Эти Мелодии
04-06-2009 16:34
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
Название: “Эти Мелодии” («These Melodies»)
Автор: Impervious Marr
Переводчик: Jyalika
Бет: сбежал....
Рейтинг: Детям можно. Но лучше не надо.
Пара: Айзен/Ичиго
Жанр: романс, драма, АУ
Размер: то ли большое миди, то ли обкоцанное макси
ЗАКОНЧЕН
Краткое содержание: В этом слишком белом и слишком тихом месте Куросаки Ичиго находит успокоение в музыке, постепенно теряя способность следить за бегом времени и судить о том, что хорошо, а что плохо. Действие происходит в недалеком будущем.
Дисклеймер: конечно, можно было бы соврать и нагло заявить, что все персонажи мои, но я человек серьезный,с глубокими моральными устоями и мстительной совестью (дьявольский смех за кадром) поэтому с тяжелым сердцем, честными глазами и ножом у горла мужественно заявляю – не мое. Во всем винить Кубо Тайто.
Разрешение на перевод получено!
Оригинал http://www.fanfiction.net/s/4117844/1/These_Melodies
Предупреждение: текст – сплошная психоделика, так что особо нервным и беременным лучше не читать))))
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
Название: “Эти Мелодии” («These Melodies»)
Автор: Impervious Marr
Переводчик: Jyalika
Бет: сбежал....
Рейтинг: Детям можно. Но лучше не надо.
Пара: Айзен/Ичиго
Жанр: романс, драма, АУ
Размер: то ли большое миди, то ли обкоцанное макси
ЗАКОНЧЕН
Краткое содержание: В этом слишком белом и слишком тихом месте Куросаки Ичиго находит успокоение в музыке, постепенно теряя способность следить за бегом времени и судить о том, что хорошо, а что плохо. Действие происходит в недалеком будущем.
Дисклеймер: конечно, можно было бы соврать и нагло заявить, что все персонажи мои, но я человек серьезный,с глубокими моральными устоями и мстительной совестью (дьявольский смех за кадром) поэтому с тяжелым сердцем, честными глазами и ножом у горла мужественно заявляю – не мое. Во всем винить Кубо Тайто.
Разрешение на перевод получено!
Оригинал http://www.fanfiction.net/s/4117844/1/These_Melodies
Предупреждение: текст – сплошная психоделика, так что особо нервным и беременным лучше не читать))))
Комментарии (11):
Глава 1 Звучание
Возможно, виновата тишина.
Возможно, как вариант, виноват белый, потому что все это место - тоже ненормально белое. Иногда он задавался вопросом, как Ино - Иноуэ не сошла здесь с ума. Ответ, скорее всего, был прост. Ей, с ее способностью лечить, необходимо было дышать свежим воздухом, внешним миром, а Ичиго с этим самым внешним миром не соприкасался больше ни разу с тех пор, как его поместили в эту комнату.
Он даже не мог вспомнить, когда его оставили тут, и осознание того, что он давно потерял счет времени, причиняло больше всего боли. Но Ичиго догадывался, что это произошло несколько лет назад. Как минимум, несколько лет назад, потому что он помнил, пусть и не очень хорошо, свои крики в первое время, а сейчас он уже забыл, как извлекать звуки из собственного горла.
Эти никогда, никогда его не выпускали. А в комнате не было окон, чтобы смотреть наружу.
Он никогда, никогда не пересекался с Ара - с этими, с этими созданиями, которые приносили еду и меняли белье. Они всегда приходили тогда, когда он был в душе, или спал, или не обращал внимания - недостаток контакта с живыми, дышащими существами заставлял посещать внутренний мир больше, чем ему бы хотелось.
И только временами, все реже, он чувствовал благодарность к своему Холлоу и мечу - Зангесту, хотя старика с каждым разом становилось все труднее слышать - за то, что они помогали ему сохранить крупицы сознания. Да, Ичиго мог бы перестать есть и умереть от голода.... Но, по какой-то причине, такой выход из ситуации казался ему неправильным. Зангецу и Холлоу говорили и говорили ему - «нет Ичиго, нет» - но они просто не могли понять. Они всегда жили в мире, где существовал звук и цвет, тогда как он жил в мире, где все было белым.
Но, несмотря ни на что, он продолжал жить, продолжал смотреть на стены - без эмоций, без злости, без слез, без улыбки, без ничего. Ичиго давно уже перешагнул через эту ступень и, в любом случае, он никогда не был способен удержать какое-либо выражение на лице во время своих разговоров с Холлоу.
Они решили, что его имя будет Хичиго, так как со временем их отношения стали достаточно близки для возникновения необходимости имени. Хичиго, не смотря ни на что, все еще звал его Королем, проявляя какую-то странную симпатию, отвергая шанс захватить трон, когда хозяин был так слаб.
И что значит слабость, в любом случае? Ичиго не мог вспомнить то время, когда чувствовал себя сильнее кого бы то ни было. Наверное, правильнее будет сказать – боялся вспоминать.
Иногда, с Хичиго и Зангецу, они говорили о всяких глупостях, иногда – обсуждали то, что он прочитал в книгах, которые Арран...Арранкары стали приносить, кстати говоря, совсем недавно. Новыми знаниями всегда хотелось поделиться, и он говорил, говорил, говорил обо всем, даже если действие происходило в его собственной голове, даже если снаружи его встречала глухая тишина. Единственное, чего он больше не мог – это говорить с самим собой. Как, если у него больше не было голоса?
Белое, белое, белое.
"Твои волосы сильно отросли, Король."
"Да, ты прав..."
Его Холлоу усмехнулся и Ичиго каким-то образом почувствовал, что тот склонил голову и внимательно его осматривает. "Мне нравится."
"Думаешь, мне нужно постричься?"
"Нет, думаю, то, что тебе нужно - это компания."
Это был четвертый раз, как он проснулся после последнего разговора с Хичиго. Возможно, он окончательно сошел с ума - никто не измеряет время числом пробуждений ото сна.
Но неважно. Такой метод был лучше, чем сидеть и терять время, бессмысленно гадая когда.
Тихий скрип открывающейся двери застал его врасплох. Сознание заполонил звук и глаза расширились при виде человеческой фигуры в проеме.
Он был ослеплен. Человек был ему не знаком, но что-то, что-то скреблось в дальнем углу его памяти. Я встречал его раньше.
Холлоу в ответ тихо зарычал.
«Куросаки Ичиго», начал мужчина, и Ичиго тут же закрыл уши руками, зажмурил глаза. Слишком громко, слишком громко. Уходи. «Хм.. Думаю, Гин был прав: тишина приводит к глухоте.»
Уходи. Уходи. Уходи. Перестань говорить, перестань дышать, перестань-перестань- перестань!
Он не знал, был ли это сон или реальность. Если сон, то кошмарный, слишком кошмарный. Уровень шума был выше, чем он мог вынести, и шум нес с собой боль сильнее любой физической боли, которую он мог вспомнить в прошлом.
Рыжеволосый парень тряс головой, всхлипывая, умоляя этого человека – этого – уйти, сейчас же. Да, ему нужна была компания, но тишина казалась во сто крат лучше, чем это удушающее чувство. Чем весь этот шум.
Энергия, исходящая от мужчины, подавляла.
«Ичиго, посмотри на меня» - скомандовал человек, и Ичиго перестал трястись. Он задрожал. Мужчина сделал шаг ближе и Ичиго впервые почувствовал запах, отличный от запаха очистителей и его самого. Чувство затопило его, потрясло до самой глубины души. Но не до слез.
Эта ступень давно уже была пройдена.
«Ичиго» - повторил человек с нетерпением, с неудовольствием, и Ичиго поднял пустой взгляд. «Говори. Отвечай мне. Ты же еще не совсем сошел с ума, не так ли?»
Мое состояние ничем не лучше.
Врожденное упрямство заставило его отшатнуться; отпрянуть назад, к стенам. Его Холлоу внезапно разразился бранью и угрозами, которые становились все громче и изощреннее с каждой секундой. Видимо, он помнил это чудовище.
«Это Айзен, Король. Тот самый ублюдок, который запер тебя здесь столько лет назад!»
А Й З -
Ичиго внезапно широко распахнул глаза, его рот слегка приоткрылся. Зазвучавший голос был глухим, слабым, но определенно принадлежал ему. Звук был слегка искажен – либо из-за Холлоу, подобравшегося слишком близко, либо из-за того, что Ичиго не использовал голосовые связки уже очень, очень долго.
И это наполнило его одновременно эйфорией и страхом.
«Ай...Зен.»
Мужчина удовлетворенно усмехнулся с видом человека, только что выигравшего главный приз в лотерее.
-
Нет, это не было пыткой. Завладевший им страх через какое-то время прошел, оставив после себя лишь воспоминание, которое, он знал, тоже скоро поблекнет. Айзен приходил к нему еще несколько раз, пока не решил, что он готов к встрече с внешним миром. Ичиго пытался говорить, но не слишком много, потому что все вопросы, на которые он хотел знать ответы, были вопросами, которые он забыл.
Коридоры тоже были белыми. Он следовал за Айзеном - всегда позади, потому что мужчина всегда и во всем хотел быть главным, выше, важнее всех в этом мире. Ичиго мог с этим жить. Проходя коридор за коридором, неожиданно он увидел нечто, захватившее его интерес – огромное, в человеческий рост, зеркало.
Он остановился и направился к зеркалу, стараясь ступать тихо. Но Айзен все равно услышал.
«Ичиго?»
Рыжеволосый парень проигнорировал зов, желание увидеть свое отражение было достаточно сильным. Единственное зеркало в его ванной было слишком маленьким, чтобы увидеть себя во весь рост. Ичиго с интересом взглянул на парня, смотрящего на него с другой стороны зеркала.
Его глаза были наполовину коричневые, наполовину золотые. Не иначе что-то связанное с Холлоу ближе, чем когда бы то ни было.
Хичиго не врал. Его волосы действительно сильно отросли. Но, что удивительно, рыжие пряди не торчали во все стороны, а лежали ровно, спокойно. Его фигура теперь была намного тоньше. Не помогали и белые одежды - из-за них он чувствовал, что похож на призрака больше, нежели на человека.
В довершение всего, Ичиго был бледен. Бледен на столько, на сколько может быть человек, не видевший солнца последние несколько лет. Он нахмурился, глядя на свое отражение, и отступил от зеркала. Обхватил себя руками. Хичиго попытался его успокоить.
«Все нормально, Король. Все хорошо.»
Ичиго пробормотал себе под нос нечто, вызвавшее смех у его Холлоу.
«Я выгляжу как девчонка...»
Айзен посмотрел на него с немым изумлением, покачал головой и притянул к себе за руку. Почему-то это простое движение заставило Ичиго почувствовать себя теплее. Может быть, потому, что Айзен был еще одним дышащим, живым существом. Ичиго позволил притянуть себя, сам делая шаг ближе, не желая отпускать держащую его руку.
-
«Я хочу пианино».
Эта просьба заставила Айзена остановиться на секунду, поднося кружку чая к губам, прокашляться и, наконец, посмотреть на Ичиго. Последний сидел на противоположном конце стола, как обычно – полуденное чаепитие было только для них двоих. Не то чтобы Ичиго протестовал. Он не был уверен, что сможет вынести присутствие кого-либо еще, помимо Айзена в данный момент. Время от времени он задавался вопросом, с какой целью Айзен продолжает его развлекать день за днем, но никогда его не озвучивал.
«Пианино, Ичиго?»
«Да». Вайзард какое-то время выводил пальцами круги на поверхности стола, а потом взглянул на Айзена. «Я хочу пианино. Я прочитал о нем в одной из книг». Он снова опустил взгляд. По правде говоря, ни в какой книге он ничего не читал. Мысль о пианино пришла к нему из воспоминаний – как он играл, и как ему нравилось звучание.
Ичиго ненавидел тишину, которая обступала его после того как Айзен уходил.
Айзен не стал комментировать эту очевидную ложь, по крайней мере пока. «Пианино...» Он мысленно пожал плечами. Инструмент не мог причинить вреда и, кроме того, с Ичиго довольно уже одних разговоров.
«Я хочу снова научиться играть.»
Айзен взглянул на него с интересом, но решение уже было сделано.
«Я подумаю об этом. Уверен, мы сможем найти тебе пианино.»
«...Спасибо.»
Ичиго слегка удивился, но чувство было скорее хорошим, нежели плохим; слова благодарности были данью вежливости, но на его губах через мгновение появилась мягкая, еле заметная улыбка, и Айзену этого было достаточно.
-
Это была самая совершенная вещь, которую он когда либо видел. Первое, на чем остановился его взгляд следующим утром. Черное, отполированное тело инструмента было воплощением совершенства. Ичиго понял, что он, на самом деле, не так уж и удивлен. В конце концов, Айзен признавал только лучшее.
Пианино оказалось восхитительным.
Ичиго заметил и записку. Слова на ней были выведены аккуратным, четким почерком.
Это все – твое.
Ичиго пробежался легкими касаниями пальцев по клавишам. Он знал, что скоро его руки привыкнут к инструменту и хотел приблизить этот момент. Но все же решил не торопиться, предпочитая сначала осмотреть пианино со всех сторон, насладиться его видом. В конце концов, куда ему спешить? Все время мира принадлежит ему.
Первая сыгранная нота заставила его прикрыть глаза от чистого, незамутненного наслаждения. И даже Холлоу не смог удержаться от восхищенного вздоха.
Совершенно.
Возможно, виновата тишина.
Возможно, как вариант, виноват белый, потому что все это место - тоже ненормально белое. Иногда он задавался вопросом, как Ино - Иноуэ не сошла здесь с ума. Ответ, скорее всего, был прост. Ей, с ее способностью лечить, необходимо было дышать свежим воздухом, внешним миром, а Ичиго с этим самым внешним миром не соприкасался больше ни разу с тех пор, как его поместили в эту комнату.
Он даже не мог вспомнить, когда его оставили тут, и осознание того, что он давно потерял счет времени, причиняло больше всего боли. Но Ичиго догадывался, что это произошло несколько лет назад. Как минимум, несколько лет назад, потому что он помнил, пусть и не очень хорошо, свои крики в первое время, а сейчас он уже забыл, как извлекать звуки из собственного горла.
Эти никогда, никогда его не выпускали. А в комнате не было окон, чтобы смотреть наружу.
Он никогда, никогда не пересекался с Ара - с этими, с этими созданиями, которые приносили еду и меняли белье. Они всегда приходили тогда, когда он был в душе, или спал, или не обращал внимания - недостаток контакта с живыми, дышащими существами заставлял посещать внутренний мир больше, чем ему бы хотелось.
И только временами, все реже, он чувствовал благодарность к своему Холлоу и мечу - Зангесту, хотя старика с каждым разом становилось все труднее слышать - за то, что они помогали ему сохранить крупицы сознания. Да, Ичиго мог бы перестать есть и умереть от голода.... Но, по какой-то причине, такой выход из ситуации казался ему неправильным. Зангецу и Холлоу говорили и говорили ему - «нет Ичиго, нет» - но они просто не могли понять. Они всегда жили в мире, где существовал звук и цвет, тогда как он жил в мире, где все было белым.
Но, несмотря ни на что, он продолжал жить, продолжал смотреть на стены - без эмоций, без злости, без слез, без улыбки, без ничего. Ичиго давно уже перешагнул через эту ступень и, в любом случае, он никогда не был способен удержать какое-либо выражение на лице во время своих разговоров с Холлоу.
Они решили, что его имя будет Хичиго, так как со временем их отношения стали достаточно близки для возникновения необходимости имени. Хичиго, не смотря ни на что, все еще звал его Королем, проявляя какую-то странную симпатию, отвергая шанс захватить трон, когда хозяин был так слаб.
И что значит слабость, в любом случае? Ичиго не мог вспомнить то время, когда чувствовал себя сильнее кого бы то ни было. Наверное, правильнее будет сказать – боялся вспоминать.
Иногда, с Хичиго и Зангецу, они говорили о всяких глупостях, иногда – обсуждали то, что он прочитал в книгах, которые Арран...Арранкары стали приносить, кстати говоря, совсем недавно. Новыми знаниями всегда хотелось поделиться, и он говорил, говорил, говорил обо всем, даже если действие происходило в его собственной голове, даже если снаружи его встречала глухая тишина. Единственное, чего он больше не мог – это говорить с самим собой. Как, если у него больше не было голоса?
Белое, белое, белое.
"Твои волосы сильно отросли, Король."
"Да, ты прав..."
Его Холлоу усмехнулся и Ичиго каким-то образом почувствовал, что тот склонил голову и внимательно его осматривает. "Мне нравится."
"Думаешь, мне нужно постричься?"
"Нет, думаю, то, что тебе нужно - это компания."
Это был четвертый раз, как он проснулся после последнего разговора с Хичиго. Возможно, он окончательно сошел с ума - никто не измеряет время числом пробуждений ото сна.
Но неважно. Такой метод был лучше, чем сидеть и терять время, бессмысленно гадая когда.
Тихий скрип открывающейся двери застал его врасплох. Сознание заполонил звук и глаза расширились при виде человеческой фигуры в проеме.
Он был ослеплен. Человек был ему не знаком, но что-то, что-то скреблось в дальнем углу его памяти. Я встречал его раньше.
Холлоу в ответ тихо зарычал.
«Куросаки Ичиго», начал мужчина, и Ичиго тут же закрыл уши руками, зажмурил глаза. Слишком громко, слишком громко. Уходи. «Хм.. Думаю, Гин был прав: тишина приводит к глухоте.»
Уходи. Уходи. Уходи. Перестань говорить, перестань дышать, перестань-перестань- перестань!
Он не знал, был ли это сон или реальность. Если сон, то кошмарный, слишком кошмарный. Уровень шума был выше, чем он мог вынести, и шум нес с собой боль сильнее любой физической боли, которую он мог вспомнить в прошлом.
Рыжеволосый парень тряс головой, всхлипывая, умоляя этого человека – этого – уйти, сейчас же. Да, ему нужна была компания, но тишина казалась во сто крат лучше, чем это удушающее чувство. Чем весь этот шум.
Энергия, исходящая от мужчины, подавляла.
«Ичиго, посмотри на меня» - скомандовал человек, и Ичиго перестал трястись. Он задрожал. Мужчина сделал шаг ближе и Ичиго впервые почувствовал запах, отличный от запаха очистителей и его самого. Чувство затопило его, потрясло до самой глубины души. Но не до слез.
Эта ступень давно уже была пройдена.
«Ичиго» - повторил человек с нетерпением, с неудовольствием, и Ичиго поднял пустой взгляд. «Говори. Отвечай мне. Ты же еще не совсем сошел с ума, не так ли?»
Мое состояние ничем не лучше.
Врожденное упрямство заставило его отшатнуться; отпрянуть назад, к стенам. Его Холлоу внезапно разразился бранью и угрозами, которые становились все громче и изощреннее с каждой секундой. Видимо, он помнил это чудовище.
«Это Айзен, Король. Тот самый ублюдок, который запер тебя здесь столько лет назад!»
А Й З -
Ичиго внезапно широко распахнул глаза, его рот слегка приоткрылся. Зазвучавший голос был глухим, слабым, но определенно принадлежал ему. Звук был слегка искажен – либо из-за Холлоу, подобравшегося слишком близко, либо из-за того, что Ичиго не использовал голосовые связки уже очень, очень долго.
И это наполнило его одновременно эйфорией и страхом.
«Ай...Зен.»
Мужчина удовлетворенно усмехнулся с видом человека, только что выигравшего главный приз в лотерее.
-
Нет, это не было пыткой. Завладевший им страх через какое-то время прошел, оставив после себя лишь воспоминание, которое, он знал, тоже скоро поблекнет. Айзен приходил к нему еще несколько раз, пока не решил, что он готов к встрече с внешним миром. Ичиго пытался говорить, но не слишком много, потому что все вопросы, на которые он хотел знать ответы, были вопросами, которые он забыл.
Коридоры тоже были белыми. Он следовал за Айзеном - всегда позади, потому что мужчина всегда и во всем хотел быть главным, выше, важнее всех в этом мире. Ичиго мог с этим жить. Проходя коридор за коридором, неожиданно он увидел нечто, захватившее его интерес – огромное, в человеческий рост, зеркало.
Он остановился и направился к зеркалу, стараясь ступать тихо. Но Айзен все равно услышал.
«Ичиго?»
Рыжеволосый парень проигнорировал зов, желание увидеть свое отражение было достаточно сильным. Единственное зеркало в его ванной было слишком маленьким, чтобы увидеть себя во весь рост. Ичиго с интересом взглянул на парня, смотрящего на него с другой стороны зеркала.
Его глаза были наполовину коричневые, наполовину золотые. Не иначе что-то связанное с Холлоу ближе, чем когда бы то ни было.
Хичиго не врал. Его волосы действительно сильно отросли. Но, что удивительно, рыжие пряди не торчали во все стороны, а лежали ровно, спокойно. Его фигура теперь была намного тоньше. Не помогали и белые одежды - из-за них он чувствовал, что похож на призрака больше, нежели на человека.
В довершение всего, Ичиго был бледен. Бледен на столько, на сколько может быть человек, не видевший солнца последние несколько лет. Он нахмурился, глядя на свое отражение, и отступил от зеркала. Обхватил себя руками. Хичиго попытался его успокоить.
«Все нормально, Король. Все хорошо.»
Ичиго пробормотал себе под нос нечто, вызвавшее смех у его Холлоу.
«Я выгляжу как девчонка...»
Айзен посмотрел на него с немым изумлением, покачал головой и притянул к себе за руку. Почему-то это простое движение заставило Ичиго почувствовать себя теплее. Может быть, потому, что Айзен был еще одним дышащим, живым существом. Ичиго позволил притянуть себя, сам делая шаг ближе, не желая отпускать держащую его руку.
-
«Я хочу пианино».
Эта просьба заставила Айзена остановиться на секунду, поднося кружку чая к губам, прокашляться и, наконец, посмотреть на Ичиго. Последний сидел на противоположном конце стола, как обычно – полуденное чаепитие было только для них двоих. Не то чтобы Ичиго протестовал. Он не был уверен, что сможет вынести присутствие кого-либо еще, помимо Айзена в данный момент. Время от времени он задавался вопросом, с какой целью Айзен продолжает его развлекать день за днем, но никогда его не озвучивал.
«Пианино, Ичиго?»
«Да». Вайзард какое-то время выводил пальцами круги на поверхности стола, а потом взглянул на Айзена. «Я хочу пианино. Я прочитал о нем в одной из книг». Он снова опустил взгляд. По правде говоря, ни в какой книге он ничего не читал. Мысль о пианино пришла к нему из воспоминаний – как он играл, и как ему нравилось звучание.
Ичиго ненавидел тишину, которая обступала его после того как Айзен уходил.
Айзен не стал комментировать эту очевидную ложь, по крайней мере пока. «Пианино...» Он мысленно пожал плечами. Инструмент не мог причинить вреда и, кроме того, с Ичиго довольно уже одних разговоров.
«Я хочу снова научиться играть.»
Айзен взглянул на него с интересом, но решение уже было сделано.
«Я подумаю об этом. Уверен, мы сможем найти тебе пианино.»
«...Спасибо.»
Ичиго слегка удивился, но чувство было скорее хорошим, нежели плохим; слова благодарности были данью вежливости, но на его губах через мгновение появилась мягкая, еле заметная улыбка, и Айзену этого было достаточно.
-
Это была самая совершенная вещь, которую он когда либо видел. Первое, на чем остановился его взгляд следующим утром. Черное, отполированное тело инструмента было воплощением совершенства. Ичиго понял, что он, на самом деле, не так уж и удивлен. В конце концов, Айзен признавал только лучшее.
Пианино оказалось восхитительным.
Ичиго заметил и записку. Слова на ней были выведены аккуратным, четким почерком.
Это все – твое.
Ичиго пробежался легкими касаниями пальцев по клавишам. Он знал, что скоро его руки привыкнут к инструменту и хотел приблизить этот момент. Но все же решил не торопиться, предпочитая сначала осмотреть пианино со всех сторон, насладиться его видом. В конце концов, куда ему спешить? Все время мира принадлежит ему.
Первая сыгранная нота заставила его прикрыть глаза от чистого, незамутненного наслаждения. И даже Холлоу не смог удержаться от восхищенного вздоха.
Совершенно.
Глава 2 Любовь ребенка
Жили-были маленький мальчик и его мама. Они любили гулять вдвоем по их безымянному городку, прохаживаясь по безымянным улицам, среди безымянных людей. И ничто не отвлекало их от прогулки, пока, однажды, мальчик не остановился, крепко сжимая ладонь матери.
«Что это за звук, мам?»
Она на мгновение непонимающе нахмурилась, перед тем как широко улыбнуться. Эта ее светлая улыбка всегда будила в мальчике желание защитить свою мать от всего плохого. Она была его миром. «Это звук пианино, Ичиго». Собственное имя, сказанное мягким, любящим голосом заставило мальчика слегка покраснеть от смущения и удовольствия.
Она никогда не злилась и не плакала из-за него.
И он в ответ любил ее очень, очень сильно.
«Пианино?» - мальчик поднял голову и тоже расплылся в счастливой улыбке. «Мне нравится этот звук, мама. Он красивый!»
«Да, красивый» - согласилась его мать через какое-то время, решительно кивая в ответ на пришедшую в голову идею. «Я когда-нибудь говорила тебе , что умею играть на пианино, Ичиго-чан?»
«Правда?»
«Да. Я тебе покажу прямо сейчас, хорошо?»
Его мама была всесильна. И эти ее слова только подтвердили нехитрую истину. Глаза маленького мальчика, следующего за своей матерью в небольшой магазин, горели восхищением. Стоило только двери закрыться, звуки улицы померкли и пространство вокруг заполнила музыка. Ичиго огляделся в поисках источника и остановил взгляд на средних лет мужчине с добрым лицом. Он сидел на маленьком стульчике напротив странного вида конструкции и быстро-быстро перебирал пальцами по клавишам. Ичиго понял, что музыка исходила именно из этого инструмента.
Мужчина, наконец, увидел их и тотчас заулыбался. «Масаки! Какой приятный сюрприз!» Он быстро поднялся со стула, вытирая руки о штанину. Ичиго, всегда смущающийся общества незнакомцев, придвинулся ближе к матери. «А что это за малыш?»
«Ичиго-чан, познакомься с владельцем магазина, это - Ямадо-сан. Он – тот, кто в свое время научил меня играть на пианино».
Ичиго выглянул и приветственно помахал мужчине рукой. Мама знала этого человека и мальчик понял, что его можно не опасаться. «П-приятно познакомиться».
Ямада-сан не стал заострять внимание на смущении мальчика и, вместо этого, с энтузиазмом окунулся в разговор с бывшей студенткой. «У тебя хороший мальчик, Масаки! И ты просто замечательная мать. Но хватит об этом... Что же привело тебя в мой магазин?» - с ноткой веселья спросил он.
Мама широко улыбалась, а Ичиго в это время рассматривал окружающую обстановку. Он был зачарован красотой инструмента и кончики пальцев покалывало от желания к нему прикоснуться.
«Я прошу меня извинить, Ямадо-сан. У меня просто не было времени со всей работой и домашними делами зайти к вам раньше». Она слегка потрепала Ичиго по голове. «Ичиго очень хотел увидеть пианино».
«Ааа, значит малышу Ичиго любопытно?» Мужчина усмехнулся, а Ичиго снова смущенно покраснел. «Все в порядке, малыш. По правде говоря, я просто счастлив, что кто-то настолько молодой интересуется музыкой. Хочешь посмотреть на пианино поближе?»
От удивления Ичиго моргнул, а потом вопросительно посмотрел на мать, взглядом спрашивая у нее разрешения. Она рассмеялась и подтолкнула его навстречу к одному из самых счастливых воспоминаний его жизни.
А через неделю мама подготовила для него восхитительный сюрприз – его собственное пианино. Она учила Ичиго играть. Он любил свою мать и любил свой инструмент, а потому достиг быстрых успехов. Некоторые даже называли его гением. У него был талант от природы, поэтому большинство мелодий Ичиго играл на слух.
И, вскоре, каждый вечер из дома Куросаки стала доноситься музыка. Это молодая женщина и ее сын играли на пиано. Она научила его всему, что знала сама – как читать ноты и как записывать самому собственные мелодии.
Первая написанная им мелодия была посвящена матери.
Ичиго так и не дописал ее. Потому что на следующий день после того, как он закончил первую страницу, его матери больше не было.
-
Он проснулся со слезами на глазах и потратил первые мгновения после пробуждения на то, чтобы научиться дышать заново. Ичиго медленно вытер мокрые щеки, а после долго смотрел на свои пальцы, пытаясь понять, чем были вызваны эти странные эмоции.
Это...Это Мама.
Он не мог вспомнить, когда в последний раз он видел этот сон или, скорее, воспоминание. По правде говоря, он даже не был уверен, почему оно пришло к нему именно сейчас. Наверное, во всем был виноват инструмент, поблескивающий отполированными боками посреди комнаты. Долгую минуту Ичиго смотрел на пианино, пока ему не пришло в голову, что заснул-то он совсем не на кровати.
Так что проснуться он должен был лицом на клавишах, потому что вчера играл как заведенный, стремясь восстановить все навыки, полученные еще ребенком.
И в какой-то момент он таки заснул, прямо на пианино. Не желая даже во сне отпускать инструмент, чей звук заполнял тишину. Так почему же он в кровати?
«Король?»
Ичиго чуть не подскочил, совершенно забыв о своем Холлоу.
«Хичиго...»
«Ты плачешь, Король. Я чувствую.... И в твоем внутреннем мире снова дождь.»
Молчаливое 'что случилось' зависло в воздухе и Ичиго тяжело вздохнул. Он чувствовал себя очень уставшим, несмотря на то, что физически был полон сил. Нужно был встать, принять душ и окунуться в следующий день этой странной жизни. Его тело все сделало автоматически, в то время как сознание еще пыталось проснуться. В такие моменты Ичиго, как никогда, был благодарен своему Холлоу за терпение.
Он заговорил только после того, как переоделся в чистую одежду и удобно устроился на кровати. На пианино ему сейчас смотреть почему-то не хотелось, и потому он остановил свой взгляд на белой стене напротив.
«Это Мама... Мне о ней приснился сон.»
Холлоу задумался, а потом отступил на самые задворки сознания, предоставляя Ичиго необходимую ему сейчас тишину. Он знал, когда нужно говорить, а когда лучше промолчать. И это был один из именно таких моментов.
«Это было восхитительно...» - прошептал Ичиго с легкой, счастливой улыбкой на губах.
«Я видел ее так ясно. У нее была красивая улыбка и мягкие волосы...»
Хичиго мог только наблюдать за тем, как внутренний мир поливал самый печальный дождь на его памяти.
«...и я любилее больше чем что бы то ни было во всем мире».
-
Когда Ичиго проснулся в следующий раз, краснота уже сошла с его глаз, а Холлоу вел себя подозрительно спокойно. Игнорируя поднос с завтраком, на негнущихся ногах он подошел к пианино и пробежал пальцами по клавишам.
Недовольно поджал губы, когда понял, что звучание вышло каким-то неправильным. Решил попробовать еще раз нотой выше, потом еще раз и еще. Добавил басы, после того как добился нужного звучания первых аккордов. И играл до тех пор, пока не получил мелодию, в достаточной мере отражающую бушевавшие внутри чувства.
Очень скоро даже самые дальние коридоры Хуэко Мундо заполнила меланхоличная и грустная мелодия.
И казалось, что все в этом мире застыло не дыша, слушая нечеловечески прекрасную мелодию.
-
Айзен пришел около часа спустя.
«Ичиго?» - нерешительно позвал мужчина, высматривая рыжую голову в этой, с появлением пианино, уже черно-белой комнате. Ичиго не обратил на него никакого внимания, продолжая играть, с каким-то остервенелым отчаянием стремясь довести мелодию до совершенства. И Айзен не посмел его прервать.
Потрясающе.
Ичиго остановился внезапно, в последний раз коснувшись пальцами клавиш. Музыка постепенно стихла. И только тогда Айзен захлопал. Мальчишка повернулся к мужчине с выражением приятного удивления на лице.
«Айзен...» Мужчина так ни разу и не настоял на уважительном к нему обращении. Та девушка, Иноуэ, должна была обращаться к нему уважительно, так почему же не Ичиго?
Но она и не была настолько особенной, она не смогла бы смотреть ему в глаза без страха, она не смогла бы пережить годы оглушающей тишины и сохранить при этом остатки сознания. Она никогда не смогла бы смотреть на него с беззаботной улыбкой. Словно все в этом мире было на своих местах.
Определенно не смогла бы.
«Айзен» - повторил Ичиго. Мальчишка до сих пор пытался привыкнуть к целому спектру незнакомых эмоций. «Извини, я тебя не услышал».
«Все в порядке». Айзен шагнул к Ичиго, оглядывая его с ног до головы. Естественно, он понимал, что инструмент заполнял тишину звуком, но почему тогда не гитара, не виолончель, не драм-установка? Айзен никак не ожидал, что Ичиго остановит свой выбор на пианино. Тот был одержим своим пианино и мужчина все никак не мог уяснить – почему?
Настолько сильно одержим, что, согласно отчету одного из Арранкаров, им пришлось переносить его в кровать. Мальчишка попросту уснул за инструментом.
Ичиго моргнул несколько раз, прежде чем озвучить свою очередную просьбу. «Мне очень нужны ручка и бумага. У тебя есть?»
«Для чего они тебе?»
«Записать эту мелодию, иначе я ее забуду», - со всей серьезностью ответил Ичиго, легко касаясь клавиш кончиками пальцев. «Она для Мамы».
«Твоей матери, Ичиго?»
«Да», - Ичиго задумчиво улыбнулся, решив не противиться желанию рассказать все, что произошло. Хотя бы потому что мужчина был здесь, чтобы его выслушать. «Она приснилась мне сегодня. Она была очень, очень красивой...»
В его глазах плескалось безмерное восхищение и впервые Айзен почувствовал нечто сродни зависти к женщине, которую он никогда не встречал.
«Она умерла».
«...»
«И все таки, как насчет бумаги?» - в конце концов, после долгой минуты тишины, прошептал Ичиго. «И красные чернила. Обязательно красные.»
-
Айзен обеспечил его целой стопкой бумаг, которая не уменьшалась, сколько бы Ичиго не взял. Листы были слегка желтоватыми, так что никогда не терялись, разлетевшись в ослепляющей белизне комнаты. И Ичиго постоянно писал: мелкие заметки, незаконченные произведения, а иногда вдохновленно заполнял нотами лист за листом, не останавливаясь на отдых. Коллекция его произведений росла медленно, но верно.
Айзен никогда его не прерывал. Вместо этого он устраивался на кресле неподалеку с чашечкой чая и наблюдал за тем, как Ичиго сочинял мелодии или играл на пианино. Мальчишка вселял жизнь в это мертвое место.
Ичиго вспомнил самую первую написанную им мелодию - ту самую, которая так и не была закончена. Он был особенно осторожен, восстанавливая ее. И однажды закончил.
И назвал ее «Любовь ребенка».
Жили-были маленький мальчик и его мама. Они любили гулять вдвоем по их безымянному городку, прохаживаясь по безымянным улицам, среди безымянных людей. И ничто не отвлекало их от прогулки, пока, однажды, мальчик не остановился, крепко сжимая ладонь матери.
«Что это за звук, мам?»
Она на мгновение непонимающе нахмурилась, перед тем как широко улыбнуться. Эта ее светлая улыбка всегда будила в мальчике желание защитить свою мать от всего плохого. Она была его миром. «Это звук пианино, Ичиго». Собственное имя, сказанное мягким, любящим голосом заставило мальчика слегка покраснеть от смущения и удовольствия.
Она никогда не злилась и не плакала из-за него.
И он в ответ любил ее очень, очень сильно.
«Пианино?» - мальчик поднял голову и тоже расплылся в счастливой улыбке. «Мне нравится этот звук, мама. Он красивый!»
«Да, красивый» - согласилась его мать через какое-то время, решительно кивая в ответ на пришедшую в голову идею. «Я когда-нибудь говорила тебе , что умею играть на пианино, Ичиго-чан?»
«Правда?»
«Да. Я тебе покажу прямо сейчас, хорошо?»
Его мама была всесильна. И эти ее слова только подтвердили нехитрую истину. Глаза маленького мальчика, следующего за своей матерью в небольшой магазин, горели восхищением. Стоило только двери закрыться, звуки улицы померкли и пространство вокруг заполнила музыка. Ичиго огляделся в поисках источника и остановил взгляд на средних лет мужчине с добрым лицом. Он сидел на маленьком стульчике напротив странного вида конструкции и быстро-быстро перебирал пальцами по клавишам. Ичиго понял, что музыка исходила именно из этого инструмента.
Мужчина, наконец, увидел их и тотчас заулыбался. «Масаки! Какой приятный сюрприз!» Он быстро поднялся со стула, вытирая руки о штанину. Ичиго, всегда смущающийся общества незнакомцев, придвинулся ближе к матери. «А что это за малыш?»
«Ичиго-чан, познакомься с владельцем магазина, это - Ямадо-сан. Он – тот, кто в свое время научил меня играть на пианино».
Ичиго выглянул и приветственно помахал мужчине рукой. Мама знала этого человека и мальчик понял, что его можно не опасаться. «П-приятно познакомиться».
Ямада-сан не стал заострять внимание на смущении мальчика и, вместо этого, с энтузиазмом окунулся в разговор с бывшей студенткой. «У тебя хороший мальчик, Масаки! И ты просто замечательная мать. Но хватит об этом... Что же привело тебя в мой магазин?» - с ноткой веселья спросил он.
Мама широко улыбалась, а Ичиго в это время рассматривал окружающую обстановку. Он был зачарован красотой инструмента и кончики пальцев покалывало от желания к нему прикоснуться.
«Я прошу меня извинить, Ямадо-сан. У меня просто не было времени со всей работой и домашними делами зайти к вам раньше». Она слегка потрепала Ичиго по голове. «Ичиго очень хотел увидеть пианино».
«Ааа, значит малышу Ичиго любопытно?» Мужчина усмехнулся, а Ичиго снова смущенно покраснел. «Все в порядке, малыш. По правде говоря, я просто счастлив, что кто-то настолько молодой интересуется музыкой. Хочешь посмотреть на пианино поближе?»
От удивления Ичиго моргнул, а потом вопросительно посмотрел на мать, взглядом спрашивая у нее разрешения. Она рассмеялась и подтолкнула его навстречу к одному из самых счастливых воспоминаний его жизни.
А через неделю мама подготовила для него восхитительный сюрприз – его собственное пианино. Она учила Ичиго играть. Он любил свою мать и любил свой инструмент, а потому достиг быстрых успехов. Некоторые даже называли его гением. У него был талант от природы, поэтому большинство мелодий Ичиго играл на слух.
И, вскоре, каждый вечер из дома Куросаки стала доноситься музыка. Это молодая женщина и ее сын играли на пиано. Она научила его всему, что знала сама – как читать ноты и как записывать самому собственные мелодии.
Первая написанная им мелодия была посвящена матери.
Ичиго так и не дописал ее. Потому что на следующий день после того, как он закончил первую страницу, его матери больше не было.
-
Он проснулся со слезами на глазах и потратил первые мгновения после пробуждения на то, чтобы научиться дышать заново. Ичиго медленно вытер мокрые щеки, а после долго смотрел на свои пальцы, пытаясь понять, чем были вызваны эти странные эмоции.
Это...Это Мама.
Он не мог вспомнить, когда в последний раз он видел этот сон или, скорее, воспоминание. По правде говоря, он даже не был уверен, почему оно пришло к нему именно сейчас. Наверное, во всем был виноват инструмент, поблескивающий отполированными боками посреди комнаты. Долгую минуту Ичиго смотрел на пианино, пока ему не пришло в голову, что заснул-то он совсем не на кровати.
Так что проснуться он должен был лицом на клавишах, потому что вчера играл как заведенный, стремясь восстановить все навыки, полученные еще ребенком.
И в какой-то момент он таки заснул, прямо на пианино. Не желая даже во сне отпускать инструмент, чей звук заполнял тишину. Так почему же он в кровати?
«Король?»
Ичиго чуть не подскочил, совершенно забыв о своем Холлоу.
«Хичиго...»
«Ты плачешь, Король. Я чувствую.... И в твоем внутреннем мире снова дождь.»
Молчаливое 'что случилось' зависло в воздухе и Ичиго тяжело вздохнул. Он чувствовал себя очень уставшим, несмотря на то, что физически был полон сил. Нужно был встать, принять душ и окунуться в следующий день этой странной жизни. Его тело все сделало автоматически, в то время как сознание еще пыталось проснуться. В такие моменты Ичиго, как никогда, был благодарен своему Холлоу за терпение.
Он заговорил только после того, как переоделся в чистую одежду и удобно устроился на кровати. На пианино ему сейчас смотреть почему-то не хотелось, и потому он остановил свой взгляд на белой стене напротив.
«Это Мама... Мне о ней приснился сон.»
Холлоу задумался, а потом отступил на самые задворки сознания, предоставляя Ичиго необходимую ему сейчас тишину. Он знал, когда нужно говорить, а когда лучше промолчать. И это был один из именно таких моментов.
«Это было восхитительно...» - прошептал Ичиго с легкой, счастливой улыбкой на губах.
«Я видел ее так ясно. У нее была красивая улыбка и мягкие волосы...»
Хичиго мог только наблюдать за тем, как внутренний мир поливал самый печальный дождь на его памяти.
«...и я любилее больше чем что бы то ни было во всем мире».
-
Когда Ичиго проснулся в следующий раз, краснота уже сошла с его глаз, а Холлоу вел себя подозрительно спокойно. Игнорируя поднос с завтраком, на негнущихся ногах он подошел к пианино и пробежал пальцами по клавишам.
Недовольно поджал губы, когда понял, что звучание вышло каким-то неправильным. Решил попробовать еще раз нотой выше, потом еще раз и еще. Добавил басы, после того как добился нужного звучания первых аккордов. И играл до тех пор, пока не получил мелодию, в достаточной мере отражающую бушевавшие внутри чувства.
Очень скоро даже самые дальние коридоры Хуэко Мундо заполнила меланхоличная и грустная мелодия.
И казалось, что все в этом мире застыло не дыша, слушая нечеловечески прекрасную мелодию.
-
Айзен пришел около часа спустя.
«Ичиго?» - нерешительно позвал мужчина, высматривая рыжую голову в этой, с появлением пианино, уже черно-белой комнате. Ичиго не обратил на него никакого внимания, продолжая играть, с каким-то остервенелым отчаянием стремясь довести мелодию до совершенства. И Айзен не посмел его прервать.
Потрясающе.
Ичиго остановился внезапно, в последний раз коснувшись пальцами клавиш. Музыка постепенно стихла. И только тогда Айзен захлопал. Мальчишка повернулся к мужчине с выражением приятного удивления на лице.
«Айзен...» Мужчина так ни разу и не настоял на уважительном к нему обращении. Та девушка, Иноуэ, должна была обращаться к нему уважительно, так почему же не Ичиго?
Но она и не была настолько особенной, она не смогла бы смотреть ему в глаза без страха, она не смогла бы пережить годы оглушающей тишины и сохранить при этом остатки сознания. Она никогда не смогла бы смотреть на него с беззаботной улыбкой. Словно все в этом мире было на своих местах.
Определенно не смогла бы.
«Айзен» - повторил Ичиго. Мальчишка до сих пор пытался привыкнуть к целому спектру незнакомых эмоций. «Извини, я тебя не услышал».
«Все в порядке». Айзен шагнул к Ичиго, оглядывая его с ног до головы. Естественно, он понимал, что инструмент заполнял тишину звуком, но почему тогда не гитара, не виолончель, не драм-установка? Айзен никак не ожидал, что Ичиго остановит свой выбор на пианино. Тот был одержим своим пианино и мужчина все никак не мог уяснить – почему?
Настолько сильно одержим, что, согласно отчету одного из Арранкаров, им пришлось переносить его в кровать. Мальчишка попросту уснул за инструментом.
Ичиго моргнул несколько раз, прежде чем озвучить свою очередную просьбу. «Мне очень нужны ручка и бумага. У тебя есть?»
«Для чего они тебе?»
«Записать эту мелодию, иначе я ее забуду», - со всей серьезностью ответил Ичиго, легко касаясь клавиш кончиками пальцев. «Она для Мамы».
«Твоей матери, Ичиго?»
«Да», - Ичиго задумчиво улыбнулся, решив не противиться желанию рассказать все, что произошло. Хотя бы потому что мужчина был здесь, чтобы его выслушать. «Она приснилась мне сегодня. Она была очень, очень красивой...»
В его глазах плескалось безмерное восхищение и впервые Айзен почувствовал нечто сродни зависти к женщине, которую он никогда не встречал.
«Она умерла».
«...»
«И все таки, как насчет бумаги?» - в конце концов, после долгой минуты тишины, прошептал Ичиго. «И красные чернила. Обязательно красные.»
-
Айзен обеспечил его целой стопкой бумаг, которая не уменьшалась, сколько бы Ичиго не взял. Листы были слегка желтоватыми, так что никогда не терялись, разлетевшись в ослепляющей белизне комнаты. И Ичиго постоянно писал: мелкие заметки, незаконченные произведения, а иногда вдохновленно заполнял нотами лист за листом, не останавливаясь на отдых. Коллекция его произведений росла медленно, но верно.
Айзен никогда его не прерывал. Вместо этого он устраивался на кресле неподалеку с чашечкой чая и наблюдал за тем, как Ичиго сочинял мелодии или играл на пианино. Мальчишка вселял жизнь в это мертвое место.
Ичиго вспомнил самую первую написанную им мелодию - ту самую, которая так и не была закончена. Он был особенно осторожен, восстанавливая ее. И однажды закончил.
И назвал ее «Любовь ребенка».
Глава 3 Откровения
Сегодня Ичиго решил отдохнуть от безостановочной игры.
Только недавно он осознал в полной мере свою тоску по музыке. И пришло это осознание после того, как Айзен открыл дверь в эту белую комнату, бесцеремонно врываясь в его мир, состоящий лишь из разговоров с Холлоу и Зангецу да чтении книг.
Альтернатива была – размышление.
И он размышлял.
Основной темой для дум всегда было «когда». «Почему» занимало второе место, что неудивительно. Несмотря на то, что Ичиго забыл практически все, он знал одно – думать он не любил. Что раньше, что сейчас. А если целью стояло понять «почему», то думать пришлось бы много. Слишком много.
«Где», «как», «кто» и «что» были не важны в принципе. Он уже знал где находится, не имел никакого желания выяснять как он сюда попал и понимал, кто есть кто.
И сегодня он хотел отдохнуть. От бессмысленных размышлений в том числе.
Смотреть.
Видеть.
Что ты видишь?
Ичиго давно заметил нечто свойственное стенам вокруг него.
Они были белыми.
«Естественно, они белые, Король!» - саркастически протянул Холлоу, но Ичиго только пожал плечами в ответ. И прежде чем он смог продолжить свои наблюдения, дверь в комнату открылась. Ичиго уже хотел было поднять голову и привычно поприветствовать Айзена, но так и замер с непроизнесенным «здравствуй» на языке.
