Очень стремительные изменения. Не то что бы даже изменения, а… И теперь очень приятно быть собой, почти всегда собой. Ты все время куда-то бежишь, ловишь ветра и смеешься. Остановишься – не хватит сил, остановишься – затопчут, остановишься - собьешься с ритма и все, растеряешься, забудешь мелодию, остановишься – надолго останешься на месте, будешь глядеть с печалью в прошлое и ждать-ждать-ждать, не замечать того, что впереди. Задыхаться тысячи-миллионы раз, тонуть, но ни за что не задохнуться и не утонуть. Поэтому сбиваться не стоит вот именно сейчас. Предупреждение, так, на всякий случай, вкладывая тебе билетик в ладонь. «Не потерять.» - записываешь на лбу, на руках, на тетрадных листах, лукаво улыбаясь, рассказываешь истории, хватаешь за руки откуда-то выводишь, куда-то заводишь. Тот самый любимый момент «перебежать-три-дороги-как-можно быстрее» и мигающий зеленый цвет и радостное «Успел!» в последний момент – почти вся жизнь. Твоя. Моя. И это действительно замечательно. И все это свое, это ты, это я. Все время думаешь о чем-то, как всегда, слишком много, конечно, продолжаешь играть в игры своих миров, верить в привидений-духов-демонов и, черт возьми, постоянно вспоминать о той, что научила. Глядеть почти сквозь, уже почти не бояться толпы, шепча про себя «Не засматриваться, не засматриваться, не успеешь», когда нужно. Да что угодно. Придумывать что угодно и сколько угодно, но оставаться собой. И чувствовать живым именно _себя_. Чувствовать, что ты дышишь, ходишь, говоришь, ощущать себя живым, прямо как Дуглас, и постоянно открывать все новые и новые двери в обыкновенностях. И, в общем-то, неважно, что там будет дальше, что там было и все такое прочее. Как бы не болела голова, как бы не думалось о несбывшемся, все мишура, ерунда, опилки. Стучите, стучите в окна, стучите дверьми, разбивайте, оглушайте, режьте смехом душу, проветривайте взглядом и разбивайте на осколочки, мне все ни по чем, я это именно я. Даже «ты» уже не подходит к себе.

Смиряюсь с судьбой, скажешь ты? Нет. Не похоже. Просто я не вижу в некоторых вещах трагедии, вот в чем проблема или счастье. И это пугает, да, совсем немного, но.

Крис счастлив. Крис жив. То есть, я. Теперь можно почти не говорить о себе в третьем лице. Это совсем быстро, совсем быстро, три года. Но ведь для нас пару месяцев – как десяток лет, несмотря на то, что ничего не успевается.