Это цитата сообщения lj_krasnaya_ribka Оригинальное сообщение

Чего не умеют фантасты

Или очень коротко о чудесном в творчестве русских писателей 19го века.

Собственно я, как и большинство моих ровесников, тратящих золотое время жизни на скорбный и душераздирающий тайпинг, и надеющихся преуспеть не прилагая своего языка к посторонней заднице, огромное количество времени в детстве проводил за чтением. Я лежал на июльском, солнечном балконе, надо мной вились и пахли пижмой мохнатые, подвязанные к крыше домашние помидоры. Около меня стояли миска с чёрными сухарями и глиняная крынка с водой, а за стенкой балкона щебетала и шелестела жизнь, влекущая меня тогда не более лыдастых и визгливых однокласниц, то есть вызывающая скорее лёгкую осторожную брезгливость.

Читал я в этом возрасте по большому счёту что попало. Единственным ценимым мною в тексте качеством была тогда способность этого текста потакать моему крайнему эскапизму. Разумеется первым лакомством стали для меня фантастические романы, однако я сравнительно быстро обнаружил, что переселиться с поторохами в текст какого-нибудь Казанцева было куда сложнее, чем например в текст Стругацких. Литературное мастерство автора было прямо пропорционально создаваемому им эффекту присутствия, а одарённых фантастов даже обретаемая посредством запутанных макулатурных махинаций литература советских времён не жаловала.Помимо Стругацких, Жуля Верна и Лема удовлетворяла меня качеством текста разве что Ольга Ларионова. И, разумеется, эти авторы, как всё хорошее, очень быстро закончились. На какой-то момент в дефиците эскапического чтения выручил меня Булычёв с его романами про Алису Селезнёву и новеллами об Удалове. Вообще Алисе суждено было стать первым в моей жизни секс-символом. Однако моя Алиса не была и капли похожа на Наташу Гусеву, с ёё тряпошными ножками и ящерицеподобной мордашкой. Моя Алиса была крепка, рыжа и конопата, имела толстые, как у щенка щиколотки, веснушки на лице и плечах, и полукруглый, как у Догилевой разрез глаз. Такой я увидел Девочку Из Будущего на иллюстрация к первому изданию одноименной книжке, этот же образ, пускай и несколько смягченный появляется в "Тайне Третей Планеты". Собственно, как я теперь понимаю, поперву визуально Алиса дублировала Пеппи Длинный Чулок, а потом какой-то умник решил провести ребрендинг. Вобщем с тех самых пор я не верю, что девочка с внешностью Н. Гусевой может вести себя, как Алиса Селезнёва. Она может вести себя подругому, но как Алиса Селезнёва не может. Тонковата в щиколотках.

Впрочем я овлёкся. Останеовились мы на том, что в какой-то момент приличная атмосферная фантастика у нас в доме закончилась. Детские миротворческие тексты, наподобие Алисы в Стране Чудес, Муми-Тролей и Мэри Попинс иссякли ещё раньше. Буссинар и прочие Вальтеры Скоты навевали на меня скуку. Декорации в их текстах были фанерны, да и простое мужество первопроходсцев казалось мне тогда унылым косным занудством, которым в сущности и являлось. К детективу у меня врождённое отвращение. Меня никогда не мог заинтересовать факт убийства или кражи. На мой вкус повсеместность такого рода событий низводило их до уровня естественных отправлений человека. Конечно я прочёл всего Конана Дойла. Однако и у него интрига детективная интересовала меня меньше всего на свете. Тексты о Шерлоке Холмсе привлекали меня более всего как раз теми своими частями, где ничего не происходило. Меня пёрли и продолжали переть описания бесед Ватсона и Холмса подле камина, и прочие клубы ненамеренного стимпанка, окутывающие повествование о скрипаче-кокаинисте, связавшемся с уголовниками. Вобщем однажды всё кончилось, я пошел к отцу и попросил: "Батюшка, рекомендуй мне чего-нибудь к прочтению". "Так ты ж всякую ерунду читаешь" - ответил отец, а я в ней ничего не понимаю. Меня удивила идея о том, что кроме ерунды, читаемой мной есть ещё какое-то чтение, и я попросил отца показать мне книги, которые он не полагает ерундой. Так в моей юнности появились сначала Александр Грин, потом Бунин, Куприн, Чехов и наконец Набоков.

