Человек не помнил своего имени, не знал, сколько ему лет и кто его родители. Он знал только то, что у него над головой потолок, а иногда даже небо. Он любил, когда было небо. Его можно было разглядывать часами, ведь оно менялось с каждой секундой, шепча человеку свои волшебные истории. У неба их было множество, и оно с удовольствием делилось ими.
Потолок свисал над головой намного чаще, пугая своим вечным молчанием.
Дело в том, что человек жил в чашке, между внешней и внутренней стороной дна, и был совсем крохотным. Если бы только Мэг смогла увидеть его! Тогда бы он объяснил ей, что очень хочет выбраться оттуда и что будет счастлив, если она подскажет ему какой-нибудь действенный способ.
Мэг каждый день брала чашку в руки, чтобы наполнить ее своей любимой темной жидкостью, неведомой человеку. Когда над ним склонялся странный сосуд с железной трубой на конце, выплескивая гадость в чашку, ему казалось, что она вот-вот заполнит пространство между внешней и внутренней стороной дна, и он будет долго барахтаться в ней, захлебываясь и пытаясь позвать Мэг на помощь; та, как всегда, не услышит его крики, и он утонет, так и не увидев мира за пределами своей фарфоровой тюрьмы. Человек ненавидел эти моменты, несмотря на то, что дно всегда приходило к нему на помощь, когда, казалось, оставалось совсем немного до прикосновения мерзкого напитка.
Мэг, в общем-то, была неплохой девушкой. Несмотря на то, что она не знала о существовании человека, он успел привязаться к ней, словно узелок на счастье к сумке путешественника. В ее серых глазах, если приглядеться, можно было заметить невиданные узоры, которые наверняка означали что-то особенное. К сожалению, никто кроме человека не замечал их, и потому они оставались не расшифрованными. Дело в том, что Мэг имела привычку долго и сосредоточенно следить за темными продолговатыми лепестками, которые она обыкновенно называла «чаинками». В это время человек внимательно вглядывался в ее лицо, строя догадки о том, что произошло с ней за день. Больше всего на свете он любил, когда на ее щеках появлялись милые ямочки, локоны светло-русых волос очаровательно выбивались из-за ушей, а краешек любимой синей шали периодически окунался в чашку, желая сделать пару глотков. Все это говорило человеку о том, что Мэг счастлива и что целая банка светлячков поселилась где-то внутри нее.
Несмотря на то, что человек умел находить в своей жизни интересное, привыкнув к роли наблюдателя, мысли о мире за пределами чашки не покидали его. Бывали дни, когда он не мог думать ни о чем другом кроме своей мечты. Ему хотелось хотя бы немного пожить в Большом Мире и использовать все свои наблюдения на практике. Жизнь в чашке ему осточертела, она прилипла к нему, словно жвачка к волосам, и он был готов отстричь ее вместе с ними, не видя другого выхода.
По началу, человек был полностью уверен в том, что все зависит от него самого. Он верил в то, что если он приложит все возможные усилия, то все обязательно получится. Но, что бы он ни делал, как бы ни пытался выбраться со дна, ничего не выходило. Долгое время он тонул в морях отчаянья, и только появление Мэг немного подбадривало его.
Тогда он, сделав над собой некоторые усилия, заглянул в глаза дурочки-правды, и понял, что ему никак нельзя справиться одному. Дело в том, что человек не любил в чем-либо полагаться на кого-либо кроме себя, ему казалось, что тогда он станет зависимым от помощника и попадет в долговую яму, грязную и глубокую. Но сейчас он не видел другого выхода, а мечта, вся такая чудесная и безумная, постоянно мелькала на горизонте. Он пробовал обратить на себя внимание Мэгги: он кричал, барабанил ногами по дну, свистел, что есть мочи, но она не слышала его. Девушка даже предположить не могла, что на свете бывают крохотные люди, живущие между внутренней и внешней стороной дна. Человек просто не мог быть внутри ее мира, аккуратно очерченного белым мелом по краям.

