паспорте позволяют Гнидам становиться Чупами... а поведение. Поэтому, Чупс с обсолютной уверенностью добавил: — Ненавижу, БЛЯДЬ, цыган!!!
— Ну что, пойдём? — уже с уверенностью спросил Чупа у Чупса... и направился по ступенькам вверх.
— Надо будет только его зарядить, — промолвил Чупс и поплёлся вслед за Чупой.
Га-га-га... хы-хы-хы... — раздовалось со стороны детского городка. Были слышны стоны шлюх, звуки извергающейся блевотины, громкий, пахабный, блядь, гнидовский смех и звон разлетающегося стекла бутылок из под пива и водки. Одна из шлюх даже умудрилась давать одновременно двум Гнидам и при этом захлёбываясь алкоголем и блевотиной очень нежно и откровенно отдавалась своему похабному чувству.
Чупа и Чупс, как всегда вооружались одинаково. Чупа брал шашку, а Чупс старое дедушкено охотничье ружьё. Смазав стволы и лезвие вазелином, друзья направлись к столь непристойному в их понимании месту — Детской площадке.
— Ну что гуляете, вурдалаки? — Чупа впялил свои маленькие суженные глазки в шевелящуюся массу блевотины и пивных бутылок.
Чупс посмотрел на отдающуюся шлюху, на лужи блевотины в детской песочнице, на горы битого стекла на земле, на гулящих обдолбанных до "не могу" Гнид и Быдл...
Только дым от косяков и дешёвых сигарет был свидетелем безжалостного уничтожения "весёлой" компании. Кто-то был порублен на куски — Чупа, как умелый самурай орудывал шашкой, и даже вспотел — кто-то был безжалостно уничтожен из охотничьего ружья, а затем порублен — Чупс не плохо стрелял, для своих лет. Кровь и блевотина из распоротых жевотов лились рекой...
Когда всё закончилось, ни один звук не нарушал ночьной тишины и пения сверчков. Как всегда смелые, Чупа и Чупс одержали безоговорочную победу над Гнидами, Быдлами и Шлюхами. Но впереди у них ещё много забавных и не очень, весёлых и грустных приключений...
Когда с утра уборщица, Николаевна, проклиная Быдл и Гнид, сметала своей магической метлой остатки того, что недоели собаки и ночные Гады, Чупа и Чупс празновали победу.
— И всё таки мы с тобой, блядь, мусорщики! — воскликнул не совсем трезвый Чупс.
— Да что там говорить... Всё можно обьяснить — но не всем. — Чупа посмотрел задумчиво в окно и закурил.
— Давно стало понятно, что цыганам обьяснять бесполезно, а тем более Гнидам и Быдлам — нашёл оправдание Чупс, и громко закричал: — Ненавижу, блядь, цыган!!!
Стоял тихий, самый что ни на есть обычный воскресный вечер, а они так и сидели на кухне и слушали похабные звуки, доносящиеся с Детской площадки.