Это цитата сообщения Леха_Гетман Оригинальное сообщение

КНИГИ.Золотая книга славян. Часть 2



Золотая книга славян.
Часть 2. Добавления.
Когда уже миновала зима и наступала весна, юноши и девушки выходили из села и пели
следующую песню:
Песня 1.
Лютая зима, лютущая! Да Снегур Бог разгневался и своего слугу, Слана* молодца кликнул
и говорит ему: «Ой, ты, слуга Сланец, знаешь или, не знаешь? Наказали Боги царя Край
Земли! Край - Земля (утонувший материк Даария был на Северном полюсе) была плодородная,
обильная, да тёплая; лютой зимы, да бела снега никто там не видел. И меня царь не приглашал,
да мне жертвы не сотворял, Веду книгу, веду песню мне не пел, иль я его не богатил? Ведь по
всей земле все родилось, да триста городов он ставил, триста народов, да крепостей, и все с
башнями и уж вся земля там заселилась. Млады удальцы да девушки все на полях, да со
стадами, стада пасут, а девушки поля ораят и добро собирают. Но поле то уже стало пусто,
и потому старая матерь во дворце слёзно плакала сыну юнаку, что вся земля заселилась и
полей плодородных не осталось. Где же стада пасти, где девушкам ораять, да сеять? Что им
делать, куда идти? Где есть ещё земля пустая. Думал царь гадал, малое время да три месяца,
да так что больной слег на постелюшку. Спорхнула к нему Юда, слетела с горы Юдицы во
дворец, и ему слово говорила: «Ой, юнак ты король, молодой, да зелёный, вот ты уже и
больной слёг, да в постелюшку. Ну, что дивишся, да чудишся? Ведь ты же не знаешь, где есть
пустая земля, да запущеная? А забирай-ка молодцов -удальцов, да девушек, и выходи на
Дунай, да на море. На Дунае жертву в коло (в круге) воздашь ясной птицей и мольбу молвишь
такую: «Ой, мати Юда, самовила! Ты сойди ко мне, да на облаке и дай ты мне, лютую стрелу,
да злотую свирель. Стрелой я в битве побьюся с лютой Ламией, и над ней в верх возьму.
Зачем она заняла весь Дунай, да ещё и море, а как на свирели засвищу, так поплывём, чтоб
достигнуть того поля, где и Юда не летала , где маладенца нога не ступала, и птица там не
порхала.» И лишь только жертву в коло воздашь, и эту мольбу промолвишь слетит к тебе
Юда, и бросит, стрелу, да злотую свирель. Стрелой на битве побьёшся, и над Ламией верх
возьмёшь, а на свирели посвистишь, то по Дунаю поплывёшь, и по морю, чтобы полдня
(юга- с севера расселялись на юг) достичь, а там пустых полей, запущенных где городов нет и
сидят все люди в пещере, да на каменьях. Ни тебе поля ораять, ни тебе сеять? Что же им
делать? Только шататься по горе да траву запасать, и пастись как мы посём стада. Побейте
Боги этих чужаков! ( тоесть наши предки принесли знания другим народам)»
И лишь толька юнак понял, что ему полем наступать, и то поле заселять, тогда сильное
войско он собирал и выходил на орду ратиться. И только рать он начал, как тут же
прокричал: «Ой, Юда ты самовила, Да где же тебя носило…» и ещё речь он не прокричал, тут
же слетела она на орду, да вместе билась и ратилась чтоб лишь, король верх взял и ту землю
заселял и города - крепости ставил , да на поле том. И вот уже крикнула птица на дворе,
пропела и тут же Юда улетела, только юнак её и видал.»
Как Бог сказал так и получилось. Лишь светлая заря засветилась и переливаясь
заблестела, как явились млад удальцы, да девушки, и ему слезно плачутся, что полей уже не
осталось, и где стада им пасти. Где девушкам ораять. Заплакал царь, запричитал! Матери
слово говорит: «Ой, мати, родная мать, отомкни сундуки, да рухлядь мне повыбери, златую
рухлядь цветную, пока я ещё тут во дворце мать, при тебе. Да весь скарб собери». А Матерь
в ответ и говорит: «Ступай ты, сынок, иди, скорее поле засели и в рати победи.» Оделся юнак,
нарядился, златую рухлядь накинул цветную на себя. борзого коня седлал, шестикрылого и
молодцев с собой забрал. Мало число да сто тысяч. Ходил юнак с ними малое время всего
три месяца и достиг Дуная. Тут матерь пожалилась, да запечалилась: «Да ты пошли ко мне
татарчонка, а с татарченком белу книгу, черного письма . Где же ты, сын ходишь? Куда ушел
с Край - Земли плодородной, обильной, да тёплой. Ещё сын, ты не видел лютой зимы снежной.
Лишь когда придет Зарев день, да Зарев - месяц тогда только выйдут молодцы на поля, да
на выгоны, а молодые ягнята появятся в кошаре, да пожнут белую пшеницу, да соберут белые
гроздья на давильню, и изготовят зелёное вино трёхлетнее и то вино попьют, хоровод
поведут, а девчата же песню споют. Я уже сын, закручинилась, что землю оставил ты,
плодородную и пустился в путь, где и Юда не летала, нога не ступала, да где и птицы не
порхают. Там лютущая зима снежная, да Снегур Бог шлёт верного слугу Сланца молодца, и
повеет тот белым снегом. Довольно, сын, ходить. Довольно сын ты шатался! Вернись сын,
воротись и во дворце садись при матери. Тебя мать же обручит, да оженит.» И юнак король
матери книгу пишет, белу книгу черного письма: «Ой, мать родная матерь, уж я, мать, на Бел
Дунае, утром по нему поплыву. Десной (правой) рукою помашу, что бы Бог мне помошь
подал, чтобы новый город заселить, и его середь поля соорудить, где река вьётся змеёй, ведь
течет она в море. И пусть река будет зваться Бел Дунаем, а море же-- Черным морем, как
будто мы на Край – земле. Ты же мать, не кручинься, не печалься. Я тут тоже не кручинюсь,
не жалуюсь и не печалюсь.» Написал так юнак белу книгу, черного письма, и послал её. А
как слез с борзого коня, то девушки заплакали, закликали увидевши татарчонка, что пошел
на Край –землю, где оставили стару мать, и родную сестру да родна брата. Юнак же им
слово говорит: «Ой, вы, родные сестрицы и родные братья! Что же вы все заплакали, поле вы
поорайте (вспашите), бел пшеницу посейте, белу пышку замесите, белый хлеб испеките. Да
уж тут не как в горах словно мы сирое стадо!» Таке слово юнак говорит и девушки
засмеялись, заулыбались. Теперь юнак на Бел Дунае и видит он Суру Ламию. Пошел юнак
на неё с Бела Дуная, а с ним молодцы удальцы, да девушки. И для Богов они жертву в коло
воздают, да ясной птицей отдают, и мольбы молют и такое слово говорят: «Ой, мати, Юда
самовила, да где же ты, прийди к нам на Дунай да на море, дай нам лютую стрелу и злоту
свирель.» И вот летит Юда самовила порхает, и стрелу кидает, а со стрелой злоту свирель. И
кричала она прокричала: «Эй, Ламия, Сура Ламия! А повыйди из пешеры, да на поле
побиться, да поратиться. Если меня осилишь ты, не пойду по бел Дунаю, а если я тебя силою
возьму, то пойду по белу Дунаю.» Разгневалась Сура Ламия, и билась она ратилась. Да тут
юнак стрелочку пустил, и Ламию подстрелил . Засвистал юнак тут во свирель, мало время
всего три часочка и по Дунаю тронулся. Путь Дунай ему устилал пока он по нем проплывал.
Достиг же он поля и степи, но пусто то поле, запущенно. Там Дивий король (предводитель
чернокожего кореного населения древней Индии) даже города не ставил. А сидел в пещере в
каменной и на поле он не ораял и не сеял, а лишь шатался по горе, да травою питался, как
пасется стадо! Полно тут чужаков. Три воеводы на поле и лишь войско юнака они увидели,
разгневались, рассердились, поседлали борзых коней, и к пещере скакали во дворец и
королю весть принесли, что юнак - чужак выступил на рать и всё поле полонил. Див король
сильно дивился да сильно рассердился. Собрал он в войско млад удальцов и повышел на
орду, да бился ратился мощною битвою. Сражались они мало время, всего три месяца и того
короля не может одолеть наш юнак. Задумался он, что же делать? И тут ему на ум мысль
пришла, и крикнул он: «Юда, самовила! Где же ты, да только где!» и ещё речь не сказал, как
пришла Юда на орду, и ему помошь подала. Схватилась Юда, ратится и уже над дивьим
королем верх взяла и так рекла: «Ой, юнак ты царь, теперь всё поле полонишь, да заселишь,
того же юнак, ты не знаешь что поле-то студное, снежное. Идешь, ты юнак, от Края – земли,
где поля плодородные, обильные, да тёплые, лютущей зимы не видал. Но ты же, юнак, напиши
Белу книгу черного письма и опиши так: «Что б лето пришло надо взять млад удальцов и
девушек, да забрать девять коров, и выйти на бел Дунай, да на море, и Снегура Бога
восславить и ему мольбой молить, чтоб верна слугу Сланца молодца, не слал он на поле, а
послал бы его в горы, где не пасутся стада, и где девушки не орают, и не сеют белу пшеницу.»
