Е.

Всякий На Свете Город ничтожно мал:
Если узнал его, то клади в карман.
Если в нем взгляд прохожего ты поймал,
Видишь, по краю вьется его кайма?

Всякий На Свете Город кишит людьми,
Даже в пустых проулках найдешь их знак.
Джин, зная это, вновь зажимает «ми»
(Было бы странно, если бы он не знал).

Здесь Джин играет утром, а там – в ночи.
Всякий На Свете Город к нему привык.
Люди звенят монетами: «не молчи»,
«Я завтра буду, если придете вы»…

Он ведь когда-то думал уйти совсем:
Всякий На Свете Город не отпустил
(Мол, ты же знаешь, как ты тут нужен всем.
Помни об этом, если не будет сил).

«Голос охрип, а он все равно поет.
Вот сумасшедший, сколько же можно петь?
Я здесь проездом, долог мой был полет,» -
Громкий нездешний голос звучит в толпе.

Джин с любопытством смотрит куда-то вглубь.
И, уловив нездешнего хмурый взгляд,
Видит, что тот серьезен и входит в клуб
Слишком усталых, и зажимает «ля».

После – домой по улице теплым днем,
Встретил того приезжего у крыльца.
«Что вы, приятель, тоже живете в нем?»-
Взмахом на дом. «Бессмысленно отрицать.

Вы там простите. Просто погряз в делах...»
Джин с интересом: «Что же во мне не так?»
Новый сосед молчит, вспоминая «ля»:
Мимо проходит заново красота.

Новоприбывший ночью сидит один
И не сказать, что чувствует он сейчас:
Легкую дрожь, звонкое «дилинь-динь»,
Будто бы жизнь бежит за ним, хохоча.

Будто бы, кожу сняв, он скользит по льду,
Будто бы слышит: рядом журчит вода.
«Больше я никогда туда не пойду», -
И, надевая куртку, идет туда.

Музыка заливает собой проспект,
Люди глядят на Джина, а он на них.
Тот, кто желал скорее домой поспеть,
Будет там только, если зажгут огни.

Новый сосед проходит вперед к толпе,
Резко склоняясь к Джину: «Ты мне скажи,
(Я же ведь тоже, знаешь, когда-то пел)
Как же теперь мне дальше-то, дальше жить?»