У весны вкус недоеденных надежд  и пере-мыслей. На зубах скрипят имена, интересы ломаются, как спички. Непредвиденные заморозки губят первые мечты, но моя весна плывёт два года, мечты ещё успеют ретироваться. В моём почтовом ящике – неотправленные письма и нереализованные желания. Бог смотрит ко мне в окошко, но любить меня он уже устал. Я дарю себе цветы, а цветы дарят мне 100 грамм. 100 грамм радости и просто 100 грамм.
Небо становится будильничного оттенка – такого цвета был мой старый будильник, который больше никогда не зазвенит, зато помнит все мои-утра-о-тебе. Звуки музыки рвут ушные раковины на кусочки, на клочки, на части. Мысли вцепились в головную кору, словно заключённые в решётки тюрем. Хочется жить.
Завтра новый день опять заберётся ко мне через подоконник, а грежу о том, чтобы это делал ты. Забирался ко мне, со своими большими глазами, на 8ой этаж, слушал бы со мной разговоры пыли под старым сервантом. Доставал бы стремянку из-за разбитого телевизора, приглашал бы меня ложками есть небо. Я бы смеялась, брала бы с собой две больших миски, усаживалась бы поудобнее на воздухе и слушала бы твои рассказы о совах и корице.
Трава приобретает цвет огурцов в любимом овощном салате, день кровоточит, через час он умрёт от кровопотери, я приду на похороны вся в белом, а ты – в моей любимой рубашке. Не надевай очки – нам нечего бояться. Мы чище воды в безымянном море. Мы совсем не причём.
Весна кончится через пять секунд. Чувствуешь, чувствуешь? Вдыхай её стволы как можно глубже, чтобы они добирались до сердца, пускали корни. Вдыхай и бери в руки кисти, рисуй в своей памяти синим, пусть она запомнит, какое было небо эти два года.
Люди будут спрашивать, хватило ли мне трёх месяцев, чтобы насладиться весной.
Я буду ковыряться во рту зубочисткой, доставать оттуда ошмётки солнца, и говорить:
- Знаете… Мне даже двух лет не хватило. Но у меня был он.
Люди, конечно же, пойдут дальше.
Но у меня был он.