Брат Мариус изо всех сил старался заснуть, но ангел- податель сна не спешит подарить ему хоть временный, но покой. Мужчина расхаживает по небольшой комнатке в взад-вперед, завернувшись в теплый шерстяной плед. Стрелки на часах ползут медленно-медленно, кажется, что время вообще решило остановиться и рассвет никогда не наступит. Остановился перед распятием, хочет молиться, ведь молитва приносит успокоение душе, но святые слова не идут, он все время сбивается. А перед глазами проносятся картинки-воспоминания, как в калейдоскопе. Они всегда приходят по ночам, когда мозг больше ничем не занят, и никуда от них не скрыться, хоть головой об стенку бейся,- не поможет. Наконец, окончательно уставший от всего этого Хранитель инквизиторских архивов садится за стол, нервно просматривает скопившиеся на нем бумаги, отбирает несколько чистых листов и начинает писать. Вдруг поможет избавиться от ненавистных образов?
Все когда-нибудь кончается, и тогда в душе поселяется какая-то смутная тоска по ушедшему, и хорошо, если есть чем заменить потерю. Но Мариусу Лосу такого подарка судьба не сделала. С исчезновением мага Ордена Розенкройц Исаака фон Кэмпфера, он вновь оказался один в своем крошечном мирке. Как в скорлупе или за стеной, которую сам же и соорудил когда-то… просто, наверное, легче отгородиться от окружающих, чем довериться и потом разочароваться. Но ведь лучшая стена – спина сильного, где можно спрятаться. Такой защитой был Исаак, вот кому он доверял безгранично, с кем было спокойно. И раз – оказывается, что тот человек, которого знаешь всю жизнь, оказывается совсем другим. Этот-то случай и подкосил архивариуса. После ухода Исаака, он постарался жить как прежде, - благо имелось любимое дело, что и помогло тогда. Вот только старался никого к себе близко не подпускать. Стал нелюдим, книги заменили собеседников…
Рука пишущего замирает, архивариус пытается собраться с мыслями. Не так уж легко перенести на бумагу зрительные образы. Так что там дальше? Ах да…
Дальше его привели сюда. Почти как преступника на место заключения. Хотя почему почти? Так оно и было по большому счету. Просто кому-то очень понадобилось иметь его при себе. Так, на всякий случай. Вот и стал инквизитором… но для него это было лишь название, в душе Мариус так и остался ученым, лишь поменявшим место работы. Архив в общем-то ничуть не хуже библиотеки Университета, в некотором отношении даже выгодней, информации больше… но вот пользы от этого не было ровным счетом никакой. Он стал просто архивариусом, мир науки оказался для него закрыт навсегда – еще одно условие кардинала. И Мариус пошел на это, хотя теперь уже не мог понять, ради чего? Ради старой дружбы? Так наверное. Исаак до сих пор занимал много места в его душе. Даже сейчас. Жил тихо(как и советовал ди Медичи), дожидаясь, когда же кардинал потребует отработать, и очень надеялся, что такого случая не представится. Никого не трогал, его никто не трогал. И так три года. За это время он успел привыкнуть к новому положению, начал находить удовольствие в работе. До недавнего времени все было именно так. Пока не появился Исаак.
Молодой мужчина останавливается, устало прикрывает глаза. Все-таки усталость брала свое, но спать не хотелось. Мимолетный взгляд в окно на полную луну, и вновь зашуршал карандаш по бумаге.
