- Знаешь, а ты мне сегодня снился…

 - Какая неожиданность, - улыбка Этьена была полна теплой иронии.

 - Неожиданность, - согласно кивнула я и уселась, подобрав под себя ноги. В мыслях крутились воспоминания из сна, и я сравнивала их с тем, что видела сейчас.

Реальность вокруг плавно перетекала из одного состояния в другое. Этьен оглянулся, задумчиво хмыкнул и пристроился рядом на шкуре у камина.

 - Воспоминания? – я улыбнулась, узнав зал в особняке Гийома.

 - Воспоминания, - он согласно кивнул и с любопытством заглянул мне в глаза. – Сама расскажешь, или мне допытываться?

 - А тебе интересно? – я едва удерживалась от того, чтобы показать язык. – Еще смеяться будешь!

 - Кэ-эс… - укоризненно-ленивый тон, но взгляд уже гораздо серьезнее и пристальнее, чем пару минут назад. – Что именно тебе приснилось?

 - Ты, - я пожала плечами и негромко хихикнула, услышав смиренно-измученный вздох.

 - И?

 - Мне приснился ты, когда тебе было лет восемь, - уточнила я, с удовольствием любуясь сменой выражений на его симпатичной физиономии.

 - О… - слегка ошеломленно выдал Этьен и замолчал. Зная его, я предположила, что он снова интерпретирует сказанное в каком-то лишь ему понятном ключе.

 - Ты был само очарование, - я чуть прижмурилась, вспоминая симпатичного взъерошенного мальчугана в перелатаной одежке, сверкающего солнечной открытой улыбкой, которая у взрослого Тьена была крайне редким явлением. Во всяком случае, настолько беззаботных я видела не так уж много.

 - Хм…

Я всегда поражалась – ну как, КАК ему удается в одном слове выразить сомнение, иронию, нежность, задумчивость и ожидание продолжения?! Или еще какую-нибудь дикую палитру эмоций?

 - Нет, правда, - я подалась вперед и растрепала его волосы, заставляя челку беспорядочно упасть на лоб. Этьен вопросительно взирал на мое умиленное лицо из-под спутанных темно-каштановых прядей. И в этот момент особенно походил на мальчишку из моего сна.

 - А еще, оказывается, ты в детстве был жутким собственником, - поддразнила я его.

 - Возможно. Как и все дети, - он усмехнулся. – Я все равно очень посредственно помню то время… Кстати, откуда ты взяла такой вывод?

 - Да так… - я слегка смешалась, не зная, стоит ли озвучивать воспоминания.

Мои сны – это, конечно, та еще сфера, но и они поддаются моим желаниям. Поэтому я не могу утверждать, сколько было истины в том, как маленький Тьен, увидев меня, сказал, что я – его фея, и что, когда он вырастет, то обязательно на мне женится, а в ответ на мое шутливое предположение, что я могу и за другого выйти, безапелляционно заявил, что я – только его фея…

 - Конечно, моя, - раздался над ухом теплый шепот, и Этьен притянул меня к себе, прижимая спиной к своей груди. – Чья же еще?

 - Опять? – я обреченно вздохнула, поняв, что мои мысли снова были для него открытой книгой.

 - Ты слишком многозначительно молчала, - негромко рассмеялся он и уткнулся носом в мои волосы. – И я не исключаю, что ты совершенно права. К феям я всегда был неравнодушен. И, полагаю, в столь нежном возрасте ты произвела бы на меня именно такое впечатление.

 - А каким ты был в детстве? – я запрокинула голову, удобно устроив ее на его плече. – Что-то ведь ты помнишь? Если не заостряться на твоей семье…

И повисла тишина, прерываемая лишь шипением и потрескиванием дров в камине.

 - Прости, я снова куда-то не туда лезу? – сердце сжалось от тревоги и сожаления – ведь я прекрасно знала, что некоторые вопросы лучше было пока обходить стороной. Семья и детство под это табу подпадали весьма сомнительно – так мне казалось. Видимо, я ошиблась.

 - Да нет, - в голосе Тьена звучала некая растерянность. – Просто… Я даже не знаю, что тебе рассказать. Я и так помню не слишком много, редко вспоминал свою человеческую жизнь. Другие воспоминания ее быстро перекрыли. А если еще и семью не трогать… Впрочем…

 - М? – тревога моментально сменилась любопытством.