Юда службу поручила, и в город улетела. Но не стал юнак писать Белу книгу черного письма
и жертву он не в коло воздал и славой Бога не Славил. И разгневался Снегур бог и послал
Сланца рано по утру сойти на поля, да навьюжть бела снега, чтоб побелело всё поле. Чтоб не
паслись стада, пока юнаку в ум не придет, написать белу книгу, черного письма, да Снегура
бога славой пославить, да мальбою помолить. Разгневался Слан молодец, рассердился,
накинул белы одежды снежные и сходил он на поле, где орают девушки, а молодцы стада
пасут, и навьюжил бела снега мало время три месяца. И у юнака кручинушка, тоска – печаль,
плачется он, причитает! И не знает что делать, да поделать? Какой беды же он наделал, и
пошел он во Край – землю, да во дворец к Матери.
Девять юношей и девять девушек уходили в горы, да забирали девять коров и гнали их во
двор кмета (старосты, управляющего) в это время девушки пели следующую песню:
Песня 2.
Ой, юнак царь, да что же ты немощен слег, что ты закручинился? Что оставил Край – землю
плодородную, обильную, да тёплую, да нами поле заселил, запущенное. У нас же тут лютая
зима. Ведь Бог разгневался, и послал верного слугу, Сланца молодца, навьюжить белого снега,
а ты, король разве не знаешь, что тебе Юда зарекла, поручила? Чтоб написал ты белу книгу
черного письма, и тогда толька лето прийдет. И чтобы жертву в коло воздал, да девять коров
отдал, Снегура Бога восславить. Что б грело ясно Солнце, так как грело оно на Край – земле.
А ты король Юду не слушался! Снегур же Бог разгневался, и послал верного слугу на поле
снега навьюжить. Послушал это юнак и писал белую книгу, черного письма, и послал её по
всей земле. А молодцов клятвою связал, чтобы жертву в коло воздать, да девятью коровами,
отборными, и славить Снегура Бога, чтоб больше он не гневался. Написал король белу книгу,
черного письма. Приоделся, нарядился, накинул злотые одежды. Да взял молодцов удальцов,
и девушек, и посылал их на гору, чтоб выбрали девять коров. Потом жертву он в коло воздал
на поле, и десну (правую) руку протянул вверх (знамение славы, прямая правая рука
поднимается к небесам при славлении), да вославил Снегура Бога! Чтоб не было лютой зимы,
снежной, а на поле светило ясно Солнце, и грело так же как на Край – земле.
Когда пригоняли коров, старый кметь с другими старцами переодевались, забирали коров и
уходили на реку, где собирались со всего селения жены, девушки и дети. И там в коло воздали
жертву, а девушки пели следующую песню:
Песня 3.
Заселилась Крайна - земля! Да триста городов в полях и триста городов - крепостей с
башнями. Молодцы удальцы на поле, при стадах. А девушки поля орают и сеют. Богатства
многа собрали, с полей. Да уж больше негде стадам пастись. И юнак король это видит, и
забрал он молодцов удальцов, да девушек, и отошел на бел Дунай, да на море где одолел
Суру Ламию, да весь Дунай исплавал. С Дивьим королем на поле он бился, да ратился да в
битве одолел его и землю всю его пленил да захватил. Но город еще не ставил, и девы поле не
ораяли. А ты, Боже, разгневался, рассердился, и послал верного слугу, Сланца молодца, чтоб
навьюжил он бела снега, за малое-- время три месяца. Тут все юнаку стали жалиться, что
беду он сотворил. И тут Юда летит, и порхает и ему слово вверяет: «Ой, юнак ты король, да
что ж от немощи ты слег? Довольно уж тебе хандрить, напиши ты белу книгу, черного
письма, и жертву богу воздай девятью коровами. Бога славой восславь и он твою мольбу
услышит и пошлет на поле - ясное Солнце. А если вернешься назад к матери, то с тебя будут
смеятся: «Да ты не юнак, не удалец!» Услышал то царь, послушал слово Юды самовилы , но
города он не ставил, и девушек не выводил чтобы ораять на поле, а лишь писал белу книгу,
черного письма , для молодцев и для воеводы, чтобы знали как жертву в коло воздать. Потом
собрал млад удальцов, да девушек, и послал он их на гору, к стаду, чтоб забрали они девять
коров, отборных. И вышел юнак на Бел Дунай, и для Бога жертву тут в коло воздал девятью
коровами и его славою славил и ему слово говорил:«Ой, Боже Снегур что же ты Боже
рассердился? Да меня, Боже ты, не гони, за то что я матерь оставил, а с матерью родна брата,
и родну сестру, а с ними и город родной оставил, а с городом и всю землю плодородную,
обильную, да тёплую. Не для меня лютая зима, снежная, а для меня ясно Солнце на поле. Лишь
только придет Зарев - день, Зарев - месяц, на поля, да на пастбище, к молодым ягнятам и в
кошары и пожнут белу пшеницу, да соберут белые гроздья млад удальцы на давильню , да
попьют зелёное вино, трёхлетнее. Вино попьют, хоровод поведут, а девушки песню споют.
Да песню плясовую же. Я землю, Боже, оставил, но то мне Боги же назначили, чтоб осел я на
пустой земле, где и Юда не летала, где и молодец не ступал, где и птица не порхнула. Тогда,
Боже, я не жалился, не плакал, не причитал,- а вот теперь я, Боже, заплакал, да чтоб зима эта
провалилась! Молодцы удальцы не на поле вышли, тоб пасти стада и девушки ещё пашню не
ораяли, не сеяли, да не жали. Бела хлеба не месили, белой пышки не пекли. А мы все на горе,
одичали, В горах пасемся по траве! Да выйди, же Боже, теперь тебе жертву в коло воздаем,
девятью коровами отборными, к тебе мольбой молимся: «Да ныне, Боже, ты лютился, но
больше уж не гневайся, не посылай Сланца молодца да на дол и на поле, лишь посылай его на
высоту, да на гору с пригорками, где стада не пасутся и где девушки не орают. И дай Боже,
согласье чтоб грело ясно Солнце на всё поле. На год тебе жертву в коло воздаем, и тебе
славу восславим; чтобы было на поле, лето и весна, как было на Край - земле, и чтоб не было
лютой зимы, после того как наступит Зарев - день, Зарев месяц. Молодцы трудятся на полях,
да на выгонах, да жнут белу пшеницу; да собирают белые гроздья на давильню, чтоб пили
Зелёное вино трёхлетнее. Ещё Боже, в жертву в коло воздаем и тебе отдаем девять овнов
вожаков пятнистих. Соберутся девушки, девченочки, и запоют Веду – книгу , Веду – песню,
такую что я сам ещё не пел, так как Юда мне поручила.» И юнак же жертву в коло воздает,
мольбой молит и Богу всё жалится, печалится : « Пошли Юду Самовилу, чтоб сошла да на
гору, где сидит Лель Бог – пешеры его в Край – земле, и там лето и весна, а у нас на поле
люта зима, снежная» – И Юда Богу речь речет: «Ой, Боже Лель довольно ты сидел во Край
– земле! Послал меня Снегур Бог, и к тебе мальбою я малюсь, сойди ты до долу, да на поле,
что пусто всё, запущенно. Заселил его юнак король, да он ещё не видал лютую зиму снежную,
да ему уж кручинушка, тоска - печаль, для Бога жертву он в коло воздает, девять коров ему
отдает, чтоб пригрело ясно Солнце на поле, и пришли лето и весна.» Лель Бог в ответ ей
говорит: «Эй, Юда самовила, не ходил я на поле, когда юнак жертву в коло воздал, и к Богам
мальбой малил. Пусть пускает он три голубя, да меня мальбой помолит, и пошлёт девченочку
на гору, чтоб собрать белые цветы, да голову нарядить, а до того не слечу я на поле! Не
пригреет ясно Солнце чтоб пришли лето да весна.» Речь Бог не успел сказать, как вернулась
Юда, самовила и речь ему говорила: «Лель Бог согласия не дал, чтобы сойти на поле, и чтоб
пригрело ясно Солнце, да чтоб быть лету, да весне.» Снегур Бог ничего в ответ, не отвечал
ведь он тоже не знает что поделать.
Кмет и другие, воздав жертву, садились за угощение, а одна девушка доходила до села и
пела следующую песню:
Песня 4.
Ой, царь государь, жертву в коло воздал, да все девять коров Снегуру Богу отдал, чтоб не
слал он верного слугу Сланца молодца, на поля, завьюжить их белым снегом. И Бог ведь
согласье дал и Юду на гору послал, во Край – землю, во пещеру, где сидит Лель Бог. Его
мальбою молить, чтоб сошел он на поле, да пригрело ясно Солнце, и чтоб явились лето и
весна. Но Лель гневается и Юде такое слово говорит: «Эй, Юда самовила, когда же юнак
жертву в коло воздал и Снегура Бога мальбой малил, то меня он не пригласил! Не слечу я на
поле, пока он мне жертву тоже не воздаст, пусть пошлет мне три голубя и направит
девченочку, на гору, собрать белые цветы, чтоб голову ими нарядить, и вот когда она совьёт
белый венок, да крикнет с горы: «Ступай же, зима, уходи, нас лето ждет впереди » лишь
тогда согласье я дам, чтобы сойти на поле, а со мной ясно и Солнышко все пригреет, и
придет лето и весна. Да пусть юнак города ставит и молодцы удальцы выходят на поле, и
стада пасут, а девушки же пашню орают, и сеют белу пшеницу, а потом же жнут, да месят
белые пышки.» И царь так и поступил, взял три голубя и Лелю- Богу жертву сотворил и ещё
послал девченочку, чтоб шла она на гору, и собрала белые цветы, да свила белый венок, а
потом вошла в пещеру, чтоб украсить Леля Бога, да крикнула прокричала: «Ступай же, зима,
уходи, нас лето ждет впереди.». Ещё речь она не сказала, как пригрело ясно Солнце да на поле
и вот тебе и лето и весна. Теперь нов город надо ставить и не быть тогда полю запущенным.
