Это был небольшой одноэтажный домик красного кирпича с черепичной крышей, окруженный садиком, в глубине которого виднелось несколько хозяйственных построек. «Видимо, мастерские»- подумалось, проходящему мимо архивариусу. Сразу вспомнилось детство и мастерская по изготовлению часовых механизмов у отчима в доме. Как его пытались приобщить к семейному делу… и что из этого вышло. Мужчина уже настолько привык к эскорту за спиной, что уже почти и не замечал братьев, ни на минуту не оставляющих его одного. Оно и понятно. Скоро ему предстоит возвращение в Ватикан, а там… Мариус об этом думать не хотел. Погода соответствовала внутреннему состоянию беглеца: низкие тучи, холодный дождь, сильный ветер, заставляющий плотнее кутаться в плащ. Так бы и прошел бывший инквизитор дальше по улочке
Schneestrasse, полностью погруженный в себя, но внимание его привлек шум на заднем дворе,- домашняя распродажа, каких много проводилось раньше. И голос. Мариус прекрасно знал, как поёт обладательница этого голоса, которая сейчас о чем-то горячо спорила с незнакомым немолодым уже мужчиной. Маргарита. Старшая дочь Генриха. Отчима он всегда называл только по имени. Никак больше. Казалось бы, ведь сам сначала искал их, а теперь взяла оторопь… чтобы убедиться в своих догадках, мужчина свернул в сад и по аккуратной песчаной дорожке прошел на задний двор, совершенно не заботясь о том, как к такому поступку отнесутся коллеги. Так и есть. Расставлены столы, на которых в деревянных ящиках были сложены старые вещи. Мебель стояла прямо на земле. Было больно видеть с детства знакомые предметы… тем более, что многое составляло обстановку его собственной комнаты. А вот и Маргарита,- высокая стройная девушка в простом синем платье, густые русые волосы забраны в косу… она стояла спиной к Мариусу, поэтому не заметила… да и врят ли бы узнала с такого расстояния…его не заметили, а вот двух инквизиторов в алой форме вышел встречать коренастый мужчина, волосы которого уже тронула седина. В холодных серых глазах застыла настороженность. Генрих. Старый инстинкт: заметил отчима или сводных братьев – уйди, пока не заметили. Что немедленно и предпринял архивариус, тенью скользнувший к раскрытым дверям мастерской. Как инквизиторы не заметили его отсутствия, Хранитель впоследствии так и не понял. Как все знакомо! Даже запах. Смазка, чтобы часы лучше шли. Вдоль стен высокие стеллажи с различными шестеренками, грузиками и Бог знает, с чем еще. Были и законченные уже часы, которые скоро пойдут в продажу. Продукция Лоса всегда хорошо расходилась. Широкие дубовые столы, лампы на них, инструменты…все в этом помещении возвращало Мариуса в детство. Поэтому-то он сначала и не заметил, наблюдавшего за ним молодого мужчину, который бесшумно вошел через дверь в дальнем углу мастерской. Мужчина этот являлся сыном мастера Лоса, которому отец пророчил великолепную карьеру часовых дел мастера. Что по этому поводу думал Альберт, никто не знал…он еще немного понаблюдал за незваным гостем, затем( полностью признав в невысоком мужчине сына своей мачехи) постучал по косяку, дабы привлечь внимание. Когда пришелец вздрогнул и непонимающе огляделся, сказал: «Ну здравствуй, Мариус. Вот уж кого не ждал»
Мариус оглянулся в поисках источника шума…хотя и так уже догадался…и похолодел. Альберт. Его он видеть хотел в последнюю очередь. А тем временем сводный брат уже стоял прямо перед ним, и путей к отступлению не осталось,- за спиной стена, с боку стол…Тут стало по-настоящему страшно, так архивариус не боялся даже своего начальства, когда то впадало в сумасшествие. Непослушными губами прошептал: «Здравствуй» Вгляделся в знакомые черты, а брат-то нисколько не изменился, весь в отца. Разве что в кости потоньше. Правильные черты лица, широкий разлет бровей, лукавый прищур голубых глаз… Мариус молча стоит, ожидает, что будет дальше, готовый в любой момент рвануться прочь, предпринять попытку прорваться к спасительной двери. Даже инквизиторы в саду рассматривались уже как спасение… «Ну что же ты молчишь, Мариус?»- наконец-то прервал затянувшееся молчание Альберт,-«Тебя так давно не было в нашем городе…зачем ты пришел? Или…»- издевательская ухмылка скользнула по красивому лицу,-« Вспомнил ТОТ вечер?» Архивариус Бюро Инквизиции, внутренне сжавшись, отступает на шаг к стене, будто это может как-то защитить. Нет, наоборот. А брат уже откровенно издевается. Подходит еще ближе, проводит пальцами по бледной щеке Мариуса. «Вижу, что помнишь. Что ты тогда кричал? «Не надо, мне больно, пусти»… да вот только твоему брату было скучно, а скука – страшная вещь..» «Альберт…»- только и может прошептать несчастный Хранитель, прямо как тогда, когда брат с другом зажали в углу щуплого мальчугана, но Альберт продолжает: «Знаешь, а с тобой было интересно, ты так забавно кричал…А что было потом, Мариус? После того, как мы позабавились с тобой?»- архивариус уже прижат к стене, и просто не знает что делать, как вырваться, а события четырнадцатилетней давности встают перед глазами. Брат же не останавливается: « Ты решил рассказать обо всем отцу, ведь верно? Но тот не поверил или просто сделал вид, что не поверил и просто отлупил тебя. Бедный маленький, Мариус…» Воротник плаща уже расстегнут и на этом никто останавливаться не собирается… «Так может повторим?»- эти слова выводят из ступора, переставшего было сопротивляться архивариуса. Проснулась воля бороться. А Альберт…это же не брат Петр. Отчаянный рывок, даже не понятно, от куда силы взялись,- и он на свободе. Сводный брат оказался попросту отодвинут к столу. Не помня себя мужчина, кинулся прочь, подальше из этого страшного места… по дорожке на задний двор. Вот и братья во Христе уже следуют сюда, заметили его отсутствие… Мариус пытается скрыть свое состояние, но его выдает усилившаяся бледность и дрожь в голосе: «Петр, Дуо…»- забыл даже про традиционное обращение «брат», смотрит на двух инквизиторов, как на единственное спасение…