За пару недель до похода в первый класс меня начал бить нешуточный колотун. От ужаса. В отличии от большинства карапузов с белыми бантами, воротничками и букетами, превосходящих по габаритам самих карапузов, мне совсем не хотелось мокрым осенним утром вылезать из кровати, надевать платье, белые колготочки и идти с гладиолусами наперевес в это громоздкое, страшное, обшарпанное здание с тяжеленными дверями и скрипящими оконными рамами. Но пришлось, правда, ненадолго, еще из младшей школы пришлось исчезнуть с записью в личном деле: «по состоянию здоровья». И так из каждой новой школы, которых в общей сложности на сегодняшний день набралось семь. Если не считать, что в одну и ту же я возвращалась два раза – то шесть. Взрослые почти сразу поняли, что расспрашивать меня на тему «А ты любишь свою школу?» - бессмысленно: ну нет у меня такого понятия как «родная и любимая школа», ибо только она станет родной и любимой, как я должна полюбить и принять за родную уже совсем другую школу.
Оказаться на долгие-долгие месяцы прикованным к больничной койке тяжело, особенно когда тебе десять лет. Особенно когда на улице весна, открыто окно и слышны беготня, хохот, скрип качелей и пинки по футбольному мячу. Тяжело оказаться запертым в четырех стенах на долгие-долгие годы, когда родители постоянно на работе, а одиночество нарушают только учителя, ведущие себя аки надзиратели, да телевизор. Но в любом случае привыкаешь.
Возвращение было еще более тяжелым. Возвращаться пришлось из полнейшей изоляции, вакуума, где приходилось несколько лет подряд развиваться из самой себя, не попав ни под чье влияние, даже родительское. И сразу попасть в болото под названием «школа», где правит самое ужасное, что может вообще быть в мирном обществе – человеческое стадо.
Тяжело понравиться «стаду», если ты не носишь одежду, такую же как все; если ты не слушаешь музыку, какую слушают все; если ты не тусуешься за гаражами, как все; если ты не куришь в туалете, как все; если ты не орешь матом на учителей, как все; если ты не «дружишь» с какой-либо крутой фифочкой, как все; если ты не_как_все.
Тяжело влиться в «стадо», если ты вылеплен совсем из другого теста: ты не умнее, не красивее, не богаче, просто ты другой.
Тяжело избежать издевательств и моральных, и физических, если ты не понравился «стаду». Знаете, это страшно: добежать до дома, зная, что за гаражами веселятся местные «авторитеты», и они в лучшем случае проводят радостным трехэтажным матом и улюлюканьем. Но все равно привыкаешь.

Окончание школы сравнительно скоро. Осталось гораздо меньше, чем пришлось вытерпеть. Школа – классное место, она научила меня многому, что пригодится в жизни, и это далеко не логарифмы и классификация живых организмов, а базовые приемы самообороны и ментальные манипуляции. Она превратила меня из забитой жертвы в комок злобы, язвительности и ненависти ко всему живому, который даже те же самые «авторитеты» в последнее время не трогают от греха подальше. Знаю, в институте или университете ничто не гарантирует мне избавление от того же «стада», но также знаю, что никто не посмеет даже взглянуть на меня косо. А школа… это слово следует написать в кавычках. «Школа» - она же ни в чем не виновата. Это не про нее – это про людей. «Школа» слилась в однородную субстанцию. «Школа» навсегда для меня останется хлевом для безмозглого скота, в большей своей массе, а все торжественно-пафосные возгласы под конец каждого учебного года – поводом метко бросить циничный укол.