Друзья приходили к Мэг очень редко. Она их, почему-то, никогда не приглашала. Был, правда, один: рыжий, веселый, неугомонный, со странным именем Лент и веснушками, рассыпанными по всему лицу. Он не нуждался в приглашениях и просто однажды врывался в квартиру домоседки, словно вихрь, сдувал крошки со стола, требовал чаю, громко смеялся и рассказывал о своих приключениях.
В тот вечер веснушчатый после долгого перерыва зашел к ней на кухню с чайными вкусностями, шурша подарками с разных концов света и готовя для нее еще никому не рассказанную охапку историй. Несмотря на то, что Мэг была домоседкой, ее неотвязно преследовали бытовые проблемы: то прорвет трубу, то сломается кран, то отравится кошка. Вот и сейчас она разбила все чашки в доме кроме своей любимой, очень старой и даже слегка треснутой. Конечно, другу досталась именно она.

Человек без всякой надежды на то, что ему помогут, бездумно продолжал твердить о том, чтобы его выпустили на свободу. Вдруг он почувствовал, как она опять наполняется мерзкой темной жидкостью, внутренне сжался, переживая этот момент, а потом обнаружил над собой вместо лица Мэгги, кого-то рыжего и веснушчатого. Он настолько перепугался, что принялся кричать, требуя от Мэг объяснений происходящего, а затем, вспомнив, что это бесполезно, попытался хотя бы мысленно попросить ее о помощи, но все было тщетно. Никто не обращал внимания на чашку и ее содержимое. Внимание Лента было сосредоточенно на Мэг, внимание Мэг – на Ленте.
Вдруг рыжий, усердно размахивающий руками для того, чтобы придать своим историям побольше красок, задел чашку локтем так, что она оказалась на самом краю стола. Земетив это, он зачем-то дотронулся до нее еще раз, и она со звоном упала на кафельный пол. «Это же моя любимая чашка!»- воскликнула Мегги, побежав за веником, чтобы убрать осколки. Гость рассеянно скользнул взглядом по мокрому полу и увидел человека, который сидел с широко распахнутыми глазами, пытаясь осознать происходящее вокруг. Теперь помимо потолка его взгляду открылись стены, пол, рыжий бездельник, полотенце, Мэг с веником в руках и еще множество вещей.
«Посмотри! Это же крохотный человечек! Мэг! Крохотный и, как будто бы, нарисованный, но настоящий, живой!»- восхищался веснушчатый. «Ты там игрушку, что ли, нашел?»- улыбнулась девушка, зная бестолковые шутки друга о всяческих чудесах. «Нет, смотри, »- он посадил человека на ладонь, - «Видишь?». Он поднес человека к уху. Тот, оправившись от оцепенения, поздоровался с Лентом и тут же принялся задавать вопросы об окружающем мире. «Можно я потом отвечу, хорошо?» - попросил разрешения рыжий. «Главное – ответьте, » - засмеялся человек. Мэгги удивленно уставилась на друга. «Ты шутишь?» - спросила она. «Нет же, не шучу. Да ты сама все видишь, просто не хочешь верить, »- засмеялся он.

Чуть позже рыжий ответил если не на тысячу, то хотя бы на половину вопросов человека со дна чашки. Того это вполне устроило, и он, получив необходимую информацию, изъявил желание немедленно отправиться в путь, чтобы исследовать мир. Лент вовремя остановил его. «Ты же ничего не знаешь о нем, » - рассеянно сказал он. «Теперь кое-что знаю, » - улыбнулся человек. «Знаешь что, я – путешественник. Согласен ли ты идти со мной?»- осторожно спросил веснушчатый весельчак, - «Мы тогда и Мэг навещать будем. Ты же привязался к ней, словно узелок на счастье к сумке путешественника, ведь так?». «Я подумаю, »- ответил человек, и уже через пять минут согласился.

Ночью Лент долго ворочался: ему никак не удавалось уснуть. Он не мог понять, почему все же позволил чашке разбиться.

На следующее утро человек и рыжий путешественник уже уходили из дома Мэг навстречу приключениям.
«Значит тебя так и зовут – «Человек», так? – раздавался смеющийся голос рыжего, - И правда, Человек».

[500x500]