Это был не Айзен.
Ичиго поднял бровь, с любопытством глядя в зеленые глаза человека напротив. Точнее, Арранкара. Его одежда заметно отличалась от одежды Арранкаров, виденной им ранее. Правую сторону темноволосой головы закрывала кость – осколок маски. Выражение лица у Арранкара было очень спокойное, даже меланхоличное, и Ичиго подумал, что тот, должно быть, улыбается очень редко.
Но, что действительно привлекло внимание к гостю – так это две дорожки, подобные следам от слез, уходящих от глаз – и вниз, по лицу.
Они, эти дорожки-слезы, были Ичиго странно знакомы.
Кто это?
Кто
Кто
Кто -
«Ичиго-сан», - обратился к нему Арранкар уважительно, несмотря на легкое неудовольствие, проскользнувшее в голосе. «Я здесь с целью проинформировать вас, что Айзен-сама не сможет к вам присоединиться сегодня вечером».
Ичиго нахмурился. Арранкар воспринял это как знак недовольства и замер, ожидая от разгневанного музыканта чего угодно, но оказался совершенно не готов к тому, что Ичиго попытался улыбнуться в ответ. Его губы немного подрагивали от непривычного усилия, но, так или иначе, это попытка была гораздо успешнее предыдущих.
«Ясно».
Он научился много говорить. Это больше не причиняло боли.
И также научился о многом спрашивать – избалованный Айзеном. Со временем не становилось понятней, почему мужчина потакает большинству его желаний. Но, несомненно, это было очень приятно.
Ощущение теплоты.
«Кто ты?» - спросил Ичиго, не имея ни сил ни желания размышлять сегодня на тему «кто». В голосе Арранкара зазвучало неприкрытое удивление, несмотря на то что выражение лица осталось неизменно - каменным:
«Мое имя Улькиорра Шиффер, Четвертый Эспада».
Ичиго застыл.
Улькиорра.
Звучит знакомо.
Почему я не могу вспомнить?
Ичиго раздраженно вздохнул, когда понял, что пустая память не дает ему никаких зацепок. Арранкар в его прошлой жизни мог быть с равной долей вероятности и другом, и врагом.
Улькиорра, судя по всему, пребывал в шоке. Странно. Неужели Ичиго был настолько важен? Но, если следовать логике, любой Арранкар был врагом.
Ну или должен был быть.
Ичиго задумчиво взглянул на Улькиорру и снова нахмурился. А тот уже собрался уходить, посчитав, видимо, что делать ему здесь нечего, в любой момент готовый открыть дверь.
Нееет нет нет нет нет нетнетнетнет
Не уходи. Пожалуйста. Остановись.
Подожди.
«Стой».
Улькиорра остановился. Оглянулся.
Ичиго же просто не хотел оставаться в одиночестве. До дрожи в руках. Особенно сейчас – когда не было настроения заполнять тишину игрой на пианино.
«Ты сильно занят, Улькиорра?» - спросил у него Ичиго, отметая мысль об уважительном обращении еще раньше, чем она успела сформироваться. Это – не важно. И помнить об этом – не нужно. Кроме того, Айзен ни разу не возражал, когда Ичиго называл его просто по имени.
Странно, не так ли?
И любопытно.
Но сейчас все его внимание было сосредоточенно на зеленоглазом Арранкаре. Который, услышав вопрос, долгую минуту смотрел на рыжеволосого мальчишку в полнейшем замешательстве. 'Нет, не занят'
Ичиго тут же расплылся в улыбке.
«Присаживайся. Побудь здесь - мне очень не хватает собеседника» - и, немного подумав, добавил вежливое: «Пожалуйста?» Улькиорра воздержался от комментариев и молча занял кресло у столика. В воздухе витал легкий аромат чая с корицей. Сидел ли в этом кресле Айзен-сама?
Прогоняя непрошеную мысль из головы,он направил свой взгляд на Ичиго.
Возможно, все будет так, как и с той женщиной. Она любила поговорить.
И раздражали эти разговоры просто безумно.
Но Айзен-сама дал ему задание развлечь мальчишку, и, как истинно преданный слуга, он может только повиноваться. Ичиго же либо искренне не заметил недовольства Улькиорры, либо мастерски скрыл это.
Насколько Улькиорра помнил, последний раз он видел это жалкое оправдание для шинигами, это отродье, когда его тащили за шкирку через весь Лас Ночес, чтобы бросить в эту самую комнату. Несколько лет назад.
И сейчас, глядя на Ичиго, Арранкар пытался понять, как из однажды буйного подростка, вызывающего только раздражение, мог вырасти этот послушный молодой человек, не помнящий имен своих врагов. Помимо всего прочего, сбивало с толку и поведение Ичиго, ранее ему не характерное - улыбки, вежливое предложение присесть. Улькиорра на полном серьезе ожидал, по меньшей мере, приказа немедленно убраться из комнаты, а то и драки.
Очень, очень странно.
Гин упоминал однажды через что прошел мальчишка. Запертый в белой клетке, лишенный каких-либо контактов с другими людьми в частности и миром за пределами своей комнаты в целом. В течение нескольких лет. Выживет он или нет? По большей части, это был просто эксперимент, начатый с целью развеять скуку. Многие Арранкары, встречавшие Ичиго раньше, ожидали, что тот останется жив. Но лишь в качестве пустой оболочки, тени мятежного упорного подростка.
Правда, большинство из них не знало о втором обитателе рыжеволосой головы. Холлоу. Гин как-то заметил ему, что ситуация весьма иронична. Существо, самым когда-то заветным желанием которого было уничтожить Ичиго, теперь хранил его от безумия.
Улькиорра встретился взглядом с Ичиго. Тот смотрел на него устало, слишком устало для такого мальчишки, не отводя глаз.
Нет. То, что Арранкар видел перед собой, можно было назвать чем угодно, но не пустой оболочкой. Не сломленный до конца, но покрытый глубокими не зарастающими трещинами.
Ичиго задумчиво нахмурился, а потом кивнул в ответ на свои мысли.
«Скажи, ты тоже это видишь?» - спросил он у Арранкара, указывая рукой куда-то в сторону. Улькиорра повернулся, не зная чего ожидать, но увидел лишь те же белые стены вокруг. И ничего больше. С немым вопросом он взглянул на Ичиго. Тот вздохнул и снова махнул рукой в том же самом направлении. «Они белые».
Естественно, они белые.
Ичиго упрямо тряхнул головой. «Нет, ты не понимаешь. Они белые. Они слишком белые. Обычно, если смотреть на стену достаточно долго, то рано или поздно сможешь увидеть, какого она оттенка белизны. Как отражение всех тех цветов, которые есть внутри комнаты. Я не понимаю, почему моя комната – другая». Ичиго снова нахмурился, оглядываясь вокруг. «Иногда я даже не могу увидеть, где кончается стена и начинается пол. Тоже - безупречно белый.»
Мои глаза болят.
Улькиорра моргнул и снова всмотрелся в стену.
Мальчишка был прав.
«Можно я задам тебе вопрос?» - попросил Ичиго. Улькиорру посетило предчувствие, что отвечать на этот вопрос ему не захочется, но мальчишка не стал ждать отказа, воспринимая молчание как знак согласия. «Белый. О чем он тебе напоминает?»
Вопрос был без ожидаемого подвоха и не подразумевал долгие раздумья для честного ответа. «Снег» - без колебаний произнес Улькиорра. «Чистый, нетронутый снег».
«Интересно», - Ичиго в задумчивости потер подбородок, а потом встал и начал мерить комнату шагами. «Айзен ответил точно так же».
«Айзен-сама» - незамедлительно поправил его Улькиорра нахмурившись.
Точно...
«Извини. Я постоянно об этом забываю» - с улыбкой ответил Ичиго, подходя ближе к этой белой-белой стене. Провел по ней пальцами завороженно. «Хочешь знать, о чем он напоминает мне? В конце концов, это будет честно».
Улькиорра постарался не выдать своего любопытства.
«Ну, в общем...» - Ичиго положил обе ладони на стену и неожиданно ухмыльнулся Улькиорре. «Белый напоминает мне кости».
Кости?
«Я не уверен, что так было всегда», - попытался объяснить Ичиго, облокотившись на стену и медленно съезжая по ней на пол. «Но, когда я смотрю на белый – мне видятся кости. Арранкары....и их маски».
«Но маски не белые».
Ичиго удивленно улыбнулся этому комментарию. «Я знаю».
На этот раз Улькиорра промолчал, но про себя пришел к выводу, что Ичиго сошел-таки с ума, кто бы то ни говорил.
«Я думаю этому есть причина», - прошептал Ичиго больше себе, нежели Арранкару. Внимательно вглядываясь в раскрытые ладони, чтобы избежать всей этой белизны вокруг него. «Перед этим. Перед всем...Этим. Я был воином, не так ли? И я убил множество Холлоу. Эти воспоминания иногда возвращаются. Тотальное уничтожение. Множество смертей. Я часто думаю о смерти, и белый напоминает мне кости мертвецов».
Кончиками пальцев Ичиго выводил на полу воображаемые круги.
«Не слишком здоровые мысли, мм?»
Неожиданно он нахмурился и резким движением ладони «стер» все «рисунки».
«Они все равно или поздно превращаются в кости. Тела. Ваши маски напоминают мне об этом каждый день. Иногда мне снится сон...Как будто я стою посреди поля, под грозовым небом. И до самого горизонта все, что я вижу – кости. Они лежат там так долго, что постепенно превращаются в песок. Может, так и было создано Хуэко Мундо?»
Улькиорра решил, что позже обдумает, какой логикой пользовался Ичиго и была ли она вообще. А сейчас он просто слушал. Определенно, рыжий риока оказался более интересным собеседником, нежели та девчонка.
Возможно, он даже перестанет мысленно звать мальчишку отродьем.
«Хмм, я помню пески Хуэко Мундо, пусть и не очень хорошо. Красно – белые. Пропитанные кровью», - продолжал Ичиго без намека на недовольство, брезгливость – без намека на что бы то ни было – в голосе. Улькиорру эта откровенная невозмутимость, даже безразличие, приводила в замешательство. Слишком велика была разница между этим Ичиго и бунтующим подростком, которого когда-то давно знал Арранкар. «Я...Я помню красный особенно хорошо. Это был мамин любимый цвет. А еще красным был пропитан песок».
Снова повернувшись к стене и прижав к ее поверхности раскрытые ладони, Ичиго на какое-то время замолчал.
«Больше я не помню ничего».
Руки снова рисуют круги.
«Красный напоминает мне о Матери. Она сейчас в очень хорошем месте. Белый, помимо всего прочего, напоминает мне об этом месте».
Сказав это, Ичиго остановился. Руки его безвольно повисли.
«И об Айзене тоже. Айзен хороший. Мне он нравится. Хичиго против, потому что именно он был тем, кто запер нас в этой комнате. Но мне все равно – ведь с тех пор как дверь открылась, Айзен проводит со мной много времени. Разрушает тишину».
Ичиго мягко улыбнулся Улькиорре. А в следующее мгновение его глаза резко потемнели. С видом одержимого он повернулся к пианино. Улькиорра заметил, что пальцы его слегка подрагивали от нетерпения.
«Ты мне тоже нравишься. Спасибо, что побыл со мной. Можешь остаться здесь, но я больше не буду говорить».
Он любовно пробежал пальцами по клавишам.
«Вдохновение вернулось».
-
Из полуденной дремы его вывел аромат чая с корицей. Ичиго открыл глаза и увидел Айзена с чашкой горячего чая в руках на том самом кресле, которое не так давно – всего несколько часов назад – занимал Улькиорра.
Ичиго с наслаждением потянулся и протер глаза, прогоняя последние остатки сна.
«Ты проснулся».
«Ага» - пробормотал Ичиго, заставляя непослушное тело принять сидячее положение. Тяжело вздохнул. Айзен смотрел на него со странным выражением, будто что-то подсчитывая. Взгляд этот, впрочем, вскоре уступил место удивленному, со смешинкой, когда Ичиго не слишком эстетично свалился с кровати, не сумев выстоять на ватных ногах.
Собирая остатки гордости, Ичиго – таки поднялся и, что-то раздраженно пыхтя себе под нос, направился к Айзену.
«Что за чай на тот раз?» - как всегда вяло после пробуждения. Айзен усмехнулся.
«Сегодня – мой любимый».
«Яааасно», - Ичиго широко зевнул и облегченно уселся в соседнее кресло. «А я вчера неплохо провел время с Улькиоррой».
«Ммм?»
«Знаешь, он хороший, хоть и тихий. Не в том смысле, что постоянно молчит – просто редко отвечает. В общем, мне понравилось».
«Тогда, я думаю, он не будет против провести в твоей компании еще несколько вечеров. Если я не смогу». Ичиго нахмурился. «Я с тобой совсем запустил все важные дела» - со вздохом объяснил Айзен.
«Ну извини», - легкомысленно ответил Ичиго, опуская подбородок на скрещенные кисти рук и мысленно возвращаясь к своему разговору с Улькиоррой.
Если бы Айзен мне позволил выбрать цвет, я бы хотел увидеть брызги красного на той белой стене.
Ичиго определенно задумался, и Айзен мысленно подготовил себя к еще одной просьбе.
Но в этот раз Ичиго ничего не сказал, только пожал плечами, отворачиваясь. Странно. Айзен поднял бровь:
«Ты определенно что-то хочешь у меня попросить».
Широкая ухмылка на лице Ичиго подтвердила его подозрения. Но мальчишка снова промолчал.
«Ты меня слишком избаловал, так что я не хотел снова тебя просить», - Ичиго рассеянно прикусил нижнюю губу. «Я просто думал, что неплохо было бы плеснуть цвета на эту слишком белую стену».
«И какого?»
«Красного. Напоминает о Маме. Ну, ты знаешь».
Айзен не знал, какое чувство было сильнее – удивление или раздражение. Конечно, мать оказала большое влияние на мальчика. Но, видимо, Айзен недооценивал размеры и глубину этого самого влияния. Хотя, вспоминая пианино...
«Но, кроме этого...», - Ичиго склонил голову, отводя глаза. «Красное на белом напоминает мне о тебе. По большей части – о тебе».
Айзен ему не отвечал и Ичиго понял, что это было молчаливое 'нет'. Как бы то ни было, он пытался. Ичиго зевнул, пытаясь не показать свое разочарование, и снова улыбнулся Айзену.
«Дурацкая просьба, да? Ну и хватит об этом.... Как прошел твой день?»
-
Ичиго устало протер глаза. Он не слишком хорошо выспался – во многом благодаря Хичиго, который не переставал ему надоедать со своими предположениями относительно Айзена. О которых Ичиго совсем не хотел думать.
Потом. Все потом.
Не открывая глаз, он прошел в ванную и только после душа заметил изменения. На лице против воли сама собой расползлась счастливая улыбка.
Белая стена, покрытая красными брызгами.
Сегодня Ичиго решил отдохнуть от безостановочной игры.
Только недавно он осознал в полной мере свою тоску по музыке. И пришло это осознание после того, как Айзен открыл дверь в эту белую комнату, бесцеремонно врываясь в его мир, состоящий лишь из разговоров с Холлоу и Зангецу да чтении книг.
Альтернатива была – размышление.
И он размышлял.
Основной темой для дум всегда было «когда». «Почему» занимало второе место, что неудивительно. Несмотря на то, что Ичиго забыл практически все, он знал одно – думать он не любил. Что раньше, что сейчас. А если целью стояло понять «почему», то думать пришлось бы много. Слишком много.
«Где», «как», «кто» и «что» были не важны в принципе. Он уже знал где находится, не имел никакого желания выяснять как он сюда попал и понимал, кто есть кто.
И сегодня он хотел отдохнуть. От бессмысленных размышлений в том числе.
Смотреть.
Видеть.
Что ты видишь?
Ичиго давно заметил нечто свойственное стенам вокруг него.
Они были белыми.
«Естественно, они белые, Король!» - саркастически протянул Холлоу, но Ичиго только пожал плечами в ответ. И прежде чем он смог продолжить свои наблюдения, дверь в комнату открылась. Ичиго уже хотел было поднять голову и привычно поприветствовать Айзена, но так и замер с непроизнесенным «здравствуй» на языке.
Это был не Айзен.
Ичиго поднял бровь, с любопытством глядя в зеленые глаза человека напротив. Точнее, Арранкара. Его одежда заметно отличалась от одежды Арранкаров, виденной им ранее. Правую сторону темноволосой головы закрывала кость – осколок маски. Выражение лица у Арранкара было очень спокойное, даже меланхоличное, и Ичиго подумал, что тот, должно быть, улыбается очень редко.
Но, что действительно привлекло внимание к гостю – так это две дорожки, подобные следам от слез, уходящих от глаз – и вниз, по лицу.
Они, эти дорожки-слезы, были Ичиго странно знакомы.
Кто это?
Кто
Кто
Кто -
«Ичиго-сан», - обратился к нему Арранкар уважительно, несмотря на легкое неудовольствие, проскользнувшее в голосе. «Я здесь с целью проинформировать вас, что Айзен-сама не сможет к вам присоединиться сегодня вечером».
Ичиго нахмурился. Арранкар воспринял это как знак недовольства и замер, ожидая от разгневанного музыканта чего угодно, но оказался совершенно не готов к тому, что Ичиго попытался улыбнуться в ответ. Его губы немного подрагивали от непривычного усилия, но, так или иначе, это попытка была гораздо успешнее предыдущих.
«Ясно».
Он научился много говорить. Это больше не причиняло боли.
И также научился о многом спрашивать – избалованный Айзеном. Со временем не становилось понятней, почему мужчина потакает большинству его желаний. Но, несомненно, это было очень приятно.
Ощущение теплоты.
«Кто ты?» - спросил Ичиго, не имея ни сил ни желания размышлять сегодня на тему «кто». В голосе Арранкара зазвучало неприкрытое удивление, несмотря на то что выражение лица осталось неизменно - каменным:
«Мое имя Улькиорра Шиффер, Четвертый Эспада».
Ичиго застыл.
Улькиорра.
Звучит знакомо.
Почему я не могу вспомнить?
Ичиго раздраженно вздохнул, когда понял, что пустая память не дает ему никаких зацепок. Арранкар в его прошлой жизни мог быть с равной долей вероятности и другом, и врагом.
Улькиорра, судя по всему, пребывал в шоке. Странно. Неужели Ичиго был настолько важен? Но, если следовать логике, любой Арранкар был врагом.
Ну или должен был быть.
Ичиго задумчиво взглянул на Улькиорру и снова нахмурился. А тот уже собрался уходить, посчитав, видимо, что делать ему здесь нечего, в любой момент готовый открыть дверь.
Нееет нет нет нет нет нетнетнетнет
Не уходи. Пожалуйста. Остановись.
Подожди.
«Стой».
Улькиорра остановился. Оглянулся.
Ичиго же просто не хотел оставаться в одиночестве. До дрожи в руках. Особенно сейчас – когда не было настроения заполнять тишину игрой на пианино.
«Ты сильно занят, Улькиорра?» - спросил у него Ичиго, отметая мысль об уважительном обращении еще раньше, чем она успела сформироваться. Это – не важно. И помнить об этом – не нужно. Кроме того, Айзен ни разу не возражал, когда Ичиго называл его просто по имени.
Странно, не так ли?
И любопытно.
Но сейчас все его внимание было сосредоточенно на зеленоглазом Арранкаре. Который, услышав вопрос, долгую минуту смотрел на рыжеволосого мальчишку в полнейшем замешательстве. 'Нет, не занят'
Ичиго тут же расплылся в улыбке.
«Присаживайся. Побудь здесь - мне очень не хватает собеседника» - и, немного подумав, добавил вежливое: «Пожалуйста?» Улькиорра воздержался от комментариев и молча занял кресло у столика. В воздухе витал легкий аромат чая с корицей. Сидел ли в этом кресле Айзен-сама?
Прогоняя непрошеную мысль из головы,он направил свой взгляд на Ичиго.
Возможно, все будет так, как и с той женщиной. Она любила поговорить.
И раздражали эти разговоры просто безумно.
Но Айзен-сама дал ему задание развлечь мальчишку, и, как истинно преданный слуга, он может только повиноваться. Ичиго же либо искренне не заметил недовольства Улькиорры, либо мастерски скрыл это.
Насколько Улькиорра помнил, последний раз он видел это жалкое оправдание для шинигами, это отродье, когда его тащили за шкирку через весь Лас Ночес, чтобы бросить в эту самую комнату. Несколько лет назад.
И сейчас, глядя на Ичиго, Арранкар пытался понять, как из однажды буйного подростка, вызывающего только раздражение, мог вырасти этот послушный молодой человек, не помнящий имен своих врагов. Помимо всего прочего, сбивало с толку и поведение Ичиго, ранее ему не характерное - улыбки, вежливое предложение присесть. Улькиорра на полном серьезе ожидал, по меньшей мере, приказа немедленно убраться из комнаты, а то и драки.
Очень, очень странно.
Гин упоминал однажды через что прошел мальчишка. Запертый в белой клетке, лишенный каких-либо контактов с другими людьми в частности и миром за пределами своей комнаты в целом. В течение нескольких лет. Выживет он или нет? По большей части, это был просто эксперимент, начатый с целью развеять скуку. Многие Арранкары, встречавшие Ичиго раньше, ожидали, что тот останется жив. Но лишь в качестве пустой оболочки, тени мятежного упорного подростка.
Правда, большинство из них не знало о втором обитателе рыжеволосой головы. Холлоу. Гин как-то заметил ему, что ситуация весьма иронична. Существо, самым когда-то заветным желанием которого было уничтожить Ичиго, теперь хранил его от безумия.
Улькиорра встретился взглядом с Ичиго. Тот смотрел на него устало, слишком устало для такого мальчишки, не отводя глаз.
Нет. То, что Арранкар видел перед собой, можно было назвать чем угодно, но не пустой оболочкой. Не сломленный до конца, но покрытый глубокими не зарастающими трещинами.
Ичиго задумчиво нахмурился, а потом кивнул в ответ на свои мысли.
«Скажи, ты тоже это видишь?» - спросил он у Арранкара, указывая рукой куда-то в сторону. Улькиорра повернулся, не зная чего ожидать, но увидел лишь те же белые стены вокруг. И ничего больше. С немым вопросом он взглянул на Ичиго. Тот вздохнул и снова махнул рукой в том же самом направлении. «Они белые».
Естественно, они белые.
Ичиго упрямо тряхнул головой. «Нет, ты не понимаешь. Они белые. Они слишком белые. Обычно, если смотреть на стену достаточно долго, то рано или поздно сможешь увидеть, какого она оттенка белизны. Как отражение всех тех цветов, которые есть внутри комнаты. Я не понимаю, почему моя комната – другая». Ичиго снова нахмурился, оглядываясь вокруг. «Иногда я даже не могу увидеть, где кончается стена и начинается пол. Тоже - безупречно белый.»
Мои глаза болят.
Улькиорра моргнул и снова всмотрелся в стену.
Мальчишка был прав.
«Можно я задам тебе вопрос?» - попросил Ичиго. Улькиорру посетило предчувствие, что отвечать на этот вопрос ему не захочется, но мальчишка не стал ждать отказа, воспринимая молчание как знак согласия. «Белый. О чем он тебе напоминает?»
Вопрос был без ожидаемого подвоха и не подразумевал долгие раздумья для честного ответа. «Снег» - без колебаний произнес Улькиорра. «Чистый, нетронутый снег».
«Интересно», - Ичиго в задумчивости потер подбородок, а потом встал и начал мерить комнату шагами. «Айзен ответил точно так же».
«Айзен-сама» - незамедлительно поправил его Улькиорра нахмурившись.
Точно...
«Извини. Я постоянно об этом забываю» - с улыбкой ответил Ичиго, подходя ближе к этой белой-белой стене. Провел по ней пальцами завороженно. «Хочешь знать, о чем он напоминает мне? В конце концов, это будет честно».
Улькиорра постарался не выдать своего любопытства.
«Ну, в общем...» - Ичиго положил обе ладони на стену и неожиданно ухмыльнулся Улькиорре. «Белый напоминает мне кости».
Кости?
«Я не уверен, что так было всегда», - попытался объяснить Ичиго, облокотившись на стену и медленно съезжая по ней на пол. «Но, когда я смотрю на белый – мне видятся кости. Арранкары....и их маски».
«Но маски не белые».
Ичиго удивленно улыбнулся этому комментарию. «Я знаю».
На этот раз Улькиорра промолчал, но про себя пришел к выводу, что Ичиго сошел-таки с ума, кто бы то ни говорил.
«Я думаю этому есть причина», - прошептал Ичиго больше себе, нежели Арранкару. Внимательно вглядываясь в раскрытые ладони, чтобы избежать всей этой белизны вокруг него. «Перед этим. Перед всем...Этим. Я был воином, не так ли? И я убил множество Холлоу. Эти воспоминания иногда возвращаются. Тотальное уничтожение. Множество смертей. Я часто думаю о смерти, и белый напоминает мне кости мертвецов».
Кончиками пальцев Ичиго выводил на полу воображаемые круги.
«Не слишком здоровые мысли, мм?»
Неожиданно он нахмурился и резким движением ладони «стер» все «рисунки».
«Они все равно или поздно превращаются в кости. Тела. Ваши маски напоминают мне об этом каждый день. Иногда мне снится сон...Как будто я стою посреди поля, под грозовым небом. И до самого горизонта все, что я вижу – кости. Они лежат там так долго, что постепенно превращаются в песок. Может, так и было создано Хуэко Мундо?»
Улькиорра решил, что позже обдумает, какой логикой пользовался Ичиго и была ли она вообще. А сейчас он просто слушал. Определенно, рыжий риока оказался более интересным собеседником, нежели та девчонка.
Возможно, он даже перестанет мысленно звать мальчишку отродьем.
«Хмм, я помню пески Хуэко Мундо, пусть и не очень хорошо. Красно – белые. Пропитанные кровью», - продолжал Ичиго без намека на недовольство, брезгливость – без намека на что бы то ни было – в голосе. Улькиорру эта откровенная невозмутимость, даже безразличие, приводила в замешательство. Слишком велика была разница между этим Ичиго и бунтующим подростком, которого когда-то давно знал Арранкар. «Я...Я помню красный особенно хорошо. Это был мамин любимый цвет. А еще красным был пропитан песок».
Снова повернувшись к стене и прижав к ее поверхности раскрытые ладони, Ичиго на какое-то время замолчал.
«Больше я не помню ничего».
Руки снова рисуют круги.
«Красный напоминает мне о Матери. Она сейчас в очень хорошем месте. Белый, помимо всего прочего, напоминает мне об этом месте».
Сказав это, Ичиго остановился. Руки его безвольно повисли.
«И об Айзене тоже. Айзен хороший. Мне он нравится. Хичиго против, потому что именно он был тем, кто запер нас в этой комнате. Но мне все равно – ведь с тех пор как дверь открылась, Айзен проводит со мной много времени. Разрушает тишину».
Ичиго мягко улыбнулся Улькиорре. А в следующее мгновение его глаза резко потемнели. С видом одержимого он повернулся к пианино. Улькиорра заметил, что пальцы его слегка подрагивали от нетерпения.
«Ты мне тоже нравишься. Спасибо, что побыл со мной. Можешь остаться здесь, но я больше не буду говорить».
Он любовно пробежал пальцами по клавишам.
«Вдохновение вернулось».
-
Из полуденной дремы его вывел аромат чая с корицей. Ичиго открыл глаза и увидел Айзена с чашкой горячего чая в руках на том самом кресле, которое не так давно – всего несколько часов назад – занимал Улькиорра.
Ичиго с наслаждением потянулся и протер глаза, прогоняя последние остатки сна.
«Ты проснулся».
«Ага» - пробормотал Ичиго, заставляя непослушное тело принять сидячее положение. Тяжело вздохнул. Айзен смотрел на него со странным выражением, будто что-то подсчитывая. Взгляд этот, впрочем, вскоре уступил место удивленному, со смешинкой, когда Ичиго не слишком эстетично свалился с кровати, не сумев выстоять на ватных ногах.
Собирая остатки гордости, Ичиго – таки поднялся и, что-то раздраженно пыхтя себе под нос, направился к Айзену.
«Что за чай на тот раз?» - как всегда вяло после пробуждения. Айзен усмехнулся.
«Сегодня – мой любимый».
«Яааасно», - Ичиго широко зевнул и облегченно уселся в соседнее кресло. «А я вчера неплохо провел время с Улькиоррой».
«Ммм?»
«Знаешь, он хороший, хоть и тихий. Не в том смысле, что постоянно молчит – просто редко отвечает. В общем, мне понравилось».
«Тогда, я думаю, он не будет против провести в твоей компании еще несколько вечеров. Если я не смогу». Ичиго нахмурился. «Я с тобой совсем запустил все важные дела» - со вздохом объяснил Айзен.
«Ну извини», - легкомысленно ответил Ичиго, опуская подбородок на скрещенные кисти рук и мысленно возвращаясь к своему разговору с Улькиоррой.
Если бы Айзен мне позволил выбрать цвет, я бы хотел увидеть брызги красного на той белой стене.
Ичиго определенно задумался, и Айзен мысленно подготовил себя к еще одной просьбе.
Но в этот раз Ичиго ничего не сказал, только пожал плечами, отворачиваясь. Странно. Айзен поднял бровь:
«Ты определенно что-то хочешь у меня попросить».
Широкая ухмылка на лице Ичиго подтвердила его подозрения. Но мальчишка снова промолчал.
«Ты меня слишком избаловал, так что я не хотел снова тебя просить», - Ичиго рассеянно прикусил нижнюю губу. «Я просто думал, что неплохо было бы плеснуть цвета на эту слишком белую стену».
«И какого?»
«Красного. Напоминает о Маме. Ну, ты знаешь».
Айзен не знал, какое чувство было сильнее – удивление или раздражение. Конечно, мать оказала большое влияние на мальчика. Но, видимо, Айзен недооценивал размеры и глубину этого самого влияния. Хотя, вспоминая пианино...
«Но, кроме этого...», - Ичиго склонил голову, отводя глаза. «Красное на белом напоминает мне о тебе. По большей части – о тебе».
Айзен ему не отвечал и Ичиго понял, что это было молчаливое 'нет'. Как бы то ни было, он пытался. Ичиго зевнул, пытаясь не показать свое разочарование, и снова улыбнулся Айзену.
«Дурацкая просьба, да? Ну и хватит об этом.... Как прошел твой день?»
-
Ичиго устало протер глаза. Он не слишком хорошо выспался – во многом благодаря Хичиго, который не переставал ему надоедать со своими предположениями относительно Айзена. О которых Ичиго совсем не хотел думать.
Потом. Все потом.
Не открывая глаз, он прошел в ванную и только после душа заметил изменения. На лице против воли сама собой расползлась счастливая улыбка.
Белая стена, покрытая красными брызгами.
Глава 4 Осколки
Ичиго внимательно рассматривал мужчину, стоящего в дверном проеме.
Определенно, это был не Айзен. И не Улькиорра. Да и выглядел он не слишком дружелюбно. Но при этом – более знакомо, чем тот же Улькиорра. Ичиго точно видел раньше эти голубые волосы. И оскал.
«Я хотел на тебя посмотреть» - небрежно бросил голубоволосый в ответ на Ичигово 'кто ты'. Последнего это даже немного разозлило. Заданный им вопрос был из разряда «кто», а не «почему». Ичиго коснулся пальцами клавиш, ожидая от мужчины прямого ответа. Не дождался. «Ты играешь на пианино. Значит, это была не шутка!»
«Кто ты?» - с нажимом повторил Ичиго, недовольно хмурясь.
Ответил ему Холлоу.
«Это Гриммджоу, Король».
Ты дрался с ним раньше. Холлоу не стал отрицать и Ичиго воспринял молчание его второй половины, как 'да'. Хичиго обычно вспоминал только тех, кто оказывал слишком большое влияние на их жизнь, чтобы забыть. И тех, с кем встречался в серьезной драке. Смешно.
«Гриммджоу...» - медленно произнес Ичиго странное, полу-знакомое имя. Арранкар ощутимо удивился.
Эта его широкая ухмылка во все зубы чем-то неумолимо напоминала оскалы монстров из самых черных ночных кошмаров.
Ичиго отступил на пару шагов.
«Смотрите-ка, а ты меня помнишь!»
«Не я», - невольно напрягся Ичиго, отводя взгляд от Гриммджоу. «Мой Холлоу помнит. Вы с ним когда-то дрались».
«Абсолютно верно! На все сто». Тем не менее, Ичиго почувствовал плохо скрытое разочарование в голосе Арранкара. Было такое ощущение, словно Ичиго тоже должен чувствовать себя плохо, потому что забыл что-то важное.
Гриммджоу, Гриммджоу, Гриммджоу....
Я помню - много крови.
Отрубленная рука...
Ори...
Стоп.
О ри-
«Химе...» - выдохнул Ичиго, плотно зажмурившись. Головная боль нарастала. «Подожди-ка...Я помню тебя с Ори...Химе. Почему?»
Гриммджоу смотрел на него с искренним возмущением. «Я не могу поверить, что ты забыл. Ха! Значит, и правда – осталась только оболочка. Как предсказуемо. Ты все такое же ничтожество». Он снова растянул губы в своем сумасшедшем оскале. «Такое же, как и все остальные ублюдочные шинигами».
Но ответной реакции так и не добился.
Ичиго же смотрел на рычащего от злости голубоволосого Эспаду пустым, неподвижным взглядом. «Я тебя не помню. Но мой Холлоу – помнит. Вы в прошлом дрались», - повторял он снова и снова, одними губами, будто пытался поймать какую-то мысль, а она – ускользала. Снова и снова.
Ну вспоминай же! Пожалуйста.
Рыжеволосая девушка. В белых одеждах.
В белых одеждах.
В белых одеждах.
Неужели это все, что я могу вспомнить?
Гриммджоу пренебрежительно фыркнул, разворачиваясь к двери. «Мне больше нечего тебе сказать. Ты одно сплошное разочарование, Шинигами».
Ичиго бессильно уронил руки на пианино.
-
Их вторая встреча произошла через несколько дней. Ичиго уже закончил завтрак и теперь ждал возможных посетителей, внимательно наблюдая за дверью в комнату.
И через пару минут ее открыл все тот же голубоволосый Арранкар.
«Ты вернулся», - Ичиго поморщился, вспоминая, что их последний разговор был не самым удачным. Гриммджоу фыркнул, отводя глаза.
«Мне просто было нечего делать».
«У тебя – множество разных дел. Если кому и нечего делать – так это мне», - парировал Ичиго. В ответ он заработал убийственный взгляд, который тут же стряхнул с себя пожатием плеч. «У меня есть игра на пианино, разговоры с Холлоу и ожидание. У тебя – весь внешний мир, у меня – закрытая коробка». Ичиго тоскливо улыбнулся. «Мне нельзя покидать эту комнату без Айзена».
«Хмм. Значит, ты не зовешь его Айзен-сама. А просто по имени».
«Да, я не зову его Айзен-сама. Я забыл, что значит это обращение», - спокойно ответил Ичиго, приводя ту же самую причину, что и Улькиорре. Гриммджоу хмыкнул, развернулся и ушел.
По какой-то причине ни этим вечером, ни следующим Ичиго не стал рассказывать Улькиорре о своем новом посетителе.
-
Улькиорра и Айзен в этот день оставили его в одиночестве. Зато снова пришел Гриммджоу. Точнее, прокрался. Он всегда появлялся намного раньше, чем другие. Чаще всего утром, но ни разу – пока Ичиго спал.
Больше общения, чем обычно, заставляло Ичиго чувствовать себя более живым, более энергичным, более непоседливым. Концентрированная эйфория. Ичиго определенно нравилось общаться.
В этот раз Арранкар появился, когда он только вышел из душа. Со временем вместо того, чтобы подпирать плечом дверной косяк во время своих визитов, Гриммджоу переместился в комнату – к стене. Той самой, с красными брызгами.
«Привет, Гримм».
«Я заходил к той женщине».
«Женщине?»
«Да, той самой, которую ты вспомнил. Иноуэ Орихиме». Гриммджоу пожал плечами. «Она какая-то скучная. Вылитое ходячее привидение, вроде тебя. Но не совсем. Она... поломанная, то бормочет что-то непонятное себе под нос, то молчит часами».
Ичиго зевнул, аккуратно прикрывая рот ладошкой. «Она с тобой разговаривает?»
«Не-а. Она вообще ни с кем не разговаривает за исключением, может быть, Ай- в смысле, Улькиорры». Ичиго так и не пришлась по вкусу привычка Гримджоу звать Улькиорру 'сучкой Айзена'. Каждый раз, услышав это прозвище, он начинал метать убийственные взгляды в сторону голубоволосого Арранкара или вовсе замолкал. Надолго. Но в этот раз Ичиго лишь улыбнулся. Интересно, заметил ли сам Гриммджоу, что успел остановиться вовремя? Скорее всего, нет.
Было бы интересно посмотреть на Улькиорру и Гриммджоу вместе. Интересно, но опасно и, в целом, непредсказуемо.
В ответ на полученную информацию Ичиго задумался. «Ульки мне никогда про нее не рассказывал...»
«Она только с ним и разговаривает. Постоянно. Он присматривал за ней последние несколько лет и, честно сказать, я ему совсем не завидую».
«Ясно...»
«А еще она много говорит о тебе. Ичиго то, Ичиго это, Ичиго придет меня спасти. Она повторяет это как заведенная, снова и снова, до тех пор пока не придет Айзен и не заткнет ее. Делает свою работу и снова начинает свою мантру, стоит только Айзену сделать шаг за порог».
Ичиго безразлично хмыкнул, садясь рядом с Арранкаром у стены.
«Тебе действительно все равно?» - с любопытством спросил Гриммджоу.
«Мне действительно все равно».
Ичиго отрешенно улыбнулся. Воспоминание о рыжеволосой девушке в белых одеждах быстро угасало, стиралось из памяти. На замену ему пришла какая-то абстрактная красочная фантазия: смесь красного, голубого, зеленого и оранжевого. И белый – в качестве фона.
«Она для меня ничего не значит».
-
Гриммджоу рассказывает Ичиго множество историй. Какие-то из них включают в себя события, произошедшие в реальности, далеко в прошлом. Например, когда Арранкар был простым Холлоу, убивая слишком много, но в замен получая слишком мало. Или еще раньше. До того, как он стал Арранкаром, до того, как он стал Шестым Эспадой – даже до того, как он был убит по какой-то несчастливой случайности.
И ненависти его было достаточно для обращения в Холлоу.
Ичиго не знал, с какой целью Гриммджоу все это рассказывает. Честно говоря, ему было все равно. Главным для Ичиго было то, что Арранкар потихоньку начал ему доверять. Он редко комментировал его истории, опасаясь сказать что-нибудь не то – выдержка Гриммджоу оставляла желать лучшего.
Но он все равно нравился Ичиго. Не меньше, чем Улькиорра. Но далеко до той приязни, которую Ичиго чувствовал к Айзену.
«Я завидую тебе, Гриммджоу», однажды признался Ичиго. Айзен был занят, Улькиорра куда-то пропал, а Орихиме молила о спасении, где-то в другом конце Лас Ночеса, в другой комнате. Далекой, но не менее белой. Гриммджоу резко остановился посреди своего эмоционального рассказа о душах, Арранкаре с именем Вондер-что-то-там и ненавистном Тоусене. И уставился на Ичиго, как на психа, широко раскрытыми глазами.
Ну, не буду спорить с 'психом'.
«Какого хрена?»
Ичиго пожал плечами, касаясь пальцами клавиш легко, почти невесомо. В самый раз для фоновой мелодии. Гриммджоу больше не подпирал неподвижно косяк или стену. Со временем он стал чувствовать себя свободнее в компании Ичиго и уже успел облазить в комнате каждый угол и везде заглянуть. Даже с непрерывной игрой на пианино он смог примириться и больше не жаловался. Этот день застал его в кресле, облюбованном Улькиоррой, за чашечкой чая. Гриммджоу так ни разу и не открыл свой секрет, но Ичиго знал, что чай тот любил.
«Я тебе завидую», - повторил Ичиго. Гриммджоу все еще пребывал в немом шоке.
«Как я уже говорил, Ичи. Какого. Хрена».
«Ты помнишь свою жизнь даже перед тем, как стал Холлоу». Ичиго прикрыл глаза, тихонько напевая в такт музыке. «Мои же воспоминания...»
Ичиго закончил одну мелодию и, мимолетно улыбнувшись Гриммджоу, тут же начал следующую.
«Ну и что? Мне вот мои воспоминания совсем не нравятся. Счастье в неведении». Гриммджоу поморщился, отводя глаза. «Я единственный среди всей Эспады, кто помнит больше, чем должен. Меня это злит. Потому что все слишком печально. И неправильно».
Ичиго, тем не менее, тоскливо вздохнул. Словно воспоминания, пусть даже печальные и неправильные, стали бы для него лучшим подарком на свете.
«Понимаешь, моя память будто состоит из множества разных осколков, перемешанных друг с другом. И меня жутко раздражает, когда я не могу соединить два осколка, чувствуя, что связь должна быть. Но ее нет. Впрочем, это только моя вина что я все потерял. Мои воспоминания теперь состоят из бесконечной тишины и белого, а еще Айзена, Арранкаров, тебя с Улькиоррой и времени, проведенного здесь. Ну, и Матери с Холлоу, конечно. А больше – ничего. Хичиго нужен мне, чтобы время от времени напоминать, кто я есть».
И Гриммджоу краешком глаза увидел, каким монстром может быть Айзен Соуске, если захочет. Что он может делать с людьми.
Ичиго снова искривил тонкие губы в отстраненной, неестественной улыбке, несчастный даже в забвении.
«Тишина, оглушающая тишина, и слишком много белого».
Ичиго внимательно рассматривал мужчину, стоящего в дверном проеме.
Определенно, это был не Айзен. И не Улькиорра. Да и выглядел он не слишком дружелюбно. Но при этом – более знакомо, чем тот же Улькиорра. Ичиго точно видел раньше эти голубые волосы. И оскал.
«Я хотел на тебя посмотреть» - небрежно бросил голубоволосый в ответ на Ичигово 'кто ты'. Последнего это даже немного разозлило. Заданный им вопрос был из разряда «кто», а не «почему». Ичиго коснулся пальцами клавиш, ожидая от мужчины прямого ответа. Не дождался. «Ты играешь на пианино. Значит, это была не шутка!»
«Кто ты?» - с нажимом повторил Ичиго, недовольно хмурясь.
Ответил ему Холлоу.
«Это Гриммджоу, Король».
Ты дрался с ним раньше. Холлоу не стал отрицать и Ичиго воспринял молчание его второй половины, как 'да'. Хичиго обычно вспоминал только тех, кто оказывал слишком большое влияние на их жизнь, чтобы забыть. И тех, с кем встречался в серьезной драке. Смешно.
«Гриммджоу...» - медленно произнес Ичиго странное, полу-знакомое имя. Арранкар ощутимо удивился.
Эта его широкая ухмылка во все зубы чем-то неумолимо напоминала оскалы монстров из самых черных ночных кошмаров.
Ичиго отступил на пару шагов.
«Смотрите-ка, а ты меня помнишь!»
«Не я», - невольно напрягся Ичиго, отводя взгляд от Гриммджоу. «Мой Холлоу помнит. Вы с ним когда-то дрались».
«Абсолютно верно! На все сто». Тем не менее, Ичиго почувствовал плохо скрытое разочарование в голосе Арранкара. Было такое ощущение, словно Ичиго тоже должен чувствовать себя плохо, потому что забыл что-то важное.
Гриммджоу, Гриммджоу, Гриммджоу....
Я помню - много крови.
Отрубленная рука...
Ори...
Стоп.
О ри-
«Химе...» - выдохнул Ичиго, плотно зажмурившись. Головная боль нарастала. «Подожди-ка...Я помню тебя с Ори...Химе. Почему?»
Гриммджоу смотрел на него с искренним возмущением. «Я не могу поверить, что ты забыл. Ха! Значит, и правда – осталась только оболочка. Как предсказуемо. Ты все такое же ничтожество». Он снова растянул губы в своем сумасшедшем оскале. «Такое же, как и все остальные ублюдочные шинигами».
Но ответной реакции так и не добился.
Ичиго же смотрел на рычащего от злости голубоволосого Эспаду пустым, неподвижным взглядом. «Я тебя не помню. Но мой Холлоу – помнит. Вы в прошлом дрались», - повторял он снова и снова, одними губами, будто пытался поймать какую-то мысль, а она – ускользала. Снова и снова.
Ну вспоминай же! Пожалуйста.
Рыжеволосая девушка. В белых одеждах.
В белых одеждах.
В белых одеждах.
Неужели это все, что я могу вспомнить?
Гриммджоу пренебрежительно фыркнул, разворачиваясь к двери. «Мне больше нечего тебе сказать. Ты одно сплошное разочарование, Шинигами».
Ичиго бессильно уронил руки на пианино.
-
Их вторая встреча произошла через несколько дней. Ичиго уже закончил завтрак и теперь ждал возможных посетителей, внимательно наблюдая за дверью в комнату.
И через пару минут ее открыл все тот же голубоволосый Арранкар.
«Ты вернулся», - Ичиго поморщился, вспоминая, что их последний разговор был не самым удачным. Гриммджоу фыркнул, отводя глаза.
«Мне просто было нечего делать».
«У тебя – множество разных дел. Если кому и нечего делать – так это мне», - парировал Ичиго. В ответ он заработал убийственный взгляд, который тут же стряхнул с себя пожатием плеч. «У меня есть игра на пианино, разговоры с Холлоу и ожидание. У тебя – весь внешний мир, у меня – закрытая коробка». Ичиго тоскливо улыбнулся. «Мне нельзя покидать эту комнату без Айзена».
«Хмм. Значит, ты не зовешь его Айзен-сама. А просто по имени».
«Да, я не зову его Айзен-сама. Я забыл, что значит это обращение», - спокойно ответил Ичиго, приводя ту же самую причину, что и Улькиорре. Гриммджоу хмыкнул, развернулся и ушел.
По какой-то причине ни этим вечером, ни следующим Ичиго не стал рассказывать Улькиорре о своем новом посетителе.
-
Улькиорра и Айзен в этот день оставили его в одиночестве. Зато снова пришел Гриммджоу. Точнее, прокрался. Он всегда появлялся намного раньше, чем другие. Чаще всего утром, но ни разу – пока Ичиго спал.
Больше общения, чем обычно, заставляло Ичиго чувствовать себя более живым, более энергичным, более непоседливым. Концентрированная эйфория. Ичиго определенно нравилось общаться.
В этот раз Арранкар появился, когда он только вышел из душа. Со временем вместо того, чтобы подпирать плечом дверной косяк во время своих визитов, Гриммджоу переместился в комнату – к стене. Той самой, с красными брызгами.
«Привет, Гримм».
«Я заходил к той женщине».
«Женщине?»
«Да, той самой, которую ты вспомнил. Иноуэ Орихиме». Гриммджоу пожал плечами. «Она какая-то скучная. Вылитое ходячее привидение, вроде тебя. Но не совсем. Она... поломанная, то бормочет что-то непонятное себе под нос, то молчит часами».