Когда девушка пропевала эту песню, подходили три мальчика, приносили трёх голубей и
отдавали их кмету; тот их отпускал в жертву, а девушки пели следующую песню:
Песня 5.
Ой, Боже Лель ты чуден и прекрасен! Да что же ты всё, Боже, на небе, земля уже опустела!
Ведь держишь ты золоты ключи, отомкни огненный дворец, где сидит ясное Солнце, и ему,
Боже, накажи, и поручи, чтоб пригрело землю. Солнце тебя слушает, и нигде оно не всходит,
лишь всходит во Краю – земле. И там ещё рано перед зарёй оротаи (пахари) уже на поле,
садовники при саде , а корабли на море. А где Солнце не греет, пустым поле становится,
запущенным. Не орают оротаи, не копают садовники, и не плавают корабли по морю. А ты
разве Боже, не знаешь юнак король на Бел Дунае пустое поле захватил и ещё града не ставил,
и девчата на поле не выходили чтоб ораять его, да сеять. И там люта зима снежная. Да Снегур
Бог же ведь разгневался, и послал верного слугу, Сланца молодца, чтоб вьюжил он белым
снегом малое время всего три месяца. Теперь уж больше он не вьюжит. Ведь жертву ему в
коло воздали и теперь для тебя жертву в коло воздаем. Жертву сотворяем и три голубя
отпускаем, да тебя мальбою малим, чтоб сошел ты на поле, а с тобой же и ясно Солнышко,
пригреет. Будем ставить новый город девченочки на поле, орают, да сеют, чтоб поле не
запустить. Как порхают три голубя, чтобы также порхнула птица ласточка, да пусть
прилетит она от Край – земли, куда ещё не летала и её увидит юнак король и не станет
печалится, что оставил свою землю, да свой старый город стару мать, да родного брата и
сестру.
Когда кмет отпускал трёх голубей, девушки пропевали эту песню, рано, ещё перед
восходом, когда только-только покажется солнце все поднимали руки к небу и радостно
хлопали, приветствуя восход, а девушки пели следующую песню:
Песня 6.
Ой, Боже Лель Слава тебе, Бог, на земле! Что дворец свой отомкнул, и что Солнцу
поручил, пригревать наши поля, чтоб тяжкая доля прошла -- лютая зима и снежная! Молодцы
удальцы всё плачут, что на выгоны не ходят, да стада не пасут; девченочки тоже плакали, что
на поле им не выйти, все плакали и кликали, что землю старую оставили, обильную и
тёплую, ведь там птицы райские порхают, черные ласточки летают. Слава тебе, боже, слава!
Царь тебе жертву в коло воздает, в личень – день, Яра день. Солнце яснае, ты же, землю
согреваешь золотом и серебром её поливаешь. Росистый цветок росится, а девченочки
наряжаются, и прибираются и чистое поле орают, и солнце, прославляют. А там где Солнце,
не греет, темень сырая и девченочки по домам сидят , руки ломают, слёзы проливают. Ведь
там же их земля пуста, запущенна!
Когда пропевали эту песню, старейший из кметей, одетый наряднее всех, уходил в горы и
скрывался в некой пещере, после, за ним, уходила одна из девушек в горы, собирала цветы и
пела следующую песню;
Песня 7.
Снегур же Бог разгневался, рассердился, и послал верного слугу Сланца молодца, да чтоб
вьюжил белым снегом, мало время да три месяца. Да Солнце ведь не греет, ясные зори
скрывает, во дворце. И свое ясно лицо обращает только на поля на Край – земле где лето и
весна. А здесь у юнака поле запущенно и потому Солнце, ты пригрей, ты блесни чтоб и тут
на поле пришло лето да весна. И юнак к Белу Дунаю десную руку протянул и ею Солнце он
славил. Дал он мне золотой посох, и меня в горы послал, чтобы набрать белыех цветов, да
чтоб прогнать лютую зиму снежную. Ступай же, Зима, уходи, лето нас ждет впереди. Снегур
Бог тебя ждёт, со связкой ключей у ворот, он темницу тебе отомкнёт, и в темницу тебя
запрёт. Ступай, зима, уходи, лето идёт впереди, а ещё и весна! Ступай же, зима, уходи! Хуй,
хуй! И тут Лель Бог сходил на поле Золотой посох посылал юнаку, а юнак этот посох мне
отдал, чтоб тебя, зима я гнала. В тебя точно я прицелюсь, и дам тебе по голове, и её
пробью! Тебе зима, говорю: «Иди себе, зима, иди!». Да не быть же полю пусту и запущену.
Ведь на Край- земле вся земля плодородная и тёплая, и дважды там поля орают, дважды
пшеницу сеют, да дважды там жатву жнут, Молодцы на выгоне, молодые ягнята в кошаре. Но
порхнет черная птица ластавица от Края – земли, чтобы видел юнак король, улыбнулся,
засмеялся, далёко от своей земли, своей матери, родного брата, родной сестры.
Пока пела девушка эту песню, уходила другая девушка, которая встречала ту, что
собирала цветы и пела, да и запевала следующую песню;
Песня 8.
Ты слышишь Зима, что нынче Лель Бог в горах слетел он уже с небес, да садился в пещере, и
послал вчера он золотой посох юнаку, чтобы им зиму прогнать, только сам юнак не придет
так как жертву он в коло воздает голубями её отдает и Лета Бога он славит. Вместо себя меня
он послал, и дал мне злотой посох. Что Зима теперь ты думаешь? Порхнёшь ли, Зима, к
Богам на небеса ? Они тебя в темницу запрут, где сидит твой родный брат, Сланец молодец?
А если нет, то как дам тебе по голове, что она разлетится.» Зима Юде в ответ говорит: «Ой,
девушка, девчоночка, я уж не пойду на небеса. Снегур Бог мне назначил, чтобы с поля не
вставать, с того клятого поля, проклятого! Юда тут не шатается, и молодец на поле не ступит,
птица над полем не порхнёт, дева поле не ораит. А ты что, девка, думаешь, что болтаешь ?
Давай, сойди-ка на поле. Внизу только моя сестра малышка Ветрица*, Шальной ветер тебя
сдует, да остудит и завьюжит белым снегом, что гора побелеет вся, и ты, дева окачуришся!
Младая ты ещё, зелёная, а всё туда же на поле.» Девчоночка рассердилась, вытащила злотой
посох, да просадила зиме голову. Пищала Юда Зима, хныкала! Да тут уж Бог всё слышал, из
пешеры выходил, к девице подходил и дева ему главу цветами белыми рядит, ведь в горах
уже лето и весна. Зима Юда это видела и вспорхнула на небо во дворец, где уже Снегур Бог
её пытает, спрашивает: «Ой, Юда , Зимушка* согласна ль, не согласна ли, но тебя швырну я в
темницу, где твой уже родной братец Сланец молодец? Иль будешь слушатся меня? Я тебя
мальбою малю, чтоб не летала на Дунай, да на поле. Пустое поле, отныне больше не будет,
юнак уже его заселил, как будто тут Крайна – земля, обильная, да тёплая». Зима тут слово
говорит: «Ой, Боже ли, ой, Снегур ли, я же согласья не даю, чтобы меня в темницу швырнуть,
где сидит мой родный брат Сланец молодец. Тебя я Боже, слушаюсь, только согласья не даю.
Юнак же на поле и всё он поле заселил, и ждет чтоб порхнула черная птица ласточка, но тут
лишь тяшкая зима снежная и девушки не орают, и стада не пасутся. Лишь чтобы юнаку
досталась и оставил бы он пусто поле, да убежал обратно в Край – землю, где его старая мать,
да родный брат, да родна сестра.» Снегур Бог разгневался, рассердился, и отомкнул он
темницу и бросил туда Зиму Юду, чтоб больше не выходила. Плачет Юда, кликает, услышал её
Снегур Бог,- и сам закручинился, опечалился, и послал её обратно на землю.
Старец вместе с девушкай выходили туда, где в коло воздали жертву, старец был
украшен белыми цветами, которые собрала девушка, завидев селяне приветствоволи его, а
девушка пела следующую песню:
Песня 9.