После появления еретика в казематах Бюро Инквизиции, что-то дрогнуло в душе Мариуса, вернулся страх за друга. То, от чего он старался оградить его, все-таки случилось. Исаак здесь. И не выдержал, выдал себя. Ведь сведения о всех заключенных проходят через архив, а его работа эти бумажки подшивать в отдельные папки. Хоть он уже знал об этом, братья сказали, но видеть подтверждение их слов у себя на столе было совсем другим делом. Руки тряслись, чуть не испортил весь документ. Но каково было его удивление, когда обнаружилось, что в кабинет вошел и давно уже наблюдает за ним начальник оперативного отдела Петр Орсини. Наткнувшись на пронизывающий взгляд брата, еще больше смутился и отвел глаза. А брат все не уходил, всё смотрел внимательно на несчастного архивариуса, будто насквозь видел. И лицо… даже не поймешь, о чем думает сейчас, не предугадать, что предпримет в следующий момент. Поэтому Мариус застыл как громом пораженный, когда его спросили, почему он так отреагировал на Эти бумаги. «Вы бледны, что случилось, брат? Там что-то не так?»- и этот взгляд голубых глаз, и никуда не деться, ибо вот он, брат Петр, подошел поближе, навис над столом. Ответа ждет. Дрогнул Мариус: «Я знал этого еретика, брат» и опускает голову. Тогда начальник Бюро Инквизиции ничего не сказал, промолчал. Это потом был долгий, тяжелый разговор. Как допрос. И сколько таких разговоров будет впоследствии! С этого момента Мариус стал объектом внимания брата Петра. Тот даже не скрывал, что нужно ему это для воздействия на еретика. Каждая такая встреча превращалась в спектакль на двоих, где главным режиссером был Петр. Поначалу всё это нервировало архивариуса, местами даже злило, но старался не показывать чувств. Правда не покидало ощущение, что брат все видит и специально давит еще больше. Постепенно он перестал притворяться, просто устал играть безразличие к происходящему. Да и отношение к этим посиделкам стало другим, незаметно для себя он проникся доверием к своему собеседнику, хотя и чувствовал, что такое доверие может сыграть с ним злую шутку в будущем, но старался об этом не задумываться. Он попросту привык к такому положению вещей, а шеф даже к себе в отдел перевел, приблизил так сказать. Мариус и сам не ожидал, что сможет подпустить к себе кого-то, ведь сам когда-то избрал себе в удел одиночество. А тут опять. Даже замечать стал некоторое сходство между Петром и Исааком. Главным же была внутренняя сила, которая всегда восхищала робкого молодого человека в людях. Сила-то эта и привлекала в начальнике, а тут еще и никуда не гонят… теперь уже брат архивариус не представлял, как же раньше мог запросто обходиться без общения, которое так ценил. Но все проходит. Для Мариуса этот момент настал во время допроса Исаака, на который брат Петр зачем-то взял его с собой. Это потом он понял зачем. Вспоминать эти мгновения не хотелось, поэтому отметил только, что встать он смог только на третьи сутки. Да и еще… ведь Исаак даже не дрогнул, наблюдая. Это задело больше всего. Мариус понимал, Исаак скорее всего просто не мог поступить иначе, но внутренне принять этого не смог. Пока он лежал в госпитале, несколько раз заходил начальник - проверить самочувствие сотрудника. И архивариус с удивлением понял, что отношение к Петру у него в общем-то не изменилось, просто теперь ко всему примешалась еще и постоянная настороженность. Но, когда его выписали, стало известно, что маг исчез. И все вместе с ним. Хоть его не отправили обратно в архив, но отношение поменялось. Теперь брат, казалось, вспоминает о нем только, когда этого требует работа. «Я опять остался один, будто и не было ничего. Я ведь знал, что так оно скорее всего и будет, но старался не думать. А следовало бы. Все вернулось на круги своя, а я больше так не хочу. Не хочу быть один…»- выводит карандаш строчку за строчкой. Все верно, для него колесо истории совершило очередной поворот. Только там был Исаак, а тут Петр. А остальное не так уж и различно между собой. Вновь вернулось чувство покинутости, будто стоишь в поле на пронизывающем ветру и негде укрыться. Архивариус горько улыбается и дописывает последние слова: « тебе двадцать восемь лет, а в душе ты все тот же двенадцатилетний мальчишка, который боится темноты.»
Написать еще много чего можно было, но чистые листы закончились, да и натруженные за день глаза нестерпимо болели. Брат Мариус встал, подошел к окну. Ночью парк казался совершенно чужим, каким-то… сказочным. Так причудливо ложились тени от высоких деревьев, а лунный свет придавал всему этому непередаваемое очарование. Захотелось выйти, глотнуть свежего воздуха, погулять по темным аллеям. Что и решил незамедлительно претворить в жизнь. Так и вышел лишь в одной рубашке. Но он пока не знал, что ноги приведут его совсем не туда. Проходя мимо кельи брата Петра, резко остановился. Как тогда, когда шел к нему из-за неточности в плане штаба. Вот и теперь архивариус поймал себя на том, что стоит, занеся руку, чтобы постучать. «Вот только зачем мне это? Что я ему скажу? Ай… ладно, просто посмотреть хочется.» Все-таки постучал, так и не придумав, зачем ему все это. А когда дверь открылась, и на пороге застыла знакомая фигура, просто не нашел, что сказать. Слова застыли в горле. Поэтому лишь молча ткнулся в плечо Разрушителю. Единственной мыслью было: « не гони… прошу».