Ичиго зевнул, аккуратно прикрывая рот ладошкой. «Она с тобой разговаривает?»
«Не-а. Она вообще ни с кем не разговаривает за исключением, может быть, Ай- в смысле, Улькиорры». Ичиго так и не пришлась по вкусу привычка Гримджоу звать Улькиорру 'сучкой Айзена'. Каждый раз, услышав это прозвище, он начинал метать убийственные взгляды в сторону голубоволосого Арранкара или вовсе замолкал. Надолго. Но в этот раз Ичиго лишь улыбнулся. Интересно, заметил ли сам Гриммджоу, что успел остановиться вовремя? Скорее всего, нет.
Было бы интересно посмотреть на Улькиорру и Гриммджоу вместе. Интересно, но опасно и, в целом, непредсказуемо.
В ответ на полученную информацию Ичиго задумался. «Ульки мне никогда про нее не рассказывал...»
«Она только с ним и разговаривает. Постоянно. Он присматривал за ней последние несколько лет и, честно сказать, я ему совсем не завидую».
«Ясно...»
«А еще она много говорит о тебе. Ичиго то, Ичиго это, Ичиго придет меня спасти. Она повторяет это как заведенная, снова и снова, до тех пор пока не придет Айзен и не заткнет ее. Делает свою работу и снова начинает свою мантру, стоит только Айзену сделать шаг за порог».
Ичиго безразлично хмыкнул, садясь рядом с Арранкаром у стены.
«Тебе действительно все равно?» - с любопытством спросил Гриммджоу.
«Мне действительно все равно».
Ичиго отрешенно улыбнулся. Воспоминание о рыжеволосой девушке в белых одеждах быстро угасало, стиралось из памяти. На замену ему пришла какая-то абстрактная красочная фантазия: смесь красного, голубого, зеленого и оранжевого. И белый – в качестве фона.
«Она для меня ничего не значит».
-
Гриммджоу рассказывает Ичиго множество историй. Какие-то из них включают в себя события, произошедшие в реальности, далеко в прошлом. Например, когда Арранкар был простым Холлоу, убивая слишком много, но в замен получая слишком мало. Или еще раньше. До того, как он стал Арранкаром, до того, как он стал Шестым Эспадой – даже до того, как он был убит по какой-то несчастливой случайности.
И ненависти его было достаточно для обращения в Холлоу.
Ичиго не знал, с какой целью Гриммджоу все это рассказывает. Честно говоря, ему было все равно. Главным для Ичиго было то, что Арранкар потихоньку начал ему доверять. Он редко комментировал его истории, опасаясь сказать что-нибудь не то – выдержка Гриммджоу оставляла желать лучшего.
Но он все равно нравился Ичиго. Не меньше, чем Улькиорра. Но далеко до той приязни, которую Ичиго чувствовал к Айзену.
«Я завидую тебе, Гриммджоу», однажды признался Ичиго. Айзен был занят, Улькиорра куда-то пропал, а Орихиме молила о спасении, где-то в другом конце Лас Ночеса, в другой комнате. Далекой, но не менее белой. Гриммджоу резко остановился посреди своего эмоционального рассказа о душах, Арранкаре с именем Вондер-что-то-там и ненавистном Тоусене. И уставился на Ичиго, как на психа, широко раскрытыми глазами.
Ну, не буду спорить с 'психом'.
«Какого хрена?»
Ичиго пожал плечами, касаясь пальцами клавиш легко, почти невесомо. В самый раз для фоновой мелодии. Гриммджоу больше не подпирал неподвижно косяк или стену. Со временем он стал чувствовать себя свободнее в компании Ичиго и уже успел облазить в комнате каждый угол и везде заглянуть. Даже с непрерывной игрой на пианино он смог примириться и больше не жаловался. Этот день застал его в кресле, облюбованном Улькиоррой, за чашечкой чая. Гриммджоу так ни разу и не открыл свой секрет, но Ичиго знал, что чай тот любил.
«Я тебе завидую», - повторил Ичиго. Гриммджоу все еще пребывал в немом шоке.
«Как я уже говорил, Ичи. Какого. Хрена».
«Ты помнишь свою жизнь даже перед тем, как стал Холлоу». Ичиго прикрыл глаза, тихонько напевая в такт музыке. «Мои же воспоминания...»
Ичиго закончил одну мелодию и, мимолетно улыбнувшись Гриммджоу, тут же начал следующую.
«Ну и что? Мне вот мои воспоминания совсем не нравятся. Счастье в неведении». Гриммджоу поморщился, отводя глаза. «Я единственный среди всей Эспады, кто помнит больше, чем должен. Меня это злит. Потому что все слишком печально. И неправильно».
Ичиго, тем не менее, тоскливо вздохнул. Словно воспоминания, пусть даже печальные и неправильные, стали бы для него лучшим подарком на свете.
«Понимаешь, моя память будто состоит из множества разных осколков, перемешанных друг с другом. И меня жутко раздражает, когда я не могу соединить два осколка, чувствуя, что связь должна быть. Но ее нет. Впрочем, это только моя вина что я все потерял. Мои воспоминания теперь состоят из бесконечной тишины и белого, а еще Айзена, Арранкаров, тебя с Улькиоррой и времени, проведенного здесь. Ну, и Матери с Холлоу, конечно. А больше – ничего. Хичиго нужен мне, чтобы время от времени напоминать, кто я есть».
И Гриммджоу краешком глаза увидел, каким монстром может быть Айзен Соуске, если захочет. Что он может делать с людьми.
Ичиго снова искривил тонкие губы в отстраненной, неестественной улыбке, несчастный даже в забвении.
«Тишина, оглушающая тишина, и слишком много белого».
Глава 5 Чувства
«Хочешь прогуляться?»
Еще несколько месяцев назад Ичиго, не желая упустить редкую возможность, согласился бы не задумываясь. Но сейчас его единственной реакцией был долгий, задумчивый взгляд в сторону человека, предложившего прогулку. Айзен спокойно ждал ответа. В конце концов, придя к какому-то решению, Ичиго отвел глаза. Уголки губ слегка приподнялись в смущенной улыбке.
Айзен в который уже раз отметил про себя насколько красив стал мальчишка, когда забыл про свою вечную привычку хмурить брови и научившись улыбаться. Ему нравилось то, что он видел перед собой, поэтому Айзен решил закрыть глаза на их с Гриммджоу маленький секрет. Кроме того, после встречи с Ичиго, Арранкар стал ощутимо спокойнее. Ичиго, сам того не желая, менял окружающих его людей.
Просто потому что был собой. Просто потому что был...Ичиго.
«Может позже? Дай мне закончить эту мелодию».
Мелодия была медленной и спокойной и создавала впечатление, что человек, написавший ее, нашел нечто прекрасное. Нашел, о ком заботиться и кого любить. Айзену же она напоминала о беззаботной улыбке, танцующей на губах Ичиго. А еще о тех далеких днях, когда он сам был совсем ребенком, совсем человеком.
Вначале Айзен был поражен той легкостью, с которой мальчишка мог вызвать эти полузабытые эмоции даже в Гине, даже в нем, особенно в нем. Но через какое-то время просто смирился с фактом. В конце концов, Ичиго был особенным.
«Красивая мелодия», - сделал комплимент Айзен, успев краем глаза уловить улыбку на губах пианиста. «Она посвящена твоей матери, не так ли?»
За последние месяцы он научился мастерски скрывать свое недовольство при малейшем упоминании этой женщины. Ичиго же был откровенно удивлен этим предположением. Мальчишка отрицательно покачал головой и, не поднимая глаз, вздохнул смущенно ответил:
«Ну... Вообще-то нет. Она для тебя. Она посвящена тебе».
Айзен изумленно поднял брови.
Странное, но приятное тепло - где-то в районе груди, нисколько не помогало. Впрочем, на данный момент, Айзену было абсолютно все равно. Он поудобнее устроился в кресле, планируя в полной мере насладиться компанией мальчишки в течение следующих нескольких часов.
Да, он прекрасно осознавал, что мальчишка его просто обожает.
И никогда бы не подумал, что в состоянии ответить на это чувство. Хотя положение дел на сегодняшний день, подсказывало Айзену, что до этого совсем недалеко.
«Ну что же...спасибо».
Ичиго тут же широко улыбнулся. «Всегда пожалуйста! Я написал твою мелодию первой, теперь можно сочинять музыку, посвященную всем остальным».
Естественно. Мальчишка учиться заботе. В первую очередь, о своих друзьях.
«Естественно, Ичиго» - Айзен прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, позволяя мягкой, спокойной мелодии волной прокатиться по всему телу. «Естественно».
-
Ичиго крепко держал Айзена за руку, идя вместе с ним по коридорам Лас-Ночеса. Другой рукой он время от времени махал проходящим мимо Арранкарам. Некоторые неуверенно махали в ответ. Айзен уже в который раз решил закрыть глаза на его поведение. В конце концов, он всегда знал, что Ичиго в глубине души был весьма дружелюбным молодым человеком.
Арранкары не подвергали сомнению весьма странное поведение Айзена в отношении рыжеволосого пленника. Между собой они предполагали, что мальчишка был его новой игрушкой, еще не успевшей надоесть. И все равно – с каждым днем эти двое проводили все больше времени в компании друг друга. И это было странно, не естественно для человека, который в скором времени намеревался провозгласить себя Богом.
С другой стороны, мужчина мог заполучить все, что бы он ни захотел. Даже если это самое «что» носило имя Куросаки Ичиго.
«Мы действительно собираемся наружу?» - в который уже раз переспросил Ичиго. Айзен усмехнулся. Он, как обычно, шел на шаг впереди – очередное доказательство его главенства, превосходства над всем и вся. Ичиго не спорил и держал дистанцию. Но внимательно следил, чтобы дистанция эта не увеличивалась больше чем на шаг.
«Да, действительно. Мы собираемся наружу - туда, где песок и луна. Наша вечная ночь».
«Жду недождусь...» - Ичиго же больше внимания уделял руке человека, за которую он держался. Человека грубого, беспринципного и даже бессердечного, как его многие называли. И который для Ичиго был тем, кем он тихо восхищался. Его Холлоу предполагал, что все это могло быть просто хорошо продуманным планом, но Ичиго не уделял его предположениям никакого внимания. Ему нравился Айзен.
Хичиго в ответ на такой аргумент закатывал глаза и замолкал. Странно, удивительно, но наконец-то он был счастлив тому, что счастлив его Король.
Их неспешная прогулка была прервана звонким детским криком:
«Иццугоооо!»
Наверняка, изначально это должно было звучать как 'Ичиго'. Мальчишка оглянулся и увидел, что навстречу ему, широко раскрыв глаза и спотыкаясь, бежит ребенок. Ичиго удивленно моргнул, отпуская руку Айзена, а потом прищурился:
«Эээ... Привет?»
«Ицуго! Ты меня фто, не помнишь? А я тебя помню!»
Ичиго раскрыл рот, еще не зная, что собирается сказать, но Холлоу его прервал.
Во первых это девчонка. Эспада, потерявшая свой номер. Она была на нашей стороне и пыталась, кстати говоря, спасти наши жизни, хоть и безрезультатно. Правда, имени ее я не помню.
Длинные, зеленые волосы.
Ичиго помотал головой. Может ли быть, что этот ребенок имеет какое-то отношение к той самой Орихиме, время от времени всплывающей в его воспоминаниях?
Айзен стоял в стороне и молчаливо наблюдал за ними обоими. Вначале он хотел вмешаться, но потом любопытство взяло верх. Он никогда раньше не был непосредственным свидетелем встречи его рыжего пленника с теми, кого тот когда-то знал – потому между Ичиго и Айзеном все было совсем по другому.
Он нахмурил брови, глядя на Нэлиэль, но выражение тут же сменилось снисходительной улыбкой, стоило Ичиго оглянуться – давай немного задержимся?
«Извини, я тебя не очень хорошо помню».
Нэлиэль протерла глаза маленьким кулачком.
«Длугие говолили, фто ты ничего не помнишь, а я не велила. Но это ничево! Ты мне все равно нлавишся Ицуго-кун, очень, очень нлавишься!» - Нэлиэль широко улыбнулась и ухватилась за его рукав. «Меня зовут Нэль!»
(от переводчика: мой мозг не выдерживает картавости ее речи, поэтому, чтобы он окончательно не сломался, дальше Нэль будет говорить нормальным, человеческим языком.)
Нэль.
Нэль.
Нэль, Нэль, Нэль
НЭЛЬ
Н
ЭЛЬ
«Нэлиэль», - неожиданно произнес Ичиго и в ответ ребенок со сломанной маской и именем Нэлиэль беззубо и счастливо улыбнулся. Ичиго потрепал ее по голове и нахмурился в недоумении, осколки воспоминаний и краем глаза – зеленый – не такой, как у Улькиорры. Перемешано. Оскаленные зубы, неестественно широкая ухмылка, странное оружие, ложка – ложка? -
Слишком много всего. Воспоминание смерти. Сознание заволакивает тьма. Воспоминание человека, который пытался его убить.
И женщины, которая пыталась его спасти.
«Ты вспомнил! Ты вспомнил! А можно мне к тебе в гости? Я постоянно слышу, как ты играешь на пианино! Может, ты и мне сыграешь что-нибудь?»
«Конечно, приходи» - ответил Ичиго, аккуратно поднимая Нэль на руки. Он оглянулся на Айзена: «Ты ведь не против?»
«Айзен...» - Нэль громко сглотнула и быстро спрятала лицо у Ичиго на груди.
Мужчина тяжело вздохнул.
«Нет, я не против».
Ичиго благодарно улыбнулся и тут же снова схватил его за руку, крепко ее сжимая.
Нет, он не был против.
Он совсем-совсем не был против.
-
Через какое-то время Ичиго привык к тому, что Нэль практически всегда находилась рядом. Он полюбил маленького Арранкара, как мог бы любить свою младшую сестру, которая, он знал, существовала когда-то в прошлом, но была им забыта. Пожелав безымянной и безликой сестре из его несуществующих воспоминаний удачи, он повернулся к Нэль.
Ощущение заботы, которое может дать только семья.
Это был их ежевечерний ритуал. Ичиго учил маленького Арранкара играть на пианино. Остальных это, кажется, забавляло. Но никто не спорил, что Ичиго присматривал за Нэлиэль лучше кого бы то ни было.
Странные, но близкие отношения.
Айзен обычно сидел в кресле с кружкой чая и наблюдал за ними весь вечер. Точнее, уже пятый вечер, вместо того, чтобы показывать Ичиго мир за пределами Лас Ночеса. Он постепенно осознавал, что ему уже практически невозможно в чем-либо отказать мальчишке. «Мне действительно жаль» - уже в пятый раз извинялся Ичиго, укладывая Нэль в кровать и накрывая ее сверху одеялом. Убедившись, что маленький Арранкар мирно спит, он отошел от кровати и присел рядом с Айзеном.
Тот улыбнулся: «Все нормально. Я действительно не против».
«Но я постоянно откладываю нашу прогулку».
«Это зависит от тебя. Мы пойдем тогда, когда ты захочешь».
«Правда?» - удивился Ичиго, облокачиваясь на Айзена и укладывая голову ему на плечо. «Спасибо».
Айзен помнил первый раз, когда Ичиго так сделал, пусть и не специально. Тогда мальчишка вымотался за день и просто заснул с открытыми глазами, и мужчина аккуратно перенес его в кровать, не желая будить.
На этот раз Ичиго сделал это осознанно, лениво выводя пальцами круги на коже его ладони. С каждым разом он позволял себе все больше и больше. И, честно говоря, Айзену это нравилось.
Ичиго широко зевнул и поморщился.
«Ммм..извини. Я веду себя как ребенок».
«Все нормально». Айзен запустил пальцы в его мягкие ярко-оранжевые волосы, всматриваясь в расслабленное лицо. «Ты устал».
«Естественно, я устал. И не говори, что ты – нет».
«Естественно, нет».
«Врешь» - мягко улыбнулся Ичиго, проводя пальцами по темным, слегка вьющимся волосам Айзена. Тут ему в голову пришла идея. «Приляг».
Айзен поднял бровь и взглянул на слегка покрасневшего от смущения Ичиго, но тот быстро опустил глаза.
Я снова что-то меняю.
И как тебе, нравиться, Король? - спросил его Холлоу таким тоном, как будто он знал что-то такое, о чем Ичиго пока не догадывался.
Да...Мне нравится менять.
«Давай, приляг и постарайся расслабиться» - нетерпеливо дернул Айзена за рукав мальчишка. Тот изумленно усмехнулся, но подчинился.
Ичиго расплылся в широкой улыбке, когда Айзен положил голову ему на колени и, прикрыв глаза, постарался расслабиться в таком непривычном для него положении. Одну руку Ичиго запустил ему в волосы, на затылок, и начал осторожно массировать, а другой снова дернул мужчину за рукав. Тот сразу же понял молчаливую просьбу и сжал ладонь мальчишки, переплетая пальцы.
Все смелее и смелее, ммм?
«Знаешь, мне нравятся Гриммджоу и Улькиорра. Я с ними теперь много разговариваю».
«Я заметил». Айзен лениво приоткрыл один глаз и снова закрыл. Ичиго вздернул бровь.
«Что?»
«Я слушал твои мелодии».
«Да неужели?» Что это? Сарказм? Мужчина снова открыл глаза, всматриваясь в лицо Ичиго. Губы последнего слегка подрагивали в усилии удержать серьезное выражение лица. Он приходит в себя. «Тогда что же ты делаешь тут? Не слушаешь мои мелодии?»
Он не знал, почему, но само слово «мои» несло вместе с собой ощущение концентрированной эйфории. Мелодии, которые принадлежат ему.
Как и Нэль. Она теперь моя маленькая сестра
И Улькиорра с Гриммджоу. Мои друзья.
А это – моя комната, мое пианино, мои мелодии, и все это принадлежит мне, но...
Я тоже хочу кому-то или чему-то принадлежать.
Ичиго задумчиво оглядел эту комнату, это место. Лас Ночес. Хуэко Мундо. Место, где есть Айзен, Нэль, Улькиорра и Гримм, и все остальные.
Принадлежу ли я этому месту?
«Я имел в виду то, что твои мелодии становятся лучше и лучше». Айзен усмехнулся. «Может, тебя кто-то вдохновляет?»
Он не ожидал такого прямого и честного ответа на свой вопрос:
«Ты. Иногда Мама. Но, по большей части, ты». Ичиго задумчиво прикусил губу. «Я написал мелодию для Улькиорры. Он вообще-то очень веселый. Равно как и Гриммджоу». Ичиго поудобнее устроился в кресле, продолжая перебирать пальцами волосы Айзена. «Мы много разговариваем. Я знаю, что они не особо разговорчивы с другими, может быть, за исключением Гриммджоу. Но в его случае это только угрозы немедленной и болезненной смерти». Ичиго хмыкнул, качая головой. «Словно я – особенный».
«А ты и есть – особенный» - ответил Айзен, мысленно закатывая глаза, просто подтверждая нечто, само собой для него разумеющееся.
Ичиго перестал дышать. Для него эти слова значили больше, чем целый мир.
Он отвел глаза.
«Скажи это еще раз».
«Ты особенный?»
«Да».
Они проговорили почти всю ночь, до тех пор, пока Ичиго не начал зевать и тереть глаза, прогоняя сон.
«Похоже, теперь твоя очередь прилечь». Игнорируя все протесты со стороны Ичиго, Айзен быстро поменялся с ним местами, укладывая рыжеволосую голову себе на колени. «Ты слишком устал».
«Мммм...»
«Что?» - спросил Айзен, поскольку мальчишка явно пытался что-то сказать.
«Можем...Можем мы делать это чаще?»
Айзен уставился на Ичиго, переваривая то, что тот только что спросил. А, переварив, не смог удержать смеха.
Смех этот был музыкой для Ичиго который, прикрыв глаза и задержав дыхание, наслаждался ощущением тепла.
Говорят, что Айзен – монстр, потерявший человечность, беспринципный тиран, готовый на все для достижения собственных цели. Психопат, маньяк и убийца.
Но иногда – как сейчас, например – Ичиго понимал, что ему все равно. И все в этом мире было таким, каким и должно было быть. Все было правильно.
«Хочешь прогуляться?»
Еще несколько месяцев назад Ичиго, не желая упустить редкую возможность, согласился бы не задумываясь. Но сейчас его единственной реакцией был долгий, задумчивый взгляд в сторону человека, предложившего прогулку. Айзен спокойно ждал ответа. В конце концов, придя к какому-то решению, Ичиго отвел глаза. Уголки губ слегка приподнялись в смущенной улыбке.
Айзен в который уже раз отметил про себя насколько красив стал мальчишка, когда забыл про свою вечную привычку хмурить брови и научившись улыбаться. Ему нравилось то, что он видел перед собой, поэтому Айзен решил закрыть глаза на их с Гриммджоу маленький секрет. Кроме того, после встречи с Ичиго, Арранкар стал ощутимо спокойнее. Ичиго, сам того не желая, менял окружающих его людей.
Просто потому что был собой. Просто потому что был...Ичиго.
«Может позже? Дай мне закончить эту мелодию».
Мелодия была медленной и спокойной и создавала впечатление, что человек, написавший ее, нашел нечто прекрасное. Нашел, о ком заботиться и кого любить. Айзену же она напоминала о беззаботной улыбке, танцующей на губах Ичиго. А еще о тех далеких днях, когда он сам был совсем ребенком, совсем человеком.
Вначале Айзен был поражен той легкостью, с которой мальчишка мог вызвать эти полузабытые эмоции даже в Гине, даже в нем, особенно в нем. Но через какое-то время просто смирился с фактом. В конце концов, Ичиго был особенным.
«Красивая мелодия», - сделал комплимент Айзен, успев краем глаза уловить улыбку на губах пианиста. «Она посвящена твоей матери, не так ли?»
За последние месяцы он научился мастерски скрывать свое недовольство при малейшем упоминании этой женщины. Ичиго же был откровенно удивлен этим предположением. Мальчишка отрицательно покачал головой и, не поднимая глаз, вздохнул смущенно ответил:
«Ну... Вообще-то нет. Она для тебя. Она посвящена тебе».
Айзен изумленно поднял брови.
Странное, но приятное тепло - где-то в районе груди, нисколько не помогало. Впрочем, на данный момент, Айзену было абсолютно все равно. Он поудобнее устроился в кресле, планируя в полной мере насладиться компанией мальчишки в течение следующих нескольких часов.
Да, он прекрасно осознавал, что мальчишка его просто обожает.
И никогда бы не подумал, что в состоянии ответить на это чувство. Хотя положение дел на сегодняшний день, подсказывало Айзену, что до этого совсем недалеко.
«Ну что же...спасибо».
Ичиго тут же широко улыбнулся. «Всегда пожалуйста! Я написал твою мелодию первой, теперь можно сочинять музыку, посвященную всем остальным».
Естественно. Мальчишка учиться заботе. В первую очередь, о своих друзьях.
«Естественно, Ичиго» - Айзен прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, позволяя мягкой, спокойной мелодии волной прокатиться по всему телу. «Естественно».
-
Ичиго крепко держал Айзена за руку, идя вместе с ним по коридорам Лас-Ночеса. Другой рукой он время от времени махал проходящим мимо Арранкарам. Некоторые неуверенно махали в ответ. Айзен уже в который раз решил закрыть глаза на его поведение. В конце концов, он всегда знал, что Ичиго в глубине души был весьма дружелюбным молодым человеком.
Арранкары не подвергали сомнению весьма странное поведение Айзена в отношении рыжеволосого пленника. Между собой они предполагали, что мальчишка был его новой игрушкой, еще не успевшей надоесть. И все равно – с каждым днем эти двое проводили все больше времени в компании друг друга. И это было странно, не естественно для человека, который в скором времени намеревался провозгласить себя Богом.
С другой стороны, мужчина мог заполучить все, что бы он ни захотел. Даже если это самое «что» носило имя Куросаки Ичиго.
«Мы действительно собираемся наружу?» - в который уже раз переспросил Ичиго. Айзен усмехнулся. Он, как обычно, шел на шаг впереди – очередное доказательство его главенства, превосходства над всем и вся. Ичиго не спорил и держал дистанцию. Но внимательно следил, чтобы дистанция эта не увеличивалась больше чем на шаг.
«Да, действительно. Мы собираемся наружу - туда, где песок и луна. Наша вечная ночь».
«Жду недождусь...» - Ичиго же больше внимания уделял руке человека, за которую он держался. Человека грубого, беспринципного и даже бессердечного, как его многие называли. И который для Ичиго был тем, кем он тихо восхищался. Его Холлоу предполагал, что все это могло быть просто хорошо продуманным планом, но Ичиго не уделял его предположениям никакого внимания. Ему нравился Айзен.
Хичиго в ответ на такой аргумент закатывал глаза и замолкал. Странно, удивительно, но наконец-то он был счастлив тому, что счастлив его Король.
Их неспешная прогулка была прервана звонким детским криком:
«Иццугоооо!»
Наверняка, изначально это должно было звучать как 'Ичиго'. Мальчишка оглянулся и увидел, что навстречу ему, широко раскрыв глаза и спотыкаясь, бежит ребенок. Ичиго удивленно моргнул, отпуская руку Айзена, а потом прищурился:
«Эээ... Привет?»
«Ицуго! Ты меня фто, не помнишь? А я тебя помню!»
Ичиго раскрыл рот, еще не зная, что собирается сказать, но Холлоу его прервал.
Во первых это девчонка. Эспада, потерявшая свой номер. Она была на нашей стороне и пыталась, кстати говоря, спасти наши жизни, хоть и безрезультатно. Правда, имени ее я не помню.
Длинные, зеленые волосы.
Ичиго помотал головой. Может ли быть, что этот ребенок имеет какое-то отношение к той самой Орихиме, время от времени всплывающей в его воспоминаниях?
Айзен стоял в стороне и молчаливо наблюдал за ними обоими. Вначале он хотел вмешаться, но потом любопытство взяло верх. Он никогда раньше не был непосредственным свидетелем встречи его рыжего пленника с теми, кого тот когда-то знал – потому между Ичиго и Айзеном все было совсем по другому.
Он нахмурил брови, глядя на Нэлиэль, но выражение тут же сменилось снисходительной улыбкой, стоило Ичиго оглянуться – давай немного задержимся?
«Извини, я тебя не очень хорошо помню».
Нэлиэль протерла глаза маленьким кулачком.
«Длугие говолили, фто ты ничего не помнишь, а я не велила. Но это ничево! Ты мне все равно нлавишся Ицуго-кун, очень, очень нлавишься!» - Нэлиэль широко улыбнулась и ухватилась за его рукав. «Меня зовут Нэль!»
(от переводчика: мой мозг не выдерживает картавости ее речи, поэтому, чтобы он окончательно не сломался, дальше Нэль будет говорить нормальным, человеческим языком.)
Нэль.
Нэль.
Нэль, Нэль, Нэль
НЭЛЬ
Н
ЭЛЬ
«Нэлиэль», - неожиданно произнес Ичиго и в ответ ребенок со сломанной маской и именем Нэлиэль беззубо и счастливо улыбнулся. Ичиго потрепал ее по голове и нахмурился в недоумении, осколки воспоминаний и краем глаза – зеленый – не такой, как у Улькиорры. Перемешано. Оскаленные зубы, неестественно широкая ухмылка, странное оружие, ложка – ложка? -
Слишком много всего. Воспоминание смерти. Сознание заволакивает тьма. Воспоминание человека, который пытался его убить.
И женщины, которая пыталась его спасти.
«Ты вспомнил! Ты вспомнил! А можно мне к тебе в гости? Я постоянно слышу, как ты играешь на пианино! Может, ты и мне сыграешь что-нибудь?»
«Конечно, приходи» - ответил Ичиго, аккуратно поднимая Нэль на руки. Он оглянулся на Айзена: «Ты ведь не против?»
«Айзен...» - Нэль громко сглотнула и быстро спрятала лицо у Ичиго на груди.
Мужчина тяжело вздохнул.
«Нет, я не против».
Ичиго благодарно улыбнулся и тут же снова схватил его за руку, крепко ее сжимая.
Нет, он не был против.
Он совсем-совсем не был против.
-
Через какое-то время Ичиго привык к тому, что Нэль практически всегда находилась рядом. Он полюбил маленького Арранкара, как мог бы любить свою младшую сестру, которая, он знал, существовала когда-то в прошлом, но была им забыта. Пожелав безымянной и безликой сестре из его несуществующих воспоминаний удачи, он повернулся к Нэль.
Ощущение заботы, которое может дать только семья.
Это был их ежевечерний ритуал. Ичиго учил маленького Арранкара играть на пианино. Остальных это, кажется, забавляло. Но никто не спорил, что Ичиго присматривал за Нэлиэль лучше кого бы то ни было.
Странные, но близкие отношения.
Айзен обычно сидел в кресле с кружкой чая и наблюдал за ними весь вечер. Точнее, уже пятый вечер, вместо того, чтобы показывать Ичиго мир за пределами Лас Ночеса. Он постепенно осознавал, что ему уже практически невозможно в чем-либо отказать мальчишке. «Мне действительно жаль» - уже в пятый раз извинялся Ичиго, укладывая Нэль в кровать и накрывая ее сверху одеялом. Убедившись, что маленький Арранкар мирно спит, он отошел от кровати и присел рядом с Айзеном.
Тот улыбнулся: «Все нормально. Я действительно не против».
«Но я постоянно откладываю нашу прогулку».
«Это зависит от тебя. Мы пойдем тогда, когда ты захочешь».
«Правда?» - удивился Ичиго, облокачиваясь на Айзена и укладывая голову ему на плечо. «Спасибо».
Айзен помнил первый раз, когда Ичиго так сделал, пусть и не специально. Тогда мальчишка вымотался за день и просто заснул с открытыми глазами, и мужчина аккуратно перенес его в кровать, не желая будить.
На этот раз Ичиго сделал это осознанно, лениво выводя пальцами круги на коже его ладони. С каждым разом он позволял себе все больше и больше. И, честно говоря, Айзену это нравилось.
Ичиго широко зевнул и поморщился.
«Ммм..извини. Я веду себя как ребенок».
«Все нормально». Айзен запустил пальцы в его мягкие ярко-оранжевые волосы, всматриваясь в расслабленное лицо. «Ты устал».
«Естественно, я устал. И не говори, что ты – нет».
«Естественно, нет».
«Врешь» - мягко улыбнулся Ичиго, проводя пальцами по темным, слегка вьющимся волосам Айзена. Тут ему в голову пришла идея. «Приляг».
Айзен поднял бровь и взглянул на слегка покрасневшего от смущения Ичиго, но тот быстро опустил глаза.
Я снова что-то меняю.
И как тебе, нравиться, Король? - спросил его Холлоу таким тоном, как будто он знал что-то такое, о чем Ичиго пока не догадывался.
Да...Мне нравится менять.
«Давай, приляг и постарайся расслабиться» - нетерпеливо дернул Айзена за рукав мальчишка. Тот изумленно усмехнулся, но подчинился.
Ичиго расплылся в широкой улыбке, когда Айзен положил голову ему на колени и, прикрыв глаза, постарался расслабиться в таком непривычном для него положении. Одну руку Ичиго запустил ему в волосы, на затылок, и начал осторожно массировать, а другой снова дернул мужчину за рукав. Тот сразу же понял молчаливую просьбу и сжал ладонь мальчишки, переплетая пальцы.
Все смелее и смелее, ммм?
«Знаешь, мне нравятся Гриммджоу и Улькиорра. Я с ними теперь много разговариваю».
«Я заметил». Айзен лениво приоткрыл один глаз и снова закрыл. Ичиго вздернул бровь.
«Что?»
«Я слушал твои мелодии».
«Да неужели?» Что это? Сарказм? Мужчина снова открыл глаза, всматриваясь в лицо Ичиго. Губы последнего слегка подрагивали в усилии удержать серьезное выражение лица. Он приходит в себя. «Тогда что же ты делаешь тут? Не слушаешь мои мелодии?»
Он не знал, почему, но само слово «мои» несло вместе с собой ощущение концентрированной эйфории. Мелодии, которые принадлежат ему.
Как и Нэль. Она теперь моя маленькая сестра
И Улькиорра с Гриммджоу. Мои друзья.
А это – моя комната, мое пианино, мои мелодии, и все это принадлежит мне, но...
Я тоже хочу кому-то или чему-то принадлежать.
Ичиго задумчиво оглядел эту комнату, это место. Лас Ночес. Хуэко Мундо. Место, где есть Айзен, Нэль, Улькиорра и Гримм, и все остальные.
Принадлежу ли я этому месту?
«Я имел в виду то, что твои мелодии становятся лучше и лучше». Айзен усмехнулся. «Может, тебя кто-то вдохновляет?»
Он не ожидал такого прямого и честного ответа на свой вопрос:
«Ты. Иногда Мама. Но, по большей части, ты». Ичиго задумчиво прикусил губу. «Я написал мелодию для Улькиорры. Он вообще-то очень веселый. Равно как и Гриммджоу». Ичиго поудобнее устроился в кресле, продолжая перебирать пальцами волосы Айзена. «Мы много разговариваем. Я знаю, что они не особо разговорчивы с другими, может быть, за исключением Гриммджоу. Но в его случае это только угрозы немедленной и болезненной смерти». Ичиго хмыкнул, качая головой. «Словно я – особенный».
«А ты и есть – особенный» - ответил Айзен, мысленно закатывая глаза, просто подтверждая нечто, само собой для него разумеющееся.
Ичиго перестал дышать. Для него эти слова значили больше, чем целый мир.
Он отвел глаза.
«Скажи это еще раз».
«Ты особенный?»
«Да».
Они проговорили почти всю ночь, до тех пор, пока Ичиго не начал зевать и тереть глаза, прогоняя сон.
«Похоже, теперь твоя очередь прилечь». Игнорируя все протесты со стороны Ичиго, Айзен быстро поменялся с ним местами, укладывая рыжеволосую голову себе на колени. «Ты слишком устал».
«Мммм...»
«Что?» - спросил Айзен, поскольку мальчишка явно пытался что-то сказать.
«Можем...Можем мы делать это чаще?»
Айзен уставился на Ичиго, переваривая то, что тот только что спросил. А, переварив, не смог удержать смеха.
Смех этот был музыкой для Ичиго который, прикрыв глаза и задержав дыхание, наслаждался ощущением тепла.
Говорят, что Айзен – монстр, потерявший человечность, беспринципный тиран, готовый на все для достижения собственных цели. Психопат, маньяк и убийца.
Но иногда – как сейчас, например – Ичиго понимал, что ему все равно. И все в этом мире было таким, каким и должно было быть. Все было правильно.
Глава 6 Отрицание
Гриммджоу сидел рядом с Ичиго, а на лице его была широкая, во все зубы, ухмылка довольного кота. Ичиго догадывался, что именно было причиной для такой довольной ухмылки. Мелодия, посвященная голубоволосому Арранкару, была хищной, страшной и оставляла после себя привкус адреналина на губах и холодок на спине.
Арранкар был полной противоположностью Улькиорре, которому больше по душе была спокойная, расслабляющая музыка.
«Мелодия мне нравится. Действительно нравится. Спасибо». Это случалось редко, но иногда Гриммджоу позволял Ичиго увидеть свою настоящую улыбку. «Серьезно, спасибо».
Не ухмылку, не оскал.
Улыбку.
«Рад, что тебе понравилось» - ответил Ичиго, добавив: «Всегда пожалуйста».
Гриммджоу осознал свою ошибку и, что-то хмыкнув, отвернулся.
И только в комнате воцарилась уютная, дружеская тишина, как, совершенно неожиданно, в сознании Ичиго замелькали картины, почти-что-не-до-стертые воспоминания.
Рыжий. Волосы. Длинные.
С каждой секундой ему становилось все неуютней и росло чувство неправильности происходящего, но оно было недостаточно сильно для того, чтобы заставить Ичиго допустить ошибку в игре. За исключением, может быть, того, что несколько раз пальцы ударили по клавишам сильнее, чем было нужно.
Гриммджоу нахмурился. Атмосфера в комнате возрастала.
Ичиго внезапно остановился, прерывая мелодию на середине, и, зажмурившись, уронил голову в ладони. Вслед за картинами пришла головная боль.
Больно... Не надо. Хватит.
Не надо.
Не надо!
«Ичиго-кун придет меня спасти, Ичиго-кун придет меня спасти, ведь придет? Придет? Пожалуйста, Ичиго, поторопись. Пожалуйста».
«Пожалуйста».
«Пожалуйста».
Ичиго с шипением втянул воздух через сжатые зубы и упал на колени, закрывая уши ладонями. Гриммджоу что-то в панике кричал. Что происходит, черт побери? Ичиго!
Холлоу тоже что-то кричал. Ичиго не слышал. Он пытался дышать, больно, больно, не надо, не хочу, пожалуйстапожалуйстапожалуйста
«Ичиго-кун!»
«Ичиго-кун!»
Этот голос заставлял его голову кружиться. Эти длинные рыжие волосы заставляли его думать об их обладательнице. Она? Она всеэто делает? Всю эту боль в висках, в груди, в голове? Ему это не нравилось. Не нравился ее звонкий, слишком громкий голос в голове, молящий его о помощи. Да и как он мог помочь?
Ты делаешь мне больно...
«Спаси меня, Ичиго-кун, сейчас! Прямо сейчас! Я не могу больше ждать!»
И
Чи
Го
Кун
Микс голубого и белого. И рыжие волосы. И карие теплые глаза. А потом Ичиго потерял сознание.
-
Он проснулся в тишину.
Открыл глаза. Встал с кровати, отряхнул одежду и с целенаправленностью одержимого прошел к выходу из комнаты. Дверь была открыта. А за дверью ждал все тот же белый. Не имея ни малейшего представления - куда, Ичиго шел. И шел. И шел, шел, шел.
Двери, коридоры, повороты, все перед его несфокусированным взглядом было смазано.
Он больше не мог себя контролировать.
И отдаленно все еще слышался голос.
«Иди ко мне, Ичиго-кун. Я знаю, что ты здесь. Пожалуйста, Ичиго-кун».
Он выдохнул молчаливое обещание и вошел в открытую дверь. Его схватили за руку.
Ичиго поднял взгляд.
Темные глаза. Я помню, помню.
Мужчина.
Кто это.
Он смотрел и смотрел и смотрел, не воспринимая значения слов. Ичиго, что происходит? Куда ты идешь? Ичиго. Ичиго! Мальчишка молча дергал рукой, пытаясь высвободить запястье из захвата. Кто бы он ни был, на данный момент мужчина являлся препятствием.
«Кто-то зовет. Пожалуйста, отпустите меня», - сказал Ичиго, старательно, монотонно, безэмоционально выдыхая чужеродные звуки.
Прошло не меньше минуты прежде чем мужчина его отпустил. Но не ушел, а последовал за Ичиго.
«Да, Ичиго-кун, все правильно. Спаси меня. Здесь слишком бело».
«И слишком тихо», - сказал вслух Ичиго все тем же странным, страшным тоном. Потому что он понимал. Мужчина позади него сбился с шага.
В конце концов, Ичиго остановился напротив совершенно обычной, одной из сотен, если не тысяч, двери.
Совершенно особенной двери.
Открыл.
А внутри все было таким же белым, как и в его собственной комнате. Немного другая мебель – но ни капли другого цвета. Помимо рыжего пятна длинных волос в самом дальнем углу. На полу. Босиком. Прижимая колени к груди и спрятав лицо.
Она.
Неожиданно Ичиго вздрогнул, сделал шаг назад, прочь, глаза распахнулись в ужасе.
Где я?
Она меня вела?
Верни мне мой разум обратно.
Отдай!
«Кто ты и что ты от меня хочешь?» - выдавил Ичиго. Девушка вздрогнула, подняла голову, но не взгляд, и заговорила – тихо, едва слышно, скорее себе, чем ему.
«Я слышу, Ичиго-кун».
Этот голос.
«Кто ты?» - повторил он, сжимая кулаки.
«Я чувствую, что Ичиго-кун здесь...Он ведь здесь? Это ведь ты, Ичиго-кун?» Девушка медленно повернула голову и подняла на него свой мертвый, мертвый взгляд.
Он задохнулся от боли.
«Ичиго-кун! Ичиго-кун!»
Она все так же медленно поднялась из своего угла, ближе к нему, ближе.
«Ты пришел, наконец-то ты пришел!»
«О-Орихиме?» - неуверенно спросил Ичиго, и она приняла это, как знак узнавания. Обнимая его, прижимая к себе так сильно, словно никогда больше не хотела отпускать. Ичиго же пришел к выводу, что он уже ничего не понимает.
И потом, боль. И воспоминания о боли.
Ичиго попытался оттолкнуть ее, но она держалась крепко.
«Разве ты не счастлив меня видеть? Ты ведь пришел спасти меня, правда?»
«Я не уверен, должен ли я быть счастлив, и я точно пришел не за тем, чтобы тебя спасать», - резко сказал Ичиго. Девушка замерла. «Это ты меня привела. Ты меня контролировала».
«Н-н-нет, Ичиго-кун здесь, чтобы спасти меня. Он здесь, чтобы спасти меня!». Она кричала, широко раскрыв глаза, истерично, неистово. Ичиго снова попытался оттолкнуть ее, но – снова – безуспешно.
«Я не помню тебя, прости», - выдавил он. В его глазах стояли слезы – но не от возможных эмоций, а, скорее от боли, которая поселилась в голове и не отпускала с таким же упорством. «Ты делаешь мне больно!»
И тут она остановилась.
«Ичиго-кун такой шутник. Конечно, ты меня помнишь! Прости меня, Ичиго-кун.... Давай поскорее уйдем отсюда. Пожалуйста. Ичиго-кун! Давай уйдем, вместе!»
«Нет».
«Давай уйдем, вместе!»
«Нет, Орихиме, я не могу. И я тебя не помню. Пожалуйста, отпусти меня».
«Но ведь ты же мой Ичиго-кун!»
«Пожалуйста, отпусти, ты делаешь мне больно!»
«Я никогда не сделаю тебе больно, Ичиго-кун! Я люблю тебя! Не уходи от меня снова», - она плакала, уткнувшись лицом ему в грудь. «Ты совсем как настоящий. Я никогда, никогда тебя больше не хочу отпускать. Почему ты этого не понимаешь, Ичиго-кун?»
«Потому что я не могу. Я даже не знаю, кто ты».
Орихиме задержала дыхание и внезапно с силой оттолкнула его от себя.
«Ты ведь не настоящий, да? Ты – новая иллюзия Айзена, да?» - требовательно спросила она. А Ичиго снова ничего не понимал. Совсем.
«Что-что Айзена?»
«Ты пытаешься меня обмануть. Он всегда пытается меня обмануть. Уходи. Уходи!» - закричала она, разрывая сам воздух своим слишком звонким, слишком звонким криком, зажимая уши руками и зажмуривая глаза.
Ее крик резко оборвался и, открывая глаза снова, она медленно провела взглядом по нему снизу доверху, отмечая белую арранкарскую робу.
«Он бы никогда не одел это, мой Ичиго-кун. Поэтому ты – не мой Ичиго-кун. Мой Ичиго-кун сказал бы мне, что все в порядке. Что все хорошо. Что он пришел спасти меня».
«Но ведь я Ичиго», - потерянно пробормотал Ичиго. Орихиме болезненно дернулась.
«Ты не мой Ичиго-кун! Уходи!»
«Но мое имя Ичиго».
«Ты не мой Ичиго-кун! Уходи!»
«Но я же Ичиго», - повторил он, хмурясь. И она сжималась в комок на полу, дрожала и плакала. И кричала. Снова и снова.
«Нет, нет, нет! Ты не мой Ичиго-кун! Я не могу- Я не хочу это принимать!»
А в его голове Гриммджоу говорит:
«Та девчонка. Иноуэ Орихиме. Улькиорра за ней присматривает, и мне его иногда даже жалко. Она совсем поломанная, постоянно говорит о тебе: Ичиго то, Ичиго это, и как ты ее спасешь. Это важно для тебя?»
И он вспоминает свой ответ.
«Мне все равно».
И это правда. Эта девушка – она ничего для него не значит. Совсем.
Ичиго отвернулся и уже собрался совсем уйти, как его настиг еще один, ужасающий крик. Он обернулся и увидел, что девчонка уже на ногах, и две раскрытые ладони направлены на него. Она собирается атаковать. Она собирается сделать ему больно.
«Король! Король! Уходи!» - закричал его Холлоу, но было уже слишком поздно.
«Я отрицаю!»
Ослепительный свет – на всю комнату, на все здание. А потом пол вздрогнул. И Ичиго стоял в эпицентра, когда стены начали рушиться, и не зная, куда спрятаться. Потому что он больше не видел.
Звук оглушал его.
Воздух душил его.
И очень, очень сильно хотелось кричать.
-
Ичиго вздохнул, рождаясь заново. Он все еще не мог видеть. Кто-то сразу же прижал его к себе и аккуратно положил голову на плечо. Ичиго чувствовал, как неподвластные ему слезы катятся из глаз при одном воспоминании этого удушающего чувства оно было везде при одной мысли о том, насколько больно сделала ему Орихиме и как он все еще не мог услышать ни звука.
Тишина привела его в панику, сотрясая тело и душу.
Чья-то ласковая рука медленно выводила круги на его спине. Через какое-то время он уже мог слышать отдаленные шепотки окружающего мира.
Ты будешь в порядке.
Все хорошо.
Ее больше нет.
Она больше не сможет сделать тебе больно.
И, успокоенный, Ичиго соскользнул в глубокий сон, больше похожий на потерю сознания.
-
Он попытался повернуть голову, но чья-то рука его остановила.
«Кто...»
Его голос был странно грубым, скрипящим, как ногти по стеклу, и Ичиго поморщился.
«Ичиго, не двигайся».
Улькиорра. Что... Где он был?
Что произошло?
И почему он ощущает такую сильную слабость?
Его зрение было неясным. Он не очень хорошо слышал. И его горло болело, словно после долгих часов безостановочного крика.
Так много вопросов.
«Ульки...Что...»
Арранкар приостановил что-то что-бы-он-там-ни-делал. Ичиго снова попытался повернуть голову и взглянуть на него, но не преуспел. У него даже не было сил закончить предложение. Улькиорра вздохнул.
«Ичиго, пожалуйста, расслабься. Ты сильно ослаблен и твоя рейацу практически истощена. Я дам Айзену-сама знать, что ты проснулся, но тебе нужен отдых».
Айзен.
«Можно...мне...»
«Отдыхай, Ичиго», - повторил Улькиорра, обрывая его, и Ичиго сдался, закрывая глаза.
-
Ичиго внимательно смотрел на свои руки, лежащие поверх простыни. Улькиорра уже ушел - наверняка, чтобы проинформировать Айзена о том, что он в пришел в сознание. Ичиго старался вспомнить, что же произошло, но не мог. Просто ослепляющий свет вместе с оглушающим ветром и невидимой силой, которая душила его – и все это сделала рыжеволосая девчонка. Сделала. Ему. Больно.
Но ведь она сказала, что любит его.
Ичиго раздраженно вздохнул, ничего не понимая и прижал ладони к лицу.