Ой, юнак ты король, ты жертву в коло воздал, трех голубей отпускал и Леля Бога
прославлял, мальбою ему молился, чтоб не сидел на Край – земле, а чтоб шел до наших полей,
чтобы быть лету и весне. Пришел Бог на гору, и ещё согласья не давал, чтоб сойти на поле, а
дал юнаку золотой посох. Послал юнак меня на гору белых цветов набрать чтобы венков
навить, а меня Юда встретила, да Юда, Зима самовила которая на меня рассердилась,
услышав что я громко крикнула «Ступай же, Зима, уходи, нас лето ждет впереди! Хуй, нет
зимы, не зима, хуй! Да Лель же Бог тут сходил на поле и золотой посох послал для юнака, но
юнак посох мне отдал, чтоб тебя, Зима, прогнать.» Как Юда то услышала сильным ветром
подула, да вьюгою, белым снегом завьюжила, чтоб мне на горе замёрзнуть, чтоб мне льдом
оледенеть. А я же, юнак закликала и услышал меня Лель Бог и сходил на гору. Главу я ему
нарядила. Это Юда Зима увидела и вспорхнула на небеса, теперь она во темнице, где и её
родный брат Сланец молодец. А Лель Бог тут же вернулся, и в пещеру он входил, а на поле не
сходил ему мальбой малилася, чтоб со мною он выходил; чтоб его вы увидали и меня бы
одаровали. Подарили мне бы девять денег, девять рублей. А я тебе венок отдам, венка ещё ты
не видал. Венок же тот с Край - земли, с поля, где девушки ораяли, где молодцы шаталися,
стада пасли. Ещё мне Бог же говорил, что уже Снегур Бог на небе, да во дворце. Теперь ему
жертву надо в коло воздать да Веду книгу* ему спевать, чтобы он не гневался, не сердился.
Жертву юнак тут же в коло воздал, да девять коров ему послал.
Когда пропевала девушка эту песню, все собирались и давали девушке по 5 - 10 денег, а та
им отрывала от венка, которым был украшен старец, и пела следующую песню:
Песня 10.
Ой, юнак и младые удальцы и милые подружки, была я, днесь три недели на Край - земле и
стара мать меня пытала спрашивала, да всё так же ль пусто поле? Да есть ли девы на полях,
да девушки ли орают, а молотцы стада пасут? Я ей в ответ промолвила: «Ой, мати , стара мати,
пусто поле, запущенно, а поле плодородное, толька же лютая зима снежная три месяца. И
девушки не вышли на поле, да не ораяли и юнаку они жалились печалились и плачет юнак
теперь во дворце, что города не поставил.» Услышала это стара матерь, и пошла она во садок,
белые цветы же собрала летние, да мне дала их и речь такую говорит: «Иди же, девушка на
поле да на Дунай, поднимись, дева, на гору, на пригорки, ищи, девушка, и найдёш Леля Бога -
что всё во дворце сидит, да злотой пещере, и голову ему укрась венком, и будет лето на
полях. И слетал Бог на поля, где юнак сидел, где ещё девченочки и млад удальцы. И лишь
цветочек юнак увидет, ты ему цветочек дашь, цветок во двор он унесет, этот бел цветок ему
на врата, и если он закручинится, да запечалится, что Край землю оставил, обильну землю,
тёплую, то как только цветочек увидит то больше не закручинится, о том что как был на Край
- земле, то девы дважды ораяли.
Когда девушка раздавала все цветы и пропевала эту песню, в село приходил учитель с
книгою в руках, кмет закалывал однаго овна, а учитель открывал книгу и девушки пели
следующую песню.
Песня 11.
Ой, Снегур Боже, знаешь ли или не знаешь, о чем тебя юнак просил, тебе говорил? Чтоб
когда ты темницу отворишь, то верна слугу Сланца молодца на поле не слал. Чтоб не вьюжил
он белым снегом, а было лето да весна и пригрело ясно Солнце, так как греет на Край –
земле. Чтоб ораяли девушки, да сеяли млад были удальцы на выгонах, а в кошарах молодые
ягнята. Тебе же жертву воздам, спою тебе Веду книгу, Веду песню. Мальбой тебя, Боже,
малю, Мальбу, услышь мою! Теперь тебе жертву воздаю, девять овнов отдаю и Веду книгу
пою, чтоб больше ты не гневался не сердился, да темницы не открывал, чтоб выпустить верна
слугу Сланца молодца, чтоб пошел он на поля, да вьюжил белые снега, чтоб выпустить Зиму
Юду Самовилу, и чтоб подул силён ветер, да вьюга, от чего юнаку кручинушка, тоска –
печаль. Стара Веда древняя -- с Край – земли мы её принесли , да от царя Има , который на
небе все сидел малое время, да всего девять лет. И так ему Бог судил, и благословленья
творил тому кто ему жертву в коло воздает, и кто поёт Веду книгу, Веду песню, в жертву ему
и для неба, да и для всех Богов : «Ой, Боже, ту , Веду Русалка ведает*, храни меня светом,
удачей, блюди меня спящего, утром мне встати прекрасным и долгого мне веку, так Веду
Русалка ведает.» А тебе, Боже, Веда книга, и Веда песня моя! Ой, Лель Бог да на поле, теперь
уже лето и весна. Утром рано перед Солнцем девушки на поле, да орают и всё сеют, млад
удальцы тоже на поле, и на выгонах, там стада они пасут. Слуга Сланец молодец плачет с
сестрой Зимой Юдой самовилой и тебе, Боже, жалуются что в темницу их сослал. Тут же
Юда летела, порхала на Дунай, да крикнула, прокричала: « Ой, юнак довольно ты жертвы в
коло воздал, довольно ты мальбой малил! Жертва твоя уже на небесах, при Боге, и мальбу
твою Бог слышит! И темницу он закрыл, семьдесят цепей навесил, чтоб не вышел верный
слуга, Сланец молодец, и его сестра Зима Юда, самовила после того как наступит Зарев –
день, Зарев – месяц. Угости теперь млад удальцов да девушек; чтоб уже не жалились, да чтоб
уж не печалились, что землю оставили, обильну землю, тёплую. Юда здесь пролетала, а за нею
черная птица ласточка к нам порхала.
Когда кмет воздаст жертву, а девушка пропоёт эту песню, спускались девять девушек и
шли в село созывать людей на жертву; люди шли с едой и угащались на лугу, или в другом
месте, которое была отведено для этого. Девушки пели следующую песню:
Песня 12.
Слушайте, молодцы удальцы, да девушки! Лель Бог-то сходил на поле, потому то нынче
лето и весна. Утром рано с ясным Солнцем и млад удальцы на выгоных, ловят молодого
ягненка, и его в жертву уже в коло воздают богам отдают. Молодец на поле ступил и ещё
птица не порхнула, черная ласточка, а Бог уже согласье дал, чтоб летела она к нам .У юнака
сертце дрогнуло, и тут же он жертву в коло воздал, чтоб угощением угостить, и нас он
послал, да только теперь же в город, да на село, да вас звать созывать. Кто на угощение придет
по утру рано пред зарёй, когда только лишь Солнце встанет, тут же выходим на поле, где
молотцы стада пасут. Их видят дикие люди, да видят дикие женки и такое слово говорят: «Ну,
то девицы не с земли, а то девицы с небес, девы Баицы*, да слетели же они наверно на землю
и учат всех нас ораять, да сеять, да месить белые хлеба, белые пышки, чтоб по горам мы не
шатались, да травой же не питались!». (для чернокожего коренного населения древней Индии
белые люди арийцы, которые принесли им знания, были как пришельцы с неба). Слышали
молодцы и девушки, и к Дунаю мы пришли, чтобы юнака угостить, лишь толька Солнышко
взайдёт, и до того пока не зайдёт.
Девушки, когда пропоют эту песню, со всего села сходились на то места, где было
угощение, и там пировали до вечера, на трапезе и пели следующую песню:
Песня 13.
Выходит юнак на поле запущенное и дивится король, да чудитца, что на поле не орают, да
не сеют, а по горе шатаются, да на траве пасутся, как пасется его стадо! И этот силач чужак,
юнаку главою не кивнёт. Привета ему не пошлёт, а берет сильнае войско, да на поле выходит
на орду ратится этот молодец Див (чернокожий представитель племен Индии). И с королем
ведет он битву, да чуть над юнаком верх не взял, но тут юнаку Бог помошь подал, послал
Юду Самовилу, чтоб ему стрелу дала. Стрелой же битву он и выиграл, да во дворце садился.
А мать ему жалится, печалится, шлёт ему белую книгу, черного письма: «Уж сын родной ты,
юнак король, эх, оставил ты Крайну - землю! Крайна - земля была плодородная, да тёплая; ты
же, сын, и не видал, лютой зимы, да снежной. Куда же, сын, ты побрел. На поле лютая зима,
снежная; и девушки там не орают, молодцы стада не пасут. А на Край - земле, лишь подойдет
Зарев месяц, столька молодцов на поле, да на выгонах, столько кошар же на поле, а в кошарах
молодые ягнята, столько девушек на поле, на жатве и жнут белу пшеницу собирают белые
гроздья и молодцы же на давильне всё пьют зелёное вино трёхлетнее. Кручина тоска - печаль,
что родную землю ты оставил, да отошел в поля, запущенные где и Юда не летала, где и
молодец не ступал, где и птица не порхала, где всё лютая зима, снежная. Прийди же, сын,
вернись, да во дворце же воссядешь, при матери. Чужа земля могучая, да неволюшка там.»
