Весна. И оглушительный птичий гомон. Покосившийся домишко. Жухлая прошлогодняя трава. Заросшая дорожка к крылечку. Засорившийся колодец. Сгнившая собачья будка. Запустение. Уныние. Одиночество.

...

Это было хорошее место. Солнечный пригорок, черная земля, и сосновый бор за речушкой. Подвода, запряженная двумя могучими владимирцами-конями, не один раз взлетала на пригорок, сгружая аккуратные стопки бревен, а трое очень похожих друг на друга мужиков ладно и споро собирали избу.

Совсем скоро дом состоялся. Крепкий, как его строители, надежный и пронзительно красивый. Два этажа и чердачок-светелка. Ровный сруб, окошки на солнечную сторону, черепица огнем. А крыльцо, крыльцо-то какое! Резное, сочащееся смолой, игравшее округлыми боками поручней, оно словно приглашало "заходите, гости, полюбуйтесь!"

Дом не пустовал ни минуты. Еще не вбили последние гвозди, не навесили ставни, а уже со смехом и прибаутками таскали нехитрую утварь в сени двое ребятишек и молодая русоволосая баба. Пса привязали к вбитому в землю первому бревну будущего забора и он глухо брехал на суетящихся людей.
А к середине лета дом заважничал. Раскинул пристройки-руки вдоль накатанной дорожки, впустил в них кобылу, пару коров, порося и многочисленную птичью живность. Мужик выходил из дома рано поутру и дом любил, когда тот похлопывал по его бокам, проверял свод и, достав из коровника нехитрый инструмент, выводил кобылу, уезжал со двора, иногда оглядываясь на него, дом, и улыбаясь. Дом любил и хозяйку. Она частенько намывала ему окна, скребла полы и чистила его сердце - большую белую печь, что по-царски занимала почитай треть первого этажа. И ребятишек дом любил тоже. Их звонкие крики по утрам, и шкодливые проделки на заднем дворе, терпел щекотку от засовываемых между бревен соломинок и веточек, тихо вздыхал вечерами,когда мальчишки успокаивались и размеренно, сонно поскрипывал стенами, словно напевал детям колыбельную.
Дом встретил первую зиму. Восторженно замер проснувшись утром укутанным в белый пушистый снег. Дом великодушно поселил под козырьком семейство снегирей и их красные грудки на фоне его запорошенной снегом крыши нравились ему чрезвычайно.
Дом встречал весну. Плакал сосульками, поеживал потемневшими деревянными боками, подставлял их солнышку.
Так летели годы.
Дети выросли, разлетелись по свету снегирями. Хозяйка похоронила мужа. Все реже и реже приезжали сыновья. А однажды во двор въехала повозка, каких дом еще не видел. Без лошади, без возницы, жестяная, ворчащая. Из нее вышли новые люди. Они недолго о чем-то говорили с хозяйкой, а потом ходили по дому, брезгливо морщились, проводя пальцами по стенам, пнули по печи, на что дом отозвался обиженным гулом, заглянули в уже давно пустеющий коровник и ударили по рукам.
Так дом первый раз продали.

Дом грустил. Череда меняющихся жильцов утомляла. Он старел, дряхлел, сгибался под тяжестью лет. Его беспокоили боли в правом боку, где завелись муравььи, точащие его плоть, но никто не лечил старика. Дом устал. Иногда он вспоминал своих первых хозяев, поводил ставнями, словно оглядывая мир. Но их давно не было. Дом дремал. Он уже сбился со счета зим, лет и вёсен, снегири больше не прилетали под его крышу, да и сам он пришел в запустение и медленно зарастал мхом.

Пришла очередная весна.

И вдруг дом встрепенулся. Чу! Что это! Люди!
Напротив него стояла девушка с рюкзаком и собакой на поводке. Она смотрела на дом не как другие, а как те, первые. Неужели... Неужели!!!
...

Оглушительный птичий гомон. Покосившийся домишко. Жухлая прошлогодняя трава. Заросшая дорожка к крылечку. Я стояла напротив крыльца и смотрела на дом. Старый. Очень старый. Работы с ним - невпроворот. Но он симпатичный. Бабка была права, когда уговорила меня его купить. Да и деньги-то смешные по нынешним временам. Главное - это дом моей семьи. Моего прадеда. Значит, будем жить.
Со стороны шоссе раздался рев двигателя - муж пробрался через колдобины и аккуратно вел машину к дому.

-Ну что, Агатка, будку тебе поставим во дворе, да? Нравится тебе тут?
Собака умильно завиляла хвостом, тявкнула и потянула меня во двор.
-Вижу, что нравится, -я отстегнула поводок и отпустила псину к дому. Та рванула на крыльцо и стала обнюхивать дверь.- Мы дома, Агатка.