В коридоре послышались приближающиеся шаги. Айзен, в очень усталым выражением лица, вошел в комнату. Что-то внутри Ичиго неприятно сжалось.
«Айзен? Ты в порядке?» - с беспокойством спросил Ичиго, пытаясь подняться. Айзен остановил его тяжелым взглядом и заговорил спокойным, тихим голосом, игнорируя все вопросы:
«Даже не мечтай в ближайшем будущем встать с этой кровати. И вообще, о чем ты думал, идя вот так к Иноуэ?»
Ичиго поморщился. Ему почему-то совсем не нравился тон, которым Айзен с ним говорил.
«Я...»
«Да, знаю, ты не думал. Как всегда». Новая нотка в голосе Айзена заставила Ичиго откинуться на спинку кровати, увеличивая дистанцию, обхватывая себя руками в безотчетном жесте защиты.
«Но, Айзен...»
«Ты практически умер. Твоя рейацу практически истощила себя, спасая твое тело от удушья, вызванного взрывом энергии Иноуэ», - продолжал он. «Будь благодарен, что я оказался рядом, чтобы вытащить тебя из дыры, в которую ты себя сам закопал».
Ичиго не слушал. Ему было все равно. Правда.
Может быть, это – тот Айзен, которого знают все остальные?
«Айзен, я...»
«Ты больше не переступишь порог без сопровождения. В следующий раз, когда тебе придет в голову выйти из этой комнаты, ты вспомнишь об этом. Тебе ясно?» - оборвал его Айзен, и Ичиго снова болезненно поморщился, желая объяснить свои действия и не имея возможности. Сдаваясь, он отодвинулся в самый дальний угол кровати и закрыл уши руками. «Все правильно. Веди себя как ребенок. Ты и есть ребенок, в конце концов».
Он никогда не думал, что наступит день, когда тишина будет желанней звука. Он не заплакал даже тогда, когда стало больно настолько, что было трудно дышать. Он смотрел на Айзена, на его двигающиеся губы и, не смотря на то, что его уши были зажаты, Ичиго понимал все, что тот говорил.
Ичиго устало вздохнул, когда Айзен наконец-то перестал, и поднял на него стеклянные, пустые глаза.
«Если ты закончил...» - Ичиго сделал паузу, пытаясь придумать, что же сказать, как объяснить, но проблема была в том, что он уже просто не хотел ничего объяснять, - «...Я, пожалуй, еще посплю».
Никакой реакции.
«Даже не попытаешься объясниться?»
Ичиго еще раз вздохнул и отвернулся от холодного безразличия, ясно читавшегося на лице Айзена.
Когда мужчина ушел, не проронив больше ни единого слова, Ичиго поднялся, с трудом, с болью во всех частях тела – и уселся в дальнем углу комнаты, совсем как Орихиме, обматывая вокруг своего свернувшегося в комок тела простыню.
Улькиорра и Гриммджоу нашли его несколько часов позже. Он все еще сидел в углу и невидящим взглядом смотрел куда-то в пространство.
Ты почти умер. Ты почти умер. Ты почти умер.
Может, так было бы даже лучше.
Гриммджоу сидел рядом с Ичиго, а на лице его была широкая, во все зубы, ухмылка довольного кота. Ичиго догадывался, что именно было причиной для такой довольной ухмылки. Мелодия, посвященная голубоволосому Арранкару, была хищной, страшной и оставляла после себя привкус адреналина на губах и холодок на спине.
Арранкар был полной противоположностью Улькиорре, которому больше по душе была спокойная, расслабляющая музыка.
«Мелодия мне нравится. Действительно нравится. Спасибо». Это случалось редко, но иногда Гриммджоу позволял Ичиго увидеть свою настоящую улыбку. «Серьезно, спасибо».
Не ухмылку, не оскал.
Улыбку.
«Рад, что тебе понравилось» - ответил Ичиго, добавив: «Всегда пожалуйста».
Гриммджоу осознал свою ошибку и, что-то хмыкнув, отвернулся.
И только в комнате воцарилась уютная, дружеская тишина, как, совершенно неожиданно, в сознании Ичиго замелькали картины, почти-что-не-до-стертые воспоминания.
Рыжий. Волосы. Длинные.
С каждой секундой ему становилось все неуютней и росло чувство неправильности происходящего, но оно было недостаточно сильно для того, чтобы заставить Ичиго допустить ошибку в игре. За исключением, может быть, того, что несколько раз пальцы ударили по клавишам сильнее, чем было нужно.
Гриммджоу нахмурился. Атмосфера в комнате возрастала.
Ичиго внезапно остановился, прерывая мелодию на середине, и, зажмурившись, уронил голову в ладони. Вслед за картинами пришла головная боль.
Больно... Не надо. Хватит.
Не надо.
Не надо!
«Ичиго-кун придет меня спасти, Ичиго-кун придет меня спасти, ведь придет? Придет? Пожалуйста, Ичиго, поторопись. Пожалуйста».
«Пожалуйста».
«Пожалуйста».
Ичиго с шипением втянул воздух через сжатые зубы и упал на колени, закрывая уши ладонями. Гриммджоу что-то в панике кричал. Что происходит, черт побери? Ичиго!
Холлоу тоже что-то кричал. Ичиго не слышал. Он пытался дышать, больно, больно, не надо, не хочу, пожалуйстапожалуйстапожалуйста
«Ичиго-кун!»
«Ичиго-кун!»
Этот голос заставлял его голову кружиться. Эти длинные рыжие волосы заставляли его думать об их обладательнице. Она? Она всеэто делает? Всю эту боль в висках, в груди, в голове? Ему это не нравилось. Не нравился ее звонкий, слишком громкий голос в голове, молящий его о помощи. Да и как он мог помочь?
Ты делаешь мне больно...
«Спаси меня, Ичиго-кун, сейчас! Прямо сейчас! Я не могу больше ждать!»
И
Чи
Го
Кун
Микс голубого и белого. И рыжие волосы. И карие теплые глаза. А потом Ичиго потерял сознание.
-
Он проснулся в тишину.
Открыл глаза. Встал с кровати, отряхнул одежду и с целенаправленностью одержимого прошел к выходу из комнаты. Дверь была открыта. А за дверью ждал все тот же белый. Не имея ни малейшего представления - куда, Ичиго шел. И шел. И шел, шел, шел.
Двери, коридоры, повороты, все перед его несфокусированным взглядом было смазано.
Он больше не мог себя контролировать.
И отдаленно все еще слышался голос.
«Иди ко мне, Ичиго-кун. Я знаю, что ты здесь. Пожалуйста, Ичиго-кун».
Он выдохнул молчаливое обещание и вошел в открытую дверь. Его схватили за руку.
Ичиго поднял взгляд.
Темные глаза. Я помню, помню.
Мужчина.
Кто это.
Он смотрел и смотрел и смотрел, не воспринимая значения слов. Ичиго, что происходит? Куда ты идешь? Ичиго. Ичиго! Мальчишка молча дергал рукой, пытаясь высвободить запястье из захвата. Кто бы он ни был, на данный момент мужчина являлся препятствием.
«Кто-то зовет. Пожалуйста, отпустите меня», - сказал Ичиго, старательно, монотонно, безэмоционально выдыхая чужеродные звуки.
Прошло не меньше минуты прежде чем мужчина его отпустил. Но не ушел, а последовал за Ичиго.
«Да, Ичиго-кун, все правильно. Спаси меня. Здесь слишком бело».
«И слишком тихо», - сказал вслух Ичиго все тем же странным, страшным тоном. Потому что он понимал. Мужчина позади него сбился с шага.
В конце концов, Ичиго остановился напротив совершенно обычной, одной из сотен, если не тысяч, двери.
Совершенно особенной двери.
Открыл.
А внутри все было таким же белым, как и в его собственной комнате. Немного другая мебель – но ни капли другого цвета. Помимо рыжего пятна длинных волос в самом дальнем углу. На полу. Босиком. Прижимая колени к груди и спрятав лицо.
Она.
Неожиданно Ичиго вздрогнул, сделал шаг назад, прочь, глаза распахнулись в ужасе.
Где я?
Она меня вела?
Верни мне мой разум обратно.
Отдай!
«Кто ты и что ты от меня хочешь?» - выдавил Ичиго. Девушка вздрогнула, подняла голову, но не взгляд, и заговорила – тихо, едва слышно, скорее себе, чем ему.
«Я слышу, Ичиго-кун».
Этот голос.
«Кто ты?» - повторил он, сжимая кулаки.
«Я чувствую, что Ичиго-кун здесь...Он ведь здесь? Это ведь ты, Ичиго-кун?» Девушка медленно повернула голову и подняла на него свой мертвый, мертвый взгляд.
Он задохнулся от боли.
«Ичиго-кун! Ичиго-кун!»
Она все так же медленно поднялась из своего угла, ближе к нему, ближе.
«Ты пришел, наконец-то ты пришел!»
«О-Орихиме?» - неуверенно спросил Ичиго, и она приняла это, как знак узнавания. Обнимая его, прижимая к себе так сильно, словно никогда больше не хотела отпускать. Ичиго же пришел к выводу, что он уже ничего не понимает.
И потом, боль. И воспоминания о боли.
Ичиго попытался оттолкнуть ее, но она держалась крепко.
«Разве ты не счастлив меня видеть? Ты ведь пришел спасти меня, правда?»
«Я не уверен, должен ли я быть счастлив, и я точно пришел не за тем, чтобы тебя спасать», - резко сказал Ичиго. Девушка замерла. «Это ты меня привела. Ты меня контролировала».
«Н-н-нет, Ичиго-кун здесь, чтобы спасти меня. Он здесь, чтобы спасти меня!». Она кричала, широко раскрыв глаза, истерично, неистово. Ичиго снова попытался оттолкнуть ее, но – снова – безуспешно.
«Я не помню тебя, прости», - выдавил он. В его глазах стояли слезы – но не от возможных эмоций, а, скорее от боли, которая поселилась в голове и не отпускала с таким же упорством. «Ты делаешь мне больно!»
И тут она остановилась.
«Ичиго-кун такой шутник. Конечно, ты меня помнишь! Прости меня, Ичиго-кун.... Давай поскорее уйдем отсюда. Пожалуйста. Ичиго-кун! Давай уйдем, вместе!»
«Нет».
«Давай уйдем, вместе!»
«Нет, Орихиме, я не могу. И я тебя не помню. Пожалуйста, отпусти меня».
«Но ведь ты же мой Ичиго-кун!»
«Пожалуйста, отпусти, ты делаешь мне больно!»
«Я никогда не сделаю тебе больно, Ичиго-кун! Я люблю тебя! Не уходи от меня снова», - она плакала, уткнувшись лицом ему в грудь. «Ты совсем как настоящий. Я никогда, никогда тебя больше не хочу отпускать. Почему ты этого не понимаешь, Ичиго-кун?»
«Потому что я не могу. Я даже не знаю, кто ты».
Орихиме задержала дыхание и внезапно с силой оттолкнула его от себя.
«Ты ведь не настоящий, да? Ты – новая иллюзия Айзена, да?» - требовательно спросила она. А Ичиго снова ничего не понимал. Совсем.
«Что-что Айзена?»
«Ты пытаешься меня обмануть. Он всегда пытается меня обмануть. Уходи. Уходи!» - закричала она, разрывая сам воздух своим слишком звонким, слишком звонким криком, зажимая уши руками и зажмуривая глаза.
Ее крик резко оборвался и, открывая глаза снова, она медленно провела взглядом по нему снизу доверху, отмечая белую арранкарскую робу.
«Он бы никогда не одел это, мой Ичиго-кун. Поэтому ты – не мой Ичиго-кун. Мой Ичиго-кун сказал бы мне, что все в порядке. Что все хорошо. Что он пришел спасти меня».
«Но ведь я Ичиго», - потерянно пробормотал Ичиго. Орихиме болезненно дернулась.
«Ты не мой Ичиго-кун! Уходи!»
«Но мое имя Ичиго».
«Ты не мой Ичиго-кун! Уходи!»
«Но я же Ичиго», - повторил он, хмурясь. И она сжималась в комок на полу, дрожала и плакала. И кричала. Снова и снова.
«Нет, нет, нет! Ты не мой Ичиго-кун! Я не могу- Я не хочу это принимать!»
А в его голове Гриммджоу говорит:
«Та девчонка. Иноуэ Орихиме. Улькиорра за ней присматривает, и мне его иногда даже жалко. Она совсем поломанная, постоянно говорит о тебе: Ичиго то, Ичиго это, и как ты ее спасешь. Это важно для тебя?»
И он вспоминает свой ответ.
«Мне все равно».
И это правда. Эта девушка – она ничего для него не значит. Совсем.
Ичиго отвернулся и уже собрался совсем уйти, как его настиг еще один, ужасающий крик. Он обернулся и увидел, что девчонка уже на ногах, и две раскрытые ладони направлены на него. Она собирается атаковать. Она собирается сделать ему больно.
«Король! Король! Уходи!» - закричал его Холлоу, но было уже слишком поздно.
«Я отрицаю!»
Ослепительный свет – на всю комнату, на все здание. А потом пол вздрогнул. И Ичиго стоял в эпицентра, когда стены начали рушиться, и не зная, куда спрятаться. Потому что он больше не видел.
Звук оглушал его.
Воздух душил его.
И очень, очень сильно хотелось кричать.
-
Ичиго вздохнул, рождаясь заново. Он все еще не мог видеть. Кто-то сразу же прижал его к себе и аккуратно положил голову на плечо. Ичиго чувствовал, как неподвластные ему слезы катятся из глаз при одном воспоминании этого удушающего чувства оно было везде при одной мысли о том, насколько больно сделала ему Орихиме и как он все еще не мог услышать ни звука.
Тишина привела его в панику, сотрясая тело и душу.
Чья-то ласковая рука медленно выводила круги на его спине. Через какое-то время он уже мог слышать отдаленные шепотки окружающего мира.
Ты будешь в порядке.
Все хорошо.
Ее больше нет.
Она больше не сможет сделать тебе больно.
И, успокоенный, Ичиго соскользнул в глубокий сон, больше похожий на потерю сознания.
-
Он попытался повернуть голову, но чья-то рука его остановила.
«Кто...»
Его голос был странно грубым, скрипящим, как ногти по стеклу, и Ичиго поморщился.
«Ичиго, не двигайся».
Улькиорра. Что... Где он был?
Что произошло?
И почему он ощущает такую сильную слабость?
Его зрение было неясным. Он не очень хорошо слышал. И его горло болело, словно после долгих часов безостановочного крика.
Так много вопросов.
«Ульки...Что...»
Арранкар приостановил что-то что-бы-он-там-ни-делал. Ичиго снова попытался повернуть голову и взглянуть на него, но не преуспел. У него даже не было сил закончить предложение. Улькиорра вздохнул.
«Ичиго, пожалуйста, расслабься. Ты сильно ослаблен и твоя рейацу практически истощена. Я дам Айзену-сама знать, что ты проснулся, но тебе нужен отдых».
Айзен.
«Можно...мне...»
«Отдыхай, Ичиго», - повторил Улькиорра, обрывая его, и Ичиго сдался, закрывая глаза.
-
Ичиго внимательно смотрел на свои руки, лежащие поверх простыни. Улькиорра уже ушел - наверняка, чтобы проинформировать Айзена о том, что он в пришел в сознание. Ичиго старался вспомнить, что же произошло, но не мог. Просто ослепляющий свет вместе с оглушающим ветром и невидимой силой, которая душила его – и все это сделала рыжеволосая девчонка. Сделала. Ему. Больно.
Но ведь она сказала, что любит его.
Ичиго раздраженно вздохнул, ничего не понимая и прижал ладони к лицу.
В коридоре послышались приближающиеся шаги. Айзен, в очень усталым выражением лица, вошел в комнату. Что-то внутри Ичиго неприятно сжалось.
«Айзен? Ты в порядке?» - с беспокойством спросил Ичиго, пытаясь подняться. Айзен остановил его тяжелым взглядом и заговорил спокойным, тихим голосом, игнорируя все вопросы:
«Даже не мечтай в ближайшем будущем встать с этой кровати. И вообще, о чем ты думал, идя вот так к Иноуэ?»
Ичиго поморщился. Ему почему-то совсем не нравился тон, которым Айзен с ним говорил.
«Я...»
«Да, знаю, ты не думал. Как всегда». Новая нотка в голосе Айзена заставила Ичиго откинуться на спинку кровати, увеличивая дистанцию, обхватывая себя руками в безотчетном жесте защиты.
«Но, Айзен...»
«Ты практически умер. Твоя рейацу практически истощила себя, спасая твое тело от удушья, вызванного взрывом энергии Иноуэ», - продолжал он. «Будь благодарен, что я оказался рядом, чтобы вытащить тебя из дыры, в которую ты себя сам закопал».
Ичиго не слушал. Ему было все равно. Правда.
Может быть, это – тот Айзен, которого знают все остальные?
«Айзен, я...»
«Ты больше не переступишь порог без сопровождения. В следующий раз, когда тебе придет в голову выйти из этой комнаты, ты вспомнишь об этом. Тебе ясно?» - оборвал его Айзен, и Ичиго снова болезненно поморщился, желая объяснить свои действия и не имея возможности. Сдаваясь, он отодвинулся в самый дальний угол кровати и закрыл уши руками. «Все правильно. Веди себя как ребенок. Ты и есть ребенок, в конце концов».
Он никогда не думал, что наступит день, когда тишина будет желанней звука. Он не заплакал даже тогда, когда стало больно настолько, что было трудно дышать. Он смотрел на Айзена, на его двигающиеся губы и, не смотря на то, что его уши были зажаты, Ичиго понимал все, что тот говорил.
Ичиго устало вздохнул, когда Айзен наконец-то перестал, и поднял на него стеклянные, пустые глаза.
«Если ты закончил...» - Ичиго сделал паузу, пытаясь придумать, что же сказать, как объяснить, но проблема была в том, что он уже просто не хотел ничего объяснять, - «...Я, пожалуй, еще посплю».
Никакой реакции.
«Даже не попытаешься объясниться?»
Ичиго еще раз вздохнул и отвернулся от холодного безразличия, ясно читавшегося на лице Айзена.
Когда мужчина ушел, не проронив больше ни единого слова, Ичиго поднялся, с трудом, с болью во всех частях тела – и уселся в дальнем углу комнаты, совсем как Орихиме, обматывая вокруг своего свернувшегося в комок тела простыню.
Улькиорра и Гриммджоу нашли его несколько часов позже. Он все еще сидел в углу и невидящим взглядом смотрел куда-то в пространство.
Ты почти умер. Ты почти умер. Ты почти умер.
Может, так было бы даже лучше.
Глава 7 Принцесса
Улькиорра называл мальчишку Куросаки по имени. Ичиго.
Айзен лениво слушал сегодняшний отчет, не уделяя ему особого внимания до тех пор, пока Улькиорра не дошел до состояния Ичиго.
«Он в порядке, Айзен-сама».
«Ну что же. Это хорошо». Айзен приподнял бровь в ответ на тихий вздох со стороны Улькиорры. А потом нехорошо сощурился. «В чем дело?»
«Я прошу меня извинить. Я должен перефразировать свой ответ. Он...настаивает на том, что он в порядке. Он практически не прикасается к еде и перестал одержимо писать свои мелодии – он выработал новую привычку. Сидеть и часами смотреть на стену. Он улыбается только в присутствии Эспады-ребенка, Шестого...или меня. Но я склоняюсь к тому, что это всего лишь игра с его стороны. Весьма плохая».
«Мммм...» - протянул Айзен недовольно. Неблагодарный ребенок. Может быть, пришло время нанести ему визит. Если бы я не избаловал его до такой степени, этого бы не случилось.
Он взглянул на папку, лежащую на столе. Иноуэ Орихиме Она ему была абсолютно безразлична. Полезный инструмент, потеря которого, с одной стороны, не была запланировала и, с другой – не нанесла ощутимого урона. В конце концов, они с Ичиго находились в одном и том же здании и должны были встретиться рано или поздно. Но Айзен и не предполагал, что это произойдет так скоро.
Это результат, который ты получаешь, допуская ошибку, Соуске.
И, само собой разумеется, во всем виноват был мальчишка. Но, если говорить совсем уж честно, он с неприятным ощущением, напоминающим вину, вспоминал, что так и не предоставил ему шанса объясниться. Айзен был испуган тем, что Ичиго практически умер и не имел ни малейшего желания проходить через это снова. Ичиго плакал и хватал ртом воздух, он не узнал его даже когда Айзен приказал ему прийти в себя, и у него были эти мертвые, стеклянные глаза первые несколько дней.
Собственные чувства сбивали Айзена с толку. Даже когда он лечил мальчишку день за днем, ночь за ночью – большая часть из которых были бессонными. Даже когда он пытался успокоить Ичиго, проснувшегося в панике. Даже когда накричал на него, отметая всю возможную вину за очевидную боль и обиду в его глазах.
Ты такой идиот.
Все. Хватит спорить с самим собой. После того, как все дела будут завершены, Айзен решил заглянуть к Ичиго и самому проверить, как он. В конце концов, они не виделись с тех пор, как он предупредил мальчишку насчет прогулок по коридорам в одиночестве.
Придя к решению, Айзен отпустил Улькиорру кивком.
-
Ичиго вздохнул. Нэль снова спала в его комнате. Наверное, он действительно не умеет лгать. Совсем. Раз не смог даже ребенка заставить поверить в то, что с ним все в порядке. Нэль спрашивала раз за разом - все ли хорошо? А он отвечал, что да, все хорошо, и на его лице вместо улыбки выплывало снова и снова мрачное или отсутствующее выражение, когда он думал, что никто не смотрит.
Улькиорра и Гриммджоу задавали тот же вопрос. Ичиго отмахивался, ссылаясь на плохое самочувствие и слабость.
И ведь это даже не было полностью ложью. Инцидент произошел буквально несколько дней назад. Ичиго закрыл глаза, усилием воли пытаясь прекратить свои постоянные вздохи. Больше всех, конечно же, жаловался его Холлоу, и Ичиго не мог его винить. Теперь там, наверное, постоянно идет дождь.
Ичиго размышлял.
Девушка, которая причинила ему столько боли. Наверное, когда-то давно она была важна для него. Иначе почему бы она была до такой степени одержима идеей того, что он придет ее спасти?
Орихиме.
Кем же она была?
Придя-таки к решению, он встал, поцеловал Нэль в лоб и, отвернувшись, направился к двери.
Он знал, сколько будет проблем, стоит ему только выйти за порог без сопровождения. Но единственный человек, чье мнение имело для него какое-то значение, не пожелал его слушать в свое время.
Так что, может быть, стоит перестать слушать Айзена – в ответ.
Ичиго толкнул дверь. К его удивлению, она была не заперта – снова. Айзен, видимо, был твердо уверен в том, что он не посмеет ослушаться приказа.
И зря.
Проходя коридор за коридором, Ичиго пытался вспомнить путь к комнате девушки. Орихиме. Ему было интересно, что же с ней стало. Любопытство сводило его с ума. Он завернул за угол как раз во время, чтобы Айзен, секундой позже появившийся на другом конце коридора, не успел его увидеть.
-
Ичиго шел и шел и шел. Он не имел ни малейшего представления о своем местонахождении и о том, на сколько близко он был к цели своей вылазки. Оставалось только положиться на удачу, которая, судя по всему, была не на его стороне сегодня. Ичиго тяжело вздохнул и уже собрался было повернуть назад, как мужчина со светлыми, почти белыми волосами появился из-за угла.
И он был тоже одет в белое. «Извините...»
Мужчина склонил голову в сторону Ичиго. Он улыбался широкой, неестественной улыбкой, растягивая губы. Улыбкой широкой настолько, что глаз его не было видно. Ичиго пробрала невольная дрожь.
С явным любопытством в голосе мужчина спросил его: «Ты ведь Куросаки Ичиго, не так ли? Ну и что ты тут делаешь, Куросаки-кун?»
Он был, несомненно, вежлив, но, наряду с этой вежливостью, в его голосе присутствовала откровенная издевка и не менее откровенное любопытство. Ичиго взвесил свои шансы.
«Кто ты?»
Было ли за гранью физических возможностей растянуть губы в улыбке еще шире? Мужчина кивнул ему со словами:
«Мое имя – Ичимару Гин. Можешь звать меня просто Гин, Куросаки-кун».
Ичиго не знал, что и думать. Этот человек, стоящий напротив него с выражением вежливого ожидания на лице, отличался от всех других, встреченных им ранее. Обычно ему сразу же начинали задавать вопросы, на которые он не знал ответов, ну, или хотя бы, выглядели глубоко шокированными тем, что Ичиго их не узнавал.
Этот же мужчина просто улыбался. Так, как будто знал заранее, чего ждать. Как будто знал заранее, что происходит.
Ичиго встряхнул головой, задвигая вносящие сумятицу мысли в дальний угол сознания до поры до времени. Сейчас перед ним была другая задача и, возможно, Гин согласится помочь.
«Скажи-ка, Куросаки-кун, ты что, потерялся? Не знаешь, в какой стороне твоя комната, ммм?» - спросил Гин прежде, чем Ичиго смог озвучить свои мысли. Неожиданно атмосфера их разговора изменилась и Ичиго не был уверен, что перемена ему нравилась. И снова, прежде чем мальчишка смог что-нибудь сказать, Гин прервал: «Кстати говоря, не должен ли ты быть в своей комнате? Тебе ведь нельзя выходить без сопровождения, не так ли? Или я не прав, ммм?»
Как он...
«Конечно же, Айзен-сама мне рассказал!» - засмеялся Гин. Как будто отвечать на даже непроизнесенные вопросы было для него совершенно обычным делом! Ичиго удивленно моргнул пару раз удивленно, а потом пожал плечами.
«Ну... Он же меня не послушал. Вот я и решил...» - Ичиго замолчал, не договорив, и покраснел, отводя глаза.
«Ммммм, к тебе, похоже, уже начинает возвращаться дух противоречия. Мне это определенно нравится!» - ухмыльнулся Гин.
«Ты ведь не собираешься отослать меня обратно?»
«Ну, теперь у тебя есть я в качестве сопровождения, не так ли? Тем более мне любопытно, куда это ты собрался. Я тебя отведу. Мне все равно было скучно».
Ичиго взглянул на него с сомнением, но потом, вздохнув, сдался.
«Ты знаешь, где находится комната Иноуэ Орихиме?»
«Принцессы что ли?» - удивленно переспросил Гин, но больше для проформы. Естественно, он ищет ее комнату, что же еще. «И зачем же тебе так нужно туда попасть?»
«Я хочу знать, что с ней случилось...»
Любопытство сгубило кошку, Куросаки-кун.
«Ну что ж, хорошо. Мы, кстати говоря, не так уж и далеко. Давай, пошли, пошли» - Гин схватил его за руку и практически потащил за собой. Ичиго в ответ только улыбнулся, впервые за последние несколько дней. Гин, по его мнению, был человеком весьма странным, но интересным. «Куросаки-кун...»
«Зови меня Ичиго».
«Хорошо, Ичиго так Ичиго. В этих коридорах легко запутаться, но через какое-то время ты сможешь ориентироваться в них сам».
-
Они стояли напротив той самой двери, к которой его привела девушка в прошлый раз. «Ее комната...» - прошептал Ичиго, отмечая каждую трещинку на ее поверхности, в то время как Гин с таким же вниманием разглядывал его самого.
Мальчишка определенно интересный. Сильный и, в то же время, хрупкий. Совершеннейшая энигма. Да, теперь я вижу, почему Айзена-сама к нему тянет, как мотылька на огонь. К тому же, откровенно красивый. Но, что самое интересное, есть в нем какая-то непонятная искра, которой нет больше ни в ком другом...
Ичиго медленно провел кончиками пальцев по поверхности двери, а потом легонько толкнул. Дверь скрипнула. Резкий звук удивил Ичиго и заставил слегка поморщиться – ни одна из дверей в Лас Ночесе не скрипела.
Он сделал шаг внутрь и тут же остановился, шокированный открывшейся ему картиной.
Цветы.
Они были везде. И самых разных оттенков.
Так много цветов.
Гин тоже удивился. Определенно, он не ожидал найти комнату в таком состоянии.
«Что тут..» - прошептал Ичиго зачарованно. Он медленно, осторожно прошел внутрь, широко раскрытыми глазами разглядывая безумно красивое – что-то – в самом центре комнаты.
Гроб
Ичиго подошел ближе, все еще не понимая. В эти мгновения его сознание было совершенно пустым.
Гроб для кого?
Он подошел вплотную и остановился, молчаливо разглядывая тело внутри. Его глаза расширились.
Для нее
Орихиме
В его глазах сейчас она была больше похожа на искусно выгравированную статую, нежели на человека. Неподвижная. С закрытыми глазами и спокойным, умиротворенным выражением лица. С тонкими, хрупкими руками, скрещенными на груди. Она была похожа на ангела, в белом платье и с рассыпанными по плечам рыжими волосами.
Ичиго медленно провел рукой по поверхности гроба, останавливаясь, когда пальцы почувствовали выгравированные слова. Самое первое было написано на кандзи. Принцесса, прочитал Ичиго.
Но оно было не единственным. Ниже было продолжение, на незнакомом Ичиго языке, который он, тем не менее, понимал.
эти слова написаны только для тебя
Удивленный и любопытный, Ичиго читал дальше.
ичиго-кун
когда ты пришел ко мне, я знала, что это именно ты, но не смогла принять это знание. так что я нашла единственный выход. отвергла мое собственное существование
я не такая сильная, как считают все остальные. все это стало для меня тяжело. возможно, во всем виноват белый и тишина и то, что ты меня так и не вспомнил, но я просто не смогла больше это выносить.
Ичиго раз за разом проводил пальцами по белый и тишина, не обращая особого внимания на ты меня так и не вспомнил, но ее следующие слова его удивили.
я тебя не виню. с моей стороны было очень эгоистично даже не попытаться понять тебя, так что я совсем не жалею о том, что случилось. о том, что я сейчас лежу в этом гробу.
но я действительно жалею, что сделала тебе больно. что привела тебя сюда. что ждала от тебя того, чего ты не мог мне дать.
я люблю тебя
пожалуйста, будь счастлив, если не ради меня, то ради человека, которого любишь ты. кем бы он ни был.
Ичиго несколько секунд стоял в полном шоке, а потом просто покачал головой, пытаясь удержать неконтролируемый, нездоровый смех. Он просто не мог в это поверить. Но выгравированные слова не могли иметь никакого другого значения.
Она все еще его любила. Это просто какое-то сумасшествие.
Он прикрыл глаза, посмеиваясь, съезжая вниз, пока не достиг пола, и прислоняя голову к прохладному дереву. Гин подошел к нему, укладывая ладонь на плечо. Кинув взгляд на Орихиме, мужчина присвистнул.
«Она всегда была красивой штучкой. И всегда говорила только о тебе».
«Я знаю».
Гин, если это возможно, усмехнулся еще шире, прочитав «Принцесса» на кандзи, но задумчиво нахмурился, когда достиг гравировки на непонятном ему языке. Он повернулся к Ичиго.
«Ты понимаешь, что тут написано?»
Ичиго взглянул вверх, к вырезанным в дереве словам.
Почему он смог их понять?
я люблю тебя
У него вырвался очередной смешок и, качая головой, Ичиго отвернулся.
«Нет, не понимаю».
-
Они провели в этой комнате еще какое-то время, не так уж и долго, на самом деле, прежде чем дверь с силой распахнулась. Гин практически не отреагировал на вторжение, оставаясь там же, где и был, все с такой же застывшей улыбкой на лице. Ичиго же напрягся.
Айзен зашел внутрь, взглядом приковывая рыжеволосого мальчишку к месту.
«Гин, вон. Прямо сейчас».
«Как скажете, Айзен-сама».
Ичиго проводил глазами удаляющуюся спину Гина, стараясь не встречаться с пронизывающим взглядом Айзена. Мужчина тем временем зашел внутрь, оглядел комнату, наполненную цветами и остановился на женщине, лежащей в гробу.
Он медленно подошел ближе, что явно не улучшило состояния рыжеволосого мальчишки на данный момент. Ичиго очень хотел спрятаться, подтягивая колени к груди и медленно укладывая ладони поверх ушей. Айзен определенно вспомнил эту позу и тяжело вздохнул.
«Ичиго».
Никакого ответа, никакой реакции. Ничего.
«Ичиго, посмотри на меня».
И снова – ничего. Айзен начал злиться.
«Ичиго!»
На этот раз мальчишка вздрогнул, шумно втягивая воздух сквозь крепко стиснутые зубы. Айзен сразу же пожалел о секундной потере контроля, что само по себе было редким явлением. Но, похоже, мальчишка, сам того не осознавая, заставлял его делать то, на что он, как Айзен думал раньше, был неспособен.
Снова вздыхая, мужчина опустился на пол рядом с Ичиго и притянул к себе, поднимая на руки. Несмотря на все произошедшее, в ответ на прикосновение Ичиго бессознательно прижался ближе. Совсем, как раньше.
«Извини».
Но тот, кому предназначались эти безумно редкие из уст Айзена слова, не услышал, слишком глубоко погруженный в собственные страхи и боль.
Ни один из них больше не произнес ни слова до тех пор, пока Ичиго не почувствовал, что его опускают на кровать. Определенно, чужую кровать. Он приподнял голову, оглядывая темную комнату с мазками красного здесь и там, и нахмурился.
«Мы в моей комнате», - ответил Айзен на его молчаливый вопрос, запуская пальцы в свои волосы, отчего прическа распалась и несколько мягких прядей упали на лицо.
А Ичиго вдруг поймал себя на том, что не может оторвать взгляда, зачарованный. Он никогда раньше не видел Айзена таким...домашним. Уютным. И этот новый вид ему, определенно, нравился.
Айзен прошелся по комнате, сбрасывая с себя одежду. Ичиго сообразил, что тот хочет переодеться в ночное и тут же отвернулся, ощущая, как румянец смущения растекается по щекам и дальше – по шее.
«Мне нужно закончить кое-какие дела. Ты можешь ложиться спать», - произнес мужчина. Ичиго кинул на него осторожный взгляд из подлобья и выдохнул облегченно, когда понял, что тот уже успел переодеться.
Через какое-то время в комнате установилась тишина, прерываемая лишь шелестом бумаги. Не та, уютная тишина – как раньше, а новая, наполненная невысказанными вопросами, обидой и чем-то еще, незнакомым.
«...Почему?» - в конце концов тихо спросил Ичиго и Айзен неожиданно понял, что ему совсем не нравится, когда рыжий своенравный мальчишка звучит так жалко и неуверенно.
«Почему луна на небе? Почему песок белый? Почему что, Ичиго?»
«Почему я здесь? Почему ты больше не злишься? Почему ты такой непонятный? Почему ты вообще на меня разозлился?» - спросил он голосом сонным, ленивым, но – что не понравилось Айзену больше всего – безэмоциональным. Пустым.
Айзен медленно отложил ручку в сторону. Почему то сейчас он, как никогда, он ощущал вселенскую усталость, как будто вес целого мира непредвиденно опустился ему на плечи.
А Ичиго все смотрел на него своими стеклянными глазами. Даже ненависть была бы лучше, чем эта кукольная пустота.
«Я не могу однозначно ответить на все твои вопросы. В первую очередь потому, что не знаю правильного ответа сам», - честно ответил Айзен, не отводя взгляда. Ичиго ничего не ответил, продолжая все так же смотреть на него, а потом просто закрыл глаза.
«Подойди».
Молчаливо Айзен поднялся из-за стола, медленными, уверенными шагами пересек комнату и присел на кровать рядом с Ичиго. Тот, не открывая глаз, переместился ему на колени и обнял, щекоча горячим дыханием шею.
Секунды?
Минуты?
Часы?
«...я ведь не специально тогда пошел к Орихиме. Она меня каком-то образом контролировала. Звала. Вела», - начал Ичиго шепотом. «Однажды, когда Гриммджоу заходил в гости, у меня жутко разболелась голова... Это она была виновата».
Ичиго вздохнул и прижался ближе, и Айзен в ответ положил ему руку на спину, возвращая объятие.
«Она сказала, что я пришел, чтобы спасти ее, и была в полнейшем шоке, когда я ответил 'нет'».
«Ты ее вспомнил?»
«Она больше не имеет значения», - немного резко оборвал Ичиго, и Айзен замолчал, ожидая продолжения.
«Все, что я помню после – это то, как звенело в ушах, как душил обжигающий воздух и как сильно хотелось кричать. И я ослеп. А дальше... А дальше я проснулся с криком и кто-то пытался меня успокоить».
Ичиго сжался.
«Почему-то мне кажется, что это был ты».
Мальчишка зарылся лицом в его волосы и продолжил тонким, срывающимся голосом:
«А потом, несколько дней спустя...»
«Я знаю», - тихо сказал Айзен, слушая всхлипы и чувствуя мокрые горячие слезы на шее. Осторожно, аккуратно, словно боясь разбить, он обнял мальчишку крепче, обоими руками и принялся успокаивающе водить ладонями по спине. Между выпирающих лопаток – и вниз, к пояснице, а потом – снова наверх, пальцами считая каждый позвонок.
«Я тебя ненавижу!» - выдавил Ичиго между всхлипами, зло смахивая слезы, застилающие глаза.
Айзен не оставил свои попытки успокоить его. «Я знаю», - снова сказал он, еще тише.
«Ты даже не дал мне шанса объяснить!»
«Не дал».
«Мне было очень, очень больно».
«Ммм», - Айзен вздохнул, мягко поцеловал его в мокрую от слез щеку и притянул к себе еще ближе. «Мне совсем не понравилось смотреть, как ты умираешь. Я испугался. И потому сделал все, как мне тогда казалось, чтобы подобного больше не случилось. И, кроме того, смерть Орихиме была весьма неожиданна. У меня были на нее несколько другие планы, так что, как я уже сказал – я просто испугался. Запаниковал», - признал Айзен, между делом целуя Ичиго в другую щеку.
«Ты для меня имеешь огромное значение, Ичиго. Мне действительно жаль. Прости».
Ичиго медленно, нерешительно улыбнулся, но Айзену и этого было достаточно, чтобы почувствовать себя прощенным.
-
Ичиго проснулся. Он лежал в кровати, не совсем понимая, где он и что с ним, но чувствуя себя дико, неестественно счастливым после всего, произошедшего днем ранее. Он все еще не мог поверить, что Айзен действительно, взаправду, извинился. Сонно щуря глаза, Ичиго огляделся и тут же наткнулся взглядом на спину человека, оккупировавшего все его мысли.
«-зен?» - пробормотал он.
«Ммм?»
Было еще кое-что, беспокоившее Ичиго.
Иноуэ Орихиме...Она действительно была...
«...Была такой...Важной...?»
Айзен сначала нахмурился, не совсем понимая, о чем его спрашивают, а потом мягко усмехнулся, усаживаясь рядом с сонным мальчишкой.
«Да», - ответил он, еще больше взъерошивая и так похожие на гнездо волосы Ичиго, а потом - наклоняясь за невинным поцелуем.
У него явно начала вырабатываться зависимость.
«Значит, все-таки была?», - спросил Ичиго снизу вверх, выглядя при этом безотказно милым в глазах Айзена. Тот ничем не выдал себя, но был приятно удивлен услышать нотку зависти в его сонном голосе.
«Да», - повторил он, стараясь не расплыться в совершенно идиотской ухмылке, абсолютно, безотказно мил, прослеживая кончиками пальцев контур мягких искусанных губ. «Она была важной, но только в качестве инструмента, необходимого для достижения цели. Вот и все.»
Ичиго, в отличие от Айзена, не стал сдерживать широкую улыбку, и тут же потянулся за еще одним поцелуем.
«Она никогда бы не смогла сравниться по важности с тобой», - низким голосом прошептал Айзен ему в губы. «Никогда».
Улькиорра называл мальчишку Куросаки по имени. Ичиго.
Айзен лениво слушал сегодняшний отчет, не уделяя ему особого внимания до тех пор, пока Улькиорра не дошел до состояния Ичиго.
«Он в порядке, Айзен-сама».
«Ну что же. Это хорошо». Айзен приподнял бровь в ответ на тихий вздох со стороны Улькиорры. А потом нехорошо сощурился. «В чем дело?»
«Я прошу меня извинить. Я должен перефразировать свой ответ. Он...настаивает на том, что он в порядке. Он практически не прикасается к еде и перестал одержимо писать свои мелодии – он выработал новую привычку. Сидеть и часами смотреть на стену. Он улыбается только в присутствии Эспады-ребенка, Шестого...или меня. Но я склоняюсь к тому, что это всего лишь игра с его стороны. Весьма плохая».
«Мммм...» - протянул Айзен недовольно. Неблагодарный ребенок. Может быть, пришло время нанести ему визит. Если бы я не избаловал его до такой степени, этого бы не случилось.
Он взглянул на папку, лежащую на столе. Иноуэ Орихиме Она ему была абсолютно безразлична. Полезный инструмент, потеря которого, с одной стороны, не была запланировала и, с другой – не нанесла ощутимого урона. В конце концов, они с Ичиго находились в одном и том же здании и должны были встретиться рано или поздно. Но Айзен и не предполагал, что это произойдет так скоро.
Это результат, который ты получаешь, допуская ошибку, Соуске.
И, само собой разумеется, во всем виноват был мальчишка. Но, если говорить совсем уж честно, он с неприятным ощущением, напоминающим вину, вспоминал, что так и не предоставил ему шанса объясниться. Айзен был испуган тем, что Ичиго практически умер и не имел ни малейшего желания проходить через это снова. Ичиго плакал и хватал ртом воздух, он не узнал его даже когда Айзен приказал ему прийти в себя, и у него были эти мертвые, стеклянные глаза первые несколько дней.
Собственные чувства сбивали Айзена с толку. Даже когда он лечил мальчишку день за днем, ночь за ночью – большая часть из которых были бессонными. Даже когда он пытался успокоить Ичиго, проснувшегося в панике. Даже когда накричал на него, отметая всю возможную вину за очевидную боль и обиду в его глазах.
Ты такой идиот.
Все. Хватит спорить с самим собой. После того, как все дела будут завершены, Айзен решил заглянуть к Ичиго и самому проверить, как он. В конце концов, они не виделись с тех пор, как он предупредил мальчишку насчет прогулок по коридорам в одиночестве.
Придя к решению, Айзен отпустил Улькиорру кивком.
-
Ичиго вздохнул. Нэль снова спала в его комнате. Наверное, он действительно не умеет лгать. Совсем. Раз не смог даже ребенка заставить поверить в то, что с ним все в порядке. Нэль спрашивала раз за разом - все ли хорошо? А он отвечал, что да, все хорошо, и на его лице вместо улыбки выплывало снова и снова мрачное или отсутствующее выражение, когда он думал, что никто не смотрит.
Улькиорра и Гриммджоу задавали тот же вопрос. Ичиго отмахивался, ссылаясь на плохое самочувствие и слабость.
И ведь это даже не было полностью ложью. Инцидент произошел буквально несколько дней назад. Ичиго закрыл глаза, усилием воли пытаясь прекратить свои постоянные вздохи. Больше всех, конечно же, жаловался его Холлоу, и Ичиго не мог его винить. Теперь там, наверное, постоянно идет дождь.
Ичиго размышлял.
Девушка, которая причинила ему столько боли. Наверное, когда-то давно она была важна для него. Иначе почему бы она была до такой степени одержима идеей того, что он придет ее спасти?
Орихиме.
Кем же она была?
Придя-таки к решению, он встал, поцеловал Нэль в лоб и, отвернувшись, направился к двери.
Он знал, сколько будет проблем, стоит ему только выйти за порог без сопровождения. Но единственный человек, чье мнение имело для него какое-то значение, не пожелал его слушать в свое время.
Так что, может быть, стоит перестать слушать Айзена – в ответ.
Ичиго толкнул дверь. К его удивлению, она была не заперта – снова. Айзен, видимо, был твердо уверен в том, что он не посмеет ослушаться приказа.
И зря.
Проходя коридор за коридором, Ичиго пытался вспомнить путь к комнате девушки. Орихиме. Ему было интересно, что же с ней стало. Любопытство сводило его с ума. Он завернул за угол как раз во время, чтобы Айзен, секундой позже появившийся на другом конце коридора, не успел его увидеть.
-
Ичиго шел и шел и шел. Он не имел ни малейшего представления о своем местонахождении и о том, на сколько близко он был к цели своей вылазки. Оставалось только положиться на удачу, которая, судя по всему, была не на его стороне сегодня. Ичиго тяжело вздохнул и уже собрался было повернуть назад, как мужчина со светлыми, почти белыми волосами появился из-за угла.
И он был тоже одет в белое. «Извините...»
Мужчина склонил голову в сторону Ичиго. Он улыбался широкой, неестественной улыбкой, растягивая губы. Улыбкой широкой настолько, что глаз его не было видно. Ичиго пробрала невольная дрожь.
С явным любопытством в голосе мужчина спросил его: «Ты ведь Куросаки Ичиго, не так ли? Ну и что ты тут делаешь, Куросаки-кун?»
Он был, несомненно, вежлив, но, наряду с этой вежливостью, в его голосе присутствовала откровенная издевка и не менее откровенное любопытство. Ичиго взвесил свои шансы.
«Кто ты?»
Было ли за гранью физических возможностей растянуть губы в улыбке еще шире? Мужчина кивнул ему со словами:
«Мое имя – Ичимару Гин. Можешь звать меня просто Гин, Куросаки-кун».
Ичиго не знал, что и думать. Этот человек, стоящий напротив него с выражением вежливого ожидания на лице, отличался от всех других, встреченных им ранее. Обычно ему сразу же начинали задавать вопросы, на которые он не знал ответов, ну, или хотя бы, выглядели глубоко шокированными тем, что Ичиго их не узнавал.
Этот же мужчина просто улыбался. Так, как будто знал заранее, чего ждать. Как будто знал заранее, что происходит.
Ичиго встряхнул головой, задвигая вносящие сумятицу мысли в дальний угол сознания до поры до времени. Сейчас перед ним была другая задача и, возможно, Гин согласится помочь.
«Скажи-ка, Куросаки-кун, ты что, потерялся? Не знаешь, в какой стороне твоя комната, ммм?» - спросил Гин прежде, чем Ичиго смог озвучить свои мысли. Неожиданно атмосфера их разговора изменилась и Ичиго не был уверен, что перемена ему нравилась. И снова, прежде чем мальчишка смог что-нибудь сказать, Гин прервал: «Кстати говоря, не должен ли ты быть в своей комнате? Тебе ведь нельзя выходить без сопровождения, не так ли? Или я не прав, ммм?»
Как он...
«Конечно же, Айзен-сама мне рассказал!» - засмеялся Гин. Как будто отвечать на даже непроизнесенные вопросы было для него совершенно обычным делом! Ичиго удивленно моргнул пару раз удивленно, а потом пожал плечами.
«Ну... Он же меня не послушал. Вот я и решил...» - Ичиго замолчал, не договорив, и покраснел, отводя глаза.
«Ммммм, к тебе, похоже, уже начинает возвращаться дух противоречия. Мне это определенно нравится!» - ухмыльнулся Гин.
