Эти недели смело можно назвать "неделями тупых шуток и случайно-нелепых переездок". В хорошем смысле, конечно же. Путешествовали по моей любимой Италии, смеялись с ветром, безумствовали до тех пор пока не станет плохо, ссорились до пересохших глоток. Теперь я безнадежно привязан к отвратительной компании. Ну, или хотя бы к ее части. Ну, или хотя бы к девочке по имени Аня.
Сначала, как всегда, лыжи-палки-снег, странный народ, оказавшийся чем-то средним между немцами и итальянцами (и при этом далеко не французами), сплошной ветер в ушах, отваливающиеся конечности, глупый, бессмысленный, но ужасно увлекательный риск. Ощущение себя особым, сугробным моряком. Ну, или жителем. Туманный день. И мое эпичное падение. Крису же не жить без этого. ("Он плачет?" "Нет, смеется. О_О". И где-то мой крик: "Я же жииив!!!х)").
Идешь по городу, глядя по сторонам, и вдруг замечаешь, что какой-то торговец на рынке вдруг взял и запел. Очень громко. Таким красивым, хорошо поставленным голосом. Люди, проходящие мимо, смотрят на это, как на нечто ну очень обыкновенное, но довольно милое."Это Италия. Белла Италия,"- шепчет девочка Аня. Я улыбаюсь. Нет страны прекрасней.
А потом мы едем дальше со всеми своими тяжеленными вещами, из города в город, называем друг друга Пикассо Вторым и Ильей Ильичем. Все так же не умеем по-человечески шутить. Травим глупые анекдоты. Проходим мимо двери с улыбающей надписью "марикьяре" и сотни людей и эмоций.
И вот, наконец, пережив всяческие приключения, приезжаем Туда. В Венецию. Венеция - самый лучший из других миров. В моих карманах кончаются слова, когда я думаю о ней. Поэтому не буду о ней. А буду о любимых нас в этом месте. Лодка-такси, волшебные фонари, гостинница, в которой жил Бродский. Мы гуляем по дождливому городу с интересным и, почему-то, очень питерским человеком по имени Виталий. Он хитро щурится из под своих круглых очков и стучит зонтиком-тростью по мостовой, внимательно и очень пристально смотрит одновременно на всех (и как ему это удается?), рассказывая о политических интригах.
Потом мы еще совсем чуть-чуть шляемся по городам, разглядывая небо и площади, а затем возвращаемся, каждый в свой, пыльный город.
В моем пыльном городе ждут. И не какой-нибудь конец света, а меня. И это чертовски приятно. Вернулся.