 - Ну, к примеру, я ведь не рассказывал тебе о своем брате, которого очень любил? – Этьен прижал меня к себе еще крепче.

 - Нет, - я покачала головой и снова удобно уместила ее на его плече, любуясь изящным профилем. – Ты даже никогда не говорил, сколько их у тебя было.

 - Да я и сам сейчас не вспомню, сколько нас было вообще, - плечо под головой двинулось – видимо, Тьен попытался ими пожать, - не то шесть, не то семь… А может, и вовсе восемь. Я не всех и видел, вроде. Старшие разъехались на заработки, когда я еще совсем маленьким был. Некоторые умерли – я ведь говорил как-то, что время было трудное…

 - Говорил, - я сочувственно погладила его сжатые пальцы и неожиданно обратила внимание на окружающее. Комната снова плыла, и сквозь стены медленно проступал пасторальный пейзаж – летнее разнотравье, пронизанные солнцем рощицы, темнеющий невдалеке лес и узенькая речушка, серебряной лентой петляющая меж кустов.

 - Воспоминания, - коротко усмехнулся Этьен в ответ на мой немой вопрос. – Я сюда убегал в детстве. С Жаном.

 - Тот самый брат? – уточнила я.

 - Да, - он обнял меня так, словно я была соломинкой, удерживающей его. – Его звали Жан. Большая часть того, что я помню из прежней жизни, связана с ним. Не получается у меня не о семье, как видишь…

Этьен вновь замолчал, но я не хотела его торопить вопросами. Это было его решение – рассказывать или нет, а также – что именно рассказывать. В такие моменты мои расспросы были совершенно неуместны, и я это чувствовала.

 - Он был старше меня, кажется, лет на пять, - неожиданно продолжил Тьен. – Во всяком случае, между нами были еще двойняшки и сестра… Знаешь, Жан был любимчиком отца. Хотя по сравнению со мной все были его любимчиками, - в этих словах плеснулась застарелая, позабытая горечь.

 - Почему? – невольно вырвалось у меня. Он коротко хмыкнул:

 - Потому что я был нежеланным ублюдком. Не знаю, сколько правды в том, что наша мать пригуляла меня на стороне, но если это действительно так – жалеть я не стану. Отец меня всерьез ненавидел и часто пенял на то, что родился я в его отсутствие, и меня окрестить успели. А то бы он, по его словам, меня сразу же в лесу прикопал… Кэс, полегче!!!

Я судорожно вздохнула и осторожно разжала пальцы. На его руке остались четкие полукружья от впечатавшихся ногтей. Я виновато взглянула на Этьена и покачала головой, пытаясь уместить в сознании чудовищное заявление. Стоило только представить на мгновение…

 - Ну, чего ты? Я же здесь, - Тьен нежно улыбнулся и невесомым поцелуем коснулся моего виска. – Жив, здоров… И практически невредим, - он рассмотрел поцарапанную кисть и снова меня обнял.

 - А твоя мама? Она, что, даже не возражала? Не защищалась? – не могла успокоиться я.

 - Нет. Не отрицала, не подтверждала. Занималась тем же, чем и всю жизнь до этого, - работала. Ей ведь надо было всех нас кормить, одевать и следить, чтобы чего не натворили по детской дурости, - Этьен пожал плечами. – И относилась она к нас одинаково, никого особо не выделяя. Зато мои старшие живо поддерживали отца. Очень удобно было считать меня лишним ртом, который их куска хлеба лишает. В общем, я был этаким мальчиком для битья, лишний, никому не нужный. И они дружно указывали мне на мое место, - он фыркнул. – А Жан был единственным, кто меня защищал. Даже странно, отец ведь его действительно из всех выделял. Остальные были больше похожи на мать, а Жан внешне – ну, просто его копия. Такой же тощий, долговязый, конопушки на все лицо, волосы до меди выгоревшие. Только постоянно улыбался, а не хмурился. И глаза, кажется, были мамины, как у меня… И он меня всегда выгораживал, если что случалось. Остальных строил, если вдруг ловил на горячем. Хоть и добрый он был парень, наш Жан, но разворотистый. Двойняшки иногда неделю сесть не могли. И когда, по отцовскому мнению, на меня нашла блажь, и я стал учиться играть на скрипке, Жан уговорил его мне не препятствовать. Лично мне это и сейчас подвигом кажется, я бы такое только с Доминированием сумел провернуть. И вообще, если я после своей жизни не разучился улыбаться, это полностью заслуга моего брата.