«Ты ведь не собираешься отослать меня обратно?»
«Ну, теперь у тебя есть я в качестве сопровождения, не так ли? Тем более мне любопытно, куда это ты собрался. Я тебя отведу. Мне все равно было скучно».
Ичиго взглянул на него с сомнением, но потом, вздохнув, сдался.
«Ты знаешь, где находится комната Иноуэ Орихиме?»
«Принцессы что ли?» - удивленно переспросил Гин, но больше для проформы. Естественно, он ищет ее комнату, что же еще. «И зачем же тебе так нужно туда попасть?»
«Я хочу знать, что с ней случилось...»
Любопытство сгубило кошку, Куросаки-кун.
«Ну что ж, хорошо. Мы, кстати говоря, не так уж и далеко. Давай, пошли, пошли» - Гин схватил его за руку и практически потащил за собой. Ичиго в ответ только улыбнулся, впервые за последние несколько дней. Гин, по его мнению, был человеком весьма странным, но интересным. «Куросаки-кун...»
«Зови меня Ичиго».
«Хорошо, Ичиго так Ичиго. В этих коридорах легко запутаться, но через какое-то время ты сможешь ориентироваться в них сам».
-
Они стояли напротив той самой двери, к которой его привела девушка в прошлый раз. «Ее комната...» - прошептал Ичиго, отмечая каждую трещинку на ее поверхности, в то время как Гин с таким же вниманием разглядывал его самого.
Мальчишка определенно интересный. Сильный и, в то же время, хрупкий. Совершеннейшая энигма. Да, теперь я вижу, почему Айзена-сама к нему тянет, как мотылька на огонь. К тому же, откровенно красивый. Но, что самое интересное, есть в нем какая-то непонятная искра, которой нет больше ни в ком другом...
Ичиго медленно провел кончиками пальцев по поверхности двери, а потом легонько толкнул. Дверь скрипнула. Резкий звук удивил Ичиго и заставил слегка поморщиться – ни одна из дверей в Лас Ночесе не скрипела.
Он сделал шаг внутрь и тут же остановился, шокированный открывшейся ему картиной.
Цветы.
Они были везде. И самых разных оттенков.
Так много цветов.
Гин тоже удивился. Определенно, он не ожидал найти комнату в таком состоянии.
«Что тут..» - прошептал Ичиго зачарованно. Он медленно, осторожно прошел внутрь, широко раскрытыми глазами разглядывая безумно красивое – что-то – в самом центре комнаты.
Гроб
Ичиго подошел ближе, все еще не понимая. В эти мгновения его сознание было совершенно пустым.
Гроб для кого?
Он подошел вплотную и остановился, молчаливо разглядывая тело внутри. Его глаза расширились.
Для нее
Орихиме
В его глазах сейчас она была больше похожа на искусно выгравированную статую, нежели на человека. Неподвижная. С закрытыми глазами и спокойным, умиротворенным выражением лица. С тонкими, хрупкими руками, скрещенными на груди. Она была похожа на ангела, в белом платье и с рассыпанными по плечам рыжими волосами.
Ичиго медленно провел рукой по поверхности гроба, останавливаясь, когда пальцы почувствовали выгравированные слова. Самое первое было написано на кандзи. Принцесса, прочитал Ичиго.
Но оно было не единственным. Ниже было продолжение, на незнакомом Ичиго языке, который он, тем не менее, понимал.
эти слова написаны только для тебя
Удивленный и любопытный, Ичиго читал дальше.
ичиго-кун
когда ты пришел ко мне, я знала, что это именно ты, но не смогла принять это знание. так что я нашла единственный выход. отвергла мое собственное существование
я не такая сильная, как считают все остальные. все это стало для меня тяжело. возможно, во всем виноват белый и тишина и то, что ты меня так и не вспомнил, но я просто не смогла больше это выносить.
Ичиго раз за разом проводил пальцами по белый и тишина, не обращая особого внимания на ты меня так и не вспомнил, но ее следующие слова его удивили.
я тебя не виню. с моей стороны было очень эгоистично даже не попытаться понять тебя, так что я совсем не жалею о том, что случилось. о том, что я сейчас лежу в этом гробу.
но я действительно жалею, что сделала тебе больно. что привела тебя сюда. что ждала от тебя того, чего ты не мог мне дать.
я люблю тебя
пожалуйста, будь счастлив, если не ради меня, то ради человека, которого любишь ты. кем бы он ни был.
Ичиго несколько секунд стоял в полном шоке, а потом просто покачал головой, пытаясь удержать неконтролируемый, нездоровый смех. Он просто не мог в это поверить. Но выгравированные слова не могли иметь никакого другого значения.
Она все еще его любила. Это просто какое-то сумасшествие.
Он прикрыл глаза, посмеиваясь, съезжая вниз, пока не достиг пола, и прислоняя голову к прохладному дереву. Гин подошел к нему, укладывая ладонь на плечо. Кинув взгляд на Орихиме, мужчина присвистнул.
«Она всегда была красивой штучкой. И всегда говорила только о тебе».
«Я знаю».
Гин, если это возможно, усмехнулся еще шире, прочитав «Принцесса» на кандзи, но задумчиво нахмурился, когда достиг гравировки на непонятном ему языке. Он повернулся к Ичиго.
«Ты понимаешь, что тут написано?»
Ичиго взглянул вверх, к вырезанным в дереве словам.
Почему он смог их понять?
я люблю тебя
У него вырвался очередной смешок и, качая головой, Ичиго отвернулся.
«Нет, не понимаю».
-
Они провели в этой комнате еще какое-то время, не так уж и долго, на самом деле, прежде чем дверь с силой распахнулась. Гин практически не отреагировал на вторжение, оставаясь там же, где и был, все с такой же застывшей улыбкой на лице. Ичиго же напрягся.
Айзен зашел внутрь, взглядом приковывая рыжеволосого мальчишку к месту.
«Гин, вон. Прямо сейчас».
«Как скажете, Айзен-сама».
Ичиго проводил глазами удаляющуюся спину Гина, стараясь не встречаться с пронизывающим взглядом Айзена. Мужчина тем временем зашел внутрь, оглядел комнату, наполненную цветами и остановился на женщине, лежащей в гробу.
Он медленно подошел ближе, что явно не улучшило состояния рыжеволосого мальчишки на данный момент. Ичиго очень хотел спрятаться, подтягивая колени к груди и медленно укладывая ладони поверх ушей. Айзен определенно вспомнил эту позу и тяжело вздохнул.
«Ичиго».
Никакого ответа, никакой реакции. Ничего.
«Ичиго, посмотри на меня».
И снова – ничего. Айзен начал злиться.
«Ичиго!»
На этот раз мальчишка вздрогнул, шумно втягивая воздух сквозь крепко стиснутые зубы. Айзен сразу же пожалел о секундной потере контроля, что само по себе было редким явлением. Но, похоже, мальчишка, сам того не осознавая, заставлял его делать то, на что он, как Айзен думал раньше, был неспособен.
Снова вздыхая, мужчина опустился на пол рядом с Ичиго и притянул к себе, поднимая на руки. Несмотря на все произошедшее, в ответ на прикосновение Ичиго бессознательно прижался ближе. Совсем, как раньше.
«Извини».
Но тот, кому предназначались эти безумно редкие из уст Айзена слова, не услышал, слишком глубоко погруженный в собственные страхи и боль.
Ни один из них больше не произнес ни слова до тех пор, пока Ичиго не почувствовал, что его опускают на кровать. Определенно, чужую кровать. Он приподнял голову, оглядывая темную комнату с мазками красного здесь и там, и нахмурился.
«Мы в моей комнате», - ответил Айзен на его молчаливый вопрос, запуская пальцы в свои волосы, отчего прическа распалась и несколько мягких прядей упали на лицо.
А Ичиго вдруг поймал себя на том, что не может оторвать взгляда, зачарованный. Он никогда раньше не видел Айзена таким...домашним. Уютным. И этот новый вид ему, определенно, нравился.
Айзен прошелся по комнате, сбрасывая с себя одежду. Ичиго сообразил, что тот хочет переодеться в ночное и тут же отвернулся, ощущая, как румянец смущения растекается по щекам и дальше – по шее.
«Мне нужно закончить кое-какие дела. Ты можешь ложиться спать», - произнес мужчина. Ичиго кинул на него осторожный взгляд из подлобья и выдохнул облегченно, когда понял, что тот уже успел переодеться.
Через какое-то время в комнате установилась тишина, прерываемая лишь шелестом бумаги. Не та, уютная тишина – как раньше, а новая, наполненная невысказанными вопросами, обидой и чем-то еще, незнакомым.
«...Почему?» - в конце концов тихо спросил Ичиго и Айзен неожиданно понял, что ему совсем не нравится, когда рыжий своенравный мальчишка звучит так жалко и неуверенно.
«Почему луна на небе? Почему песок белый? Почему что, Ичиго?»
«Почему я здесь? Почему ты больше не злишься? Почему ты такой непонятный? Почему ты вообще на меня разозлился?» - спросил он голосом сонным, ленивым, но – что не понравилось Айзену больше всего – безэмоциональным. Пустым.
Айзен медленно отложил ручку в сторону. Почему то сейчас он, как никогда, он ощущал вселенскую усталость, как будто вес целого мира непредвиденно опустился ему на плечи.
А Ичиго все смотрел на него своими стеклянными глазами. Даже ненависть была бы лучше, чем эта кукольная пустота.
«Я не могу однозначно ответить на все твои вопросы. В первую очередь потому, что не знаю правильного ответа сам», - честно ответил Айзен, не отводя взгляда. Ичиго ничего не ответил, продолжая все так же смотреть на него, а потом просто закрыл глаза.
«Подойди».
Молчаливо Айзен поднялся из-за стола, медленными, уверенными шагами пересек комнату и присел на кровать рядом с Ичиго. Тот, не открывая глаз, переместился ему на колени и обнял, щекоча горячим дыханием шею.
Секунды?
Минуты?
Часы?
«...я ведь не специально тогда пошел к Орихиме. Она меня каком-то образом контролировала. Звала. Вела», - начал Ичиго шепотом. «Однажды, когда Гриммджоу заходил в гости, у меня жутко разболелась голова... Это она была виновата».
Ичиго вздохнул и прижался ближе, и Айзен в ответ положил ему руку на спину, возвращая объятие.
«Она сказала, что я пришел, чтобы спасти ее, и была в полнейшем шоке, когда я ответил 'нет'».
«Ты ее вспомнил?»
«Она больше не имеет значения», - немного резко оборвал Ичиго, и Айзен замолчал, ожидая продолжения.
«Все, что я помню после – это то, как звенело в ушах, как душил обжигающий воздух и как сильно хотелось кричать. И я ослеп. А дальше... А дальше я проснулся с криком и кто-то пытался меня успокоить».
Ичиго сжался.
«Почему-то мне кажется, что это был ты».
Мальчишка зарылся лицом в его волосы и продолжил тонким, срывающимся голосом:
«А потом, несколько дней спустя...»
«Я знаю», - тихо сказал Айзен, слушая всхлипы и чувствуя мокрые горячие слезы на шее. Осторожно, аккуратно, словно боясь разбить, он обнял мальчишку крепче, обоими руками и принялся успокаивающе водить ладонями по спине. Между выпирающих лопаток – и вниз, к пояснице, а потом – снова наверх, пальцами считая каждый позвонок.
«Я тебя ненавижу!» - выдавил Ичиго между всхлипами, зло смахивая слезы, застилающие глаза.
Айзен не оставил свои попытки успокоить его. «Я знаю», - снова сказал он, еще тише.
«Ты даже не дал мне шанса объяснить!»
«Не дал».
«Мне было очень, очень больно».
«Ммм», - Айзен вздохнул, мягко поцеловал его в мокрую от слез щеку и притянул к себе еще ближе. «Мне совсем не понравилось смотреть, как ты умираешь. Я испугался. И потому сделал все, как мне тогда казалось, чтобы подобного больше не случилось. И, кроме того, смерть Орихиме была весьма неожиданна. У меня были на нее несколько другие планы, так что, как я уже сказал – я просто испугался. Запаниковал», - признал Айзен, между делом целуя Ичиго в другую щеку.
«Ты для меня имеешь огромное значение, Ичиго. Мне действительно жаль. Прости».
Ичиго медленно, нерешительно улыбнулся, но Айзену и этого было достаточно, чтобы почувствовать себя прощенным.
-
Ичиго проснулся. Он лежал в кровати, не совсем понимая, где он и что с ним, но чувствуя себя дико, неестественно счастливым после всего, произошедшего днем ранее. Он все еще не мог поверить, что Айзен действительно, взаправду, извинился. Сонно щуря глаза, Ичиго огляделся и тут же наткнулся взглядом на спину человека, оккупировавшего все его мысли.
«-зен?» - пробормотал он.
«Ммм?»
Было еще кое-что, беспокоившее Ичиго.
Иноуэ Орихиме...Она действительно была...
«...Была такой...Важной...?»
Айзен сначала нахмурился, не совсем понимая, о чем его спрашивают, а потом мягко усмехнулся, усаживаясь рядом с сонным мальчишкой.
«Да», - ответил он, еще больше взъерошивая и так похожие на гнездо волосы Ичиго, а потом - наклоняясь за невинным поцелуем.
У него явно начала вырабатываться зависимость.
«Значит, все-таки была?», - спросил Ичиго снизу вверх, выглядя при этом безотказно милым в глазах Айзена. Тот ничем не выдал себя, но был приятно удивлен услышать нотку зависти в его сонном голосе.
«Да», - повторил он, стараясь не расплыться в совершенно идиотской ухмылке, абсолютно, безотказно мил, прослеживая кончиками пальцев контур мягких искусанных губ. «Она была важной, но только в качестве инструмента, необходимого для достижения цели. Вот и все.»
Ичиго, в отличие от Айзена, не стал сдерживать широкую улыбку, и тут же потянулся за еще одним поцелуем.
«Она никогда бы не смогла сравниться по важности с тобой», - низким голосом прошептал Айзен ему в губы. «Никогда».
Глава 8 Знаки
Раз, два, раз, два...
Ичиго шумно выдохнул, в очередной раз отжимаясь от пола. Он хотел привести свое тело в хорошую физическую форму – в конце концов, чем еще ему было заняться? Да и чтение книг уже не доставляло такое удовольствие, как раньше.
В целом, он был рад, что Айзен отпустил его только лишь с напоминанием об опасности расхаживать по коридорам Лас Ночеса без сопровождения. У Ичиго не было особых возражений – он не имел никакого желания снова потеряться в хитросплетении коридоров. То, что он встретил Ичимару Гина, было чистой удачей, и вряд ли подобное повторится.
«Раз, два...» - пробормотал он сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как капелька пота стекает по лицу и падает с кончика носа – на пол. Наконец, он решил, что на сегодня достаточно отжиманий, и встал в позицию для нового упражнения.
Ичиго улыбался – еще пару недель назад он бы к этому времени уже валялся на спине в центре комнаты, совершенно истощенный, тщетно пытаясь выровнять дыхание.
Растяжка, отжимания, самые простые упражнения – успокаивали. Играя на пианино, он терял себя в музыке, читая книги – концентрировался на словах. Но физическая нагрузка давала ему нечто особенное – приятную пустоту в мыслях. Возможность полностью расслабиться, как бы странно это ни звучало.
Его все еще беспокоила Орихиме. Оно и понятно. Ее неестественная любовь смущала его и все чаще Ичиго ловил себя на том, что сидит, уставившись куда-то в пространство, и размышляет над причинами этой ненормальной привязанности. Но мыслительная деятельность никогда не была его сильной стороной и поэтому, чаще всего, вместо ответов он получал сокрушительную головную боль.
Почему? Какие у нас были отношения раньше? Были ли мы близки? Может, она моя сестра? Нет – у нее другая фамилия. Она что, просто так, ни с того, ни с сего в меня влюбилась?
Иногда эти вопросы к самому себе заставляли его чувствовать непонятную вину.
Были ли мы вместе – раньше?
Он ненавидел это чувство вины, оно заставляло его думать о всех тех безлицых и безимянных людей из несуществующих воспоминаний, бесконечное кто, кто, кто.
Были ли мы вместе – или ты просто сходила по мне с ума в одиночку?
Ичиго начал новое упражнение.
Кто ты?
-
Айзен читал одну из своих книг, удобно устроившись в кресле, а Ичиго играл с Нэль, когда ему неожиданно пришло в голову:
«А где я могу достать цветов?»
Айзен оторвался от книги, делая закладку на недочитанной страничке. Ичиго не имел ни малейшего понятия, почему идея о цветах пришла ему в голову, но уже знал, какие именно ему нужны.
«Я видел некоторые на иллюстрациях в книге. Там были лилии, ирис, васильки, тюльпаны, гвоздики и гладиолусы
Ичиго ожидал короткого «да» или «нет», но вместо этого Айзен молча встал с кресла и подошел к нему с совершенно непонятным выражением лица.
Ичиго непонимающе нахмурился. «Айзен?»
«Ты ведь не видел никаких иллюстраций, не так ли?», - прервал его Айзен. Как он-? «То же самое было, когда ты просил меня принести красные чернила, чтобы записывать свои мелодии несколько месяцев назад. Помнишь? Я и тогда знал, что твоя история про книги – не правда».
«Это...»
Это не правда, но и не ложь.
«Лучше не лги мне, Ичиго».
Мальчишка втянул голову в плечи и отвел взгляд. Он не имел ни малейшего желания лгать Айзену или что-то скрывать от него, но отчаянно боялся его реакции, когда тот узнает правду.
«Ичиго», - мягко вздохнул Айзен. «Мне просто любопытно, что же такое ты с таким усилием пытаешься от меня скрыть».
«Я собирался тебе сказать...рано или поздно» - наконец ответил Ичиго с явным нежеланием в голосе. В конце концов, Иноуэ Орихиме была, в его понимании, не лучшим предметом для разговора с Айзеном. Важный инструмент, и все такое...
«Ичиго».
На этот раз в голосе мужчины прозвучало отчетливое предупреждение, на случай, если Ичиго решит продолжить упираться. Тот в ответ бессознательно попытался отодвинуться подальше и еще сильнее втянул голову в плечи.
«Это для нее».
«Твоей матери».
Утверждение, не вопрос. Айзен был уверен в своем предположении. К сожалению. Ичиго глубоко вдохнул:
«Нет, для нее».
Последовавшая тишина затянулась, кажется, на несколько минут. Ичиго сжал кулаки, а потом с усилием расслабил.
Ну скажи же что нибудь. Скажи 'нет'. Скажи 'ты не можешь, Ичиго'. Скажи, что ты не разрешаешь мне ее увидеть. Ну хоть что-нибудь.
Единственное, что он услышал – это дыхание. Болезненно громкое дыхание.
Скажи что-нибудь. Когда я спросил, значит ли она для тебя что-нибудь...
Ичиго не выдержал и взглянул наверх, встретившись глазами со все таким же – непонятным – взглядом Айзена.
Ты ведь сказал мне правду?
«Шесть».
«Что?»
«Шесть типов цветов, правильно?», - спросил Айзен в монотонной и действующей на нервы Ичиго манере.
«Эээ...» - Ичиго моргнул, сначала не понимая, о чем идет речь. «...да».
А потом Айзен ушел, сказав напоследок, что они встретятся за обедом, и Ичиго еще долго смотрел ему вслед и – думал, думал, думал.
Было ли это да?
Было ли это нет?
Даже после смерти она все еще влияет на его жизнь, и Ичиго не может этого не замечать, не может об этом не думать, не может не спрашивать самого себя снова и снова и снова.
Блики рыжего.
Боль.
Вспышки ослепляющего света.
И снова боль.
Так много цветов и так много слов.
Извинения от него, а от нее – неестественно красивое тело в гробу. Эти слова. Эти знаки. Эти воспоминания. Ты, Иноуэ.
«Я спасу тебя, обещаю - »
Ичиго встряхнул головой, с трудом проталкивая воздух в легкие. Нэль все еще играла недалеко от него – хорошо. Она не заметила. Ичиго не любил, когда она начинала за него беспокоиться.
Он медленно, с усилием, поднялся с пола и – словно вновь попав под заклинание рыжеволосой пленницы – подошел к пианино, поднял руки над клавишами.
И начал играть.
-
Лилии, ирис, васильки, тюльпаны, гвоздики и гладиолусы.
Все, которые он и хотел.
Он нашел их на своей кровати после того как вышел из душа,связанные тонкой ленточкой в букет. Рядом лежала записка, что само по себе было неожиданным и нечастым явлением. Айзен предпочитал оставлять свои подарки без каких бы то ни было записок. Единственное исключение – пианино.
Но это было уже очень давно.
'Не выходи в одиночку.' Ичиго уставился на слова, каллиграфическим почерком выведенные на листке бумаги.
Каким-то образом, Айзен знал. Интересно, как?
Ичиго бросил взгляд на цветы, нахмурился, раздумывая, а потом взял букет и аккуратно убрал его. Под кровать.
-
Айзен пришел к нему только несколько дней спустя. Ичиго был рад компании своих друзей, но все равно не мог не скучать.
Особенно по поцелуям, подумал Ичиго и улыбнулся.
«Чем занимался?»
«Кое-какой подготовкой» - ответил Айзен с какой-то непонятной, незнакомой ноткой в голосе. Ичиго отмахнулся и, вместо того, чтобы ломать голову над чужими странностями, обратил все свое внимание на лист желтой бумаги, исписанный красными чернилами. Он никогда не спрашивал Айзена, что он делал за пределами этой комнаты, не уточнял, что это были за приготовления – и, честно говоря, не имел никакого желания знать. «Ты пишешь новую мелодию?»
«Да». Айзен тоже не стал спрашивать, для кого она была предназначена.
«Завораживающая мелодия. И, в чем-то, жестокая».
Ичиго знал, что со стороны Айзена это были просто комментарии к мелодии и ничего больше. Мужчина как-то сказал ему, что не имеет ничего против его мелодий, какими бы они ни были. И кому бы они ни были посвящены.
«Мммм». Ичиго заменил листок и снова начал играть. Музыка, заполнившая комнату, была страшной, пронзительной и вызывала у Айзена неприятный холодок по спине. Если бы он не был Айзеном, то сказал бы, что мелодия вызывает в нем страх – непонятный, мистический, неконтролируемый.
Но через какое-то время звуки стали мягче, тише. Они больше не несли в себе угрозу , лишь воспоминание о ней. Мелодия больше не была страшной, скорее – успокаивающей.
«Ты уже придумал название?»
«Нет, она еще не дописана».
«Ясно». Айзен оглянулся вокруг, словно что-то выискивая глазами.
Ичиго неожиданно вздохнул: «Спрашивай».
«Где те цветы?» - решил поддаться мальчишке Айзен. Последний улыбнулся, словно только и ждал этого вопроса.
«Ты узнаешь все завтра, обещаю».
Айзен тут же напрягся. «Не...»
«Шатайся по коридорам в одиночку, я знаю», - завершил за него Ичиго, немного помолчал и после продолжил, уже тише: «....Пойдем со мной».
«Уверен?»
«Если бы не был уверен, не стал бы просить», - пробурчал Ичиго. «Завтра, после обеда».
-
«Цветы завяли».
Айзен был, конечно, прав. Букет цветов теперь был только сухим напоминанием того, чем являлся всего несколько дней назад. Ичиго ничего не ответил, занятый расправлением некоторых лепестков, аккуратно, чтобы не поломать хрупкую конструкцию.
«Пошли», - наконец, сказал он, слегка улыбаясь.
«С таким букетом?»
Ичиго уверенно кивнул. «Да. Именно с таким».
-
Они пришли как раз тогда, когда Ичиго и рассчитывал, не раньше и не позже. Все в комнате выглядело именно так, как и было в последний раз, когда он был тут. Ичиго спокойно зашел внутрь, на лице – совершенно непонятное Айзену выражение.
Мужчина остановился в дверях, решив на это раз не вмешиваться и просто наблюдать, за что Ичиго был ему невероятно благодарен.
Он осторожно положил букет поверх тонких девичьих пальцев и... Ничего особенного не случилось. Можно ли было назвать то, что сейчас испытывал Ичиго, разочарованием? И, тем не менее...
«Я не могу осуждать твою любовь», - сказал он тихо, практически шепотом. «Не знаю, стал ли я для тебя таким долгожданным спасителем, или нет. В конце концов, именно из-за меня ты умерла».
Ичиго вздохнул, аккуратно проводя кончиками пальцев по хрупким лепесткам, потом по руке, по платью, и – наконец – достиг выгравированной надписи. Снова останавливаясь на 'белый' и 'тишина'.
«Я все еще задаюсь вопросом, даже если это и был весьма жестокий метод возвратить тебя обратно в реальность...»
О да, они оба очень хорошо знали, как это сложно.
«Даже сейчас, я...»
Ичиго замолчал, проглатывая чужие, ненужные слова.
«Для тебя уже не было другого пути, не так ли? Принцесса...?»
Никакой реакции, ничего. Она действительно была мертва. Ичиго не засмеялся, не улыбнулся, не заплакал и даже не разозлился. Эта девушка действительно для него ничего не значила – кроме нескольких бессмысленных осколков – видений. Но сейчас, только сейчас он впервые ощутил, что может перестать думать о ней.
Словно чувствуя, что важный для Ичиго момент уже прошел, Айзен позволил себе ступить внутрь. Он подошел к мальчишке, смотря, впрочем, не на него, а на нее.
«Мертвые цветы».
«Да. Только что сорванные все равно рано или поздно засохнут. Не чувствуешь странной иронии?», - легко улыбнулся мальчишка.
«Ты для меня все такая же загадка, Ичиго». Загадка, которую я разгадаю, рано или поздно, так или иначе.
«С чего бы это?» - Ичиго взъерошил себе волосы. «Она мертва, следовательно, и цветы тоже должны быть мертвыми. Они прошли через ту же самую пытку, когда я оставил их под кроватью, как и та, через которую прошла Орихиме. Когда я пообещал, что спасу ее».
«Ты вспомнил?»
«Только это обещание». Только это одно обещание, пустые слова, которые повторяются у него в голове снова и снова и снова. Не больше и не меньше.
Я спасу тебя, обещаю -
Я спасу тебя, обещаю -
«И цветы – лишь тень букета, который был когда-то. Точно так же, как и мои воспоминания – тень того, чем они были изначально...»
Ичиго нахмурился, умолкая. Айзен внимательно посмотрел на него.
«Ты ненавидишь меня?»
За то, что заставил тебя забыть, за то, что заставил тебя пройти через тишину, белый и много, много чего еще – заставил пройти через ад.
Ненавидишь?
Ичиго пару раз моргнул удивленно. Айзен сказал самому себе, что ответ не имеет значения. Не должен иметь значения. Мальчишка помялся какое-то время, переводя взгляд с Орихиме на Айзена и обратно. Айзен напомнил самому себе, что ему все равно, каким бы ни был ответ.
Потому что во мне нет страха.
Бесполезные человеческие эмоции -
Я не должен.
Еще несколько невыносимо долгих минут Ичиго рассматривал рыжеволосую девушку, которая всего-то только и хотела в жизни – чтобы он пришел и спас ее. В каком-то черном, извращенном смысле, он исполнил ее самое заветное желание.
Она больше не чувствовала боли – как и он.
Ну так что....Ненавидишь ли ты меня, Куросаки Ичиго?
И в этот момент, словно обладая способностью читать мысли, мальчишка улыбнулся.
«Нет».
Раз, два, раз, два...
Ичиго шумно выдохнул, в очередной раз отжимаясь от пола. Он хотел привести свое тело в хорошую физическую форму – в конце концов, чем еще ему было заняться? Да и чтение книг уже не доставляло такое удовольствие, как раньше.
В целом, он был рад, что Айзен отпустил его только лишь с напоминанием об опасности расхаживать по коридорам Лас Ночеса без сопровождения. У Ичиго не было особых возражений – он не имел никакого желания снова потеряться в хитросплетении коридоров. То, что он встретил Ичимару Гина, было чистой удачей, и вряд ли подобное повторится.
«Раз, два...» - пробормотал он сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как капелька пота стекает по лицу и падает с кончика носа – на пол. Наконец, он решил, что на сегодня достаточно отжиманий, и встал в позицию для нового упражнения.
Ичиго улыбался – еще пару недель назад он бы к этому времени уже валялся на спине в центре комнаты, совершенно истощенный, тщетно пытаясь выровнять дыхание.
Растяжка, отжимания, самые простые упражнения – успокаивали. Играя на пианино, он терял себя в музыке, читая книги – концентрировался на словах. Но физическая нагрузка давала ему нечто особенное – приятную пустоту в мыслях. Возможность полностью расслабиться, как бы странно это ни звучало.
Его все еще беспокоила Орихиме. Оно и понятно. Ее неестественная любовь смущала его и все чаще Ичиго ловил себя на том, что сидит, уставившись куда-то в пространство, и размышляет над причинами этой ненормальной привязанности. Но мыслительная деятельность никогда не была его сильной стороной и поэтому, чаще всего, вместо ответов он получал сокрушительную головную боль.
Почему? Какие у нас были отношения раньше? Были ли мы близки? Может, она моя сестра? Нет – у нее другая фамилия. Она что, просто так, ни с того, ни с сего в меня влюбилась?
Иногда эти вопросы к самому себе заставляли его чувствовать непонятную вину.
Были ли мы вместе – раньше?
Он ненавидел это чувство вины, оно заставляло его думать о всех тех безлицых и безимянных людей из несуществующих воспоминаний, бесконечное кто, кто, кто.
Были ли мы вместе – или ты просто сходила по мне с ума в одиночку?
Ичиго начал новое упражнение.
Кто ты?
-
Айзен читал одну из своих книг, удобно устроившись в кресле, а Ичиго играл с Нэль, когда ему неожиданно пришло в голову:
«А где я могу достать цветов?»
Айзен оторвался от книги, делая закладку на недочитанной страничке. Ичиго не имел ни малейшего понятия, почему идея о цветах пришла ему в голову, но уже знал, какие именно ему нужны.
«Я видел некоторые на иллюстрациях в книге. Там были лилии, ирис, васильки, тюльпаны, гвоздики и гладиолусы
Ичиго ожидал короткого «да» или «нет», но вместо этого Айзен молча встал с кресла и подошел к нему с совершенно непонятным выражением лица.
Ичиго непонимающе нахмурился. «Айзен?»
«Ты ведь не видел никаких иллюстраций, не так ли?», - прервал его Айзен. Как он-? «То же самое было, когда ты просил меня принести красные чернила, чтобы записывать свои мелодии несколько месяцев назад. Помнишь? Я и тогда знал, что твоя история про книги – не правда».
«Это...»
Это не правда, но и не ложь.
«Лучше не лги мне, Ичиго».
Мальчишка втянул голову в плечи и отвел взгляд. Он не имел ни малейшего желания лгать Айзену или что-то скрывать от него, но отчаянно боялся его реакции, когда тот узнает правду.
«Ичиго», - мягко вздохнул Айзен. «Мне просто любопытно, что же такое ты с таким усилием пытаешься от меня скрыть».
«Я собирался тебе сказать...рано или поздно» - наконец ответил Ичиго с явным нежеланием в голосе. В конце концов, Иноуэ Орихиме была, в его понимании, не лучшим предметом для разговора с Айзеном. Важный инструмент, и все такое...
«Ичиго».
На этот раз в голосе мужчины прозвучало отчетливое предупреждение, на случай, если Ичиго решит продолжить упираться. Тот в ответ бессознательно попытался отодвинуться подальше и еще сильнее втянул голову в плечи.
«Это для нее».
«Твоей матери».
Утверждение, не вопрос. Айзен был уверен в своем предположении. К сожалению. Ичиго глубоко вдохнул:
«Нет, для нее».
Последовавшая тишина затянулась, кажется, на несколько минут. Ичиго сжал кулаки, а потом с усилием расслабил.
Ну скажи же что нибудь. Скажи 'нет'. Скажи 'ты не можешь, Ичиго'. Скажи, что ты не разрешаешь мне ее увидеть. Ну хоть что-нибудь.
Единственное, что он услышал – это дыхание. Болезненно громкое дыхание.
Скажи что-нибудь. Когда я спросил, значит ли она для тебя что-нибудь...
Ичиго не выдержал и взглянул наверх, встретившись глазами со все таким же – непонятным – взглядом Айзена.
Ты ведь сказал мне правду?
«Шесть».
«Что?»
«Шесть типов цветов, правильно?», - спросил Айзен в монотонной и действующей на нервы Ичиго манере.
«Эээ...» - Ичиго моргнул, сначала не понимая, о чем идет речь. «...да».
А потом Айзен ушел, сказав напоследок, что они встретятся за обедом, и Ичиго еще долго смотрел ему вслед и – думал, думал, думал.
Было ли это да?
Было ли это нет?
Даже после смерти она все еще влияет на его жизнь, и Ичиго не может этого не замечать, не может об этом не думать, не может не спрашивать самого себя снова и снова и снова.
Блики рыжего.
Боль.
Вспышки ослепляющего света.
И снова боль.
Так много цветов и так много слов.
Извинения от него, а от нее – неестественно красивое тело в гробу. Эти слова. Эти знаки. Эти воспоминания. Ты, Иноуэ.
«Я спасу тебя, обещаю - »
Ичиго встряхнул головой, с трудом проталкивая воздух в легкие. Нэль все еще играла недалеко от него – хорошо. Она не заметила. Ичиго не любил, когда она начинала за него беспокоиться.
Он медленно, с усилием, поднялся с пола и – словно вновь попав под заклинание рыжеволосой пленницы – подошел к пианино, поднял руки над клавишами.
И начал играть.
-
Лилии, ирис, васильки, тюльпаны, гвоздики и гладиолусы.
Все, которые он и хотел.
Он нашел их на своей кровати после того как вышел из душа,связанные тонкой ленточкой в букет. Рядом лежала записка, что само по себе было неожиданным и нечастым явлением. Айзен предпочитал оставлять свои подарки без каких бы то ни было записок. Единственное исключение – пианино.
Но это было уже очень давно.
'Не выходи в одиночку.' Ичиго уставился на слова, каллиграфическим почерком выведенные на листке бумаги.
Каким-то образом, Айзен знал. Интересно, как?
Ичиго бросил взгляд на цветы, нахмурился, раздумывая, а потом взял букет и аккуратно убрал его. Под кровать.
-
Айзен пришел к нему только несколько дней спустя. Ичиго был рад компании своих друзей, но все равно не мог не скучать.
Особенно по поцелуям, подумал Ичиго и улыбнулся.
«Чем занимался?»
«Кое-какой подготовкой» - ответил Айзен с какой-то непонятной, незнакомой ноткой в голосе. Ичиго отмахнулся и, вместо того, чтобы ломать голову над чужими странностями, обратил все свое внимание на лист желтой бумаги, исписанный красными чернилами. Он никогда не спрашивал Айзена, что он делал за пределами этой комнаты, не уточнял, что это были за приготовления – и, честно говоря, не имел никакого желания знать. «Ты пишешь новую мелодию?»
«Да». Айзен тоже не стал спрашивать, для кого она была предназначена.
«Завораживающая мелодия. И, в чем-то, жестокая».
Ичиго знал, что со стороны Айзена это были просто комментарии к мелодии и ничего больше. Мужчина как-то сказал ему, что не имеет ничего против его мелодий, какими бы они ни были. И кому бы они ни были посвящены.
«Мммм». Ичиго заменил листок и снова начал играть. Музыка, заполнившая комнату, была страшной, пронзительной и вызывала у Айзена неприятный холодок по спине. Если бы он не был Айзеном, то сказал бы, что мелодия вызывает в нем страх – непонятный, мистический, неконтролируемый.
Но через какое-то время звуки стали мягче, тише. Они больше не несли в себе угрозу , лишь воспоминание о ней. Мелодия больше не была страшной, скорее – успокаивающей.
«Ты уже придумал название?»
«Нет, она еще не дописана».
«Ясно». Айзен оглянулся вокруг, словно что-то выискивая глазами.
Ичиго неожиданно вздохнул: «Спрашивай».
«Где те цветы?» - решил поддаться мальчишке Айзен. Последний улыбнулся, словно только и ждал этого вопроса.
«Ты узнаешь все завтра, обещаю».
Айзен тут же напрягся. «Не...»
«Шатайся по коридорам в одиночку, я знаю», - завершил за него Ичиго, немного помолчал и после продолжил, уже тише: «....Пойдем со мной».
«Уверен?»
«Если бы не был уверен, не стал бы просить», - пробурчал Ичиго. «Завтра, после обеда».
-
«Цветы завяли».
Айзен был, конечно, прав. Букет цветов теперь был только сухим напоминанием того, чем являлся всего несколько дней назад. Ичиго ничего не ответил, занятый расправлением некоторых лепестков, аккуратно, чтобы не поломать хрупкую конструкцию.
«Пошли», - наконец, сказал он, слегка улыбаясь.
«С таким букетом?»
Ичиго уверенно кивнул. «Да. Именно с таким».
-
Они пришли как раз тогда, когда Ичиго и рассчитывал, не раньше и не позже. Все в комнате выглядело именно так, как и было в последний раз, когда он был тут. Ичиго спокойно зашел внутрь, на лице – совершенно непонятное Айзену выражение.
Мужчина остановился в дверях, решив на это раз не вмешиваться и просто наблюдать, за что Ичиго был ему невероятно благодарен.
Он осторожно положил букет поверх тонких девичьих пальцев и... Ничего особенного не случилось. Можно ли было назвать то, что сейчас испытывал Ичиго, разочарованием? И, тем не менее...
«Я не могу осуждать твою любовь», - сказал он тихо, практически шепотом. «Не знаю, стал ли я для тебя таким долгожданным спасителем, или нет. В конце концов, именно из-за меня ты умерла».
Ичиго вздохнул, аккуратно проводя кончиками пальцев по хрупким лепесткам, потом по руке, по платью, и – наконец – достиг выгравированной надписи. Снова останавливаясь на 'белый' и 'тишина'.
«Я все еще задаюсь вопросом, даже если это и был весьма жестокий метод возвратить тебя обратно в реальность...»
О да, они оба очень хорошо знали, как это сложно.
«Даже сейчас, я...»
Ичиго замолчал, проглатывая чужие, ненужные слова.
«Для тебя уже не было другого пути, не так ли? Принцесса...?»
Никакой реакции, ничего. Она действительно была мертва. Ичиго не засмеялся, не улыбнулся, не заплакал и даже не разозлился. Эта девушка действительно для него ничего не значила – кроме нескольких бессмысленных осколков – видений. Но сейчас, только сейчас он впервые ощутил, что может перестать думать о ней.
Словно чувствуя, что важный для Ичиго момент уже прошел, Айзен позволил себе ступить внутрь. Он подошел к мальчишке, смотря, впрочем, не на него, а на нее.
«Мертвые цветы».
«Да. Только что сорванные все равно рано или поздно засохнут. Не чувствуешь странной иронии?», - легко улыбнулся мальчишка.
«Ты для меня все такая же загадка, Ичиго». Загадка, которую я разгадаю, рано или поздно, так или иначе.
«С чего бы это?» - Ичиго взъерошил себе волосы. «Она мертва, следовательно, и цветы тоже должны быть мертвыми. Они прошли через ту же самую пытку, когда я оставил их под кроватью, как и та, через которую прошла Орихиме. Когда я пообещал, что спасу ее».
«Ты вспомнил?»
«Только это обещание». Только это одно обещание, пустые слова, которые повторяются у него в голове снова и снова и снова. Не больше и не меньше.
Я спасу тебя, обещаю -
Я спасу тебя, обещаю -
«И цветы – лишь тень букета, который был когда-то. Точно так же, как и мои воспоминания – тень того, чем они были изначально...»
Ичиго нахмурился, умолкая. Айзен внимательно посмотрел на него.
«Ты ненавидишь меня?»
За то, что заставил тебя забыть, за то, что заставил тебя пройти через тишину, белый и много, много чего еще – заставил пройти через ад.
Ненавидишь?
Ичиго пару раз моргнул удивленно. Айзен сказал самому себе, что ответ не имеет значения. Не должен иметь значения. Мальчишка помялся какое-то время, переводя взгляд с Орихиме на Айзена и обратно. Айзен напомнил самому себе, что ему все равно, каким бы ни был ответ.
Потому что во мне нет страха.
Бесполезные человеческие эмоции -
Я не должен.
Еще несколько невыносимо долгих минут Ичиго рассматривал рыжеволосую девушку, которая всего-то только и хотела в жизни – чтобы он пришел и спас ее. В каком-то черном, извращенном смысле, он исполнил ее самое заветное желание.
Она больше не чувствовала боли – как и он.
Ну так что....Ненавидишь ли ты меня, Куросаки Ичиго?
И в этот момент, словно обладая способностью читать мысли, мальчишка улыбнулся.
«Нет».
Глава 9 Разговоры
Тебе все еще запрещается покидать комнату без сопровождения.
Он бы почувствовал себя дитем дошкольного возраста – если бы не факт, что это Айзен оставил ему такую записку. Орихиме больше не мучила его своими загадками, хотя, Ичиго решил, надо будет в любом случае навестить ее в ближайшем будущем. Он снова нормально ел и возвратился к своей безумной игре на пианино, так что все, наконец-то, перестали о нем беспокоиться.
«Это счастливая песня. Ты счастлив, Ичиго?» - спросила Нэль, хлопая огромными глазищами. Ичиго в ответ широко улыбнулся.
«Конечно».
Вежливый стук выдернул его из музыкального транса и Ичиго с любопытством воззрился на дверь. Для Гриммджоу было слишком рано и Улькиорра предупредил, что будет занят сегодня. Следуя логике, это не мог быть и Айзен – иначе зачем оставлять записку? А больше Ичиго никого и не знал.
Может, Арранкар, который постоянно приносит обеды? Но ведь он только что поел...
В конце концов, Ичиго решил, что одним гаданием он никогда не узнает, кто же стоит на той стороне двери.
«Заходите».
Этот человек, как и все остальные, встреченные им ранее, был одет в белые робы, кисти - спрятаны глубоко в широких рукавах, и нереальная ухмылка до ушей на лице.
«Гин....Гин, не так ли?» - удивленно расширил глаза Ичиго.
«Ааа, Куросаки-кун! Здравствуй, здравствуй, рад тебя снова видеть» - отдал дань вежливости Гин, и Ичиго расслабился. Нэль же отреагировала не так хорошо – усилила свою хватку на Ичиго, придвигаясь ближе, и с подозрением сузила глаза на человека с лицом лисицы. Гин же только еще шире ухмыльнулся. Реакция маленького арранкара его явно развеселила. «И тебя тоже, малышка Нэль».
«Я ему не верю», - капризно, совершенно по-детски протянула Нэль, и Ичиго нахмурился. Это был первый раз, когда Нэль отреагировала подобным образом на кого-либо.
«И почему это?»
«Потому что я слишком широко улыбаюсь, вот почему», - ответил за нее Гин, не меняя выражения лица, и признал: «Идеально, стопроцентно фальшивая улыбка. Ну так что, расскажи мне, как жизнь, Куросаки-кун! В добром здравии, ммм?»
«Ну, да...»
«Просто замечательно!»
«Ты пришел по какому-то делу?»
«Да я просто чуть не умер со скуки, сидя в своей комнате днями напролет и играясь с коридорами», - ответил Гин неожиданно честно, эдаким контрастом к своей 'идеально, стопроцентно' фальшивой улыбке.
«Играясь с коридорами?» - не понял Ичиго, встряхивая головой.
«Ааа, не важно, не важно». Широченная ухмылка все еще была на месте, но теперь в ней появилось что-то хитрое, озорное. Ичиго почувствовал, как где-то в районе мозжечка начинает формироваться головная боль от попыток расшифровать, что же действительно думает и чувствует человек, стоящий напротив. Ичиго снова потряс головой, крепко зажмурился и решил, что с этого момента будет обращать внимание только на глаза. Почти полностью прикрытые глаза. «О божеж ты мой! У тебя от меня, что, голова кружится?»
И, ко всему прочему, очень, очень прямой – пляшет на тонкой границе между вежливостью и оскорблением. Ичиго залился смущенным румянцем, признавая: «Да, кружится». Ему не нравилось чувствовать себя смущенным, не в своей тарелке. Почему-то с Айзеном все было по другому.
Кроме того, в присутствии Гина было очень трудно что-то скрыть. Людям, наверняка, было очень трудно разобраться в том, что происходит у него в голове. И, в то же время, для Гина это было легко. Ичиго чувствовал себя открытой книгой.
Неожиданная мысль пришла Ичиго в голову. Может быть, Гин был вынужден носить такую маску каждый день, чтобы выжить. Может быть, он идеально умел прятать свои эмоции потому что иначе было нельзя.
Ичиго вынырнул из транса от звука шагов – Гин снова стоял на пороге, явно собираясь уходить. Мужчина пожелал ему хорошего дня, на удивление вежливо, но с ноткой непонятного сарказма и удалился, кинув через плечо, что на сегодня он увидел достаточно.
Ичиго не знал почему, но мысли о Гине не покидали его целый день – даже когда Айзен зашел к нему ближе к вечеру.
«Ичиго?» - спросил он.
«А?»
«Ты о чем-то глубоко задумался».
«Да так, ничего особенного...»
Ичиго был и заинтригован и обеспокоен в одно и то же время.
Он чуть не умер со скуки? Каким-то образом скука Гина совершенно не ассоциировалась со скукой Гриммджоу...
Что он так старательно прячет от остальных?
Айзен нахмурился. Взгляд Ичиго перебегал с одного предмета на другой, не останавливаясь больше, чем на минуту. Явный сигнал, что мальчишка думает слишком много. Гин не может причинить Ичиго вреда – но временами даже Айзен был настороже. Его лейтенант мог вытворить что угодно, дай только возможность. В конце концов, именно Гин предложил запереть мальчишку в белой комнате на неограниченное количество времени. Для 'развлекательных' целей.
Может, я должен быть более осторожен. У Гина практически нет страхов.
Айзен еще раз внимательно оглядел мальчишку и расслабился, когда Ичиго снова ему улыбнулся.
Но если что-то случится (произойдет?)...Соуске, тебе не позволительно совершить ошибку во второй раз.
-
«Ты вернулся», - кивнул Ичиго. В этот раз Нэль уже мирно спала.
«Доброго вечера, Куросаки-кун», - вежливо поздоровался Гин. Впрочем, Ичиго сильно сомневался, что тот был вежливым по натуре – скорее просто следовал правилам хорошего тона. «Я смотрю малышка Нэль уже спит».
«Да». Ичиго уставился на него ожидающе. Гин молчал, только менял позу то и дело, словно ему неудобно и непривычно было стоять на одном месте подолгу. Через какое-то время шорох шурх шурх шурх материала начал действовать Ичиго на нервы и он начал судорожно думать, что бы такое сказать, чтобы оборвать, наконец, такую неприятную тишину. «Может, присядешь?» - в конце концов, додумался Ичиго, указывая рукой на ближайшее кресло.
Ухмылка на лице Гина расширилась.
«Ну, почему же нет. Спасибо за предложение, Куросаки-кун, но я не надолго», - сказал он и Ичиго подумал, что Гин мог бы озвучить свое 'ненадолго' и пораньше.
