Михаил Юрьевич ЛЕРМОНТОВ (15.10.1814 - 27.07.1841)
 

[472x600]

Не менее яркой звездой, чем Пушкин, был в русской литературе XIX века Михаил Юрьевич Лермонтов. Поэт и писатель, сочетавший в своём характере лёд и пламень, чистоту и порочность, напускную весёлость и внутреннюю ненависть к светскому обществу. Он был начитан, свободно владел английским, французским и немецким, но в обществе знания свои и обаяние очень часто использовал лишь на то, чтобы сводить с ума дам и уводить их практически из-под венца. Добившись взаимности, он охладевал к предмету своих желаний. Лишь с самыми близкими своими друзьями и бабушкой делился Лермонтов своими настоящими мыслями и чувствами. Только они знали, насколько он одинок и устал от светской жизни. Для всех остальных Лермонтов скрывался под маской светского повесы.

Впечатления детства, похождения в свете, в военном училище, две кавказские ссылки – всё это находило своё отражение в поэзии и прозе Михаила Юрьевича. Начиная с 14 лет он пишет стихи и делает это достаточно хорошо. Но до смерти Пушкина гений Лермонтова находится как будто в тени и лишь с написанного им на смерть Пушкина стихотворения «На смерть поэта» общество как будто открывает глаза и видит Лермонтова впервые! С этого момента он приобретает огромную творческую популярность. Жаль, что происходит это менее чем за четыре года до смерти Михаила Юрьевича.

Дума Печально я гляжу на наше поколенье! Его грядущее - иль пусто, иль темно, Меж тем, под бременем познанья и сомненья, В бездействии состарится оно. Богаты мы, едва из колыбели, Ошибками отцов и поздним их умом, И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели, Как пир на празднике чужом. К добру и злу постыдно равнодушны, В начале поприща мы вянем без борьбы; Перед опасностью позорно малодушны И перед властию - презренные рабы. Так тощий плод, до времени созрелый, Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз, Висит между цветов, пришлец осиротелый, И час их красоты - его паденья час! Мы иссушили ум наукою бесплодной, Тая завистливо от ближних и друзей Надежды лучшие и голос благородный Неверием осмеянных страстей. Едва касались мы до чаши наслажденья, Но юных сил мы тем не сберегли; Из каждой радости, бояся пресыщенья, Мы лучший сок навеки извлекли. Мечты поэзии, создания искусства Восторгом сладостным наш ум не шевелят; Мы жадно бережем в груди остаток чувства - Зарытый скупостью и бесполезный клад. И ненавидим мы, и любим мы случайно, Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви, И царствует в душе какой-то холод тайный, Когда огонь кипит в крови. И предков скучны нам роскошные забавы, Их добросовестный, ребяческий разврат; И к гробу мы спешим без счастья и без славы, Глядя насмешливо назад. Толпой угрюмою и скоро позабытой Над миром мы пройдем без шума и следа, Не бросивши векам ни мысли плодовитой, Ни гением начатого труда. И прах наш, с строгостью судьи и гражданина, Потомок оскорбит презрительным стихом, Насмешкой горькою обманутого сына Над промотавшимся отцом. 1838 [415x170]

 

Как будто предчувствуя свой ранний уход из жизни, Лермонтов торопится жить и писать! К 1840 году он создаёт около 400 стихотворений и 30 поэм, не считая драм и неоконченных произведений. Почти все они, к сожалению, были изданы уже после смерти поэта!

* * * Он был рожден для счастья, для надежд И вдохновений мирных!— но безумный Из детских рано вырвался одежд И сердце бросил в море жизни шумной; И мир не пощадил — и бог не спас! Так сочный плод, до времени созрелый, Между цветов висит осиротелый; Ни вкуса он не радует, ни глаз; И час их красоты — его паденья час! И жадный червь его грызет, грызет, И между тем как нежные подруги Колеблются на ветках — ранний плод Лишь тяготит свою... до первой вьюги! Ужасно стариком быть без седин; Он равных не находит; за толпою Идет, хоть с ней не делится душою; Он меж людьми ни раб, ни властелин, И всё, что чувствует, он чувствует один! 1832 [415x170]

 

Лермонтов жил бурно, страстно, не задумываясь о последствиях. Одна из его знакомых дам почти пророчески написала о нём в письме: «Какой он взбалмошный, вспыльчивый человек, наверно кончит катастрофой».

Предсказание Настанет год, России черный год, Когда царей корона упадет; Забудет чернь к ним прежнюю любовь, И пища многих будет смерть и кровь; Когда детей, когда невинных жен Низвергнутый не защитит закон; Когда чума от смрадных, мертвых тел Начнет бродить среди печальных сел, Чтобы платком из хижин вызывать, И станет глад сей бедный край терзать; И зарево окрасит волны рек: В тот день явится мощный человек, И ты его узнаешь - и поймешь, Зачем в руке его булатный нож; И горе для тебя!- твой плач, твой стон Ему тогда покажется смешон; И будет все ужасно, мрачно в нем, Как плащ его с возвышенным челом. 1830 [415x170]

 

Первая дуэль Лермонтова – с сыном французского посланника окончилась примирением. Возможно, это было некое предупреждение свыше о том, что в жизни поэту нужно что-то менять. Но характер его остался неизменным – добрым и ранимым в душе и задиристым и даже заносчивым напоказ. В результате на одном из вечеров в Пятигорске Лермонтов поссорился со своим старым знакомым, и дело дошло до дуэли.

Раскаянье К чему мятежное роптанье, Укор владеющей судьбе? Она была добра к тебе, Ты создал сам свое страданье. Бессмысленный, ты обладал Душою чистой, откровенной, Всеобщим злом не зараженной. И этот клад ты потерял. Огонь любви первоначальной Ты в ней решился зародить И далее не мог любить, Достигнув цели сей печальной. Ты презрел всё; между людей Стоишь, как дуб в стране пустынной, И тихий плач любви невинной Не мог потрясть души твоей. Не дважды бог дает нам радость, Взаимной страстью веселя; Без утешения, томя, Пройдет и жизнь твоя, как младость. Ее лобзанье встретишь ты В устах обманщицы прекрасной; И будут пред тобой всечасно Предмета первого черты. О, вымоли ее прощенье, Пади, пади к ее ногам, Не то ты приготовишь сам Свой ад, отвергнув примиренье. Хоть будешь ты еще любить, Но прежним чувствам нет возврату, Ты вечно первую утрату Не будешь в силах заменить. 1830-1831 [415x170]

 

Говорят, Михаил Юрьевич не собирался стрелять в своего приятеля, и тот тоже не хотел убивать Лермонтова.

Но…произошло то, что произошло. Пуля оказалась смертельной.

Родина Люблю отчизну я, но странною любовью! Не победит ее рассудок мой. Ни слава, купленная кровью, Ни полный гордого доверия покой, Ни темной старины заветные преданья Не шевелят во мне отрадного мечтанья. Но я люблю - за что, не знаю сам - Ее степей холодное молчанье, Ее лесов безбрежных колыханье, Разливы рек ее, подобные морям; Проселочным путем люблю скакать в телеге И, взором медленным пронзая ночи тень, Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге, Дрожащие огни печальных деревень; Люблю дымок спаленной жнивы, В степи ночующий обоз И на холме средь желтой нивы Чету белеющих берез. С отрадой, многим незнакомой, Я вижу полное гумно, Избу, покрытую соломой, С резными ставнями окно; И в праздник, вечером росистым, Смотреть до полночи готов На пляску с топаньем и свистом Под говор пьяных мужичков. 1841 [415x170]

 

Источник:http://lermontov-my.ru/