 - Раз он так о тебе заботился, почему ты от них ушел?

 - Потому что Жан женился, - Этьен тяжело вздохнул. – И у него появился свой дом. А я остался вместе с медленно спивающимся отцом, который меня ненавидел, и своими старшими, которых теперь ничто не сдерживало. Мать умерла за пару лет до этого, кажется… Знаешь, я очень люблю музыку, но когда тебя выгоняют играть в кабаке проезжающим… И если вернешься без денег, ну, или почти без – не дают есть… Но даже не из-за этого я ушел. Просто однажды отец выпил лишнего, и я попался ему под горячую руку – денег на выпивку не осталось, а я вернулся ни с чем. Все по углам попрятались, и он на мне отыгрался. За всю мою жизнь, видимо. Бил всем, что под руку попадалось. Чем закончилось, я не помню. Очнулся уже в доме Жана, весь перемотанный, рука в лубке – помню, страшно испугался тогда, думал, что играть больше никогда не смогу. Потом оказалось, что просто вывих… И все жутко болело, впрочем, оно и понятно. Жан вернулся вечером, хмурый, непривычно серьезный. Рассказал, как все было. Он к нам пришел на крестины позвать и застал такую вот картину – дом в разгроме, я на полу в крови и не шевелюсь, а надо мной отец с ножом. Жан его в последний момент отпихнул, успел. Только шрам один в итоге и остался… Да-да, тот самый, который ты с таким трепетом гладишь постоянно, - в его голосе прозвучала легкая насмешка.

Я извернулась в его руках и заползла ладонями под рубашку, находя ощутимый рубец под левой лопаткой, сантиметров пять в длину, и очерчивая его пальцами:

 - Ты про этот?

 - Насколько мне известно, других шрамов у меня нет, - Тьен с улыбкой смотрел мне в глаза. – Даже художественная роспись твоими коготками заживает без напоминаний… Предлагаешь отложить рассказы и заняться очередной попыткой шрамирования моей спины?

 - Одно другому не мешает, - однако руки я все же предпочла убрать. От греха подальше.

 - Да-да, - его губы изогнулись в ироничной усмешке. – Конечно.

 - Не отвлекайся, - строго заявила я. – Ты закончил на том, как твой любимый брат спас тебя от отца. И что было дальше?

 - А это, собственно, уже конец, - Этьен задумчиво свел брови. – Когда я встал на ноги, мы с Жаном решили, что домой я вернуться не могу, иначе отец меня точно-таки прибьет, но и стеснять брата, мешаться у них с женой под ногами я тоже не собирался. Бедняжка последнее время и так разрывалась между мной и ребенком… Опять же, я всегда хотел повидать мир, Париж… Жан выгреб мне в дорогу все свои сбережения, одел поприличнее и проводил до ближайшего городка. Там мы расстались, и больше я своего брата не видел. Ну, а потом узнал, что моей деревни больше нет. Тогда я уже был недалеко от Парижа. А дальше ты сама знаешь, - он замолчал.

 - У тебя действительно был замечательный брат, - произнесла я через некоторое время. – Жаль, что мы с ним не можем познакомиться, - это была чистая правда. После рассказа Тьена у меня возникло огромное желание хоть как-то выразить свою признательность Жану Грийе, который сохранил для мира это чудо – своего брата.

 - Да, жаль, - Этьен кивнул и неожиданно лукаво улыбнулся. – Хотя с другой стороны это избавляет меня от жутких мук ревности. Мой братец был тот еще повеса, а ты – такая красивая девушка. Он бы точно начал за тобой увиваться!

Я скептически хмыкнула, никак больше не прокомментировав эту откровенную насмешку. Мне ли было не знать, что это очаровательное чудовище вообще никогда и никого не ревновало. Улыбнувшись, я обхватила его лицо ладонями и жарко поцеловала, а потом заглянула в искрящиеся нежностью карие глаза:

 - Но ведь ты же знаешь, что я – только твоя фея…

 

10.10.11г