Мать ему такие слова говорит, а сам же юнак ей не жалится, не печалится а так отвечает: «Ой,
мати, родная мать, пешеры же мне тут дворцы, пока не поставлю нов город, заветный город
Котлицу. По полю же здесь река течет- вьётся, как змия, да течет она в море. Реку же назвал
я Белым Дунаем, а море то Черным, как будто бы я на Край – земле. ( при дальнейшем
переселении уже в Европу наши предки так же называли новые реки и моря как и на древней
родине) И я, мать, не кручинюся, не жалюсь и не возвращусь во Край - землю, чтоб воссесть
во дворце, при тебе.» Послал юнак белую книгу черного письма, он матери. Да собирал же он
зодчих, искустников, чтоб поставить нов город нову Котлицу. Да Снегур Бог разгневался,
рассердился, что жертв ему не в коло воздали, и послал верного слугу, Сланца молодца, а с
молодцем Зиму Юду самародицу, чтоб вьюжила она белым снегом, малое время да три
месяца. И юнак из дворца не выходит, да нов города не ставит. Пришла все таки к нему
кручинушка, тоска – печаль, и горько он заплакал, запричитал! Но лишь Богу он пожалился,
и тот шлёт Юду Самовилу, и та ему слово говорит: «Ой, юнак, ты король Богу жертву воздай,
и его попроси, а иначе Лель Бог не слетит, не сойдёт Бог на поле. Ясно Солнце не пригреет и
не будет лета на полях, и Ново града ты не поставишь, заветнаго. Довольно тебе уж король,
причитать.» Услышал юнак Юду самовилу и Богу жертву в коло воздает, Веду книгу ему
поёт, Веду песню. Снегур Бог закручинился, запечалился, да открывал он темницу и верного
слугу Сланца молодца да родную его сестру Зиму туда заточил. И после этого сходил Лель
Бог, да на поле, Яснае Солнце блеснула, все жаром обдало, нынче лето с весной на поле
наступило. Девушки и молодцы удальцы на поле пасут стада, так как пришел наконец Зарев –
день, да Зарев – месяц. Столька молодцов на поле и на выгонах, столька же и молодыех ягнят
в кошарах, и столько же девиц на полях, на жатве, пшеницу жнут. Собирают белые гроздья на
давильню и зелёное же вино пьют трёхлетнее. Вино пьют да хоровод ведут и девушки песни
поют, всё плясовые. Дикие люди дивьи на поле дивятся, они ещё стад не видели, и к стаду их
приучают, а диких женок на поля отправляют ораять то поле, да сеять, да месить белые хлеба,
и белые пышки. И дикие женки слова говорят: «Видать эти девушки, не с земли, а с неба. Они
на небе девы Баицы, и слетели на землю, чтоб учить нас ораять, да сеять, да месить белые
хлеба, и белые пышки; чтоб не шатались мы по горе, да по траве не паслись!» (для дивьего
чернокожего насления древней Индии наши предки были как боги, потому что несли им
знания-веды) А юнак созвал зодчих, искустников, чтоб поставить нов город заветный; и
ставил град мало время, да три месяца, город Котлицу. Потом садился во дворце, и во свирель
он посвистел.Черная птица ласточка припорхала и юнак её спрашивал: «Ой, черна птица
ласточка, куда, ты порхаешь? Куда ты летишь? Как там, птица, на Край - земле, в Котле
граде?» Птица в ответ и говорит: «Ой, юнак ты король, мать твою свирель услышала и узнала,
закручинилась, опечалилась, да не на твоём ли поле неволюшка, невзгодушка? Не у тебя ли
люта зима, снежная? Да меня же, юнак, послала, твою нужду увидать. А у тебя тут нет
нужды, на поле же лето, весна как в Край - земле . И поле плодородное, обильное и тёплое.
Теперь к матери полечу, да ей, юнак, все раскажу что у тебя нет нужды.» Юнак ей в ответ и
говорит: «Ласточка, пташка черная, нет нисколько у меня нужды, не лети ты к матери, а в мой
дворец ты полети, почирикай.» «Пусти меня юнак, к матери все равно упорхну потом на
поле полечу, по утру рано меня жди до зари.» Сказала птица, порхнула, в Край - землю, да во
дворец и матери чирикает: «Ой, мати на поле лето и весна. Ясное Солнце пригрело. Девушки
и млад удальцы на полях стада пасут, а юнак город поставил, нов город заветный Котлицу,
и во дворце сам садился, нет больше у него нужды! А я же, матерь, полечу, к нему во дворец,
как будто то Край - земля. Меня, мать, он не отпускал и ему я прочирикала, что к тебе во
дворец лишь слетаю, да тебе, мать, расщебечу, что сотворилась на том поле, а потом к нему
прилечу.» Матерь в ответ ей говорит: «Давай, ласточка, лети к нему во дворец ещё он не знает,
что сотворил, когда землю оставил. Чужая земля насильная невольная.» Полетела пташечка, на
поле, во дворец, её юнак же услыхал, и её он пытал, спрашивал: «Ой, ластица, что мать тебе
промолвила?» «Пытала юнак ,что же ты сотворил, нарядил. Я ей все рассказала, что нет у
тебя, юнак, нужды, неволи и насилия; что лето пришло на поля с весной, как будто бы на
Край - земле. А мать же мне говорила: «Давай, ласточка к нему во дворец лети. С того у юнака
неволя, что нет его на Край – земле, ещё он не знает, что сотворил, что нарядил, когда землю
родную оставил. Чужа земля насильная, невольная.» Юнак ей говорит : «Да ты же, ласточка,
лети, и скажи что нет у меня неволи река по полям вьётца, названная Белый Дунай, как тот
Дунай, на Край – земле. Солёное море у поля черное, как Черное море на Край - земле.» И нет
юнаку кручины, тоски - печали, как будто то он на Край - земле. Да юнак тут пригодился, да
женился, да поле юнак заселил которое ране было пусто, запущенно. Девушки песни пропели,
да юнака славой славили, и ему жертву в коло воздали, чтоб на небеса он воспорхнул, да к
Богам и младой душой там остался . А ему песня бы осталась, на земле и Славилась, да
слушалась! А не заселил бы он землю, пуста б земля осталась.
На Ярабога - день каждый чабан воздавал в жертву однаго ягнёнка, этого ягнёнка
готовила толька одна девушка со двора, а после садился весь двор и угощались. Когда его
воздавали, девушка пела следующую песню.
Песня 1.
Слетела Юда с небес да во дворец, туда где сидит юнак царь и ему слово говорит: «Ой, юнак,
ты король, знаешь ли или не знаешь, какое слово думать, да что говорить когда будешь Леля
Бога хвалить. Ведь наступил личень - день, Яра - день, да Суров - день, да Лелев - день! Ты
ему жертву молодым ягненком воздай, пусть дева его сготовит, на вечерю, и ты царь,
повечеряешь. А нынче во дворце сидишь молодого ягня ты не ловил, Леля Бога ты не славил,
не справлял ему личень - день, Ярабога день да Суров - день, да Лелев - день! Да Лель же Бог
разгневался, на поле же он не сходил, и Ясное Солнце не грело; и потому всё ещё лютая
зима, снежная . Ещё ты горя не видал! Ведь будешь слезно плакаться, причитать. Девушки в
поле не вышли, белу пшеницу не сеют, бела хлеба не месят. Молодцы в поле не вышли, и
стада они не пасут на выгонах и поле то запустилось ! Там и Юда не ходила, и молодец не
ходил, и даже птицы не порхают.» Речь Юда не произнесла, как вспорхнула на гору. Юнак
дивится, да чудится, о том что Юда ему сказала, чтоб жертву ему воздавать молодым
ягненком. В обман его Юда наверно вводит, и просто лжет что Бог расссердится и беда
настанет, потому что отомкнёт он темницу, и выведет верного слугу Сланца молодца, а с
молодцм его сестру Зиму Юду Самовилу и пошлёт он их на поля завьюжить белым снегом.
Чудится юнак, дивится, а того ещё не знает, что делать, что сотворить. И тут Юда Стара Заря
ему речет: «Ой, юнак ты король, что чудишся, да дивишся, когда надо жертву в коло воздать,
чтоб справить личень - день, да Лелев – день !» «Ну, ты, Юда, не обмани, да не лги! Снегур
бог ведь не гневается, не выведет он Сланца молодца, и на поле его не пошлёт; а пошлёт его на
гору, да на пригорки, где девы не орают и молодцы стада не пасут.» Так думал юнак и
говорил: «Ой, Боже Лель сойди ты на поля, да на бел Дунай, чтоб было лето, да весна. Да тебе
в жертву воздам молодого ягня, и тем отмечу личень - день, Яра - день, да Суров - день, да
Лелев - день! Да тебя славой прославлю. Десную (правую) руку протяну!» Бог на это
соглашался и сходил он на поля, чтоб ясное Солнце пригрело, и пришло лето, да весна. И
поле девы орают белу пшеницу сажают, да белый хлеб и пышки они месят. Молодцы удальцы
тоже на полях, да на выгонах. А там где личень день не справляют, не быть там лету, да весне,
и ясну Солнцу не греть. Стара Заря юнаку речет, и он с ней соглашался и тут же он
переодевался да наряжался. Злотые одежды накинул и ходил юнак по городу, и звал всех: «Эй,
молодцы, да девушки! Поутру будет личень - день, Яра - день, да Суров - день, да Лелев -
день!» И девушки во дворце молодого ягнёнка золотят, украшают чтобы в жертву в коло
воздать для Бога. Девчата тоже приоделися, принарядились. Ещё юнак жертву не в коло
воздал, лишь молодогово ягня связал и к дереву привязал, как ему Юда зарекла, поручила.
Да ещё юнак к этому ягненку и трех овнов в коло воздал пятнистих. И угощением угощал
млад удальцов, да девушек. И лишь только Солнышко взашло, и ягнёнок в его лучах
озолотился, и воссиял, как юнак его тут же богу в коло воздал, и воспорхнул он на небеса к
Лелю во дворец. И Бог его там увидил, да сердцем смягчился, и спросьбами согласился.
