Настроение сейчас - в ожидании чуда

Она любила…

Кто-то скажет: «Ну и что? Все любят…» Но дело в том, что она не просто любила. Она любила Его, одного-единственного, неповторимого, самого-самого для нее. Того, кого только и можно было ей любить. Любила, ни разу не видев и даже не зная, существует ли Он где-нибудь.

Она могла рассказывать о Нем часами: какой он, что любит, что ему нравится, как будет вести себя в той или иной ситуации, какая у него улыбка, какой запах у его дезодоранта… Куча мелочей, которые для нее составляли Его.

Она любила Его, не считая времени, не обращая внимания на окружающее. Друзья смеются? Плевать! Не стоит обращать внимание, ведь однажды Он придет, и они сами увидят, что про Него нельзя говорить иначе, что Его нельзя не любить. Родители упрекают, напоминают про возраст? Вот именно, она взрослая женщина, имеет право жить так, как хочет и с кем хочет. Она представляла лицо мамы, когда однажды придет домой с Ним. В том, что родители моментально полюбят и оценят Его, она даже не сомневалась.

Время шло – она ждала. Вот только все чаще ей становилось тоскливо и одиноко, и сознание тут же начинало нашептывать речи друзей и родных, что нельзя всю жизнь жить иллюзией, это не жизнь. Она сцепляла зубы, ревела в подушку, зарывалась с головой в дела, бросалась из крайности в крайность – из глухой депрессии в гиперактивность и обратно.

И однажды сдалась. Опустила руки. Нужно выйти замуж? Хорошо. Благо, есть за кого – лучший друг уже не первый год ходит вокруг, преданно смотрит в глаза и ненавязчиво намекает. Ребенка родить, ведь ей уже под тридцать? Ладно, раз так этого хотите… Ей уже не хотелось ничего, искра веры погасла, и внутри была лишь пустота.

Замужество, работа, ребенок… Жизнь замкнулась в круг.

Она изменилась. Погасли задорные огоньки в глазах, пропали интересы, не хотелось ничего. Жизнь превратилась в существование.

Окружающие умилялись на их дружную семью, в которой практически никогда не было ссор, восхищались талантливой девочкой – ее дочерью, мама с гордостью рассказывала знакомым о внучке – что та и поет, и рисует, и играет, и танцует, и вообще умница-красавица. А она только бледно улыбалась, слушая все эти дифирамбы, машинально кивала и думала о том, что дочь – это единственное, что еще держит ее в этой жизни.

И вот тут в ее жизни появился Он. Тот, кого она так долго ждала.

Он был совсем такой, как она его себе представляла в далекой юности. До мелочей, включая привычки и любимые жесты.

Она навсегда запомнила момент, когда они столкнулись в первый раз в театре. Казалось, ей в лицо плеснули свежим весенним ветром, моментально прочистившим сознание, разогнавшим облака и протершим жизнь до сверкания красок. Несколько дней после той встречи она ходила сама не своя, вспоминая каждое мгновение из тех нескольких минут, что они смотрели друг на друга через холл, а в мыслях неотвязно крутилось логичное, что они больше не встретятся. Но пути Господни неисповедимы. Она слишком долго и слишком сильно хотела, чтобы Он появился…

Новая их встреча произошла в кафе недалеко от ее работы. Он просто подсел к ней за столик и заказал ее любимый глинтвейн, как будто точно знал, что именно она предпочитает.

Тогда она впервые прогуляла работу. Они весь день бродили по любимым уголкам города и рассказывали друг другу о себе. Или молчали, и это было не то вязкое, засасывающее молчание, в котором она обычно находилась наедине с мужем. Сейчас ей было тепло и уютно, и это казалось правильным – помолчать.

Через неделю они стали близки.

Ее жизнь из монотонной размеренной рутины превратилась в крутящееся чертово колесо. Она не могла жить без Него, но и быть вместе они тоже не могли. У нее были семья и ребенок. Бросить дочь она была не в состоянии, а при единственном заикании о разводе, от мужа прозвучало резкое:

 - Уйдешь, и дочь ты больше не увидишь.

Он давно подозревал, что у нее появился другой, слишком уж она изменилась в последнее время. Вот только подловить ее не получалось. Она всегда сообщала, куда и к кому пошла. Если вдруг мужу приспичивало проверить, и он срывался к подруге, которая чаще всего служила прикрытием, даже не предупредив, то всегда оказывалось, что жена вышла в магазин или прогуляться с собакой, или еще какая-нибудь причина находилась. И через некоторое время он лично убеждался, что супруга действительно на месте и действительно ходила в магазин, что наглядно демонстрировали пакеты, наполненные продуктами.