Создавалось ощущение того, что Гин просто хотел, чтобы Ичиго сказал что-то первым.
«Ну ладно».
«Ага». Эффективная, драматичная пауза и, явно на показ, индифферентное: «Может, ты мог бы составить мне компанию сегодня за ужином, а то через какое-то время ужины без собеседника становятся чрезвычайно одинокими».
«Правда?» - спросил Ичиго, не потому, что был заинтересован в части про одиночество, но самим предложением. Решив не думать особо над ответом Ичиго решил сказать то, что Гин, скорее всего, от него и ожидал. «Мне нельзя покидать комнату без сопровождения».
«Ну, должен же быть здесь хотя бы один хороший человек, который только и ждет, что его попросят о помощи?», - протянул Гин таинственно. «Что ж, Куросаки-кун, доброго дня тебе. Ты чрезвычайно интересен».
На этой ноте Гин вышел из комнаты и Ичиго шумно, облегченно выдохнул.
Ты чрезвычайно интересен, сказал он. Ичиго невидящими глазами уставился в потолок.
«Ичиго, ты в последнее время слишком много думаешь», - пробурчала Нэль. Ичиго оглянулся на нее с улыбкой.
Что же он так старательно прячет от остальных?
«Ты проснулась, Нэль?»
Улыбка, не достигающая глаз.
«Вот и хорошо».
-
«Я ужинаю с Гином», - вслух произнес Ичиго с ноткой удивления в собственном голосе. Ужинаю. Если бы это был какой-нибудь дамский роман, то Айзен бы обязательно все понял не так и начал бы предполагать совершенно абсурдные вещи.
Но, так как жизнь – не роман, ничего подобного не случилось. Для этого Айзен слишком умен. «Ясно», - кивнул он головой: «Гин упоминал об этом».
«Упоминал значит, да?»
Гин никогда не сделает ход предварительно не изучив оппонента. Айзен взглянул на Ичиго, улыбаясь, но мысли его бешено крутились, роились в голове, накатываясь одна на другую. «Все должно быть в порядке. Новая компания, свежий воздух...» - сказал он с – Ичиго округлил глаза - сожалением? Ичиго немедленно повернул голову к Айзену, впился в него взглядом, нахмурив брови.
«Ты...»
«Да, слегка раздражен».
Из-за Сообщества Душ, которое держится дольше, чем планировалось.
Из-за этой войны, в которой ты воевал на другой стороне и даже не помнишь этого.
Из-за того, что у меня сейчас гораздо меньше возможности провести время вместе с тобой. Какой-то год назад я и представить не мог, что буду думать в таком ключе. Все было бы наоборот – и никак иначе.
«Почему?» - спросил Ичиго, слегка сжимая плечо мужчины прежде чем бесцеремонно усесться ему на колени. И, Айзен неожиданно осознал, для него это уже стало таким обыденным, таким естественным. Легкие поцелуи, прикосновения, улыбки. Таким правильным и единственно возможным.
Ичиго, ты заставляешь меня -
«Слишком много думаю», - тихо сказал Айзен в губы мальчишке.
Война, в которой ты воевал. Правда, в которую ты верил.
Должен ли я тебе сказать?
Или, все таки, нет?
Ичиго выровнял дыхание, сбившееся после поцелуя, и улыбнулся, запуская руку Айзену в волосы, разрушая пальцами тщательно созданную с утра прическу. «Все нормально», - прошептал Ичиго, обхватывая мужчину руками и прижимая к себе. Хватка мальчишки была гораздо слабее того, что мог бы сделать Айзен. Но несмотря на всю свою силу он понял, что не может из нее вырваться. Не хочет. «Если не хочешь, не рассказывай мне ничего, мне это не нужно. Я и так – счастлив».
Ты можешь найти счастье даже в этом темном месте, закрашенном бесконечной белой краской.
«Тебе пора», - наконец, сказал Айзен, не найдя нужных слов, чтобы выразить все свои мысли. Ичиго хмыкнул.
«Приведи меня туда. Помнишь, мне все еще нельзя покидать комнату без сопровождения» - Ичиго со значением взглянул на мужчину, напоминая, кто во всем виноват, и тот только и мог, что рассмеяться.
Что же ты такое, Куросаки Ичиго?
-
«Рад, что у тебя получилось, Куросаки-кун», - вежливо кивнул Гин и Ичиго не менее вежливо улыбнулся в ответ.
«Спасибо за приглашение. Что в меню?»
«Все то же, все то же».
Это его 'все то же' могло означать что угодно, что Арранкары будут в настроении принести им на ужин. Нельзя сказать, что еда была плохой, или недостаточно разнообразной, так что жаловаться было не на что. Пока они ждали, Ичиго задумчиво разглядывал Гина. Тот, Ичиго был уверен, был занят тем же, хоть и по понятным причинам нельзя было сказать точно.
«Как у тебя дела?» - спросили они одновременно, в унисон, и Гин, довольный, расплылся в невыносимо широкой ухмылке. Ичиго же просто рассмеялся.
«У меня-то все в порядке», - ответил он, все еще посмеиваясь и качая головой.
«Ммм, то-то я смотрю ты светишься, как новогодняя лампочка».
Ичиго не понял, что Гин имел в виду, но нахмурился по несколько другой причине.
«Неужто я тебя уже чем-то оскорбил, Куросаки-кун?»
«Ну вот, снова» - произнес Ичиго задумчиво, все еще хмурясь. «В этом нет ничего особенного, но я бы предпочел, чтобы ты звал меня Ичиго».
«Как это ничего особенного? Совсем наоборот», - прокомментировал Гин со своим странным акцентом, все так же вежливо, но в этот раз Ичиго почудилась в его тоне нотка приятного удивления.
А потом им, наконец-то, подали ужин. Ичиго, честно говоря, был рад, потому что не имел ни малейшего представления, как поддержать разговор не смотря на то, что в голове роилась тысяча вопросов. Для большинства из них сейчас было не время и не место. Впрочем, один у него все таки вырвался:
«Ты не Арранкар».
Даже не вопрос, а больше утверждение. Умный мальчик. «Все верно».
«Могу я задать тебе вопрос?» - начал Ичиго, немного раздраженный тем, что Гин продолжал молчаливо улыбаться, нет, ухмыляться и не делал ничего, чтобы помочь. Впрочем, тогда это был бы уже не Гин. «Что ты тут делаешь?»
Вопрос неуютно завис в воздухе, звук его голоса эхом прозвучал в неожиданной тишине. Возможно, подумал Ичиго, он слишком поторопился со своим любопытством. Но он никогда не был терпеливым человеком.... А Гин, кажется, был из тех, кто может играть со словами часами.
Ичиго оказался прав, конечно. Еще несколько секунд молчания. Гин никак не отреагировал на вопрос, только уголки губ слегка дернулись, - и Ичиго не сдержал хмыка при мысли о том, что мужчине напротив сейчас приходится серьезно обдумывать свой возможный ответ.
А потом ухмылка снова магическим образом превратилась в улыбку и Ичиго некоторое время сидел в ступоре от того, насколько дружелюбным одно маленькое изменение сделало лицо Гина.
«Что я тут делаю, ммм? Ужинаю, конечно. Что же еще».
Ичиго дружелюбно хмыкнул. «Действительно, что же еще. Как и планировалось?»
«...как и планировалось», - согласился Гин многозначительно.
-
Все то же место, все та же одежда, все та же ухмылка и все те же игры со словами – вечер за вечером. Гин для Ичиго был совершенно новым типажом, его оригинальность освежала. Улькиорра давал ему возможность высказаться, привести все свои аргументы, но в конце концов всегда выигрывал спор. Гриммджоу говорил и говорил и говорил, без остановки, но в самую последнюю секунду отступал. Гина же было просто невозможно сдвинуть – никак.
«Гин», - поздоровался Ичиго.
«Ичиго».
«Что это за кипа не разобранных бумаг у тебя на столе?», - удивился Ичиго, а Гин только улыбнулся. Как всегда. Бумаги, бумаги, бумаги – и красные чернила, покрывающие каждый свободный сантиметр, напоминание о кипах других, желтых бумаг в его собственной комнате, исписанных нотами. Снова красные чернила.
«Я решил, что пора бы уже разобрать завалы. Ты ведь не против?»
«Да нет». Ичиго был больше удивлен, что Гин вообще взялся за какую-то работу, потому что, судя по тону, делать он ничего сейчас не хотел. «Какие-то Арранкарские дела?»
«Правильно. Умный мальчик».
Тебе не будет интересно, читалось между строк. Впрочем, Гин был совершенно прав. Ичиго был совсем не заинтересован в каких-то там Арранкарских делах. Ему хватало его мелодий, его музыки, времени проведенного с друзьями и Нэль – и особенно с Айзеном.
Принесли очередной ужин.
«Иттадакимас»
«Иттадакимас»
-
«Я – правая рука Айзена», - в один прекрасный день сказал Гин, на что Ичиго вопросительно приподнял бровь.
«Я не так уж и удивлен», - в конце концов честно ответил он, слегка наклоняя голову в задумчивости. «Вы оба не Арранкары».
«В точку». Гин аккуратно сложил палочки поверх чашки. У них вошло в привычку вести длинные разговоры после ужина до самой ночи, о самых разных вещах, обо всем, что только может прийти в голову. Гину, судя по всему, нравилась компания, и Ичиго нисколько не возражал.
«Ты даешь мне сейчас ответ на мой вопрос?»
«Ага, 'почему ты здесь'». Гин драматично прокашлялся, словно готовясь рассказывать длинную и запутанную историю. «Когда-то давно я был капитаном – капитаном своего собственного отряда».
Капитан?
Люди в белых одеждах, у каждого – число на спине. От одного до тринадцати. Собрание мужчин и женщин... Мужчина, уже в годах, в самом центре, самый главный, воплощение гордости и опыта. Все они – в белых хаори, черных, белых, черных, контрастируя с белыми одеждами Арранкаров и белыми стенами Лас Ночеса и белым песком Хуэко Мундо....
«Ичиго?» - с явным любопытством окликнул Гин и осколки воспоминаний вновь разбежались по противоположным уголкам его сознания.
«Извини», - встряхнул головой Ичиго. «Продолжай, пожалуйста».
«Я никогда изначально не поддерживал их идеалы, их правду. А потом я познакомился с Айзеном-сама.... И, через какое-то время, с его планом. И последовал за ним».
Он не имеет ничего против того, чтобы быть лейтенантом.
«Интересно...»
«Я бы сказал, старо и скучно...», - честно ответил Гин, поднимая уголки губ.
И все таки лис так и не ответил на главный вопрос – откуда он.
Но Ичиго все равно улыбнулся, уже расслабившись для последующего разговора. Гин очень любил рассказывать о человеческом мире.
Он был капитаном. Место, где собираются мужчины и женщины в черных и белых одеждах...
Странно.
-
«Ты ушел», - решил подтвердить свои предположения Ичиго и Гин кивнул. «Ты...скучаешь по кому-нибудь?»
Неожиданно, но Гин засомневался перед ответом. На долю секунды его улыбка пропала и впервые Ичиго смог встретиться с ним взглядом, увидеть его голубо-зеленые глаза, больные, больные, больные – а в следующую секунду все стало как раньше.
Перемена произошла так стремительно, что Ичиго невольно задержал дыхание, не будучи полностью уверенным, что это не воображение решило сыграть с ним шутку.
Что – это – было?
«Скучаю ли я по кому-нибудь?» - повторил Гин и снова улыбнулся. «Нет».
«Нет?»
«Мхммм»
Никогда раньше он не открывал глаз. Я знаю точно. Тогда почему сейчас? Может, я спросил что-то, что не стоило спрашивать?
Гин – это человек, чьи реакции на те или иные вопросы я просто не могу предсказать. Что его заденет, а что заставит смеяться? Я не вижу его глаз.
Я не вижу его глаз.
Все его эмоции наглухо заперты от окружающего мира за толстыми стенами фальшивой улыбки.
Что сделало его таким?
-
Самые странные вопросы начались только спустя две недели.
«Скажи, Ичиго, что ты думаешь о любви?»
«Это хорошее чувство, не смотря на то, что оно может разбить тебе сердце», - немного подумав, ответил Ичиго. «По крайней мере, так пишут в книгах. О какой именно любви ты говоришь?»
«Романтическая любовь. Влюбленность».
«Хмм, влюбленность...», - Ичиго задумчиво провел пальцами по губам. «Было бы неплохо влюбиться...»
«А ты кого-нибудь когда-нибудь любил?»
«Конечно, мою мать», - ни минуты не задумываясь, на автомате, ответил Ичиго и не увидел, как Гин удивленно моргнул.
«Мать?»
«Да. И еще, может быть... Айзена», - пробормотал Ичиго, успешно вводя Гина в состояние шока. А ведь он даже не догадывается. «В конце концов, любовь – это чувство сильной привязанности. И, так как я не могу вспомнить никакого другого чувства, даже близко подходящего к описанию, кроме того, что я чувствовал к матери.... Я не уверен...»
Этот, новый Ичиго был только лишь тенью того себя, каким он был когда-то. И в то же время он являлся чем-то настолько большим.... И Гин не был уже так уверен, что сможет и дальше думать о нем, как всего лишь очередном развлечении, о способе унять бесконечную скуку.
Не удивительно, что Айзен-сама... Вы были, все таки, правы. Как всегда.
«Ну а ты, Гин?»
Гин скривил губы в саркастичной ухмылке и Ичиго тут же нахмурился.
«Я и любовь – понятия несовместимые, Ичиго», - сказал он, открывая глаза чуть шире – совсем чуточку.
Что, ну что могло сделать его таким?
«Абсолютно несовместимые».
-
Ичиго нарезал круги около комнаты, снаружи, потому что Гин в спешке ушел относить кому-то какие-то чрезвычайно важные документы. Звук приближающихся шагов привлек его внимание и Ичиго повернулся, ожидая увидеть Айзена или Гриммджоу или, что было бы лучше всего, Улькиорру, с целью отвести его обратно в комнату. У него не было ни малейшего желания вновь потеряться в паутине коридоров. Но его взгляд встретил совершенно незнакомый человек с угрюмым выражением лица.
Он был не выше Ичиго, худой, но жилистый, уж точно не слабак, с депрессивным взглядом и светлой челкой, по непонятным причинам закрывающей добрую половину лица.
Кто это?
Он выглядит...
Сердце пропустило удар.
Он выглядит знакомо.
«Извините», - вежливо обратился человек. «Вы не видели Ичимару-тайчо?»
«Ичимару?» - вслед за ним повторил Ичиго, не понимая сначала, о ком идет речь. Ичимару Гин. Ну конечно! Ичимару – второе имя Гина. «К сожалению, он только что ушел».
«Ясно...». Парень еще некоторое время разглядывал Ичиго, а потом неожиданно улыбнулся и протянул руку для рукопожатия: «Мое имя Кира. А ваше?»
«Можешь звать меня Ичиго», - тоже расплываясь в улыбке.
Они пожали друг другу руки, каждый из внутренне строя предположения о личности другого. У обоих было странное чувство, что они уже были знакомы, когда-то давно, возможно в прошлой жизни. Но только оно. Только чувство. Потому что воспоминаний – не было.
Для Ичиго эта встреча значила, что – возможно – он не единственный? Не единственный, кто видел белый, кто слышал тишину, кто забыл все, что можно и что нельзя?
«Извини, но мне уже пора. Нужно найти тайчо», - сказал Кира, поклонился и ушел. «Было приятно с тобой познакомиться, Ичиго».
«Мне тоже».
Кира исчез за одним углом и, минутой позже, Айзен появился из-за другого.
Он назвал Гина 'капитаном'. Ичиго задумался настолько глубоко, что даже не заметил, что Айзен подошел вплотную и мягко сжал его ладонь в своей руке. Сильно, но мягко.
А это значит, что он оттуда же, откуда и Гин.
Но...
Вспышка. Еще. Белый, черный, белый, черный, черный, черный -
С Э Й Р Э Й -
Сэйрэй – Сэйрэй что? Может – наименование какого-то места?
Того, откуда пришел Гин?
Того, откуда, возможно, пришел и я?
«Ты снова слишком много думаешь».
«Да...наверное». И тут же Ичиго улыбнулся широко, счастливо, забывая на мгновение абсолютно обо всем, кроме мужчины напротив него. Самые счастливые улыбки всегда были предназначены только для Айзена. «Я скучал».
«Обещаю, скоро у меня будет больше свободного времени».
«Ладно. Тогда, когда ты освободишься, давай сходим наружу. Я соскучился по свежему воздуху».
«Хорошо».
[i]И тебе совсем не обязательно -
Рассказывать мне обо всем.
Потому что я уже счастлив.
Тебе все еще запрещается покидать комнату без сопровождения.
Он бы почувствовал себя дитем дошкольного возраста – если бы не факт, что это Айзен оставил ему такую записку. Орихиме больше не мучила его своими загадками, хотя, Ичиго решил, надо будет в любом случае навестить ее в ближайшем будущем. Он снова нормально ел и возвратился к своей безумной игре на пианино, так что все, наконец-то, перестали о нем беспокоиться.
«Это счастливая песня. Ты счастлив, Ичиго?» - спросила Нэль, хлопая огромными глазищами. Ичиго в ответ широко улыбнулся.
«Конечно».
Вежливый стук выдернул его из музыкального транса и Ичиго с любопытством воззрился на дверь. Для Гриммджоу было слишком рано и Улькиорра предупредил, что будет занят сегодня. Следуя логике, это не мог быть и Айзен – иначе зачем оставлять записку? А больше Ичиго никого и не знал.
Может, Арранкар, который постоянно приносит обеды? Но ведь он только что поел...
В конце концов, Ичиго решил, что одним гаданием он никогда не узнает, кто же стоит на той стороне двери.
«Заходите».
Этот человек, как и все остальные, встреченные им ранее, был одет в белые робы, кисти - спрятаны глубоко в широких рукавах, и нереальная ухмылка до ушей на лице.
«Гин....Гин, не так ли?» - удивленно расширил глаза Ичиго.
«Ааа, Куросаки-кун! Здравствуй, здравствуй, рад тебя снова видеть» - отдал дань вежливости Гин, и Ичиго расслабился. Нэль же отреагировала не так хорошо – усилила свою хватку на Ичиго, придвигаясь ближе, и с подозрением сузила глаза на человека с лицом лисицы. Гин же только еще шире ухмыльнулся. Реакция маленького арранкара его явно развеселила. «И тебя тоже, малышка Нэль».
«Я ему не верю», - капризно, совершенно по-детски протянула Нэль, и Ичиго нахмурился. Это был первый раз, когда Нэль отреагировала подобным образом на кого-либо.
«И почему это?»
«Потому что я слишком широко улыбаюсь, вот почему», - ответил за нее Гин, не меняя выражения лица, и признал: «Идеально, стопроцентно фальшивая улыбка. Ну так что, расскажи мне, как жизнь, Куросаки-кун! В добром здравии, ммм?»
«Ну, да...»
«Просто замечательно!»
«Ты пришел по какому-то делу?»
«Да я просто чуть не умер со скуки, сидя в своей комнате днями напролет и играясь с коридорами», - ответил Гин неожиданно честно, эдаким контрастом к своей 'идеально, стопроцентно' фальшивой улыбке.
«Играясь с коридорами?» - не понял Ичиго, встряхивая головой.
«Ааа, не важно, не важно». Широченная ухмылка все еще была на месте, но теперь в ней появилось что-то хитрое, озорное. Ичиго почувствовал, как где-то в районе мозжечка начинает формироваться головная боль от попыток расшифровать, что же действительно думает и чувствует человек, стоящий напротив. Ичиго снова потряс головой, крепко зажмурился и решил, что с этого момента будет обращать внимание только на глаза. Почти полностью прикрытые глаза. «О божеж ты мой! У тебя от меня, что, голова кружится?»
И, ко всему прочему, очень, очень прямой – пляшет на тонкой границе между вежливостью и оскорблением. Ичиго залился смущенным румянцем, признавая: «Да, кружится». Ему не нравилось чувствовать себя смущенным, не в своей тарелке. Почему-то с Айзеном все было по другому.
Кроме того, в присутствии Гина было очень трудно что-то скрыть. Людям, наверняка, было очень трудно разобраться в том, что происходит у него в голове. И, в то же время, для Гина это было легко. Ичиго чувствовал себя открытой книгой.
Неожиданная мысль пришла Ичиго в голову. Может быть, Гин был вынужден носить такую маску каждый день, чтобы выжить. Может быть, он идеально умел прятать свои эмоции потому что иначе было нельзя.
Ичиго вынырнул из транса от звука шагов – Гин снова стоял на пороге, явно собираясь уходить. Мужчина пожелал ему хорошего дня, на удивление вежливо, но с ноткой непонятного сарказма и удалился, кинув через плечо, что на сегодня он увидел достаточно.
Ичиго не знал почему, но мысли о Гине не покидали его целый день – даже когда Айзен зашел к нему ближе к вечеру.
«Ичиго?» - спросил он.
«А?»
«Ты о чем-то глубоко задумался».
«Да так, ничего особенного...»
Ичиго был и заинтригован и обеспокоен в одно и то же время.
Он чуть не умер со скуки? Каким-то образом скука Гина совершенно не ассоциировалась со скукой Гриммджоу...
Что он так старательно прячет от остальных?
Айзен нахмурился. Взгляд Ичиго перебегал с одного предмета на другой, не останавливаясь больше, чем на минуту. Явный сигнал, что мальчишка думает слишком много. Гин не может причинить Ичиго вреда – но временами даже Айзен был настороже. Его лейтенант мог вытворить что угодно, дай только возможность. В конце концов, именно Гин предложил запереть мальчишку в белой комнате на неограниченное количество времени. Для 'развлекательных' целей.
Может, я должен быть более осторожен. У Гина практически нет страхов.
Айзен еще раз внимательно оглядел мальчишку и расслабился, когда Ичиго снова ему улыбнулся.
Но если что-то случится (произойдет?)...Соуске, тебе не позволительно совершить ошибку во второй раз.
-
«Ты вернулся», - кивнул Ичиго. В этот раз Нэль уже мирно спала.
«Доброго вечера, Куросаки-кун», - вежливо поздоровался Гин. Впрочем, Ичиго сильно сомневался, что тот был вежливым по натуре – скорее просто следовал правилам хорошего тона. «Я смотрю малышка Нэль уже спит».
«Да». Ичиго уставился на него ожидающе. Гин молчал, только менял позу то и дело, словно ему неудобно и непривычно было стоять на одном месте подолгу. Через какое-то время шорох шурх шурх шурх материала начал действовать Ичиго на нервы и он начал судорожно думать, что бы такое сказать, чтобы оборвать, наконец, такую неприятную тишину. «Может, присядешь?» - в конце концов, додумался Ичиго, указывая рукой на ближайшее кресло.
Ухмылка на лице Гина расширилась.
«Ну, почему же нет. Спасибо за предложение, Куросаки-кун, но я не надолго», - сказал он и Ичиго подумал, что Гин мог бы озвучить свое 'ненадолго' и пораньше.
Создавалось ощущение того, что Гин просто хотел, чтобы Ичиго сказал что-то первым.
«Ну ладно».
«Ага». Эффективная, драматичная пауза и, явно на показ, индифферентное: «Может, ты мог бы составить мне компанию сегодня за ужином, а то через какое-то время ужины без собеседника становятся чрезвычайно одинокими».
«Правда?» - спросил Ичиго, не потому, что был заинтересован в части про одиночество, но самим предложением. Решив не думать особо над ответом Ичиго решил сказать то, что Гин, скорее всего, от него и ожидал. «Мне нельзя покидать комнату без сопровождения».
«Ну, должен же быть здесь хотя бы один хороший человек, который только и ждет, что его попросят о помощи?», - протянул Гин таинственно. «Что ж, Куросаки-кун, доброго дня тебе. Ты чрезвычайно интересен».
На этой ноте Гин вышел из комнаты и Ичиго шумно, облегченно выдохнул.
Ты чрезвычайно интересен, сказал он. Ичиго невидящими глазами уставился в потолок.
«Ичиго, ты в последнее время слишком много думаешь», - пробурчала Нэль. Ичиго оглянулся на нее с улыбкой.
Что же он так старательно прячет от остальных?
«Ты проснулась, Нэль?»
Улыбка, не достигающая глаз.
«Вот и хорошо».
-
«Я ужинаю с Гином», - вслух произнес Ичиго с ноткой удивления в собственном голосе. Ужинаю. Если бы это был какой-нибудь дамский роман, то Айзен бы обязательно все понял не так и начал бы предполагать совершенно абсурдные вещи.
Но, так как жизнь – не роман, ничего подобного не случилось. Для этого Айзен слишком умен. «Ясно», - кивнул он головой: «Гин упоминал об этом».
«Упоминал значит, да?»
Гин никогда не сделает ход предварительно не изучив оппонента. Айзен взглянул на Ичиго, улыбаясь, но мысли его бешено крутились, роились в голове, накатываясь одна на другую. «Все должно быть в порядке. Новая компания, свежий воздух...» - сказал он с – Ичиго округлил глаза - сожалением? Ичиго немедленно повернул голову к Айзену, впился в него взглядом, нахмурив брови.
«Ты...»
«Да, слегка раздражен».
Из-за Сообщества Душ, которое держится дольше, чем планировалось.
Из-за этой войны, в которой ты воевал на другой стороне и даже не помнишь этого.
Из-за того, что у меня сейчас гораздо меньше возможности провести время вместе с тобой. Какой-то год назад я и представить не мог, что буду думать в таком ключе. Все было бы наоборот – и никак иначе.
«Почему?» - спросил Ичиго, слегка сжимая плечо мужчины прежде чем бесцеремонно усесться ему на колени. И, Айзен неожиданно осознал, для него это уже стало таким обыденным, таким естественным. Легкие поцелуи, прикосновения, улыбки. Таким правильным и единственно возможным.
Ичиго, ты заставляешь меня -
«Слишком много думаю», - тихо сказал Айзен в губы мальчишке.
Война, в которой ты воевал. Правда, в которую ты верил.
Должен ли я тебе сказать?
Или, все таки, нет?
Ичиго выровнял дыхание, сбившееся после поцелуя, и улыбнулся, запуская руку Айзену в волосы, разрушая пальцами тщательно созданную с утра прическу. «Все нормально», - прошептал Ичиго, обхватывая мужчину руками и прижимая к себе. Хватка мальчишки была гораздо слабее того, что мог бы сделать Айзен. Но несмотря на всю свою силу он понял, что не может из нее вырваться. Не хочет. «Если не хочешь, не рассказывай мне ничего, мне это не нужно. Я и так – счастлив».
Ты можешь найти счастье даже в этом темном месте, закрашенном бесконечной белой краской.
«Тебе пора», - наконец, сказал Айзен, не найдя нужных слов, чтобы выразить все свои мысли. Ичиго хмыкнул.
«Приведи меня туда. Помнишь, мне все еще нельзя покидать комнату без сопровождения» - Ичиго со значением взглянул на мужчину, напоминая, кто во всем виноват, и тот только и мог, что рассмеяться.
Что же ты такое, Куросаки Ичиго?
-
«Рад, что у тебя получилось, Куросаки-кун», - вежливо кивнул Гин и Ичиго не менее вежливо улыбнулся в ответ.
«Спасибо за приглашение. Что в меню?»
«Все то же, все то же».
Это его 'все то же' могло означать что угодно, что Арранкары будут в настроении принести им на ужин. Нельзя сказать, что еда была плохой, или недостаточно разнообразной, так что жаловаться было не на что. Пока они ждали, Ичиго задумчиво разглядывал Гина. Тот, Ичиго был уверен, был занят тем же, хоть и по понятным причинам нельзя было сказать точно.
«Как у тебя дела?» - спросили они одновременно, в унисон, и Гин, довольный, расплылся в невыносимо широкой ухмылке. Ичиго же просто рассмеялся.
«У меня-то все в порядке», - ответил он, все еще посмеиваясь и качая головой.
«Ммм, то-то я смотрю ты светишься, как новогодняя лампочка».
Ичиго не понял, что Гин имел в виду, но нахмурился по несколько другой причине.
«Неужто я тебя уже чем-то оскорбил, Куросаки-кун?»
«Ну вот, снова» - произнес Ичиго задумчиво, все еще хмурясь. «В этом нет ничего особенного, но я бы предпочел, чтобы ты звал меня Ичиго».
«Как это ничего особенного? Совсем наоборот», - прокомментировал Гин со своим странным акцентом, все так же вежливо, но в этот раз Ичиго почудилась в его тоне нотка приятного удивления.
А потом им, наконец-то, подали ужин. Ичиго, честно говоря, был рад, потому что не имел ни малейшего представления, как поддержать разговор не смотря на то, что в голове роилась тысяча вопросов. Для большинства из них сейчас было не время и не место. Впрочем, один у него все таки вырвался:
«Ты не Арранкар».
Даже не вопрос, а больше утверждение. Умный мальчик. «Все верно».
«Могу я задать тебе вопрос?» - начал Ичиго, немного раздраженный тем, что Гин продолжал молчаливо улыбаться, нет, ухмыляться и не делал ничего, чтобы помочь. Впрочем, тогда это был бы уже не Гин. «Что ты тут делаешь?»
Вопрос неуютно завис в воздухе, звук его голоса эхом прозвучал в неожиданной тишине. Возможно, подумал Ичиго, он слишком поторопился со своим любопытством. Но он никогда не был терпеливым человеком.... А Гин, кажется, был из тех, кто может играть со словами часами.
Ичиго оказался прав, конечно. Еще несколько секунд молчания. Гин никак не отреагировал на вопрос, только уголки губ слегка дернулись, - и Ичиго не сдержал хмыка при мысли о том, что мужчине напротив сейчас приходится серьезно обдумывать свой возможный ответ.
А потом ухмылка снова магическим образом превратилась в улыбку и Ичиго некоторое время сидел в ступоре от того, насколько дружелюбным одно маленькое изменение сделало лицо Гина.
«Что я тут делаю, ммм? Ужинаю, конечно. Что же еще».
Ичиго дружелюбно хмыкнул. «Действительно, что же еще. Как и планировалось?»
«...как и планировалось», - согласился Гин многозначительно.
-
Все то же место, все та же одежда, все та же ухмылка и все те же игры со словами – вечер за вечером. Гин для Ичиго был совершенно новым типажом, его оригинальность освежала. Улькиорра давал ему возможность высказаться, привести все свои аргументы, но в конце концов всегда выигрывал спор. Гриммджоу говорил и говорил и говорил, без остановки, но в самую последнюю секунду отступал. Гина же было просто невозможно сдвинуть – никак.
«Гин», - поздоровался Ичиго.
«Ичиго».
«Что это за кипа не разобранных бумаг у тебя на столе?», - удивился Ичиго, а Гин только улыбнулся. Как всегда. Бумаги, бумаги, бумаги – и красные чернила, покрывающие каждый свободный сантиметр, напоминание о кипах других, желтых бумаг в его собственной комнате, исписанных нотами. Снова красные чернила.
«Я решил, что пора бы уже разобрать завалы. Ты ведь не против?»
«Да нет». Ичиго был больше удивлен, что Гин вообще взялся за какую-то работу, потому что, судя по тону, делать он ничего сейчас не хотел. «Какие-то Арранкарские дела?»
«Правильно. Умный мальчик».
Тебе не будет интересно, читалось между строк. Впрочем, Гин был совершенно прав. Ичиго был совсем не заинтересован в каких-то там Арранкарских делах. Ему хватало его мелодий, его музыки, времени проведенного с друзьями и Нэль – и особенно с Айзеном.
Принесли очередной ужин.
«Иттадакимас»
«Иттадакимас»
-
«Я – правая рука Айзена», - в один прекрасный день сказал Гин, на что Ичиго вопросительно приподнял бровь.
«Я не так уж и удивлен», - в конце концов честно ответил он, слегка наклоняя голову в задумчивости. «Вы оба не Арранкары».
«В точку». Гин аккуратно сложил палочки поверх чашки. У них вошло в привычку вести длинные разговоры после ужина до самой ночи, о самых разных вещах, обо всем, что только может прийти в голову. Гину, судя по всему, нравилась компания, и Ичиго нисколько не возражал.
«Ты даешь мне сейчас ответ на мой вопрос?»
«Ага, 'почему ты здесь'». Гин драматично прокашлялся, словно готовясь рассказывать длинную и запутанную историю. «Когда-то давно я был капитаном – капитаном своего собственного отряда».
Капитан?
Люди в белых одеждах, у каждого – число на спине. От одного до тринадцати. Собрание мужчин и женщин... Мужчина, уже в годах, в самом центре, самый главный, воплощение гордости и опыта. Все они – в белых хаори, черных, белых, черных, контрастируя с белыми одеждами Арранкаров и белыми стенами Лас Ночеса и белым песком Хуэко Мундо....
«Ичиго?» - с явным любопытством окликнул Гин и осколки воспоминаний вновь разбежались по противоположным уголкам его сознания.
«Извини», - встряхнул головой Ичиго. «Продолжай, пожалуйста».
«Я никогда изначально не поддерживал их идеалы, их правду. А потом я познакомился с Айзеном-сама.... И, через какое-то время, с его планом. И последовал за ним».
Он не имеет ничего против того, чтобы быть лейтенантом.
«Интересно...»
«Я бы сказал, старо и скучно...», - честно ответил Гин, поднимая уголки губ.
И все таки лис так и не ответил на главный вопрос – откуда он.
Но Ичиго все равно улыбнулся, уже расслабившись для последующего разговора. Гин очень любил рассказывать о человеческом мире.
Он был капитаном. Место, где собираются мужчины и женщины в черных и белых одеждах...
Странно.
-
«Ты ушел», - решил подтвердить свои предположения Ичиго и Гин кивнул. «Ты...скучаешь по кому-нибудь?»
Неожиданно, но Гин засомневался перед ответом. На долю секунды его улыбка пропала и впервые Ичиго смог встретиться с ним взглядом, увидеть его голубо-зеленые глаза, больные, больные, больные – а в следующую секунду все стало как раньше.
Перемена произошла так стремительно, что Ичиго невольно задержал дыхание, не будучи полностью уверенным, что это не воображение решило сыграть с ним шутку.
Что – это – было?
«Скучаю ли я по кому-нибудь?» - повторил Гин и снова улыбнулся. «Нет».
«Нет?»
«Мхммм»
Никогда раньше он не открывал глаз. Я знаю точно. Тогда почему сейчас? Может, я спросил что-то, что не стоило спрашивать?
Гин – это человек, чьи реакции на те или иные вопросы я просто не могу предсказать. Что его заденет, а что заставит смеяться? Я не вижу его глаз.
Я не вижу его глаз.
Все его эмоции наглухо заперты от окружающего мира за толстыми стенами фальшивой улыбки.
Что сделало его таким?
-
Самые странные вопросы начались только спустя две недели.
«Скажи, Ичиго, что ты думаешь о любви?»
«Это хорошее чувство, не смотря на то, что оно может разбить тебе сердце», - немного подумав, ответил Ичиго. «По крайней мере, так пишут в книгах. О какой именно любви ты говоришь?»
«Романтическая любовь. Влюбленность».
«Хмм, влюбленность...», - Ичиго задумчиво провел пальцами по губам. «Было бы неплохо влюбиться...»
«А ты кого-нибудь когда-нибудь любил?»
«Конечно, мою мать», - ни минуты не задумываясь, на автомате, ответил Ичиго и не увидел, как Гин удивленно моргнул.
«Мать?»
«Да. И еще, может быть... Айзена», - пробормотал Ичиго, успешно вводя Гина в состояние шока. А ведь он даже не догадывается. «В конце концов, любовь – это чувство сильной привязанности. И, так как я не могу вспомнить никакого другого чувства, даже близко подходящего к описанию, кроме того, что я чувствовал к матери.... Я не уверен...»
Этот, новый Ичиго был только лишь тенью того себя, каким он был когда-то. И в то же время он являлся чем-то настолько большим.... И Гин не был уже так уверен, что сможет и дальше думать о нем, как всего лишь очередном развлечении, о способе унять бесконечную скуку.
Не удивительно, что Айзен-сама... Вы были, все таки, правы. Как всегда.
«Ну а ты, Гин?»
Гин скривил губы в саркастичной ухмылке и Ичиго тут же нахмурился.
«Я и любовь – понятия несовместимые, Ичиго», - сказал он, открывая глаза чуть шире – совсем чуточку.
Что, ну что могло сделать его таким?
«Абсолютно несовместимые».
-
Ичиго нарезал круги около комнаты, снаружи, потому что Гин в спешке ушел относить кому-то какие-то чрезвычайно важные документы. Звук приближающихся шагов привлек его внимание и Ичиго повернулся, ожидая увидеть Айзена или Гриммджоу или, что было бы лучше всего, Улькиорру, с целью отвести его обратно в комнату. У него не было ни малейшего желания вновь потеряться в паутине коридоров. Но его взгляд встретил совершенно незнакомый человек с угрюмым выражением лица.
Он был не выше Ичиго, худой, но жилистый, уж точно не слабак, с депрессивным взглядом и светлой челкой, по непонятным причинам закрывающей добрую половину лица.
Кто это?
Он выглядит...
Сердце пропустило удар.
Он выглядит знакомо.
«Извините», - вежливо обратился человек. «Вы не видели Ичимару-тайчо?»
«Ичимару?» - вслед за ним повторил Ичиго, не понимая сначала, о ком идет речь. Ичимару Гин. Ну конечно! Ичимару – второе имя Гина. «К сожалению, он только что ушел».
«Ясно...». Парень еще некоторое время разглядывал Ичиго, а потом неожиданно улыбнулся и протянул руку для рукопожатия: «Мое имя Кира. А ваше?»
«Можешь звать меня Ичиго», - тоже расплываясь в улыбке.
Они пожали друг другу руки, каждый из внутренне строя предположения о личности другого. У обоих было странное чувство, что они уже были знакомы, когда-то давно, возможно в прошлой жизни. Но только оно. Только чувство. Потому что воспоминаний – не было.
Для Ичиго эта встреча значила, что – возможно – он не единственный? Не единственный, кто видел белый, кто слышал тишину, кто забыл все, что можно и что нельзя?
«Извини, но мне уже пора. Нужно найти тайчо», - сказал Кира, поклонился и ушел. «Было приятно с тобой познакомиться, Ичиго».
«Мне тоже».
Кира исчез за одним углом и, минутой позже, Айзен появился из-за другого.
Он назвал Гина 'капитаном'. Ичиго задумался настолько глубоко, что даже не заметил, что Айзен подошел вплотную и мягко сжал его ладонь в своей руке. Сильно, но мягко.
А это значит, что он оттуда же, откуда и Гин.
Но...
Вспышка. Еще. Белый, черный, белый, черный, черный, черный -
С Э Й Р Э Й -
Сэйрэй – Сэйрэй что? Может – наименование какого-то места?
Того, откуда пришел Гин?
Того, откуда, возможно, пришел и я?
«Ты снова слишком много думаешь».
«Да...наверное». И тут же Ичиго улыбнулся широко, счастливо, забывая на мгновение абсолютно обо всем, кроме мужчины напротив него. Самые счастливые улыбки всегда были предназначены только для Айзена. «Я скучал».
«Обещаю, скоро у меня будет больше свободного времени».
«Ладно. Тогда, когда ты освободишься, давай сходим наружу. Я соскучился по свежему воздуху».
«Хорошо».
[i]И тебе совсем не обязательно -
Рассказывать мне обо всем.
Потому что я уже счастлив.
Глава 10 Эти Мелодии
Стол был заставлен множеством маленьких фигурок. Каждая из их являлась миниатюрным воплощением одной из сторон этой войны.
Айзен не торопясь переместил 'свою' фигурку на тщательно вырисованную границу Сообщства Душ. И задумался.
Скажем, они просто пробьют стену.
И в считанные минуты окажутся пусть на задворках Сообщества Душ, но все равно – уже внутри. Айзен в задумчивости провел пальцами по слегка шероховатой поверхности стола – вначале он планировал долгую, изнуряющую битву на выносливость, и не одну. В конце концов, это же война. Но потом передумал, решив сделать ставку на скорость.
Он быстро провел в голове все необходимые исчисления и усмехнулся. Сколько бы глупых маленьких Шинигами их не ожидало, факт оставался фактом: Арранкары гораздо более стойкие. А с Капитанами он сам разберется, и тогда, наконец-то, Ключь будет в его руках.
ключ в личную вселенную Короля Сообщества Душ
совершенно, неоправданно пустую вселенную
Перед глазами Айзена мелькнула заманчивая картина такого же пустого трона, стоящего на самой вершине мира. И Шинигами не смогут помешать ему занять этот трон по праву сильного.
И мир падет у его ног.
-
Ичиго, что-то тихонько насвистывая себе под нос, потянулся, размял кисти и, под внимательным взглядом Улькиорры, начал играть. Комнату снова, уже привычно, затопила музыка. Мелодии, лившиеся из под длинных тонких пальцев, были мягкими, успокаивающими, но оставляли после себя странный, беспокойный осадок.
«У тебя разве на сегодня нет больше никакой работы?» - серьезно спросил Ичиго. Улькиорра спокойно поправил униформу, молчаливо удивляясь неожиданному вопросу.
«Да, мне нужно будет проверить, все ли в порядке в Лас Ночесе».
Ичиго неожиданно остановился и музыка застыла, а пальцы замерли в миллиметре от клавиш, так их и не коснувшись.
Улькиорра знал, что вайзард перед ним не имеет ни малейшего понятия о том, что же включают в себя его обязанности о присмотре за замком и потому приготовился к любопытству, может быть, вопросам – но никак не к принятию. И потому удивился, когда Ичиго заговорил, хоть и не показал это.
«Ну ладно...»
Мальчишка задумчиво уставился в потолок.
Айзен никогда ему ничего не рассказывал и его это вполне устраивало. Какие бы планы он ни строил, что бы он ни творил, Ичиго этого знать не хотел. Каждый раз, стоило только об этом задуматься, как внизу живота появлялось странное, неприятное сосущее чувство, говорившее о том, что эти самые планы, узнай он о них когда-либо, ему совсем-совсем не понравятся. Это чувство жутко раздражало и подмывало удовлетворить любопытство, но Ичиго сдерживался, как мог.
Я не хочу потерять все снова. Я не хочу потерять все. Снова. Только не эти воспоминания... Они мне нравятся... Я их люблю
И если я вдруг узнаю правду... Я так не хочу ненавидеть. Снова.
Я так устал от ненависти.
Особенно...
Невысказанные слова застряли в горле и Ичиго поспешно закрыл глаза, зажмурился, ощущая волну какой-то болезненной грусти вперемешку с плохим предчувствием при мысли о своих потерянных воспоминаниях.
Самый кошмарный из кошмаров
Как песок, который неумолимо просачивается сквозь пальцы, сколько его ни удерживай. Немыслимая пустота, на месте которой по всем законам природы должны были быть годы прожитой жизни.
Он больше никогда, никогда, никогда-никогда не хотел пройти через эту пытку снова.
«Что-то начинается...»
Улькиорра видел, что Ичиго плохо, хоть и не понимал причин его расстройства, и, к его собственному удивлению, расстраивался сам. Несколько месяцев назад он бы только порадовался страданиям вайзарда. Потом, с течением времени, эта радость перетекла в равнодушие. А к сегодняшнему дню она неуловимым образом трансформировалась в беспокойство. Как это произошло?
Улькиорра не понимал истоков и следствий этого чувства, потому что раньше с ним никогда подобное не происходило. Он действительно -
Совершенно искренне – беспокоился.
Впрочем, не признаваясь в этом даже самому себе.
«Ичиго?» - спросил он, своим спокойным, безэмоциональным голосом разрезая тишину. Ичиго оторвал бездумные, загнанные глаза от потолка и перевел взгляд на Арранкара. И тот вздрогнул.
Когда я смотрю в зеркало, то вижу только заплаканного, всеми брошенного мальчишку. Черные дорожки от глаз – по щекам. И мне отвратительно это постоянное напоминание о том, почему я стал тем, кто я есть.
Иногда я задумываюсь, о чем же тебе напоминает отражение в зеркале, Ичиго? Потому что ты сам мне когда-то сказал, что ничего не помнишь.
Наверное...они напоминают тебе о болезненном, страшном неведении.
«Хочешь прогуляться?»
Ведь я прав, Куросаки Ичиго?
Еще пара мгновений такого же пустого, бессмысленного взгляда, как у сломанной куклы – и все снова встало на свои места. Губы Ичиго изогнулись в улыбке. Действительно, болезненное неведение. Это было настолько странно красиво и – в то же время – страшно, что Улькиорре понадобилось несколько лишних секунд, чтобы стряхнуть с себя несвойственные ему мысли и услышать ответ:
«Да, было бы неплохо».
-
Они оставили Нэль в комнате, потому что она заупрямилась, не желая покидать не законченный пазл. Ичиго в конце концов сдался и пошел гулять без нее. Он хотел идти рядом с Улькиоррой, но и тут его постигло разочарование – тот слегка подталкивал его рукой, заставляя всегда оказываться на шаг впереди.
Ичиго устало вздохнул. «Но ведь я даже не знаю, куда я иду!»
«А куда бы тебе хотелось?»
«Ну, свежего воздуха бы не помешало...»
«Значит, наружу. А ты иди-иди...Я тебе скажу, куда сворачивать». Ичиго только покачал головой.
«Ну ладно».
Тишина между ними была спокойной, даже дружеской. Улькиорра всегда знал, когда необходимо что-то сказать, а когда лучше промолчать. Совсем не такой, как Гриммджоу, у которого был свой, присущий только ему язык жестов, сумбурных эмоций и большого количества слов. Оба такие разные. Практически полные противоположности.
Ичиго по-своему любил их обоих.
Но с этими мыслями возвращалась и другая. А вдруг. а вдруг
все это
у меня заберут -
Вдруг все это у меня заберут – снова?
Он был настолько глубоко в своих рассуждениях, что Улькиорра был готов вмешаться, но звук шагов, знакомый звук шагов вернул Ичиго к реальности.
И действительно, с этим неловко улыбающимся парнем со странной прической они уже виделись раньше.
«Добрый вечер».
«Добрый вечер, Кира, не так ли?»
«Да. Приятно снова с вами встретиться, Ичиго-сан, Улькиорра-сан», - вежливо поздоровался Кира, слегка склоняя голову в знак приветствия. «Что вас сюда занесло?»
Ичиго пожал плечами, оглядываясь и будто бы задавая самому себе тот же вопрос.
«Я собирался наружу. Подышать свежим воздухом и все такое. Говорят, помогает».
«Да, помогает», - согласился Кира, снова безукоризненно вежливо, своими манерами немного напоминая Гина. Но в отличие от ехидного Капитана, у Киры это вышло гораздо более искренне. «Я бы тоже не прочь прогуляться».
«Что мешает? Присоединяйся», - без всякой задней мысли пригласил Ичиго, на что блондин удивленно хлопнул ресницами, будто совершенно такого не ожидал, а потом снова неловко улыбнулся.
«Ну что же... Хорошо».
-
Они говорили. Говорили о каких-то совершенно неважных вещах, об этом замке, о том, что их окружает.
Говорили обо всем..и ни о чем.