Вообще-то затеял я этот пост для того, чтобы поделиться с Вами любимыми в отрочестве рассказами русских классиков. Это, как правило, весьма не типичные для перечисленных авторов тексты. В литературе конца 19го века всё было жестко, и автор, не желавший отчего-то разрабатывать последовательную бытоописательную прозу, имел только одну альтернативу, роман в духе Честертона. Опаскудив же раз подобным текстом своё имя, отмыться было уже невозможно. Нужно обладать гениальностью Набокова или Бунина, чтобы заключить в рамки внешне логичного бытоописательства бьющуюся, вибрирующую мистическую ноту. собственно и сообщающую их текстам подлинный вкус реальности. Чтобы ясней показать это формообразующее, но никак не нарушающее естественную "жизненную" последовательность событий чудо приведу в пример рассказы Бунина, которые полагаю шедевром деликатности в изображение чудесного. Во первых это рассказ "Белая Лошадь" и во вторых текст "Тишина". Набоков, писатель по определению более замысловатый и всегда подпускает чудо ближе. Сама по себе природа набоковской реальности несколько иная. Набоковская оптика причудлива по умолчания, поэтому чуду в его текстах свободнее и комфортней, оно там ведёт себя, если так можно выразиться, наглее, отчего найти у Набокова тексты, достигающие в обращение с чудом бунинской деликатности сложно. Один конечно лежит на поверхности, это "Весна В Фиальте", другой, пожалуй "Тяжелый Дым".

Однако по настоящему оценил это изящество я гораздо позже. в отрочестве я искал более откровенного вторжения чудесного в повседневность, и находил это разумеется с трудом. Пронизывающего реальность, как солнечный свет стакан воды, чуда мне было тогда мало. Хотелось агрессивного фантастического, вторгающегося, преображающего ткань и дух унылой заскорузлой реальности. Таких текстов у мастеров оказалось совсем мало, а к прочим, отведав настоящей прозы я вкус навсегда потерял. Конечно же первым рассказом такого рода, поразившим меня в возрасте 11 лет был "Фанданго" Грина. Заинтересовавшись Грином, я набрёл на Куприна и обнаружил у этого автора целое ожерелье ярких, по востояному аляповатых, и очень мощных описательно текстов. В певую очередь это "Суламифь" и "Звезда Соломона". После меня года на два совершенно увлёк Бунин. Бунинское фантастическое, или всё же скорее мистическое устроено много сложней, нежели романтические миры двоих крымских пьяниц. Вот примеры текстов, где мистическое у Бунина ощутимее всего хватает за выпуклости повседневное, "Смерть Пророка", и нверное самый любимый мною у Ивана Андреевича текст "Братья". Ну и наконец, в возрасте половой невменяемости и первых психоделических эксперементов меня настиг Набоков. О чудесном у Набокова надо писать отдельную статью, поэтому просто назову два наиболее любимых мною в отрочестве текста. Это "Терра Инкогнита" и конечно же великолепный "Картофельный Эльф". Видимо в контексте надо также упомянуть Леонида Андреева с его текстами "Он" и "Иуда Искариот".

Вот пожалуй и всё чем я хотел в этот раз поделиться. О чудесном у каждого автора, несомненно надо писать отдельный текст, так как жестокое чувственное чудо Набокова и ледяное, свежее, безразличное к человеку чудо Бунина - это очень разные чудеса, ну это когда-нибудь. А покамест вот вам... Если кто знает какие-нибудь особенно интересные фантастические тексты русских классиков (тургенева не предлагать))), буду благодарен за ссылки.

http://krasnaya-ribka.livejournal.com/467442.html