Он даже не знал, сколько разнообразных шифров было у них придумано для своевременного предупреждения. Короткое смс, звонок с особого телефона, кодовая фраза в непринужденном якобы рабочем разговоре…

Но однажды муж все же увидел их вдвоем. Они стояли, обнявшись, на мосту и просто смотрели в глаза друг другу. И молчали. Но само это молчание было наполнено близостью больше, чем все бессчетные часы, проведенные им вместе с супругой в постели.

В этот вечер ей и было выдвинуто условие о дочери. Он еще много наговорил жене. Много слов, о которых впоследствии жалел. Она осталась с ним, но ее привычная отстраненность сменилась угрюмой показной холодностью, и даже на людях она больше не стремилась изображать из себя любящую жену.

Она покорно позволяла мужу использовать свое тело, даже не пытаясь создать хотя бы иллюзию того, что ей это нравится, а когда он откатывался, молча вставала с кровати и шла в ванну, откуда сквозь шум воды можно было услышать глухие всхлипы. Он предпочитал их НЕ слышать. Его и без того коробил безразличный взгляд жены, устремленный в потолок, когда он так старался сделать ей приятно, доказать, что тоже достоин любви, что не хочет ее потерять. Он не понимал, что потерял ее еще до того, как она согласилась выйти за него замуж, что после его ласк она чувствует себя последней шлюхой, продающей свое тело за право жить рядом с дочерью.

Дочь… Только ради нее одной она одевала маску любящей жены, только в ее присутствии не было холодной войны между ее чувствами и всем окружающим миром. Она не хотела, чтобы ее девочка знала, как страдает ее мать.

Она придумывала для нее чудесные сказки, красивые романтические истории, которые та слушала с большим удовольствием. Ведь девочка, как и ее мать, очень любила сказки.

А двойная жизнь все продолжалась, сводя с ума счастьем и болью одновременно.

Она разрывалась между двумя своими самыми любимыми людьми. Несколько раз ее муж находил в спальне полусобранные дорожные сумки, так и брошенные возле шкафа, потому что она не могла найти в себе сил отказаться от дочери в пользу любимого и наоборот.

И однажды ее сердце не выдержало.

 - Какая молодая, - перешептывались люди на кладбище, глядя в гроб.

 - Какая красивая, - вздыхали другие.

 - А ведь такая хорошая жизнь у нее была – и муж заботливый, и работа отличная, и дочь красавица. И почему вдруг? – недоумевали третьи.

Молча стояли постаревшие разом родители, которых известие о смерти дочери едва самих не вогнало в могилу. Молча стояла лучшая подруга. Молчал муж, глядевший вовсе не на гроб. Его взгляд был скрещен с другим. Прямо напротив него стоял мужчина, виденный им всего лишь однажды, на мосту рядом с его ныне покойной женой.

А девочка неподвижно стояла у гроба матери, осторожно гладя ее по щеке и вполголоса что-то рассказывая.

И вот гроб опущен в яму, и одновременно два комка земли полетели вниз. Вновь скрестились взгляды.

Народ постепенно расходился по сторонам, оставляя возле усыпанной цветами могилы самых близких. Из них первыми, тихо плача, ушли родители умершей. Потом попрощалась подруга, уставшая дергать за рукав возлюбленного своей почти сестры.

 - Это ты ее убил, - прошипел сквозь стиснутые зубы муж.

 - Мы оба ее убили, - покачал головой тот. – Мы – и никто другой. Мы оба не хотели ее отпустить.

 - Мама сама себя убила, - раздался не по-детски серьезный голосок, и девочка опустила свои две розы в общую кучу цветов. Она некоторое время постояла, рассматривая фотографию матери и словно бы совершенно не замечая двух ошеломленных ее словами мужчин.

 - Что ты этим хочешь сказать, милая? – поинтересовался у нее отец.

Серьезные глаза, так похожие на глаза его жены, внимательно взглянули на него:

 - Я хочу сказать, что мама умерла, когда убила в себе веру в чудо, в свою любовь, - она скользнула глазами по стоявшему рядом с могилой незнакомцу. – Она рассказывала мне сказки… Но свою сказку она встретила слишком поздно. Ты ведь всегда знал, что она тебя не любила, папа. Вернее, любила, но не так, как надо, - девочка запнулась, не зная, как объяснить. – Она как-то сказала мне, что когда была молодая, то у нее была мечта найти того самого, своего принца. А потом она поняла, что не найдет… Когда она себе это сказала, тогда она уже умерла, - она повернулась к стоящему позади мужчине и неожиданно улыбнулась. – Спасибо. Ты дал моей маме жизнь. Я никогда не видела ее такой счастливой, - опустившись на колени, девочка коснулась ладонью сырой земли и тихо прошептала. – Я дождусь свою сказку, мама, обещаю…

Яркий солнечный луч, прорезав тяжелую пелену облаков, упал на могилу, осветив юную девочку и фотографию. И всем присутствующим на миг показалось, что женщина на ней счастливо улыбнулась…