Всем селом покупали трёх овнов и воздавали их в жертву, при этом пели песню, а
остальные, у кого только было, воздавали дома по одному ягнёнку, которого золотили
девушки, когда выходило Солнце, и пели следующую песню:
Песня 2.
Девять Юд самовил меня слышали на горе, что юнак уже на поле, да в кошаре. Молодого
ягнёнка он ловил, да его в жертву в коло воздал, и славил Леля Бога, и ещё Солнце не взашло,
не блеснуло, слетелись Юды на поле и во дворец, чтоб ягнёнка позолотить и украсить. И
песню они запели: «Ой, Солнце ясное, Зарю ты, Солнце, выводишь, к Земле, и землю всю ты
золотишь, золотом осыпаешь.И ты Солнце, погляди, что юнак жертву в коло воздает, да Леля
Бога он славит, чтоб на поля он выходил, а ты ясно Солнце пригревало. Днесь же пришел
личень - день, Яра - день, да Суров - день, да Лелев - день! Согласья ещё бог не давал,
потому что перед зарёй рано его прославлять. А когда Солнышко взайдёт, да ягнёнка
позолотит и украсит тогда юнак ягнёнка и воздаст, чтоб воспорхнул он на небеса, да к богу во
дворец; и как его Лель увидит, да сердцем он тут же вздрогнет, и согласится.» И юнак ему
книгу песней споёт: «Ой, вольное, Солнце Огненое, Ярись Огонь на поле, меня храни. Тронь
меня, Огонь, напитай,»- Такое юнак слово сказал, и песню ещё не заводил, как брызнет
солнце лучами на ягня, и он озолотился. И его юнак в жертву в коло воздает для Бога отдает.
Чудное ягня, чудесное, и его нож не берет, а возникли у него ясные крылья, и вознесли его
на небеса, да к Богу во дворец. И три Юды крикнули, прикрикнули: «Ой, юнак Лель Бог
думал, да говорил: « Когда юнак мне жертвы не воздавал, и личень день мой не справлял, то
рассердился я разгневался! Теперь же начал он свято (праздник) отмечать и в жертву в коло
воздал молодого ягня позлаченного вспорхнул ягня во дворец, да на лужок. И потому лето в
полях, и нет уж больше той зимы снежной.»
Как только воздавали ягнёнка, девушки его готовили, а одна девушка пела следующую
песню:
Песня 3.
Сидит Юнак во дворце у огнища, а девушка ему готовит вечерю, потому что нынче
личень - день, Яра - день, да Суров - день, да Лелев - день! Садился юнак у огнища, да
заплакал, запричитал, частые слёзы ронит, да белые руки ломит, но его никто не видит,
только Калёна Юда* видела, и Юда его пытает, : «Ой, юнак ты король, ну, что же ты
кручинишся, печалишься, да что же ты, заплакал, да частые слёзы пролил? То ли за матерью,
то ли за братом, или за сестрой,? Или что оставил свою землю? Чужа земля насильная,
невольная?» А юнак в ответ ей говорит: «Ой, Юда Калёна не кручинюсь я за матерью и за
братом, да за сестрой; а кручинюсь я, что землю оставил ведь чужа земля насильная, да
невольная. Пташка ласточка порхнула во дворец, да на дворе чирикала то, что мать ей
говорила: «Лети ласточка, на поле, туда где мой родный сын юнак король, да к нему во
дворец лети . Может, у юнака нужда, ведь нет его на Край - земле; да толька ещё не знает, что
он сделал, сотворил, когда землю оставил, ведь чужа земля насильная, да невольная». Отец
его на Край – земле в жертву в коло воздал молодого ягня Лелю Богу, и девушка приготовила
вечерю. А потом отец в саду, укроп травы набирал, да девушке подавал. Дева вечерю кумарит
и Кумарня получается душистая». А юнак в чужой земле печалился. « Куда же, Юда, мне
идти? Да что, Юда мне делать? Да был бы я, Юда, птицей, вырасли бы крылышки, слетал бы я
на Край - землю, вечерю вечеряти.
Толька сготовит девушка еду, другая уходила в сад, да набирала душистой травы и
раздавала её по дворам, при этом пела следующую песню:
Песня 4.
Чирикнула черная птица ласточка, да упорхнула на высоту, да далеко во Край – землю.
Спускалась птаха во дворец, к матери порхала, да чирикала. Услышала её старая мать, и
спрашивала: «Ой, ласточка, ведь ты, ласточка, летаешь, порхаешь. Добрая весть ты, ласточка!
Ведь ты же не невольница, несчастная?» Тут птаха прочирикала, и в ответ ей говорит: «Ой,
мати стара мати, на поле ещё лето и весна; не настала ещё зима лютущая да снежная. А меня
к тебе юнак послал твой сынок, как в жертву твой сын в коло воздал молодого ягня, когда
справлял он личень - день, Яра - день, Суров - день, Лелев - день! А потом юнак сидел у
огнища мать и кручинился печалился, потому что ему вспомянулся отец его во дворце, во
Край - земле, когда он тоже жертву воздавал Лелю Богу и девчоночка же во дворце ясну
вечерю готовила, а отец во саду веточки, укропа собирал, и деве той отдвал, чтоб она вечерю
кумарила, тушила. И потому сидит юнак и плачет, причитает. Слышала я, мать, как он
просил и умалял; чтоб я в твой дворец прилетела, да тебя молила чтобы ты мать, сходила,
на дол во садок собрать укропа, чтоб принесла я ему во дворец. И как дева станет готовить
вечерю чтоб кумарила она да тушила, чтоб на него Бог не гневался, и солнце грело по-
летнему» Чирикала птаха во дворце и мать к ней на подворье вышла да ей в ответ и говорит:
«Ой, ласточка, ты только дождись и обожди, я схожу во садок, соберу укроп травушку, ему,
ласточка, отнесёшь». Пошла мать со двора во садик, а войти, не вошла! Сура Ламия же у
ворот, вперила очи , уставилась, и так говорит: «Ой, мати , старая мати, урон душе твоей --
Чур, Ярила, Дый, Ярила и Перун.» Услышала мать то и пошла ни слово не промолвила, лишь
ронит горькие слёзы. Да к Богам жалится. Послали те Юду во дворец, а та ей слово говорит:
«Ой, мати зачем плачешься, да горькие слёзы рониш! Ясная книга у тебя во дворце. Полесь-ка,
матерь, да дастань сними ту книгу и запой у ворот, чтоб Ламищэ улетела. Тогда же в садик
войдёш и укропа травки наберёшь, да юнаку отошлёш.» Речь Юда не промолвила, а старая
мать уж во дворце ясную книгу сняла, и с нею у ворот села. Запела мать припела: « Ярила
ли, Дый ли*, Ярила ли, Перун ли! Зря ты яришся, двор мне лучше усыпь, укропом укропи!:
Пуще, Ярила, пуще, Дый, Пуще, Ярила, пуще, Перун!» Речь мать ещё не изрекла, как взлетела
Ламище, воспорхнула а мать входила во садок и набирала укроп травушки. Чирикает птаха
во дворце, укроп траву в когти, берет да юнаку во дворец несет. Сидел же он у огнища, а
птаха летит, чирикаит, и укроп траву он подабрал, и девченочке отдал. Готовит дева вечерю
и созывает юнак девченочек, и млад удальцов, да угощением их гастит. Ведь уже личень -
день, Яра - день, да Суров - день, да Лелев - день! И Богам жертву он в коло воздает, и
мальбою молит, чтоб быть лету во поле да Ясно Солнце чтоб пригрело.
Когда садились за трапезу, да вечеряли бадную вечерю, девушки пели следующую песню:
Песня 5.
Ой, юнак ты ясна душа, ясница, сидел ты восседал во Край – земле, да всю-то землю
заселил. Молодцы удальцы и девушки юнаку кручинятся, печалятся, а тот гадает , что делать,
куда идти? Собирал он млад удальцов, да девушек и повёл их искать, где есть пусто поле,
запущенно. Где и Юда не летала, куда и молодец не ступал, да где и птица не порхала.
И теперь юнак на Дунае ратью бьётца с Ломией , и в той битве верх она взяла. Тут Снегур Бог
разгневался, рассердился. и посылал верна слугу, Сланца молодца и завьюжил тот белым
снегом . Не порхает черная птица ласточка тут юнак закручинился, опечалился, убивается ,
да жертву для Богов в коло воздает. Бог его мальбу услыхал, да запер верного слугу, Сланца
молодца, с родной сестрой Зимой Юдаю самародицей. Да сходил же тут и Лель Бог на поле и
Солнце заблестало. Слетала и Юда на поле, и ему слово говорит: «Эй, ты, юнак, король
нынче же, лето да весна. А ты ещё ведь не знаешь что же ты, юнак, сделаешь, что сотворишь!
Да поставишь нов город заветный Котлицу и сядешь ты там во дворце. По полю всё река
течет, вьётца, как лютая змия и впадает в море. Река зовется Бел Дунай, а Море звать --Черное
море, как будто это во Крайной - земле. Ты юнак, не кручинься, не печалься, как будто ты на
Край – земле сидиш юнак, да во дворце, и не знаешь, что Лель Бог разгневался, рассердился.