Ни о чем, по настоящему важном. Ичиго очень сильно хотел спросить своего неожиданного собеседника о себе. Кира тоже. То, что блондин выглядел знакомо, уже не удивляло, но ответные проблески узнавания в голубых глазах ужасали.
Я тебя знаю, но не помню... А ты меня?
Они оба хотели поговорить о многом, но так и не дошли до самой главной темы и вскоре Ичиго с сожалением понял, что уже пора возвращаться. Не смотря на то, что небо Хуэко Мундо никогда не менялось, внутренние часы говорили о том, что наступает вечер.
«Пора обратно». Слишком мало времени
«Жаль. Мне нравится ваша компания, Ичиго-сан». Мне просто необходимо задать этот вопрос
«Ичиго, просто Ичиго, пожалуйста». Сейчас. Пока ты не ушел.
Но почему-то слова потерялись, забылись, ускользнули в самый важный момент.
Скажи, Кира, ты ведь такой же, как и я? Не так ли? Ты тоже забыл все, что можно и нельзя и снова начал жить, мучительно, по кусочкам выстраивая себя самого заново? И, даже если и так...
Все то, что лежит за бесчисленными 'что', 'кто' и 'почему' – твое самое дорогое – бесценные воспоминания, неумолимо ускользающие, как песок, сквозь пальцы -
Скажи, тебе так же страшно как и мне?
-
Гин ему снова улыбался. Как, впрочем, и всегда.
«Ты разговаривал с Кирой».
«Да, - откликнулся Ичиго. «Мы с ним гуляли снаружи».
«Интересно».
Привычный обмен вежливостями. Обычный ужин, обычные разговоры. Вопросы, который каждый хотел бы задать, как обычно, оставались висеть в воздухе – Ичиго всегда был тем, кто шел на контакт и начинал говорить на действительно интересующие его темы. Но не в этот раз.
Ичиго как раз допивал последний глоток уже холодного чая, а Гин аккуратно укладывал палочки, пробегая пальцами по отполированному дереву.
«Ты здесь для того, чтобы удовлетворить амбиции Айзена».
Ичиго глубоко вздохнул и отставил чашку. «Кира?»
Утвердительное молчание.
«Этот вопрос тебе придется задать ему самому», тихо проговорил Гин и его собеседнику пришлось напрягать слух, чтобы уловить сказанные чуть ли не шепотом слова. Ичиго внимательнее вгляделся в ничего не выражающее бледное лицо – с такими же, как и обычно, прикрытыми глазами, но уже без улыбки. Тот как-то болезненно вздохнул в ответ на слегка затянувшееся молчание, окинул взглядом комнату, вернулся к созерцанию стола. В нем было слишком много лишних, немного нервных движений, что совершенно не соответствовало его обычному образу – спокойного, счастливого, ехидного человека. Гин переплел пальцы и, все еще не поднимая взгляда от стола, снова заговорил.
«Помнишь наш предыдущий разговор?»
«Да. Ты спросил, что я думаю о любви».
«И я сказал тебе, что она не для меня. Понимаешь, в чем тут дело, Ичиго... Я не был...создан для нее». Гин немного неловко пожал плечами. «Когда-то давно я был человеком, с настоящей душой – об этом ты знаешь. Я умер молодым, не в физическом, а в эмоциональном плане. Мне не очень нравятся грустные истории, да и не умею я их рассказывать, поэтому объясню как можно проще – ко мне никто и никогда не испытывал искреннюю привязанность. И я не имею ни малейшего представления ни как на нее реагировать, ни как давать ее взамен. Я даже не уверен, что смог бы узнать это чувство, постучись оно ко мне в дверь».
Я никогда не знал таких понятий, как семья. Никогда не понимал, что значит слово дружба. И никогда не было кого-то, к кому можно было бы применить эти эмоции
Ничего, кроме издевательской улыбки, которая со временем перестала сходить с губ
Ичиго внимательно слушал.
«Это все было очень давно. Ты ведь знаешь, что такое – любовь? Если ты любишь кого-то, то ни за что не захочешь его отпускать». Гин, наконец-то, улыбнулся, возвращая себе привычную маску. «Что-то подобное я чувствовал к двоим людям. И одного из них ты уже успел повстречать. Он практически сломлен. А другого человека я никогда не смогу отпустить. Она для меня – все... Это нездоровая любовь. Это самая настоящая одержимость».
Длинные, длинные светлые волосы. Самые восхитительные волосы. Самая нежная кожа. Ее голос, ее постоянная тяга к вниманию – ее кошачья лень, как и у него – ее любовь к крепким напиткам.
Гин отхлебнул травяного чая, некоторое время перекатывая жидкость языком и впитывая вкус, а потом продолжил, как ни в чем не бывало.
«У нас был поединок и, ты знаешь, это оказалось больно. Когда я пытался объяснить ей, в каком мире хочу чтобы она жила. Это оказалось больно, когда она назвала меня монстром, но я уже не мог остановиться... Потому что, не смотря ни на что, я эгоист».
«А ты говорил, что ни по кому не скучал», - с легким укором произнес Ичиго, подпирая голову ладонь.
«Так и есть. Я не мог ее оставить».
Она есть – где-то. Вечно спокойная. Всего лишь оболочка. Но не сломленная.
Иногда мне кажется, что я люблю ее больше, чем что бы то ни было в этом мире.
«А Кира?»
«Ну, Кира – он никогда не был на первом месте. Но чувства...Росли. Он последовал за мной и его верность никогда не подвергалась сомнению. Он ведь тоже любит меня, заметил? Безоговорочно, безумно, бездумно». Гин задумчиво посмотрел на свою раскрытую ладонь. «Он любит эти покрытые кровью руки, руки, которые отняли у него все, что только можно было отнять – все, что он знал, чего хотел, о чем мечтал. Он такой же как и ты -»
У него забрали ВСЕ
И теперь он заново учится любить – пески пустыни под ногами, вечно черное небо Хуэко Мундо, Арранкаров.
Интересно, хочет ли он вспомнить, что бывает и по другому?
« - отличие лишь в том, что я сделал абсолютным центром его маленького мира себя и только себя, не размениваясь ни на что другое. В каком-то смысле...я ответил на твой вопрос, не так ли?»
Я никогда не знал любви
Но я хотел ее с истовой жадностью обделенного эгоистичного ребенка
Я хотел ее только для себя
В конце концов он только вздохнул, прерывая поток слов и устало проводя рукой по серебристым волосам. Ичиго наблюдал за ним со спокойным любопытством и Гин поразился отсутствию нежеланного, но ожидаемого приговора в шоколадных глазах. Ичиго же только слегка улыбнулся, кивком встречая Киру, застывшего в дверях.
«Ичимару-тайчо».
«Кира», - поздоровался Гин, растягивая свою и так широкую улыбку до каких-то совсем уже невообразимых размеров. «Неплохо было бы сначала постучать».
«Извините. Здравствуй, Ичиго. Хочешь конфет?»
«Конфет?»
«Ага. Шоколадных». Кира, не став ждать ответа, сунул немного растерявшемуся Ичиго коробку. Тот с интересом ее оглядел, а потом, на пробу, закинул одну конфету в рот и медленно разжевал. Вкусно.
Интересно, а хочет ли он вспомнить, что когда-то было иначе? Хотя, видя улыбку, которой этот парень со странной челкой одаривает Гина...
Что-то я сомневаюсь.
«Спасибо, Кира».
Что я думаю о любви?
Ичиго какое-то время понаблюдал за двумя, понимая, что Гин был совершенно прав. Кира его обожал, бездумно, безоговорочно, безумно, до колик в животе, трясущихся рук и света в глазах. Это было совершенно очевидно.
Рыжеволосый вайзард снова улыбнулся – на этот раз уже самому себе.
я думаю, она прекрасна
-
Ты хотел бы узнать о своих друзьях, Ичиго?
Ты хотел бы узнать, одобрила бы твоя семья выборы человека, которым ты стал, или нет?
Ты хотел бы вспомнить, за что раньше так ненавидел Айзена?
Ты хотел бы возненавидеть их – снова?
-
И мои воспоминания утекают, как песок – сквозь пальцы, неумолимо, необратимо. Я все еще вижу, временами, сотни безлицых и безымянных людей, и они все просят меня вернуться, не забывать. Они нашептывают мне слова, которых я не хочу слышать, они показывают мне вещи, которые я не хочу видеть. Они задают мне вопросы, на которые я не хочу отвечать.
Они заставляют меня сожалеть об утраченных воспоминаниях. Они пытаются заставить меня возненавидеть того, кем я стал.
Я больше не могу справляться с ненавистью. Значит, все это – сон.
Все это – сон
Все -
Это -
Сплошной -
Кошмар.
Ичиго рывком проснулся, тут же обхватывая себя руками и прижимая к груди колени.
Этот сон ему снился уже пятый раз подряд. И парня не оставляло ощущение, что он был своего рода предзнаменованием.
Нет, Господи, пожалуйста, нет
Этот сон прокручивался у него в голове до самого утра. Он даже не заметил, как в комнату зашел Айзен. Только вздрогнул от неожиданности, когда две сильные руки бережно его обхватили. Айзен прижал его к себе, устраивая рыжеволосую голову на плече и слегка покачиваясь. А Ичиго внезапно понял, что нежными прикосновениями, теплом и бережным вниманием этот человек искренне пытается его успокоить.
Этот человек – которого он, Ичиго когда-то должен был ненавидеть. Но уже никогда не сможет.
«Ну что случилось?»
Тот лишь вжался в сильное тело, пряча лицо в складках униформы.
«Они меня преследуют...Повсюду», в конце концов сказал Ичиго, с усилием выталкивая слова наружу. «Заставь их прекратить. Я не хочу ничего знать Мне нравится это место».
Вечная ночь
«Мне нравятся те, кто меня окружает».
Арранкары
«Мне нравятся мои мелодии».
И, прежде всего, самое главное
«Мне нравишься ты».
Айзен перестал дышать на несколько долгих – долгих мгновений, в шоке, Но Ичиго ничего не заметил, только крепче сжал пальцами ткань рубашки, пустыми, страшными глазами уставившись в потолок.
«Так что, прошу тебя, пожалуйста... Не дай мне узнать, не дай мне вспомнить ничего, что заставило бы меня тебя ненавидеть».
Айзен запустил пальцы в мягкие рыжие волосы, другой рукой притягивая мальчишку ближе. Ответом ему были сдавленные рыдания.
«Тихо, Ичиго, тихо...»
Но тот уже не мог остановиться.
«Я не хочу, ни за что не хочу встретить моих старых друзей снова, если это будет означать, что в следующий раз я посмотрю на тебя с ненавистью в глазах. Умоляю, оставь мне мое забвение. Я и так счастлив». Слезы катились неостановимым потом по щекам и Ичиго не делал ничего, чтобы их сдержать или скрыть. Он рыдал, самозабвенно, взахлеб, без стеснений и сожалений и чувствовал, как постепенно становится легче дышать.
Айзен обнимал его, шептал какие-то глупые нежности ему на ухо, перебирал волосы, но Ичиго был слишком истощен своими слезами, чтобы на что-то реагировать.
«Я забрал у тебя все, что только возможно забрать».
«Мммм».
«И, все равно, ты не можешь меня ненавидеть».
Ичиго задумчиво провел пальцами по губам.
Почему?
«Я думаю...что ненавидел тебя когда-то. Потом я о тебе забыл и ты стал мне безразличен. Ну а дальше...а дальше я уже никогда не хотел тебя отпускать. Знаешь мы вчера разговаривали с Гином о любви. Так вот, я думаю, нет, уверен, что мое чувство к тебе именно так и называется», - с этими словами Ичиго медленно, сонно улыбнулся.
«Ты не хочешь меня ненавидеть?»
«Нет. И не думаю, что когда-нибудь смогу. Если только...» Мой самый ужасный кошмар «Если только не вспомню, что было раньше. Но -»
Его глаза закрывались, а голос становился все тише.
«Я этого не хочу – и ты мне не позволяй. Иначе боль будет слишком сильной».
Айзен вгляделся в правильные, красивые черты лица почти уснувшего мальчишки. И тихо ответил.
«Не позволю».
Ичиго заснул с легкой улыбкой на губах и твердой уверенностью, что теперь-то все будет правильно. Теперь-то все будет хорошо, и можно больше не бояться самого себя. Айзен не позволит.
Пристроив рыжеволосое чудо поудобнее у себя на руках, Айзен тихо вздохнул.
А ведь Гин был прав. Этот мальчишка любит меня, безумно, безоговорочно, бездумно. Даже после того, как я признал, что забрал у него все. И кровь на моих руках ничего для него не значит.
Но ему не стоило так волноваться.
Даже если он встретит своих старых друзей, он их не узнает. Ему будет все равно. Я не позволю, чтобы было иначе.
Айзен прижался губами к его виску, задумавшись о том, что сегодня были сказаны очень важные слова -
Возможно, я когда нибудь и признаю вслух, что он для меня не менее важен
Но не сегодня.
Может быть завтра. В конце концов, у нас есть все время этого мира
-
Ичиго спал. Ему снился беспощадный человек, убивающий демонов. Руки, щедро омытые кровью.
Эти руки касались и его. И они были теплыми.
-
Ичиго медленно открыл глаза, с трудом размыкая слипшиеся ресницы. Огляделся и с удивлением обнаружил, что ничего вокруг не изменилось. Совсем. И даже Айзен все еще был рядом, в той же самой позе. Он немедленно почувствовал себя виноватым, но мужчина взглянул на него немного насмешливо и чувство вины было благополучно забыто.
«С добрым утром».
Ичиго в ответ улыбнулся.
Все будет хорошо.
Спасибо тебе
Под влиянием нежданно-негаданно нахлынувшего вдохновения он встал и, немного пошатываясь, побрел к пианино. Провел рукой по клавишам, подобрал какой-то листок и начал строчить. Мышцы затекли от долгого сна в неудобной позе и не хотели повиноваться как следует, отчего ручка то и дело выскальзывала из рук, оставляя на пальцах следы чернил.
Через несколько минут Ичиго, наконец, остановился и отложил в сторону письменные принадлежности.
«Айзен?»
«Да?»
Айзен с интересом наблюдал, как Ичиго устраивается за пианино и уже приготовился слушать новое творение. Но следующие слова мальчишки застали его врасплох.
«Я пишу музыку», прошептал он и со всей силы ударил по клавишам. «Вместо слов».
И полилась музыка. Быстро, медленно, быстро, медленно, быстро быстро медленно. Любящие объятия и ничего не значащие глупости на ухо, шепотом. Удивительные высоты и давящая глубина. Чистое, обнаженное чувство. Пальцы порхали над пианино, подобно крыльям бабочки, невесомо, беспечно. А потом тяжело, отчаянно, в такт биению сердца, опускались.
«Они навевают грусть и меланхолию. Радость и беспредельное счастье. Сводят с ума и выставляют истину напоказ».
Прикосновение любимого человека. Нежное, бережное, теплое.
«Эти мелодии -»
Пальцы остановились в миллиметре от клавиш, отчего голос Ичиго прозвучал особенно громко.
« - это то, что я чувствую».
Он улыбнулся и начал играть заново.
«Больше всего мне нравится эта. Я закончил ее только вчера, так что даже Нэль ее еще не слышала. Ты первый».
Чистые, необузданные, такие совершенные чувства. Айзен был зачарован.
Безумно красивые
«Я назвал эту мелодию ТЫ»
И все Хуэко Мундо остановило свое бесконечное движение, слушая. Слушая, как ангел, которого они никогда не отпустят, теряет себя в музыке и находит снова следующим аккордом. В золотой клетке нет боли и ангел счастлив в забвении.
Мой личный рай
Стол был заставлен множеством маленьких фигурок. Каждая из их являлась миниатюрным воплощением одной из сторон этой войны.
Айзен не торопясь переместил 'свою' фигурку на тщательно вырисованную границу Сообщства Душ. И задумался.
Скажем, они просто пробьют стену.
И в считанные минуты окажутся пусть на задворках Сообщества Душ, но все равно – уже внутри. Айзен в задумчивости провел пальцами по слегка шероховатой поверхности стола – вначале он планировал долгую, изнуряющую битву на выносливость, и не одну. В конце концов, это же война. Но потом передумал, решив сделать ставку на скорость.
Он быстро провел в голове все необходимые исчисления и усмехнулся. Сколько бы глупых маленьких Шинигами их не ожидало, факт оставался фактом: Арранкары гораздо более стойкие. А с Капитанами он сам разберется, и тогда, наконец-то, Ключь будет в его руках.
ключ в личную вселенную Короля Сообщества Душ
совершенно, неоправданно пустую вселенную
Перед глазами Айзена мелькнула заманчивая картина такого же пустого трона, стоящего на самой вершине мира. И Шинигами не смогут помешать ему занять этот трон по праву сильного.
И мир падет у его ног.
-
Ичиго, что-то тихонько насвистывая себе под нос, потянулся, размял кисти и, под внимательным взглядом Улькиорры, начал играть. Комнату снова, уже привычно, затопила музыка. Мелодии, лившиеся из под длинных тонких пальцев, были мягкими, успокаивающими, но оставляли после себя странный, беспокойный осадок.
«У тебя разве на сегодня нет больше никакой работы?» - серьезно спросил Ичиго. Улькиорра спокойно поправил униформу, молчаливо удивляясь неожиданному вопросу.
«Да, мне нужно будет проверить, все ли в порядке в Лас Ночесе».
Ичиго неожиданно остановился и музыка застыла, а пальцы замерли в миллиметре от клавиш, так их и не коснувшись.
Улькиорра знал, что вайзард перед ним не имеет ни малейшего понятия о том, что же включают в себя его обязанности о присмотре за замком и потому приготовился к любопытству, может быть, вопросам – но никак не к принятию. И потому удивился, когда Ичиго заговорил, хоть и не показал это.
«Ну ладно...»
Мальчишка задумчиво уставился в потолок.
Айзен никогда ему ничего не рассказывал и его это вполне устраивало. Какие бы планы он ни строил, что бы он ни творил, Ичиго этого знать не хотел. Каждый раз, стоило только об этом задуматься, как внизу живота появлялось странное, неприятное сосущее чувство, говорившее о том, что эти самые планы, узнай он о них когда-либо, ему совсем-совсем не понравятся. Это чувство жутко раздражало и подмывало удовлетворить любопытство, но Ичиго сдерживался, как мог.
Я не хочу потерять все снова. Я не хочу потерять все. Снова. Только не эти воспоминания... Они мне нравятся... Я их люблю
И если я вдруг узнаю правду... Я так не хочу ненавидеть. Снова.
Я так устал от ненависти.
Особенно...
Невысказанные слова застряли в горле и Ичиго поспешно закрыл глаза, зажмурился, ощущая волну какой-то болезненной грусти вперемешку с плохим предчувствием при мысли о своих потерянных воспоминаниях.
Самый кошмарный из кошмаров
Как песок, который неумолимо просачивается сквозь пальцы, сколько его ни удерживай. Немыслимая пустота, на месте которой по всем законам природы должны были быть годы прожитой жизни.
Он больше никогда, никогда, никогда-никогда не хотел пройти через эту пытку снова.
«Что-то начинается...»
Улькиорра видел, что Ичиго плохо, хоть и не понимал причин его расстройства, и, к его собственному удивлению, расстраивался сам. Несколько месяцев назад он бы только порадовался страданиям вайзарда. Потом, с течением времени, эта радость перетекла в равнодушие. А к сегодняшнему дню она неуловимым образом трансформировалась в беспокойство. Как это произошло?
Улькиорра не понимал истоков и следствий этого чувства, потому что раньше с ним никогда подобное не происходило. Он действительно -
Совершенно искренне – беспокоился.
Впрочем, не признаваясь в этом даже самому себе.
«Ичиго?» - спросил он, своим спокойным, безэмоциональным голосом разрезая тишину. Ичиго оторвал бездумные, загнанные глаза от потолка и перевел взгляд на Арранкара. И тот вздрогнул.
Когда я смотрю в зеркало, то вижу только заплаканного, всеми брошенного мальчишку. Черные дорожки от глаз – по щекам. И мне отвратительно это постоянное напоминание о том, почему я стал тем, кто я есть.
Иногда я задумываюсь, о чем же тебе напоминает отражение в зеркале, Ичиго? Потому что ты сам мне когда-то сказал, что ничего не помнишь.
Наверное...они напоминают тебе о болезненном, страшном неведении.
«Хочешь прогуляться?»
Ведь я прав, Куросаки Ичиго?
Еще пара мгновений такого же пустого, бессмысленного взгляда, как у сломанной куклы – и все снова встало на свои места. Губы Ичиго изогнулись в улыбке. Действительно, болезненное неведение. Это было настолько странно красиво и – в то же время – страшно, что Улькиорре понадобилось несколько лишних секунд, чтобы стряхнуть с себя несвойственные ему мысли и услышать ответ:
«Да, было бы неплохо».
-
Они оставили Нэль в комнате, потому что она заупрямилась, не желая покидать не законченный пазл. Ичиго в конце концов сдался и пошел гулять без нее. Он хотел идти рядом с Улькиоррой, но и тут его постигло разочарование – тот слегка подталкивал его рукой, заставляя всегда оказываться на шаг впереди.
Ичиго устало вздохнул. «Но ведь я даже не знаю, куда я иду!»
«А куда бы тебе хотелось?»
«Ну, свежего воздуха бы не помешало...»
«Значит, наружу. А ты иди-иди...Я тебе скажу, куда сворачивать». Ичиго только покачал головой.
«Ну ладно».
Тишина между ними была спокойной, даже дружеской. Улькиорра всегда знал, когда необходимо что-то сказать, а когда лучше промолчать. Совсем не такой, как Гриммджоу, у которого был свой, присущий только ему язык жестов, сумбурных эмоций и большого количества слов. Оба такие разные. Практически полные противоположности.
Ичиго по-своему любил их обоих.
Но с этими мыслями возвращалась и другая. А вдруг. а вдруг
все это
у меня заберут -
Вдруг все это у меня заберут – снова?
Он был настолько глубоко в своих рассуждениях, что Улькиорра был готов вмешаться, но звук шагов, знакомый звук шагов вернул Ичиго к реальности.
И действительно, с этим неловко улыбающимся парнем со странной прической они уже виделись раньше.
«Добрый вечер».
«Добрый вечер, Кира, не так ли?»
«Да. Приятно снова с вами встретиться, Ичиго-сан, Улькиорра-сан», - вежливо поздоровался Кира, слегка склоняя голову в знак приветствия. «Что вас сюда занесло?»
Ичиго пожал плечами, оглядываясь и будто бы задавая самому себе тот же вопрос.
«Я собирался наружу. Подышать свежим воздухом и все такое. Говорят, помогает».
«Да, помогает», - согласился Кира, снова безукоризненно вежливо, своими манерами немного напоминая Гина. Но в отличие от ехидного Капитана, у Киры это вышло гораздо более искренне. «Я бы тоже не прочь прогуляться».
«Что мешает? Присоединяйся», - без всякой задней мысли пригласил Ичиго, на что блондин удивленно хлопнул ресницами, будто совершенно такого не ожидал, а потом снова неловко улыбнулся.
«Ну что же... Хорошо».
-
Они говорили. Говорили о каких-то совершенно неважных вещах, об этом замке, о том, что их окружает.
Говорили обо всем..и ни о чем.
Ни о чем, по настоящему важном. Ичиго очень сильно хотел спросить своего неожиданного собеседника о себе. Кира тоже. То, что блондин выглядел знакомо, уже не удивляло, но ответные проблески узнавания в голубых глазах ужасали.
Я тебя знаю, но не помню... А ты меня?
Они оба хотели поговорить о многом, но так и не дошли до самой главной темы и вскоре Ичиго с сожалением понял, что уже пора возвращаться. Не смотря на то, что небо Хуэко Мундо никогда не менялось, внутренние часы говорили о том, что наступает вечер.
«Пора обратно». Слишком мало времени
«Жаль. Мне нравится ваша компания, Ичиго-сан». Мне просто необходимо задать этот вопрос
«Ичиго, просто Ичиго, пожалуйста». Сейчас. Пока ты не ушел.
Но почему-то слова потерялись, забылись, ускользнули в самый важный момент.
Скажи, Кира, ты ведь такой же, как и я? Не так ли? Ты тоже забыл все, что можно и нельзя и снова начал жить, мучительно, по кусочкам выстраивая себя самого заново? И, даже если и так...
Все то, что лежит за бесчисленными 'что', 'кто' и 'почему' – твое самое дорогое – бесценные воспоминания, неумолимо ускользающие, как песок, сквозь пальцы -
Скажи, тебе так же страшно как и мне?
-
Гин ему снова улыбался. Как, впрочем, и всегда.
«Ты разговаривал с Кирой».
«Да, - откликнулся Ичиго. «Мы с ним гуляли снаружи».
«Интересно».
Привычный обмен вежливостями. Обычный ужин, обычные разговоры. Вопросы, который каждый хотел бы задать, как обычно, оставались висеть в воздухе – Ичиго всегда был тем, кто шел на контакт и начинал говорить на действительно интересующие его темы. Но не в этот раз.
Ичиго как раз допивал последний глоток уже холодного чая, а Гин аккуратно укладывал палочки, пробегая пальцами по отполированному дереву.
«Ты здесь для того, чтобы удовлетворить амбиции Айзена».
Ичиго глубоко вздохнул и отставил чашку. «Кира?»
Утвердительное молчание.
«Этот вопрос тебе придется задать ему самому», тихо проговорил Гин и его собеседнику пришлось напрягать слух, чтобы уловить сказанные чуть ли не шепотом слова. Ичиго внимательнее вгляделся в ничего не выражающее бледное лицо – с такими же, как и обычно, прикрытыми глазами, но уже без улыбки. Тот как-то болезненно вздохнул в ответ на слегка затянувшееся молчание, окинул взглядом комнату, вернулся к созерцанию стола. В нем было слишком много лишних, немного нервных движений, что совершенно не соответствовало его обычному образу – спокойного, счастливого, ехидного человека. Гин переплел пальцы и, все еще не поднимая взгляда от стола, снова заговорил.
«Помнишь наш предыдущий разговор?»
«Да. Ты спросил, что я думаю о любви».
«И я сказал тебе, что она не для меня. Понимаешь, в чем тут дело, Ичиго... Я не был...создан для нее». Гин немного неловко пожал плечами. «Когда-то давно я был человеком, с настоящей душой – об этом ты знаешь. Я умер молодым, не в физическом, а в эмоциональном плане. Мне не очень нравятся грустные истории, да и не умею я их рассказывать, поэтому объясню как можно проще – ко мне никто и никогда не испытывал искреннюю привязанность. И я не имею ни малейшего представления ни как на нее реагировать, ни как давать ее взамен. Я даже не уверен, что смог бы узнать это чувство, постучись оно ко мне в дверь».
Я никогда не знал таких понятий, как семья. Никогда не понимал, что значит слово дружба. И никогда не было кого-то, к кому можно было бы применить эти эмоции
Ничего, кроме издевательской улыбки, которая со временем перестала сходить с губ
Ичиго внимательно слушал.
«Это все было очень давно. Ты ведь знаешь, что такое – любовь? Если ты любишь кого-то, то ни за что не захочешь его отпускать». Гин, наконец-то, улыбнулся, возвращая себе привычную маску. «Что-то подобное я чувствовал к двоим людям. И одного из них ты уже успел повстречать. Он практически сломлен. А другого человека я никогда не смогу отпустить. Она для меня – все... Это нездоровая любовь. Это самая настоящая одержимость».
Длинные, длинные светлые волосы. Самые восхитительные волосы. Самая нежная кожа. Ее голос, ее постоянная тяга к вниманию – ее кошачья лень, как и у него – ее любовь к крепким напиткам.
Гин отхлебнул травяного чая, некоторое время перекатывая жидкость языком и впитывая вкус, а потом продолжил, как ни в чем не бывало.
«У нас был поединок и, ты знаешь, это оказалось больно. Когда я пытался объяснить ей, в каком мире хочу чтобы она жила. Это оказалось больно, когда она назвала меня монстром, но я уже не мог остановиться... Потому что, не смотря ни на что, я эгоист».
«А ты говорил, что ни по кому не скучал», - с легким укором произнес Ичиго, подпирая голову ладонь.
«Так и есть. Я не мог ее оставить».
Она есть – где-то. Вечно спокойная. Всего лишь оболочка. Но не сломленная.
Иногда мне кажется, что я люблю ее больше, чем что бы то ни было в этом мире.
«А Кира?»
«Ну, Кира – он никогда не был на первом месте. Но чувства...Росли. Он последовал за мной и его верность никогда не подвергалась сомнению. Он ведь тоже любит меня, заметил? Безоговорочно, безумно, бездумно». Гин задумчиво посмотрел на свою раскрытую ладонь. «Он любит эти покрытые кровью руки, руки, которые отняли у него все, что только можно было отнять – все, что он знал, чего хотел, о чем мечтал. Он такой же как и ты -»
У него забрали ВСЕ
И теперь он заново учится любить – пески пустыни под ногами, вечно черное небо Хуэко Мундо, Арранкаров.
Интересно, хочет ли он вспомнить, что бывает и по другому?
« - отличие лишь в том, что я сделал абсолютным центром его маленького мира себя и только себя, не размениваясь ни на что другое. В каком-то смысле...я ответил на твой вопрос, не так ли?»
Я никогда не знал любви
Но я хотел ее с истовой жадностью обделенного эгоистичного ребенка
Я хотел ее только для себя
В конце концов он только вздохнул, прерывая поток слов и устало проводя рукой по серебристым волосам. Ичиго наблюдал за ним со спокойным любопытством и Гин поразился отсутствию нежеланного, но ожидаемого приговора в шоколадных глазах. Ичиго же только слегка улыбнулся, кивком встречая Киру, застывшего в дверях.
«Ичимару-тайчо».
«Кира», - поздоровался Гин, растягивая свою и так широкую улыбку до каких-то совсем уже невообразимых размеров. «Неплохо было бы сначала постучать».
«Извините. Здравствуй, Ичиго. Хочешь конфет?»
«Конфет?»
«Ага. Шоколадных». Кира, не став ждать ответа, сунул немного растерявшемуся Ичиго коробку. Тот с интересом ее оглядел, а потом, на пробу, закинул одну конфету в рот и медленно разжевал. Вкусно.
Интересно, а хочет ли он вспомнить, что когда-то было иначе? Хотя, видя улыбку, которой этот парень со странной челкой одаривает Гина...
Что-то я сомневаюсь.
«Спасибо, Кира».
Что я думаю о любви?
Ичиго какое-то время понаблюдал за двумя, понимая, что Гин был совершенно прав. Кира его обожал, бездумно, безоговорочно, безумно, до колик в животе, трясущихся рук и света в глазах. Это было совершенно очевидно.
Рыжеволосый вайзард снова улыбнулся – на этот раз уже самому себе.
я думаю, она прекрасна
-
Ты хотел бы узнать о своих друзьях, Ичиго?
Ты хотел бы узнать, одобрила бы твоя семья выборы человека, которым ты стал, или нет?
Ты хотел бы вспомнить, за что раньше так ненавидел Айзена?
Ты хотел бы возненавидеть их – снова?
-
И мои воспоминания утекают, как песок – сквозь пальцы, неумолимо, необратимо. Я все еще вижу, временами, сотни безлицых и безымянных людей, и они все просят меня вернуться, не забывать. Они нашептывают мне слова, которых я не хочу слышать, они показывают мне вещи, которые я не хочу видеть. Они задают мне вопросы, на которые я не хочу отвечать.
Они заставляют меня сожалеть об утраченных воспоминаниях. Они пытаются заставить меня возненавидеть того, кем я стал.
Я больше не могу справляться с ненавистью. Значит, все это – сон.
Все это – сон
Все -
Это -
Сплошной -
Кошмар.
Ичиго рывком проснулся, тут же обхватывая себя руками и прижимая к груди колени.
Этот сон ему снился уже пятый раз подряд. И парня не оставляло ощущение, что он был своего рода предзнаменованием.
Нет, Господи, пожалуйста, нет
Этот сон прокручивался у него в голове до самого утра. Он даже не заметил, как в комнату зашел Айзен. Только вздрогнул от неожиданности, когда две сильные руки бережно его обхватили. Айзен прижал его к себе, устраивая рыжеволосую голову на плече и слегка покачиваясь. А Ичиго внезапно понял, что нежными прикосновениями, теплом и бережным вниманием этот человек искренне пытается его успокоить.
Этот человек – которого он, Ичиго когда-то должен был ненавидеть. Но уже никогда не сможет.
«Ну что случилось?»
Тот лишь вжался в сильное тело, пряча лицо в складках униформы.
«Они меня преследуют...Повсюду», в конце концов сказал Ичиго, с усилием выталкивая слова наружу. «Заставь их прекратить. Я не хочу ничего знать Мне нравится это место».
Вечная ночь
«Мне нравятся те, кто меня окружает».
Арранкары
«Мне нравятся мои мелодии».
И, прежде всего, самое главное
«Мне нравишься ты».
Айзен перестал дышать на несколько долгих – долгих мгновений, в шоке, Но Ичиго ничего не заметил, только крепче сжал пальцами ткань рубашки, пустыми, страшными глазами уставившись в потолок.
«Так что, прошу тебя, пожалуйста... Не дай мне узнать, не дай мне вспомнить ничего, что заставило бы меня тебя ненавидеть».
Айзен запустил пальцы в мягкие рыжие волосы, другой рукой притягивая мальчишку ближе. Ответом ему были сдавленные рыдания.
«Тихо, Ичиго, тихо...»
Но тот уже не мог остановиться.
«Я не хочу, ни за что не хочу встретить моих старых друзей снова, если это будет означать, что в следующий раз я посмотрю на тебя с ненавистью в глазах. Умоляю, оставь мне мое забвение. Я и так счастлив». Слезы катились неостановимым потом по щекам и Ичиго не делал ничего, чтобы их сдержать или скрыть. Он рыдал, самозабвенно, взахлеб, без стеснений и сожалений и чувствовал, как постепенно становится легче дышать.
Айзен обнимал его, шептал какие-то глупые нежности ему на ухо, перебирал волосы, но Ичиго был слишком истощен своими слезами, чтобы на что-то реагировать.
«Я забрал у тебя все, что только возможно забрать».
«Мммм».
«И, все равно, ты не можешь меня ненавидеть».
Ичиго задумчиво провел пальцами по губам.
Почему?
«Я думаю...что ненавидел тебя когда-то. Потом я о тебе забыл и ты стал мне безразличен. Ну а дальше...а дальше я уже никогда не хотел тебя отпускать. Знаешь мы вчера разговаривали с Гином о любви. Так вот, я думаю, нет, уверен, что мое чувство к тебе именно так и называется», - с этими словами Ичиго медленно, сонно улыбнулся.
«Ты не хочешь меня ненавидеть?»
«Нет. И не думаю, что когда-нибудь смогу. Если только...» Мой самый ужасный кошмар «Если только не вспомню, что было раньше. Но -»
Его глаза закрывались, а голос становился все тише.
«Я этого не хочу – и ты мне не позволяй. Иначе боль будет слишком сильной».
Айзен вгляделся в правильные, красивые черты лица почти уснувшего мальчишки. И тихо ответил.
«Не позволю».
Ичиго заснул с легкой улыбкой на губах и твердой уверенностью, что теперь-то все будет правильно. Теперь-то все будет хорошо, и можно больше не бояться самого себя. Айзен не позволит.
Пристроив рыжеволосое чудо поудобнее у себя на руках, Айзен тихо вздохнул.
А ведь Гин был прав. Этот мальчишка любит меня, безумно, безоговорочно, бездумно. Даже после того, как я признал, что забрал у него все. И кровь на моих руках ничего для него не значит.
Но ему не стоило так волноваться.
Даже если он встретит своих старых друзей, он их не узнает. Ему будет все равно. Я не позволю, чтобы было иначе.
Айзен прижался губами к его виску, задумавшись о том, что сегодня были сказаны очень важные слова -
Возможно, я когда нибудь и признаю вслух, что он для меня не менее важен
Но не сегодня.
Может быть завтра. В конце концов, у нас есть все время этого мира
-
Ичиго спал. Ему снился беспощадный человек, убивающий демонов. Руки, щедро омытые кровью.
Эти руки касались и его. И они были теплыми.
-
Ичиго медленно открыл глаза, с трудом размыкая слипшиеся ресницы. Огляделся и с удивлением обнаружил, что ничего вокруг не изменилось. Совсем. И даже Айзен все еще был рядом, в той же самой позе. Он немедленно почувствовал себя виноватым, но мужчина взглянул на него немного насмешливо и чувство вины было благополучно забыто.
«С добрым утром».
Ичиго в ответ улыбнулся.
Все будет хорошо.
Спасибо тебе
Под влиянием нежданно-негаданно нахлынувшего вдохновения он встал и, немного пошатываясь, побрел к пианино. Провел рукой по клавишам, подобрал какой-то листок и начал строчить. Мышцы затекли от долгого сна в неудобной позе и не хотели повиноваться как следует, отчего ручка то и дело выскальзывала из рук, оставляя на пальцах следы чернил.
Через несколько минут Ичиго, наконец, остановился и отложил в сторону письменные принадлежности.
«Айзен?»
«Да?»
Айзен с интересом наблюдал, как Ичиго устраивается за пианино и уже приготовился слушать новое творение. Но следующие слова мальчишки застали его врасплох.
«Я пишу музыку», прошептал он и со всей силы ударил по клавишам. «Вместо слов».
И полилась музыка. Быстро, медленно, быстро, медленно, быстро быстро медленно. Любящие объятия и ничего не значащие глупости на ухо, шепотом. Удивительные высоты и давящая глубина. Чистое, обнаженное чувство. Пальцы порхали над пианино, подобно крыльям бабочки, невесомо, беспечно. А потом тяжело, отчаянно, в такт биению сердца, опускались.
«Они навевают грусть и меланхолию. Радость и беспредельное счастье. Сводят с ума и выставляют истину напоказ».
Прикосновение любимого человека. Нежное, бережное, теплое.
«Эти мелодии -»
Пальцы остановились в миллиметре от клавиш, отчего голос Ичиго прозвучал особенно громко.
« - это то, что я чувствую».
Он улыбнулся и начал играть заново.
«Больше всего мне нравится эта. Я закончил ее только вчера, так что даже Нэль ее еще не слышала. Ты первый».
Чистые, необузданные, такие совершенные чувства. Айзен был зачарован.
Безумно красивые
«Я назвал эту мелодию ТЫ»
И все Хуэко Мундо остановило свое бесконечное движение, слушая. Слушая, как ангел, которого они никогда не отпустят, теряет себя в музыке и находит снова следующим аккордом. В золотой клетке нет боли и ангел счастлив в забвении.
Мой личный рай
Глава 11 Ангел, которого они никогда не отпустят
Эпилог
Что было дальше
-
Шла война. Какие-то битвы были выиграны, какие-то – нет. Но, наконец, настало время самого главного, финального сражения, которое решит исход войны. Обе стороны, не вынимая мечи, внимательно разглядывали своих противников. Айзен, не обращая внимания ни на Капитанов, ни на обычных Шинигами, выискивал глазами Сотайчо. Сегодня именно он был его целью. Старик не прятался, и в его тяжелом взгляде, обращенном на Айзена, было только усталое разочарование.
Был здесь и Бьякуя, полный угрюмой решимости. Бесполезной решимости.
Ненавидь меня, сколько твоей душе угодно за обезумевшую сестру – но отомстить ты мне не сможешь.
Холодные глаза не такого уж и холодного Капитана сузились, как будто их хозяин мог догадаться, о чем подумал Айзен.
Тот в ответ только издевательски ласково улыбнулся, возвращая свое внимание к предстоящему сражению.
«Я не дам вам шанса сдаться. Не будет ни пленных, ни помилованных. Так что, если вы все еще здесь, то знайте – ваша жизнь совсем скоро подойдет к концу». Голос Айзена, спокойный, размеренный, словно говорил он, самое большее, о погоде, был услышан каждым.
Сой Фонг взорвалась первой. «Чертов предатель, да как ты посмел даже предложить, что мы бросим Сообщество Душ на растерзание твоим тварям!», - яростно зашипела она, с каждым словом набирая обороты и в конце срываясь на крик. Ее хаори было отброшено в сторону, а миниатюрная фигурка одной из сильнейших Шинигами напряглась в ожидании схватки. «Как ты посмел даже подумать о том, что кто-то согласиться участвовать в твоей безумной резне!»
Айзен вздохнул, борясь с желанием потереть переносицу.
«Это было просто предложение с моей стороны, я не старался никого оскорбить». Айзен кивнул головой в сторону армии врага. «Многие из этих Шинигами совсем юнцы, Сой Фонг, практически дети. И они не хотят умирать».
По рядам 'юнцов' прошла волна неловкого беспокойства, многие виновато скривились, что только доказало – действительно, умирать они не хотели.
«И что из этого! Хочешь сказать, твои Арранкары – другие? Что они все готовы сдохнуть по твоему первому слову?»
Она с таким отвращением выплюнула это ее 'Арранкары', что Айзену пришлось поднять руку, успокаивая своих многочисленных Нумерос. Зато Эспада невозмутимо проглотила оскорбление, даже Гриммджоу. Хотя и уставился на Сой Фонг взглядом, полным ярости и жажды смыть оскорбление кровью. Ее кровью, конечно же.
До сих пор не перестаю удивляться, насколько Ичиго его изменил.
Айзен легонько встряхнул головой, на время выбрасывая из нее мысли о своем рыжеволосом чуде. Не сейчас.
«Они следуют за мной по собственному желанию».
На этот раз заговорил Комамура.
«Желание, вызванное страхом наказания? Потому что я сильно сомневаюсь, что ты способен добиться от них уважения».
Халлибел не сдержалась и рявкнула: «Не смей так говорить об Айзене-сама», - после чего, быстро взяв себя в руки, переместилась ближе к своему мастеру. Рядом уже стояли Старк и Барраган. «Мы следуем за ним, потому что хотим этого. И сделаем все, чтобы он достиг своей цели. В этом – наша верность!»
«Ну надо же, а я и не знал, что Холлоу способны на чувства, не говоря уже о верности», - хмыкнул Хицугая, скрещивая руки на груди.
«Дитя, уж не думаешь ли ты, что Холлоу – бесчувственны и бездумны? Если да, то советую отбросить эту нелепую идею», - лениво протянул Старк, прищуриваясь. Он стоял, расслабленно засунув руки в карманы и только выражение лица выдавало внутреннее напряжение. «Страх и отчаяние дали нам жизнь, но дальше - каждый решает сам за себя. Мы сами выбираем свой путь».
Айзен усмехнулся, покачивая головой.
«Ну ладно, хватит уже разговоров, есть дела и поважнее».
«Соуске, ты пожалеешь об этом», - печально вздохнул Укитаке, высвобождая двойные мечи. «Подумай сам. Вероятнее всего, из-за этой битвы баланс между мирами разрушится. Последствия будут ужасны и необратимы».
«Я знаю об этом».
Айзен вежливо улыбнулся. И было очень страшно - видеть будущую судьбу сотен тысяч душ в этой одной вежливой, почти ласковой, нехорошей улыбке.
Сотайчо тяжело вздохнул. До этого момента он только вслушивался в перепалку двух сторон, но и его терпению пришел конец.
«Что с тобой стало, Соуске?», - спросил он устало, разочарованно качая головой. Обманчиво – слабые руки старика переместились к рукояти занпакто. «Я вижу, что тебя уже не переубедить – ни словом, ни действием».
«Верно».
Подтверждающий кивок Айзена словно стал неким сигналом, говорящим – назад пути нет. Кто-то вытащил занпакто, кто-то крепче сжал рукоять своего оружия, кто-то просто напрягся в ожидании неминуемой битвы. Ямамото выпрямился, окончательно сбрасывая личину немощного старика. Его сильный голос прогремел над полем:
«Ты не сможешь победить, Айзен Соуске. Я обещаю – ты не выйдешь живым из этого сражения».
«Посмотрим».
Мгновение абсолютной, нереальной тишины, как перед штормом.
И шторм пришел.
На самой границе слуха разрывает воздух сонидо, бьет по барабанным перепонкам звон мечей, звук разрываемой ткани, стон разрываемой плоти. Айзен пошел в этот бой с усмешкой, а единственная мысль в его голове была о рыжеволосом мальчишке, который ждал его дома.
Банкай
-
Немного раньше
-
«Айзен-сама, они у первых ворот. Послать Нумерос?», - спросил Арранкар, не поднимая опущенной в уважительном поклоне головы.
«Нет, не надо... Свободен».
Айзен действительно не думал, что они решатся на подобную глупость – проникнуть в его замок, особенно учитывая то, что решающее сражение не за горами. Да еще и достигнуть первых ворот. Не так много шинигами в состоянии добраться так далеко.
Айзен окинул взглядом свою «приемную», остановившись на огромных двустворчатых дверях, из которых только что выскользнул Арранкар. Он прекрасно знал, что пройдет, по меньшей мере, несколько часов, прежде чем они сюда доберутся. Даже при полном отсутствии сопротивления со стороны его многочисленных Холлоу. Но у него все равно было нечем заняться.
Так почему бы и не позволить себе маленькое невинное развлечение?
Они представляли собой маленький отряд с уже давно никого не волнующей миссией по спасению двух шинигами. Которых тоже уже давно не существует. Конечно же, 'они' об этом еще не знают, но Айзен 'их' с удовольствием проинформирует. И, может быть, даже покажет ту самую комнату, с гробом, телом и засохшими цветами.
Две тонкие руки неожиданно обвились вокруг него, а задумчивый голос рыжеволосого мальчишки – а кто же еще это мог быть? - зазвучал над самым ухом:
«Мне кажется, или ты действительно чем-то доволен?»
«Я действительно доволен», - улыбнулся Айзен, утягивая Ичиго к себе на колени. «Опять пытался ко мне подкрасться?»
Мальчишка сморщился, недовольный тем, что его задумка оказалась раскрыта так легко.
«Я, наверное, никогда не смогу подловить тебя».
Айзен уверенно кивнул. «Не сможешь».
«Ну и прекрасно», - немного обиженно протянул Ичиго, отворачиваясь. Он внимательно оглядел тронный зал, бесстыже раскинувшись на самом хозяине этого трона, а потом хитро ухмыльнулся. «Теперь я, кажется, понимаю, почему тебе так нравится этот зал... Возможностью смотреть на всех свысока!» Выдав это, он вздохнул, прикрыв глаза, и снова нахмурился.
«А почему ты не за пианино сегодня?»
«Я решил устроить себе перерыв. Только вот Улькиорра занят подготовкой к войне. Гриммджоу там же – надеюсь, они не перегрызут друг другу глотки. Гин с Кирой и Ран-Ран. Нель спит. А мне - одиноко». Ичиго лениво открыл один глаз, встречаясь взглядом с Айзеном. «Кстати говоря, ты мне задолжал прогулку наружу».
«Маленький наглец», - доброжелательно усмехнулся Айзен, в следующее мгновение без видимого усилия поднимая мальчишку на руки и на немыслимой скорости продвигаясь к выходу. Ичиго зажмурился, борясь с накатывающим головокружением. Айзен, впрочем, помог ему устоять на ногах. «Сегодня я не смогу...»