Да слетал с небес на Край - землю. На на гору садился, Яснае Солнце пригрело и там лето, а
тут толька лютая зима снежная. Чужа земля насильная, невольная! Да выходи на поле где
молодыее агнецы, молодого ягнёнка вылави, чтобы справить личень - день, Яра - день, да
Суров - день, да Лелев - день,- Для Бога жертву воздай и мальбой мали, чтоб сошел он на
поле и пригрело чтоб ясно Солнце, чтоб быть лету да весне. Девушка огонь разложит, и
сготовит бадну вечерю, чтоб угастить млад удальцов, да девушек, а вот цветка укропа не
возьмёшь , того что отец твой собирал потому то Бог и не слетит на поле, и не пригреет ясно
Солнце.» Услышала это черная птица ласточка и полетела во дворец : « Ведь тебе мать
наказала, говорила что чужа земля насильная, невольная, а ты на смех её поднял что земля
новая не невольная? А теперь плачешь, да причитаиш. Криком всё поле ты покрыл.» Юнак ей
в ответ так говорит: «Ой ты , ласточка, лети на поле, прошло теперь уж три года, а тут и
птицы не порхали. Куда, ласточка, ты сейчас полетишь? Что тебе мать зарекла, поручила? Что,
мой брат ли престол занял? Или меня всё ещё ждёт, чтоб я потом сел на столе? С того мне всё
кручинушка, тоска - печаль. Большую беду я наведу, если к матери пойду.» Пташка ему так
говорит: «Вчера Юда прилетала, во двор, да Матери промолвила, что ты всё кручинишся,
печалишься, плачешь, причитаешь, что по всему полю слыхать, и меня матерь послала тебя,
юнак распытать, что у тебя, за нужда?» Чуть слышно юнак ей говорит: «Ой, ласточка, отец
мой в жертву в коло воздал молодого ягня для Бога , чтоб справить личень - день, Летов –
день. Девушка огонь развела да вечерю готовила, отец же мой во саду собирал, , укроп да
девушеке относил вечерю кумарить. Да угащал млад удальцов и девушек. А тут что,
пташечка, мне без укропа делать?» Постой-ка, юнак, ты обожди, лишь слетаю во Край -
землю, укропа веток наберу, и тебе, юнак принесу.» Взлетела, птаха, вспорхнула, во Край -
землю прилетала. Сходила матерь во садок, укропа веток набрала, хватала птаха их во клюв,
вцпилась в них когтями и на поле попорхала, где юнак к службе готовился, и ему ветки
подаёт. А юнак сидел у огнища, да деве цветы передал и ей слово говорит: «Девчоночка
вечерю приготовь, укропа ветки тебе даю, чтоб вечерю покумарить, чтоб угостить млад
удальцов, да девушек. Чтоб полю быть плодородну, да всё теплу, как будто на Крайной - земле.
Лель Бог не будет сердится, и слетит он на поле, и ясно Солнышко пригреет все поля.»
Увидела дева ветки, и лицом улыбалась, да вечерю кумарила*, да тушила, ту вечерю
бадницу. Юнак угощением всех угащал и три дня гуляли личень – день, Яра - день, да Суров
- день, да Лелев - день.
По оканчанию трапезы играли и пели следующую песню:
Песня 6.
Отче наш Дый* и Ярило Солнце ! Славою славим вас на небесах и на земле, и на поле, и
во горах, на морях и на реках! Слава тебе во граде в Котлове, там где сидит маладой юнак.
Там пусто поле, запущенно и Юда ещё не летала, и молодец не ступал, и птица не порхала, не
летала! Сойди Боже, с небес, на поле, и пусть блеснёт ясно Солнце ласкавое! Юда на поле
прилетела, прокричала: «Ой, девушки, подружечки, довольно вам маятся, нынче нет уже
зимы, лютой и снежной; а нынче лето, да весна, как было там, во Край - земле. Уже выходите
на поле да сейте белу пшеницу! Витязь молодец на небе, и месяц ещё не минул, и сойдет он на
поле, и даст вам золоты серпы, чтоб жали белу пшеницу.» Девченочки то услышали, и
запрягали двух волов во дворце, юнак золотом их позолотил, в злотое орало впрягал, и на
поле выезжал, три борозды проторил , озолотило их ясно Солнце. Девченочки на поле, три
недели ораяли, все поля засеяли, да сеяли белу пшеницу. Молодцы из города выходили на
поля да выгоны, и кашары поставили, овечьи. Выходил юнак на поле и входил во кашару,
хватал молодого ягнёначка, и его во дворце злотил, и тебе Отче Дый его в жертву в коло
воздал.
Да тебя мальбою малил чтоб сошел ты Боже на поле, а с тобою ясно Солнце пригрело на
полях, чтобы не быть лютой зиме снежной. Тебе, Боже, жертву воздавать девушка
приоделася, нарядилась и садилася у огнища, и разводила ясный огонь, да готовила бадницу
кумарницу. Лишь прилетит черная птица ласточка от Край - земли, которая для юнака, несла
укропа веточку; брасала ветку к огнищу и улетела во Край - землю. Дева вечерю кумарит, а
юнак тоже принарядился, и угощением угащал, молодцов удальцов да девушек. Потом
Вставал юнак от трапезы и хоровод тут играли и песни пели, да тебя Отче, Славили: «Отче
Дый и Ярила, и Перун ! Да сидишь ты всё на небе, ясён твой лик сияющый. Солнцем ты всё
поливаешь, и ясным ликом сияешь. И греешь ты по всей земле, и потому на полях,
Девченочки орают , а как пригреешь в горах стадо пасется и ненека надоет свежего молока,
свежего творога ссырит. Так пригрей же ты приласкай, поблистай же и на море , там Колчак в
корабле, учит Калчак млад удальцов чтобы плавать по морю, да пригрей и на Дунай, там
рыбаки гарпун метнут и рыбу им же выловят, и Калчака славой славят, потому что учил он
молодцов как им плавать по морю, как управлятся с кораблем. Ой Боже, Отче наш на небесах,
Отче, присветлый, а на земле ты Ярила Бог. Пуще Ярила свети пуще, дай нам лета, дай жита!
Для тебя жертву в коло воздаем. Тебе справляем личень - день, Яра - день, да Суров – день,
да Лелев – день . На трапезе млад удальцы да девушки, угощением Отче гостят, ясной
бадницей, всё кумарницей. Девчоночка песню поёт, да на трапезе, а я хоровод же играю и
хороводом тебя славлю, да хороводом спеснею, как Славили тебя и наши отцы да во Край -
земле, Имели они ясную книгу. Да воспорхнули на небеса к тебе, чтоб тебя славою славить.»
Весной, когда толька первый раз увидят ластачку, собирались девушки вместе и пели
следующую песню:
Песня 1.
Пусто поле, запущенно, и белый Дунай опустел. Ушел юнак с Край - земли, забрал
молодцов удальцов, да девушек, чтобы поля заселить, чтобы поля засадить. Да крепкий город
поставить заветный Котлов*. И девушек он посылал, на поля ораять, да сеять пшеницу , а млад
удальцов на выгоны. Ведь солнце грело во Край – земле так что дважды за лето сеяли, и
дважды за лето жали. Лишь только придет Зарев – день Зарев - месяц. Летали там Юды,
ходили молодцы захаживали и порхали прекрасные птицы. Садился юнак же во дворце,
угощением угащался, да улыбался. Девчоночка ему служит на трапезе, черпает зельна вина,
трёхлетнего, и ему слово говорит: «Ой, тятя сидиш ты, тятя, во дворце на трапезе, а что же
поля новые не заселил. Летала черная птица ласточка, и всё чирикала, как летала она во Край
- земле, и твои поля не тёплые, как в той Край - земле.» Такое слово девочка говорит; и юнак
тут закручинился и уже не пьёт зеленого вина трёхлетнево, лишь заплакал, запричитал: «Ой,
Боже погибаю на этом поле, не заселил же я его, стоит оно пустым пусто. Видел я Боже,
черную птицу, ластачку, что прилетела во дворец, бросила она мне укроп траву для вечери.