«Ну вот, снова этот тон! Я так понимаю, у тебя очередное дело чрезвычайной важности, которое безотлагательно требует внимания?»
«Странный выбор слов. И – да, у меня действительно есть дело», - ответил Айзен, мягко целуя Ичиго в висок, отчего тот мигом позабыл свое раздражение. «У нас сегодня будут гости».
Ичиго сразу же забеспокоился.
«Гости...?»
«Да», - Айзен помолчал и добавил: «Твои старые знакомые».
Мальчишка сжал губы и нахмурился – Айзен обещал ему забвение.
И до сегодняшнего дня он свое обещание держал.
А необъяснимый страх перед прошлым был погребен в самых дальних уголках сознания.
«Вот как?», - легко сказал Ичиго после нескольких секунд напряженного молчания и, улыбнувшись, обвил руками шею мужчины. «Ну ладно. Только не особо с ними играйся, у тебя еще война впереди».
«Ммм, хорошо».
«Обещаешь?»
Айзен знал, что своим вопросом Ичиго имел в виду многое. Обещание не заигрываться с этими шинигами. Обещание погулять с ним снаружи. И, самое главное, обещание того, что он никогда не вспомнит свою ненависть к нему, Айзену.
«Обещаю».
Ичиго тут же расслабился и, рассеянно улыбаясь, шепнул: «Я люблю тебя».
Я тебя никогда не отпущу
-
Пробраться внутрь было легко. Подозрительно легко. Но Рукия предпочитала не задумываться об этом – нужно было как можно скорее достигнуть тронного зала. А там будет Айзен. По правде говоря, им никто даже не давал разрешения на эту сумасшедшую, суицидальную миссию, – все были слишком заняты приготовлениями к войне. Но она просто не могла не воспользоваться шансом.
Шансом спасти Ичиго и Орихиме.
Вместе с ней пошли те, для кого Ичиго всегда был важен – Исида, Чад, даже Ренджи – Урахара остался в качестве поддержки с другой стороны. Он дал ей устройство, которое, при необходимости, откроет Гарканту и даст возможность либо позвать подкрепление, либо ускользнуть из Лас-Ночеса. Но Рукия решила использовать его в самую последнюю секунду.
Секунду, когда она увидит Айзена.
Рукия бежала по коридорам так быстро, как только могла, не останавливаясь. У ворот они решили разделиться – таким образом найти Ичиго будет гораздо проще, да и внимания большая группа привлекла бы больше, а одному выше шансы проскользнуть незаметным. Их путь лежал наверх. Где же еще может находиться тронный зал, кроме как на самой вершине?
...НАШЛА
Она резко остановилась, проскальзывая мягкими подошвами по коридору, вдыхая полной грудью непривычно-затхлый воздух Хуэко Мундо.
Ичиго...
...и взлетел занпакто, рассекая воздух...
Молниеносным движением Рукия отступила, уже ожидая звона стали – но в этот раз предчувствие ее обмануло, и клинок не нашел себе противника. Ее миловидное личико исказилось яростью, глубокой, черной. В этот момент она, как никогда, была переполнена жаждой отомстить: за то, что забрали Ичиго, за то, что причинили всем столько страданий. И страхом. А вдруг он уже -
Нет.
Она не допустит и мысли об этом. Ичиго - жив. Он из тех, кто никогда не сдается. Единственная константа в постоянно меняющемся мире.
«Ну здравствуй, Кучики».
«Айзен!» - выдавила Рукия сквозь плотно стиснутые зубы, пересиливая желание закричать. Развернуться к источнику такой знакомой рейацу и встать в боевую стойку с угрожающе поднятым занпакто было делом нескольких мгновений. («Выходи, подлый трус!» - дословный перевод))) «Выходи сейчас же, трусливый предатель!»
Воздух пришел в движение, а давление немыслимо огромной рейацу усилилось в десяток раз, придавливая к полу. И неожиданно Айзен возник прямо перед ней. Рукия вдрогнула – от него исходила ощутимая угроза. Не будь она так уверена, подумала бы, что этот человек – совсем не тот, которого знали в Сэйрэйтее.
Может быть, он так изменился из-за грядущей войны. Или потому что они находились на его территории. Или же Айзена попросту никто никогда и не знал...
«Надо же, какие слова. Особенно учитывая то, что в моем словаре нет такого термина, как 'трусость', Кучики». Айзен подошел ближе и Рукии снова пришлось наступить на горло своему яростному желанию наброситься на него и разодрать в клочья.
«Заткнись – у меня нет времени тебя выслушивать! Так что просто отдай его!»
«Отдать кого, Кучики?»
«Ичиго! Ичиго – отдай его сейчас же, ты лживая тварь.
Айзен нахмурился.
«Я не люблю, когда кричат, Кучики. Если ты чего-то хочешь, то попроси меня об этом вежливо».
Ее зрачки расширились, пожирая радужку - то ли от шока, то ли от ярости, - когда Айзен силой своей рейацу поставил ее на колени. Все так же мило улыбаясь. Перед ее глазами замелькали черные точки, легкие разрывались от недостатка кислорода, а кости, казалось, сейчас сломаются – все – от невозможного веса чужой силы.
Господи господи господи Ичиго янемогудышать -
Прошла целая, мучительная, болезненная вечность и Айзен, наконец, остановился. Рукия резко вдохнула.
«Ты врываешься в мой дом и, вместо извинений, требуешь преподнести тебе Ичиго на серебряном блюдечке с золотой каемочкой. Мне нравятся вежливые люди, Кучики – а у тебя нет никаких манер, не смотря на все старания брата. Не так ли?» - светским тоном рассуждал Айзен, обходя шинигами кругами.
«Иди-ты-к-черту», - выдохнула она и мужчина разочарованно вздохнул, качая головой.
«Тебя, похоже, уже ничто не научит. Ну что же... Пожалуй, я позволю вам поговорить».
Рукия сжала кулаки, все еще не в состоянии встать с пола.
«Отдай его», - снова и снова, шепотом, молитвой.
«Нет».
Она вскинула голову, с недоверием уставившись на Айзена.
«Но – он же не – он же никогда к тебе не присоединится, никогда – так зачем он тебе – зачем!?»
«Тебе стоит кое-что понять, Кучики... Того Ичиго, за которым ты шла сюда, больше нет. Он не существует», - произнес Айзен, наблюдая как на лице шинигами калейдоскопом сменяют друг друга непонимание, страх и – ярость.
«Ты врешь! Ичиго не мог умереть!»
Непонимание, страх, ярость. И вот, теперь – сомнение. Айзен усмехнулся.
«А я и не говорил, что он мертв».
«Но как же...если он не существует -»
«Так и есть. Он жив. И живет здесь, в Лас-Ночесе, со мной. Скажи..ты ведь слышишь музыку?»
Рукия прислушалась, все еще не понимая при чем тут Ичиго. Красивая, нежная мелодия счастья проносилась отдаленным эхом по коридорам замка.
«Ты ведь не глухая, не так ли, Кучики? Так вот. Это – Ичиго. Это он играет. Мелодию счастья».
Рукия замерла.
«Это не может быть он. Ичиго ни на чем никогда не играл -»
«Ты права. После смерти матери Ичиго действительно перестал играть. Знаешь, он мне много рассказывает о себе», - добавил Айзен между делом и Рукия задохнулась. «И, в отличие от тебя он умеет вежливо просить. Мальчишка хотел пианино, потому что оно напоминает ему о матери. Он ее очень любит. К тому же она – единственная, кого он помнит. Помимо меня, конечно».
Рукию затрясло мелкой дрожью от самонадеянности и гордости, прозвучавших в голосе Айзена. И только потом до шокированного сознания дошло само значение его слов. Она сглотнула.
«Нет. Он никогда не забудет. Он бы не смог – не стал -»
«Но забыл. Забыл о своих сестрах. Об отце. Забыл об этой девчонке Орихиме – и обо всех своих друзьях из Каракуры – о своей жизни, как Шинигами. И, естественно, он забыл о Сообществе Душ. Ичиго не помнит никого из вас. Даже тебя».
«Он бы не – ты лжешь. Ты просто грязный, лживый ублюдок», - шептала Рукия, зажмурив глаза и закрывая уши.
Забыл? Это не могло быть правдой. Просто не могло.
Но -
Что если -
Нет, нет, нет.
«Он не в состоянии сложить свои воспоминания из тех осколков, что остались от его памяти. Но...знаешь, что самое интересное?» - Айзен наклонился к самому ее уху. «Он помнит, что ненавидел Арранкаров – когда-то».
«Значит он все еще -»
«Нет, больше нет, потому что он не может вспомнить почему». Айзен ласково улыбнулся. «Он не помнит ни войны, ни причины, по которой сражался».
«Т-ты все это выдумал».
«Но я ему рассказал... Я рассказал ему о том, что сейчас происходит, о войне. О сотнях тысяч душ, которые должны будут погибнуть только ради того, чтобы я взошел на трон. И знаешь что? Ему – наплевать. Ичиго потерял способность судить о том, что хорошо, а что плохо – где белое, а где черное – очень, очень давно».
Она хотела снова закрыть уши ладонями, закричать, убежать, но не могла.
«Ему нравятся мои Арранкары. Он дружит с двумя из моей Эспады и те, в ответ, рассказывают ему такие вещи о себе, которые не знает больше никто. Он очень важен для них. И они так же важны – для Ичиго».
Что ты с ним сделал, ты, больной ублюдок -
«Помнишь Гина?»
Иррациональный ужас сжал горло тисками. Она никогда, никогда не забудет этот бессмысленный, бесцельный, непередаваемый страх, возникающий при одном взгляде на эту двуличную тварь.
«Они любят разговаривать по вечерам, до самой ночи. А что самое интересное – Ичиго больше не может меня ненавидеть – совсем наоборот».
Последние слова Айзен выдохнул совсем близко, опаляя горячим дыханием кожу.
«Он меня любит».
И он сказал это таким чертовски самодовольным, таким самоуверенным тоном – что у Рукии просто не получалось -
У нее просто не получалось ему не верить.
«Т-ты -»
«Ты ведь уже поняла, что это правда».
«Н-нет».
«Он меня даже просил не позволять ему вспомнить о своем прошлом. Понимаешь, о чем я? Он меня просил – заставил пообещать – что я не позволю ему вспомнить о вас. О тебе.
Так какие еще тут могут быть доказательства того, что он меня любит всем сердцем и душой?»
Рукия широко распахнула глаза и, больше не в силах сдерживаться, набросилась на Айзена, стоящего так близко. Но ее рука была схвачена в стальной захват, не достигнув цели. Айзен медленно сжал пальцы на ее запястье и Рукия стиснула зубы, чтобы не закричать от боли.
«Да ты просто монстр – лживый, лживый, лживый монстр!»
Мужчина посмотрел на нее внимательно. А потом - усмехнулся.
«Да ты любишь его, ведь так?» - спросил он, нехорошо прищурившись. Рукия попыталась вырваться, но Айзен одним движением притянул ее к себе и, оттянув другой рукой за волосы, запрокидывая ей голову, спросил еще раз. Внимательно глядя в глаза. «Ведь так?»
«Да – так – и потому никогда не поверю в твои россказни!»
Айзен медленно улыбнулся.
«Ичиго любит меня безумно, безоговорочно, бездумно, со всеми плюсами и минусами – он мой. Весь мой. И ты уже не сможешь ни-че-го с этим поделать, ясно тебе, девочка? Потому что я сам никогда его не отпущу. Так что можешь верить во что угодно – правды это не изменит».
«Но ты ведь – его не любишь. Ты просто – не способен. И он тоже – не может – тебя -»
Айзен сжал пальцы и кисть безвольно повисла. Рукия закричала от боли, прижимая к груди сломанную руку.
«Рукия!»
Мужчина отпустил ее волосы и скривился – теперь все руки в грязи.
«А вы очень вовремя. Самое интересное только начинается».
«Айзен!»
«Больной ублюдок – отойди от нее!»
«Рукия – Рукия!»
«Ну что ж, хорошо».
Рукия пустыми глазами смотрела в потолок, беззвучно двигая губами. Она уже ни на что не реагировала. Айзен ждал.
«Что ты с ней сделал!?»
«Сказал ей правду», - неизменно вежливо ответил мужчина и прислушался. Пианино молчало.
Очень вовремя
Молчал и Лас-Ночес. Шинигами заволновались, тоже отмечая необычную тишину. Айзен же только улыбался своей ласковой улыбкой. «Не волнуйтесь вы так. У нас гость, только и всего».
Дверь в конце коридора открылась.
Мальчик с необычайно яркими волосами апельсинового цвета приковал внимание каждого. Мягкая, кошачья походка, белые одежды, сильное, худое тело, легкая счастливая улыбка в сторону Айзена – это был, несомненно, Ичиго. Наконец, встряхнув головой, он обратил внимание и на остальных.
«Ичиго – Ичиго!» - кричала Рукия, пытаясь подняться с пола не смотря на боль в сломанной руке. Остальные шинигами тоже, после секундного замешательства, кинулись к нему.
«Ичиго – что -»
Его широко раскрытые глаза были пусты. В них не было узнавания, не было боли или радости. Только – недоумение.
Рукия замерла.
Нет -
Вайзард отвернулся, все еще улыбаясь, и спросил что-то у Айзена, приподнимая бровь.
Какого черта он -
Мужчина небрежно махнул рукой в сторону ошеломленной группы. «Поздоровайся с нашими гостями, Ичиго».
Нет -
Его жестокие, невинные, ужасающе пустые глаза скользнули по 'гостям' и рыжеволосый мальчишка приветливо кивнул.
НЕТ -
«Здравствуйте. Меня зовут Ичиго».
Эти три простых слова разорвали их на части. Рукия поспешно закрыла глаза, судорожно сглатывая.
«А вас?»
Он лжет. Он лжет!
Он же мастер Иллюзий -
Наверняка это тоже какой-то трюк
Она бы так хотела в это поверить – но остальные уже поняли правду.
«Это твои старые знакомые Ичиго».
И время остановилось.
А потом Ичиго широко улыбнулся и даже прикрыл глаза от удовольствия. Рукия сжала до боли кулак, наполненная немыслимой надеждой, что он все-таки -
Он все-таки вспомнил!
«Ичиго! Бежим – ну давай же, Ичи -»
«Ты был прав, Айзен. Я их совсем не помню».
Эти слова были сказаны с таким облегчением, что Рукия задохнулась от боли. Кажется, они тут все уже посходили с ума.
«Рукия – нам надо возвращаться – Ичиго, он не...»
«Это все иллюзия! Иллюзия! Я не верю ни единому слову!» Она повернулась к Айзену, прожигая его яростны взглядом. «Где ты его прячешь? Говори!»
Ичиго медленно повернулся к ней, нахмурился. А потом своей мягкой, кошачьей походкой направился прямо к девушке. Ее пытались закрыть от него, но рейацу Айзена беспощадно пригвоздила их к полу.
«Вы и пальцем его не тронете», - пообещал он. Ичиго в ответ лишь благодарно улыбнулся. А потом склонился к Рукии.
У нее в глазах стояли злые слезы.
«Уйли – ты не – Ичиго...»
«Ну почему, почему ты пришла спасать меня именно сейчас? Прошло ведь уже больше года...или двух...или даже трех», - спросил он ее. И в его тихом голосе, так, чтобы не слышали другие, не было злости. Только невинное любопытство. Рукия задрожала, путаясь в словах – Ичиго говорил с ней так мягко, как с ребенком. Или душевнобольным
Это все иллюзия. Или ад
«Не было – разрешения – или сил».
«А я тебя совсем-совсем не помню. Я потерял все свои воспоминания, будучи запертым в этой слишком тихой – слишком белой комнате. Там совсем никого не было, кроме меня. Никто не уходил и никто не приходил... До тех пор, пока Айзен не открыл мою дверь несколько лет спустя».
«Не – говори – этого. О Господи, пожалуйста, не надо...» Она закрыла глаза, даже зажмурилась, но слезы все равно лились. «Прости меня, прости меня, ну прости меня, умоляю...только возвращайся...»
«Но я тебя не помню... И, честно говоря, не хочу вспоминать. Потому что если воспоминания вернутся, то я снова возненавижу Айзена. А я его люблю».
«Как – как ты можешь -»
«Вот так». Ичиго мягко улыбнулся. «Просто люблю. Тут не может быть 'зачем' и 'почему'. И я здесь счастлив».
«Меня зовут Рукия. Рукия Кучики – пожалуйста, скажи – скажи, что ты вспомнил меня».
Ичиго молчал одно невыносимо долгое мгновение.
«Нет».
Он провел пальцами по ее щекам, вытирая слезы.
«И я никогда не захочу этого».
Ичиго взглянул на нее в последний раз и вернулся к Айзену.
«Я их, наверное, рассажу по тюремным камерам».
«Да делай с ними все, что хочешь, мне все равно. Ты ведь ко мне зайдешь вечером, ммм?», - Ичиго обнял его, поднимая лицо для поцелуя – и ушел, не оглядываясь. Айзен задумчиво провел пальцем по губам.
Мне все равно
Все равно
Все -
«Думайте, что хотите – но это был тот самый Ичиго, которого вы так жаждали спасти – и которого вы потеряли. Ну а теперь, пожалуй, настало время и для наказания. Вы, как никак, силой ворвались в святая святых Хуэко Мундо».
Этим вечером по коридорам долго разносилось эхо безумного смеха, смеха пополам со слезами. Это смеялась Рукия. Зажмурив глаза, плотно закрыв уши руками, она окунулась в безумие.
-
«Это было так неправильно, так противоестественно», - шептала Рукия раз за разом. «Боже мой, так неправильно, противоестественно, неправильно, противоестественно, неправильно, неправильно. Он ведь не забыл, он бы не -». И она снова смеялась высоким, истеричным смехом. «Он ведь не забыл! Не забыл ведь! Не – забыл».
Стальные кольца, прикованные цепями к полу, натирали лодыжки.
«Он ведь -»
И она снова плакала, сминая ткань на груди в кулаке.
«Забыл, забыл, забыыыл».
Бьякуя прижал к себе сестру крепче и встретился полным ненависти взглядом с Айзеном.
«Айзен». Его голос был вежлив, а лицо - идеальная маской спокойствия, даже хладнокровия. «Я убью тебя за это».
Айзен улыбался.
«Она все еще ребенок, раз не может принять тот факт, что ее Ичиго больше нет. Не спорю, месть во имя обезумевшей сестры – цель благородная. Но глупая. Будь благодарен, что я вернул ее тебе».
«Это случилось не по вине мальчишки. Это ты свел ее с ума», - спокойно ответил Бьякуя. Айзен покачал головой, отворачиваясь.
«Сейчас не время и не место, Кучики. Мы с тобой еще увидимся на поле боя. А сейчас мне пора – я обещал ему прогулку».
И он ушел – сквозь рваную рану на ткани реальности. А с другой стороны его уже ждал ангел. Со своими мелодиями, пианино и легкой улыбкой, предназначенной только для него, Айзена.
«Ты быстро. Ну что, пошли гулять?»
«Пойдем».
Все будет хорошо.
Ичиго, поднимаясь, в последний раз пробежал пальцами по клавишам и тут же ухватился за протянутую ладонь. Сегодня у них впереди была долгожданная прогулка.
А завтра будет не менее долгожданный трон на самой вершине мира -
И, что самое приятное – Ичиго будет рядом.
КОНЕЦ
Эпилог
Что было дальше
-
Шла война. Какие-то битвы были выиграны, какие-то – нет. Но, наконец, настало время самого главного, финального сражения, которое решит исход войны. Обе стороны, не вынимая мечи, внимательно разглядывали своих противников. Айзен, не обращая внимания ни на Капитанов, ни на обычных Шинигами, выискивал глазами Сотайчо. Сегодня именно он был его целью. Старик не прятался, и в его тяжелом взгляде, обращенном на Айзена, было только усталое разочарование.
Был здесь и Бьякуя, полный угрюмой решимости. Бесполезной решимости.
Ненавидь меня, сколько твоей душе угодно за обезумевшую сестру – но отомстить ты мне не сможешь.
Холодные глаза не такого уж и холодного Капитана сузились, как будто их хозяин мог догадаться, о чем подумал Айзен.
Тот в ответ только издевательски ласково улыбнулся, возвращая свое внимание к предстоящему сражению.
«Я не дам вам шанса сдаться. Не будет ни пленных, ни помилованных. Так что, если вы все еще здесь, то знайте – ваша жизнь совсем скоро подойдет к концу». Голос Айзена, спокойный, размеренный, словно говорил он, самое большее, о погоде, был услышан каждым.
Сой Фонг взорвалась первой. «Чертов предатель, да как ты посмел даже предложить, что мы бросим Сообщество Душ на растерзание твоим тварям!», - яростно зашипела она, с каждым словом набирая обороты и в конце срываясь на крик. Ее хаори было отброшено в сторону, а миниатюрная фигурка одной из сильнейших Шинигами напряглась в ожидании схватки. «Как ты посмел даже подумать о том, что кто-то согласиться участвовать в твоей безумной резне!»
Айзен вздохнул, борясь с желанием потереть переносицу.
«Это было просто предложение с моей стороны, я не старался никого оскорбить». Айзен кивнул головой в сторону армии врага. «Многие из этих Шинигами совсем юнцы, Сой Фонг, практически дети. И они не хотят умирать».
По рядам 'юнцов' прошла волна неловкого беспокойства, многие виновато скривились, что только доказало – действительно, умирать они не хотели.
«И что из этого! Хочешь сказать, твои Арранкары – другие? Что они все готовы сдохнуть по твоему первому слову?»
Она с таким отвращением выплюнула это ее 'Арранкары', что Айзену пришлось поднять руку, успокаивая своих многочисленных Нумерос. Зато Эспада невозмутимо проглотила оскорбление, даже Гриммджоу. Хотя и уставился на Сой Фонг взглядом, полным ярости и жажды смыть оскорбление кровью. Ее кровью, конечно же.
До сих пор не перестаю удивляться, насколько Ичиго его изменил.
Айзен легонько встряхнул головой, на время выбрасывая из нее мысли о своем рыжеволосом чуде. Не сейчас.
«Они следуют за мной по собственному желанию».
На этот раз заговорил Комамура.
«Желание, вызванное страхом наказания? Потому что я сильно сомневаюсь, что ты способен добиться от них уважения».
Халлибел не сдержалась и рявкнула: «Не смей так говорить об Айзене-сама», - после чего, быстро взяв себя в руки, переместилась ближе к своему мастеру. Рядом уже стояли Старк и Барраган. «Мы следуем за ним, потому что хотим этого. И сделаем все, чтобы он достиг своей цели. В этом – наша верность!»
«Ну надо же, а я и не знал, что Холлоу способны на чувства, не говоря уже о верности», - хмыкнул Хицугая, скрещивая руки на груди.
«Дитя, уж не думаешь ли ты, что Холлоу – бесчувственны и бездумны? Если да, то советую отбросить эту нелепую идею», - лениво протянул Старк, прищуриваясь. Он стоял, расслабленно засунув руки в карманы и только выражение лица выдавало внутреннее напряжение. «Страх и отчаяние дали нам жизнь, но дальше - каждый решает сам за себя. Мы сами выбираем свой путь».
Айзен усмехнулся, покачивая головой.
«Ну ладно, хватит уже разговоров, есть дела и поважнее».
«Соуске, ты пожалеешь об этом», - печально вздохнул Укитаке, высвобождая двойные мечи. «Подумай сам. Вероятнее всего, из-за этой битвы баланс между мирами разрушится. Последствия будут ужасны и необратимы».
«Я знаю об этом».
Айзен вежливо улыбнулся. И было очень страшно - видеть будущую судьбу сотен тысяч душ в этой одной вежливой, почти ласковой, нехорошей улыбке.
Сотайчо тяжело вздохнул. До этого момента он только вслушивался в перепалку двух сторон, но и его терпению пришел конец.
«Что с тобой стало, Соуске?», - спросил он устало, разочарованно качая головой. Обманчиво – слабые руки старика переместились к рукояти занпакто. «Я вижу, что тебя уже не переубедить – ни словом, ни действием».
«Верно».
Подтверждающий кивок Айзена словно стал неким сигналом, говорящим – назад пути нет. Кто-то вытащил занпакто, кто-то крепче сжал рукоять своего оружия, кто-то просто напрягся в ожидании неминуемой битвы. Ямамото выпрямился, окончательно сбрасывая личину немощного старика. Его сильный голос прогремел над полем:
«Ты не сможешь победить, Айзен Соуске. Я обещаю – ты не выйдешь живым из этого сражения».
«Посмотрим».
Мгновение абсолютной, нереальной тишины, как перед штормом.
И шторм пришел.
На самой границе слуха разрывает воздух сонидо, бьет по барабанным перепонкам звон мечей, звук разрываемой ткани, стон разрываемой плоти. Айзен пошел в этот бой с усмешкой, а единственная мысль в его голове была о рыжеволосом мальчишке, который ждал его дома.
Банкай
-
Немного раньше
-
«Айзен-сама, они у первых ворот. Послать Нумерос?», - спросил Арранкар, не поднимая опущенной в уважительном поклоне головы.
«Нет, не надо... Свободен».
Айзен действительно не думал, что они решатся на подобную глупость – проникнуть в его замок, особенно учитывая то, что решающее сражение не за горами. Да еще и достигнуть первых ворот. Не так много шинигами в состоянии добраться так далеко.
Айзен окинул взглядом свою «приемную», остановившись на огромных двустворчатых дверях, из которых только что выскользнул Арранкар. Он прекрасно знал, что пройдет, по меньшей мере, несколько часов, прежде чем они сюда доберутся. Даже при полном отсутствии сопротивления со стороны его многочисленных Холлоу. Но у него все равно было нечем заняться.
Так почему бы и не позволить себе маленькое невинное развлечение?
Они представляли собой маленький отряд с уже давно никого не волнующей миссией по спасению двух шинигами. Которых тоже уже давно не существует. Конечно же, 'они' об этом еще не знают, но Айзен 'их' с удовольствием проинформирует. И, может быть, даже покажет ту самую комнату, с гробом, телом и засохшими цветами.
Две тонкие руки неожиданно обвились вокруг него, а задумчивый голос рыжеволосого мальчишки – а кто же еще это мог быть? - зазвучал над самым ухом:
«Мне кажется, или ты действительно чем-то доволен?»
«Я действительно доволен», - улыбнулся Айзен, утягивая Ичиго к себе на колени. «Опять пытался ко мне подкрасться?»
Мальчишка сморщился, недовольный тем, что его задумка оказалась раскрыта так легко.
«Я, наверное, никогда не смогу подловить тебя».
Айзен уверенно кивнул. «Не сможешь».
«Ну и прекрасно», - немного обиженно протянул Ичиго, отворачиваясь. Он внимательно оглядел тронный зал, бесстыже раскинувшись на самом хозяине этого трона, а потом хитро ухмыльнулся. «Теперь я, кажется, понимаю, почему тебе так нравится этот зал... Возможностью смотреть на всех свысока!» Выдав это, он вздохнул, прикрыв глаза, и снова нахмурился.
«А почему ты не за пианино сегодня?»
«Я решил устроить себе перерыв. Только вот Улькиорра занят подготовкой к войне. Гриммджоу там же – надеюсь, они не перегрызут друг другу глотки. Гин с Кирой и Ран-Ран. Нель спит. А мне - одиноко». Ичиго лениво открыл один глаз, встречаясь взглядом с Айзеном. «Кстати говоря, ты мне задолжал прогулку наружу».
«Маленький наглец», - доброжелательно усмехнулся Айзен, в следующее мгновение без видимого усилия поднимая мальчишку на руки и на немыслимой скорости продвигаясь к выходу. Ичиго зажмурился, борясь с накатывающим головокружением. Айзен, впрочем, помог ему устоять на ногах. «Сегодня я не смогу...»
«Ну вот, снова этот тон! Я так понимаю, у тебя очередное дело чрезвычайной важности, которое безотлагательно требует внимания?»
«Странный выбор слов. И – да, у меня действительно есть дело», - ответил Айзен, мягко целуя Ичиго в висок, отчего тот мигом позабыл свое раздражение. «У нас сегодня будут гости».
Ичиго сразу же забеспокоился.
«Гости...?»
«Да», - Айзен помолчал и добавил: «Твои старые знакомые».
Мальчишка сжал губы и нахмурился – Айзен обещал ему забвение.
И до сегодняшнего дня он свое обещание держал.
А необъяснимый страх перед прошлым был погребен в самых дальних уголках сознания.
«Вот как?», - легко сказал Ичиго после нескольких секунд напряженного молчания и, улыбнувшись, обвил руками шею мужчины. «Ну ладно. Только не особо с ними играйся, у тебя еще война впереди».
«Ммм, хорошо».
«Обещаешь?»
Айзен знал, что своим вопросом Ичиго имел в виду многое. Обещание не заигрываться с этими шинигами. Обещание погулять с ним снаружи. И, самое главное, обещание того, что он никогда не вспомнит свою ненависть к нему, Айзену.
«Обещаю».
Ичиго тут же расслабился и, рассеянно улыбаясь, шепнул: «Я люблю тебя».
Я тебя никогда не отпущу
-
Пробраться внутрь было легко. Подозрительно легко. Но Рукия предпочитала не задумываться об этом – нужно было как можно скорее достигнуть тронного зала. А там будет Айзен. По правде говоря, им никто даже не давал разрешения на эту сумасшедшую, суицидальную миссию, – все были слишком заняты приготовлениями к войне. Но она просто не могла не воспользоваться шансом.
Шансом спасти Ичиго и Орихиме.
Вместе с ней пошли те, для кого Ичиго всегда был важен – Исида, Чад, даже Ренджи – Урахара остался в качестве поддержки с другой стороны. Он дал ей устройство, которое, при необходимости, откроет Гарканту и даст возможность либо позвать подкрепление, либо ускользнуть из Лас-Ночеса. Но Рукия решила использовать его в самую последнюю секунду.
Секунду, когда она увидит Айзена.
Рукия бежала по коридорам так быстро, как только могла, не останавливаясь. У ворот они решили разделиться – таким образом найти Ичиго будет гораздо проще, да и внимания большая группа привлекла бы больше, а одному выше шансы проскользнуть незаметным. Их путь лежал наверх. Где же еще может находиться тронный зал, кроме как на самой вершине?
...НАШЛА
Она резко остановилась, проскальзывая мягкими подошвами по коридору, вдыхая полной грудью непривычно-затхлый воздух Хуэко Мундо.
Ичиго...
...и взлетел занпакто, рассекая воздух...
Молниеносным движением Рукия отступила, уже ожидая звона стали – но в этот раз предчувствие ее обмануло, и клинок не нашел себе противника. Ее миловидное личико исказилось яростью, глубокой, черной. В этот момент она, как никогда, была переполнена жаждой отомстить: за то, что забрали Ичиго, за то, что причинили всем столько страданий. И страхом. А вдруг он уже -
Нет.
Она не допустит и мысли об этом. Ичиго - жив. Он из тех, кто никогда не сдается. Единственная константа в постоянно меняющемся мире.
«Ну здравствуй, Кучики».
«Айзен!» - выдавила Рукия сквозь плотно стиснутые зубы, пересиливая желание закричать. Развернуться к источнику такой знакомой рейацу и встать в боевую стойку с угрожающе поднятым занпакто было делом нескольких мгновений. («Выходи, подлый трус!» - дословный перевод))) «Выходи сейчас же, трусливый предатель!»
Воздух пришел в движение, а давление немыслимо огромной рейацу усилилось в десяток раз, придавливая к полу. И неожиданно Айзен возник прямо перед ней. Рукия вдрогнула – от него исходила ощутимая угроза. Не будь она так уверена, подумала бы, что этот человек – совсем не тот, которого знали в Сэйрэйтее.
Может быть, он так изменился из-за грядущей войны. Или потому что они находились на его территории. Или же Айзена попросту никто никогда и не знал...
«Надо же, какие слова. Особенно учитывая то, что в моем словаре нет такого термина, как 'трусость', Кучики». Айзен подошел ближе и Рукии снова пришлось наступить на горло своему яростному желанию наброситься на него и разодрать в клочья.
«Заткнись – у меня нет времени тебя выслушивать! Так что просто отдай его!»
«Отдать кого, Кучики?»
«Ичиго! Ичиго – отдай его сейчас же, ты лживая тварь.
Айзен нахмурился.
«Я не люблю, когда кричат, Кучики. Если ты чего-то хочешь, то попроси меня об этом вежливо».
Ее зрачки расширились, пожирая радужку - то ли от шока, то ли от ярости, - когда Айзен силой своей рейацу поставил ее на колени. Все так же мило улыбаясь. Перед ее глазами замелькали черные точки, легкие разрывались от недостатка кислорода, а кости, казалось, сейчас сломаются – все – от невозможного веса чужой силы.
Господи господи господи Ичиго янемогудышать -
Прошла целая, мучительная, болезненная вечность и Айзен, наконец, остановился. Рукия резко вдохнула.
«Ты врываешься в мой дом и, вместо извинений, требуешь преподнести тебе Ичиго на серебряном блюдечке с золотой каемочкой. Мне нравятся вежливые люди, Кучики – а у тебя нет никаких манер, не смотря на все старания брата. Не так ли?» - светским тоном рассуждал Айзен, обходя шинигами кругами.
«Иди-ты-к-черту», - выдохнула она и мужчина разочарованно вздохнул, качая головой.
«Тебя, похоже, уже ничто не научит. Ну что же... Пожалуй, я позволю вам поговорить».
Рукия сжала кулаки, все еще не в состоянии встать с пола.
«Отдай его», - снова и снова, шепотом, молитвой.
«Нет».
Она вскинула голову, с недоверием уставившись на Айзена.
«Но – он же не – он же никогда к тебе не присоединится, никогда – так зачем он тебе – зачем!?»
«Тебе стоит кое-что понять, Кучики... Того Ичиго, за которым ты шла сюда, больше нет. Он не существует», - произнес Айзен, наблюдая как на лице шинигами калейдоскопом сменяют друг друга непонимание, страх и – ярость.
«Ты врешь! Ичиго не мог умереть!»
Непонимание, страх, ярость. И вот, теперь – сомнение. Айзен усмехнулся.
«А я и не говорил, что он мертв».
«Но как же...если он не существует -»
«Так и есть. Он жив. И живет здесь, в Лас-Ночесе, со мной. Скажи..ты ведь слышишь музыку?»
Рукия прислушалась, все еще не понимая при чем тут Ичиго. Красивая, нежная мелодия счастья проносилась отдаленным эхом по коридорам замка.
«Ты ведь не глухая, не так ли, Кучики? Так вот. Это – Ичиго. Это он играет. Мелодию счастья».
Рукия замерла.
«Это не может быть он. Ичиго ни на чем никогда не играл -»
«Ты права. После смерти матери Ичиго действительно перестал играть. Знаешь, он мне много рассказывает о себе», - добавил Айзен между делом и Рукия задохнулась. «И, в отличие от тебя он умеет вежливо просить. Мальчишка хотел пианино, потому что оно напоминает ему о матери. Он ее очень любит. К тому же она – единственная, кого он помнит. Помимо меня, конечно».
Рукию затрясло мелкой дрожью от самонадеянности и гордости, прозвучавших в голосе Айзена. И только потом до шокированного сознания дошло само значение его слов. Она сглотнула.
«Нет. Он никогда не забудет. Он бы не смог – не стал -»
«Но забыл. Забыл о своих сестрах. Об отце. Забыл об этой девчонке Орихиме – и обо всех своих друзьях из Каракуры – о своей жизни, как Шинигами. И, естественно, он забыл о Сообществе Душ. Ичиго не помнит никого из вас. Даже тебя».
«Он бы не – ты лжешь. Ты просто грязный, лживый ублюдок», - шептала Рукия, зажмурив глаза и закрывая уши.
Забыл? Это не могло быть правдой. Просто не могло.
Но -
Что если -
Нет, нет, нет.
«Он не в состоянии сложить свои воспоминания из тех осколков, что остались от его памяти. Но...знаешь, что самое интересное?» - Айзен наклонился к самому ее уху. «Он помнит, что ненавидел Арранкаров – когда-то».
«Значит он все еще -»
«Нет, больше нет, потому что он не может вспомнить почему». Айзен ласково улыбнулся. «Он не помнит ни войны, ни причины, по которой сражался».
«Т-ты все это выдумал».
«Но я ему рассказал... Я рассказал ему о том, что сейчас происходит, о войне. О сотнях тысяч душ, которые должны будут погибнуть только ради того, чтобы я взошел на трон. И знаешь что? Ему – наплевать. Ичиго потерял способность судить о том, что хорошо, а что плохо – где белое, а где черное – очень, очень давно».
Она хотела снова закрыть уши ладонями, закричать, убежать, но не могла.
«Ему нравятся мои Арранкары. Он дружит с двумя из моей Эспады и те, в ответ, рассказывают ему такие вещи о себе, которые не знает больше никто. Он очень важен для них. И они так же важны – для Ичиго».
Что ты с ним сделал, ты, больной ублюдок -
«Помнишь Гина?»
Иррациональный ужас сжал горло тисками. Она никогда, никогда не забудет этот бессмысленный, бесцельный, непередаваемый страх, возникающий при одном взгляде на эту двуличную тварь.
«Они любят разговаривать по вечерам, до самой ночи. А что самое интересное – Ичиго больше не может меня ненавидеть – совсем наоборот».
Последние слова Айзен выдохнул совсем близко, опаляя горячим дыханием кожу.
«Он меня любит».
И он сказал это таким чертовски самодовольным, таким самоуверенным тоном – что у Рукии просто не получалось -
У нее просто не получалось ему не верить.
«Т-ты -»
«Ты ведь уже поняла, что это правда».
«Н-нет».
«Он меня даже просил не позволять ему вспомнить о своем прошлом. Понимаешь, о чем я? Он меня просил – заставил пообещать – что я не позволю ему вспомнить о вас. О тебе.
Так какие еще тут могут быть доказательства того, что он меня любит всем сердцем и душой?»
Рукия широко распахнула глаза и, больше не в силах сдерживаться, набросилась на Айзена, стоящего так близко. Но ее рука была схвачена в стальной захват, не достигнув цели. Айзен медленно сжал пальцы на ее запястье и Рукия стиснула зубы, чтобы не закричать от боли.
«Да ты просто монстр – лживый, лживый, лживый монстр!»
Мужчина посмотрел на нее внимательно. А потом - усмехнулся.
«Да ты любишь его, ведь так?» - спросил он, нехорошо прищурившись. Рукия попыталась вырваться, но Айзен одним движением притянул ее к себе и, оттянув другой рукой за волосы, запрокидывая ей голову, спросил еще раз. Внимательно глядя в глаза. «Ведь так?»
«Да – так – и потому никогда не поверю в твои россказни!»
Айзен медленно улыбнулся.
«Ичиго любит меня безумно, безоговорочно, бездумно, со всеми плюсами и минусами – он мой. Весь мой. И ты уже не сможешь ни-че-го с этим поделать, ясно тебе, девочка? Потому что я сам никогда его не отпущу. Так что можешь верить во что угодно – правды это не изменит».
«Но ты ведь – его не любишь. Ты просто – не способен. И он тоже – не может – тебя -»
Айзен сжал пальцы и кисть безвольно повисла. Рукия закричала от боли, прижимая к груди сломанную руку.
«Рукия!»
Мужчина отпустил ее волосы и скривился – теперь все руки в грязи.
«А вы очень вовремя. Самое интересное только начинается».
«Айзен!»
«Больной ублюдок – отойди от нее!»
«Рукия – Рукия!»
«Ну что ж, хорошо».
Рукия пустыми глазами смотрела в потолок, беззвучно двигая губами. Она уже ни на что не реагировала. Айзен ждал.
«Что ты с ней сделал!?»
«Сказал ей правду», - неизменно вежливо ответил мужчина и прислушался. Пианино молчало.
Очень вовремя
Молчал и Лас-Ночес. Шинигами заволновались, тоже отмечая необычную тишину. Айзен же только улыбался своей ласковой улыбкой. «Не волнуйтесь вы так. У нас гость, только и всего».
Дверь в конце коридора открылась.
Мальчик с необычайно яркими волосами апельсинового цвета приковал внимание каждого. Мягкая, кошачья походка, белые одежды, сильное, худое тело, легкая счастливая улыбка в сторону Айзена – это был, несомненно, Ичиго. Наконец, встряхнув головой, он обратил внимание и на остальных.
«Ичиго – Ичиго!» - кричала Рукия, пытаясь подняться с пола не смотря на боль в сломанной руке. Остальные шинигами тоже, после секундного замешательства, кинулись к нему.
«Ичиго – что -»
Его широко раскрытые глаза были пусты. В них не было узнавания, не было боли или радости. Только – недоумение.
Рукия замерла.
Нет -
Вайзард отвернулся, все еще улыбаясь, и спросил что-то у Айзена, приподнимая бровь.
Какого черта он -
Мужчина небрежно махнул рукой в сторону ошеломленной группы. «Поздоровайся с нашими гостями, Ичиго».
Нет -
Его жестокие, невинные, ужасающе пустые глаза скользнули по 'гостям' и рыжеволосый мальчишка приветливо кивнул.
НЕТ -
«Здравствуйте. Меня зовут Ичиго».
Эти три простых слова разорвали их на части. Рукия поспешно закрыла глаза, судорожно сглатывая.
«А вас?»
Он лжет. Он лжет!
Он же мастер Иллюзий -
Наверняка это тоже какой-то трюк
Она бы так хотела в это поверить – но остальные уже поняли правду.
«Это твои старые знакомые Ичиго».
И время остановилось.
А потом Ичиго широко улыбнулся и даже прикрыл глаза от удовольствия. Рукия сжала до боли кулак, наполненная немыслимой надеждой, что он все-таки -
Он все-таки вспомнил!
«Ичиго! Бежим – ну давай же, Ичи -»
«Ты был прав, Айзен. Я их совсем не помню».
Эти слова были сказаны с таким облегчением, что Рукия задохнулась от боли. Кажется, они тут все уже посходили с ума.
«Рукия – нам надо возвращаться – Ичиго, он не...»
«Это все иллюзия! Иллюзия! Я не верю ни единому слову!» Она повернулась к Айзену, прожигая его яростны взглядом. «Где ты его прячешь? Говори!»
Ичиго медленно повернулся к ней, нахмурился. А потом своей мягкой, кошачьей походкой направился прямо к девушке. Ее пытались закрыть от него, но рейацу Айзена беспощадно пригвоздила их к полу.
«Вы и пальцем его не тронете», - пообещал он. Ичиго в ответ лишь благодарно улыбнулся. А потом склонился к Рукии.
У нее в глазах стояли злые слезы.
«Уйли – ты не – Ичиго...»
«Ну почему, почему ты пришла спасать меня именно сейчас? Прошло ведь уже больше года...или двух...или даже трех», - спросил он ее. И в его тихом голосе, так, чтобы не слышали другие, не было злости. Только невинное любопытство. Рукия задрожала, путаясь в словах – Ичиго говорил с ней так мягко, как с ребенком. Или душевнобольным
Это все иллюзия. Или ад
«Не было – разрешения – или сил».
«А я тебя совсем-совсем не помню. Я потерял все свои воспоминания, будучи запертым в этой слишком тихой – слишком белой комнате. Там совсем никого не было, кроме меня. Никто не уходил и никто не приходил... До тех пор, пока Айзен не открыл мою дверь несколько лет спустя».
«Не – говори – этого. О Господи, пожалуйста, не надо...» Она закрыла глаза, даже зажмурилась, но слезы все равно лились. «Прости меня, прости меня, ну прости меня, умоляю...только возвращайся...»
«Но я тебя не помню... И, честно говоря, не хочу вспоминать. Потому что если воспоминания вернутся, то я снова возненавижу Айзена. А я его люблю».
«Как – как ты можешь -»
«Вот так». Ичиго мягко улыбнулся. «Просто люблю. Тут не может быть 'зачем' и 'почему'. И я здесь счастлив».
«Меня зовут Рукия. Рукия Кучики – пожалуйста, скажи – скажи, что ты вспомнил меня».
Ичиго молчал одно невыносимо долгое мгновение.
«Нет».
Он провел пальцами по ее щекам, вытирая слезы.
«И я никогда не захочу этого».
Ичиго взглянул на нее в последний раз и вернулся к Айзену.
«Я их, наверное, рассажу по тюремным камерам».
«Да делай с ними все, что хочешь, мне все равно. Ты ведь ко мне зайдешь вечером, ммм?», - Ичиго обнял его, поднимая лицо для поцелуя – и ушел, не оглядываясь. Айзен задумчиво провел пальцем по губам.
Мне все равно
Все равно
Все -
«Думайте, что хотите – но это был тот самый Ичиго, которого вы так жаждали спасти – и которого вы потеряли. Ну а теперь, пожалуй, настало время и для наказания. Вы, как никак, силой ворвались в святая святых Хуэко Мундо».
Этим вечером по коридорам долго разносилось эхо безумного смеха, смеха пополам со слезами. Это смеялась Рукия. Зажмурив глаза, плотно закрыв уши руками, она окунулась в безумие.
-
«Это было так неправильно, так противоестественно», - шептала Рукия раз за разом. «Боже мой, так неправильно, противоестественно, неправильно, противоестественно, неправильно, неправильно. Он ведь не забыл, он бы не -». И она снова смеялась высоким, истеричным смехом. «Он ведь не забыл! Не забыл ведь! Не – забыл».
Стальные кольца, прикованные цепями к полу, натирали лодыжки.
«Он ведь -»
И она снова плакала, сминая ткань на груди в кулаке.
«Забыл, забыл, забыыыл».
Бьякуя прижал к себе сестру крепче и встретился полным ненависти взглядом с Айзеном.
«Айзен». Его голос был вежлив, а лицо - идеальная маской спокойствия, даже хладнокровия. «Я убью тебя за это».
Айзен улыбался.
«Она все еще ребенок, раз не может принять тот факт, что ее Ичиго больше нет. Не спорю, месть во имя обезумевшей сестры – цель благородная. Но глупая. Будь благодарен, что я вернул ее тебе».
«Это случилось не по вине мальчишки. Это ты свел ее с ума», - спокойно ответил Бьякуя. Айзен покачал головой, отворачиваясь.
«Сейчас не время и не место, Кучики. Мы с тобой еще увидимся на поле боя. А сейчас мне пора – я обещал ему прогулку».
И он ушел – сквозь рваную рану на ткани реальности. А с другой стороны его уже ждал ангел. Со своими мелодиями, пианино и легкой улыбкой, предназначенной только для него, Айзена.
«Ты быстро. Ну что, пошли гулять?»
«Пойдем».
Все будет хорошо.
Ичиго, поднимаясь, в последний раз пробежал пальцами по клавишам и тут же ухватился за протянутую ладонь. Сегодня у них впереди была долгожданная прогулка.
А завтра будет не менее долгожданный трон на самой вершине мира -
И, что самое приятное – Ичиго будет рядом.
КОНЕЦ
Комментарии (11):
вверх^
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник Эти Мелодии | Ялико - Дневник Ялико |
Лента друзей Ялико
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»