Мальбой, Боже, тебя малю, чтоб послал ты черна молотца, чтоб ссёк мне русую главу, душа
истомилася, изболелася.» Так плачет юнак, причитает и поднялся его плач до неба. Да
слетела к нему Юда во дворец и слово говорит: «Ой, юнак ну, что же ты всё плачешься, у
тебя есть злота свирель, так оседлай борзого коня, и поезжай во Край - землю, чтоб увидеть
стару матерь, и родна брата, тебя же, юнак, они не видели уже три года. Войдёшь во дворец
и сядешь на мало время -три недели. а когда же, юнак, повыйдеш ты, то над полем всюду
ласточки будут порхать, и ты матери помолись, чтоб им она зарок дала полететь к тебе на Бел
Дунай. Да вытащи злоту свирель, и на свирели засвисти, заслышат свирель ласточки, и
полетят за тобой. Ступай же, юнак, туда иди,- тебя я не обману,» Тут юнак согласие давал,
седлал он борзаво коня, и злотую свирель в руку брал да отьезжал в Край – землю. Старая
мать его ждала: «Ой, хорошо, сын, что пришел! Уж думала, забыл совсем. Ты мне, сынок,
расскажи, что поле-то твое, ухожено ли?» «Ой, мати, вдоволь поле ухожено, вдвое девушек на
поле, и Витязь, мать, сходил с неба, на поле, злотой серп он приносил. Вдвое молодцов на
выгонах, да в кошарах, выловят молодогово ягня, пригонят его во дворец, и я его в жертву
воздам и Леля Бога умалю, чтоб сошел он на поле, и пригрело ясно Солнце, чтоб не было
лютой зимы, снежной, сделаю так как и мой отец жертву в коло воздал. А вот дева моя
закручинилась, опечалилась, что нет тут у нас укроп травы, чтоб вечерю покумарить, как отец
её кумарил, поэтому не быть вечере баднице» Больше ни слова не говоря Юнак садился к
трапезе, да с матерью угощался, и гостил три недели, а потом седлал он борзого коня и стара
мать ему зарекла: «Ступай же, сын, уж ты иди я ласточке наказ дам, чтоб с тобою порхала,
и к тебе в поле летела, во дворец». И вот юнак уж на поле, где летают ластачки чирикая и он
свирель вытаскивал, да заиграл посвистел, и всех их с собой умыкал, чтобы летели на Бел
Дунай да на Черное море и уже не возвращались . У юнака сертце оттаяло и пошел шататься
он по полям, где орают девченочки, где маладые удальцы пасут стада, на гору взашел, и
ловил там мелкуюю дичь. Да полюбил он девченочку и женился и за триста лет жизни на
земле, триста сынов родилось у них, триста королей. И землю всю заполнили . А их отец на
небесах, при Богах в послухе ходит,- Ясной душой, ясной звездой! Всё светит звезда на небе,
словно горит ясна заря. Гадали же триста братьев, куда отец их отошел. И им ласточка
чирикнула: «Послушайте, триста братьев, Ну, Что вы всё дивитися! Да ваш отец на небесах,
при Боге,- Ясна душа, ясна звезда, сияит она на небе, словно горит ясная заря. На землю
больше не сойдет, он отмерил на земле все что досталось, все триста лет да на земле.»
Услышали это триста сынов, и ему жертву в коло воздали, да его славой славили, что он
землю заселил- ведь была она пуста запущенна. Триста сынов жертву в коло воздают, а им
ласточка чирикала: «Послушайте, триста братьев, полезайте в подвалы, откройте злоты
сундуки, во сундуках злота свирель, отец дул в неё на небе, в свирель эту заиграйте же,
девушки пусть песню споют, чтоб отца прославить» Триста братьев в подвалах, открыли
злоты сундуки, свирель вынули, но никто не сумел сыграть, играет толька Бран* король, отца
же он славит, а братья заговор составили против него, ч тоб свирель отнять. Но тут Юда
рассердилась слетела на Бел Дунай, где загавор задумали. Играет Бран у Дуная, а триста
братьев маются. Схватила его Юда за руку, растит ему злоты крылья, да воспорхнули они на
небеса к отцу, свирель теперь у юнака и на небе он теперь играет и ею Бога прославляет. С
того песня осталась, и песня пошла по земле. Песней же слава славится.
Песня 2.
Ой ласточка когда прилетишь с Край – земли с удела да во дворец, к царю, к боярину? Да
ему, ласточка, скажи, чтоб прибежал с Бел Дуная, брату гостинец принести. Оставил он Крайну
- землю, и не приходил проведать? Ещё землю свою он не заселил? Пытают её девушки,
спрашивают, а ласточка им в ответ: « Да летала я во дворец, и царь меня пытал, спрашивал:
«Куда, ласточка, путь держишь, так рано перед зарёй, перебудила весь дворец, что порхаешь,
чирикаешь?» Я ж ему говорила: «Ой, молодой царь, я потому в твоём дворце, чирикаю, что
хочу знать что твоему брату передать? Какой гостинец ты пошлёшь, чтоб снести ему на
поле?» «Постой, ласточка, обожди гостинца ему не пошлю, лишь передам белый цветок
укропицу, чтоб посеял в своём саду, а как жертву станет воздавать и девушка ему готовить
будет, чтоб вечерю кумарила. Тут царь сходил в свой садик, и подал мне белый цветок,
укропицу. Несла я цветок и бросала во садок, на бел кладенец. И как узнал это царь молодец,
не усидел он во дворце, а спускался он в садик, да сеял там укропицу, и была она ему на
память, что вышел он с Край - земли.
Когда прилетали в село ласточки, одна девушка наряжалась и шла во двор к учителю, и
там пела следующую песню:
Песня 3.
Ой, царю ты, король, повыйди во двор, да зайди во садок прилетала тут ласточка, что
летела с Край - земли, привет принесла твоего брата. Тебе гостинец он прислал, белый цветок,
укропицу, чтоб ты посеял во саду. А когда жертву станешь воздавать, девчоночка у огнища
будет тебе готовить вечерю, чтоб её ты покумарил, как кумарят во Край - земле, кто жертву в
коло воздает. Повыйди же, царь, во садок, чтоб ветка не завяла на белам камне.
Через день после того, как только лишь увидят ластачку, девушки сеяли душистые травы в
саду и пели следующую песню:
Песня 4.
Ой, милые подруженьки, вы слышали царь посылал белу книгу, черного письма. Как
прилетит черная птица ласточка и как толька бросит бел цветок, укропицу, тогда сейте её в
саду, чтобы не завяла она да не высохла. Царю будет она память, что старый царь пришел
сюда с Край - земли, забрал наших родников, и с ними поля заселил. Послал старый кмет
девиц цветы сеять укропицу, как кметь станет жертву воздавать, девушка ему вечерю
покумарит и он ей подарок подарит злотым рублём. Кто из дев цветы не садит, да не готовит
вечерю. Той подарок не подарит, не даст той золота рубля.
Когда на Ярилу в коло воздали жертву, кмет посылал одну девушку по селу, петь
следующую песню:
Песня 5.
Как падала Марга Звезда* на землю да собрала Марга молодцов, Гуляет Марга по горе,
Белые цветы собирает, да белые венки вьёт кричит, прокрикивает : «Удальцы и вы, девушки.
Слушайте! Слетела я на землю, да на поле и со мною лето идёт да весна. По утру будет
личень - день, Яра - день, да Суров - день, да Лелев - день! Царь жертву в коло воздает Богам.
А кмета он посылал по городу пройти, где девушки ходят в хороводе. Белые цветы укропицы
они посеяли, что с Края - земли ласточки принесли, на память царю, да для кмета и воеводы.
Брала дева белые цветы, и их царю подносила, и царь ей подарок подарил, да золотым
рублём! Белые цветы брасаем, не быть теперь зиме снежной. Девчата на посиделках, при
прялках; а если в селе цветов не сеют, тогда там люта зима, снежная. Как не бросим белые
цветы то Лель Бог разгневается не будет в селе красного - дня, Ярилово - дня, Сурово - дня,
Лелево - дня! Кмет ему в жертву в коло воздает молодого ягня, а девушка его сготовит, как
когда -то во Краю - земле.»
Песня, которую пела одна старушка на Духов - день, когда собирала травы по горам:
Песня 1.
Старая Древница пришла на село, ко дворам да прокричала: «Эй ты, старая Ведьма! (т. е.
ведающая мать, так называли в старину мудрых женщин познавщих лечение травами, а
злыми колдуньями их стали называть только иудо-христиане) По утру рано, перед зарёй Ясное
Солнце на небе, но ещё не греет не ласкает. А у нас личень - день, Яра – день. Приходила
Жива Юда самовила, на гору, на Злотицу. Бог тоже туда сходил и садился под деревом, где
ясный кладенец. Жива Юда воду берет, живую воду чудесную, лечебную и ею Богу службу
служит в личень - день, Яра – день. Спускается злотая чаша, нисходит на гору на Древницу,
где всё девченочки малы Древницы, древные ветки ссекают, и во горад их посылают во дворец
к царю Дрову. Царь ими исцеляет и лечит млад удальцов, да девушек. Но нынче Юда
рассердилась не спускала злоту чашу и чудо-водой лечебной на гору на Древницу не
прыснула. Девченочки разгневались, рассердились, малы Древницы и древны ветки уж не
секут, в город уже не шлют к царю. Матерь Солнцу промолвила: «Ой, Солнце родной сынок,
что ты не пригреваешь, а на небе всё играешь» Солнце в ответ ей говорит: «Ой, мати, как же
мне пригревать. По утру будет личень - день, Яра – день. Как взовью тонкую саблю, как пущу
лютую стрелу, чтоб спустилась золотая чаша, да прыснула чудо-водой, лечебной, на гору на
Древницу, где собрались девченочки, малы Древницы и секут древовы ветки, и отсылают их в
город, к царю. Ими лечит царь и целит, млад удальцов, да девушек, которые больные лежат в
постели!» Услышала старая мать, да крикнула: « Ой, Юда Жива где же ты ?» А Юда злоту
чашу наполнилан наточила, да Богу чашу подала, да слово ему сказала: «Ой, Боже родной
братку, пей студёну воду, но чуточку воды оставь, три капельки на дне чашы, да отнеси же на
небеса, во дворец пришел ведь личень – день Яра - день, Ясное Солнце играет, всё
разгневалось, рассердилась и не согревает.» Так ему Юда говорит, и Бог воды напился, и ей
же чашу подаёт, а в чаше, чудо - вода.. Вспорхнула Юда на небо, к Солнцу, а там матерь его
сидит, и ей говорит: «Ой, Юда Жива. Знаешь ли Юда, не знаешь, ведь нынче уже личень день,
Яра -