[699x314]
Мы сидели с князем за столом уже наверно полночи. Если бы сейчас было лето, то давно бы уже был рассвет. Олег Кириллович принес вина из своих запасов и водки. С едой конечно, были перебои, но кое-какую закуску мы все же нашли. От выпитого я изрядно охмелел, но голова продолжала обрабатывать информацию и строить планы. О том, что завтра мне будет плохо, я старался не думать. Концы-концов, завтра меня могли просто убить. Так что есть ли резон думать о том, что будет завтра, тем более в это нелегкое время.
Князь уже был невменяем. Он свесил голову на грудь и что-то бормотал про себя. Как я ни старался услышать и разобрать о чем говорит князь, у меня ничего не вышло. Слишком невнятно бормотал Олег Кириллович.
В моей голове сейчас крутилась только одна мысль: «Мордоворот». Я бы многое отдал за то, чтобы увидеть его снова. И когда это случится, оружие будет не у него…
Надо будет завтра расспросить князя о том заведении, судя по всему, он знал, как там что расположено. И все же почему мне удалось так незаметно уйти? Почему нас не остановили?
Я выпил еще стопку вина, после чего отставил бутылку. Еще немного, и я просто вырублюсь.
Ну и пусть… концы-концов мне нужно отдохнуть. После всего, что я перенес за последнее время отдых мне был необходим. Иначе я просто упаду.
Князь продолжал бормотать себе под нос. Я даже расслышал отдельные фразы: «Было время… меня сам Государь принимал… а ныне… ироды…»
Очень скоро я перестал его слушать. Информации этот бред не дает никакой, а вот растормошить князя не мешало бы. Я начал осторожно его тормошить за руку. Князь перестал бубнить и уставил на меня свой мутный взор. У меня создалось впечатление, что князь меня попросту не узнает. Возможно, что он даже меня не видит.
Меня распирало любопытство. Я хотел узнать кто такой этот князь, что он из себя представляет. Да, я видел его поступки и понял, что он типичный дворянин, приверженник самодержавия. Но этого было мало.
Осторожно, не шумя (хотя можно было обойтись и без этого), я оставил старика и отправился осмотреть особняк.
С первого же взгляда особняк представлял собой старинный родовой дом. Должно быть в нем прожило не одно поколение князьев, а может и еще каких вельмож. Стены были увешаны портретами каких-то людей. Должно быть, это родственники князя. Я внимательно изучил каждое лицо, и нашел что князь не просто из дворянского рода, а одного из знатнейших родов. Я даже думаю, что от одной фамилии большевики бы расстреляли этого старика.
Я подошел к двери, ведущей в кабинет князя. Но дверь оказалась запертой. Мое любопытство пришлось унять. Походив еще немного по дому, я вернулся к князю.
- Где ты был, Ники?
Я ошарашено глядел на князя. Тот был трезв как стеклышко. Или он вообще не был пьян!
- Я осматривал ваш дом, князь, - ответил я.
- И как ты его находишь?
- Превосходный особняк, князь, просто превосходный.
- В этом доме прожили пять поколений моих предков… можешь себе представить, я даже не знаю кто его построил. Эта тайна ушла в небытие. Должно быть навсегда.
- По крайней мере у вас еще остались идеалы, которые нужно отстаивать. У вас осталась память о временах, когда вы были счастливы, когда всей семьей праздновали торжества в этом доме. Вместе радовались, и вместе разделяли горе…
- Как верно ты сказал, Ник, как верно… - Олег Кириллович всхлипнул и даже прослезился. Довольно твердой рукой он налил нам еще вина и поднялся со своего стула. Он поднял свой фужер и лицо его стало торжественным.
В свою очередь я тоже взял свой бокал. Вставать мне не было надобности, я и так был на ногах. Со стороны могло казаться, что двое мужчин дают друг другу обет, священную клятву. Как отец и сын…



А я не знал своего отца. Мать мне говорила, что он погиб во время облавы жандармов на декабристов. Тогда убили всех, кто находился на том объекте. Убивали не щадя, не проводив никаких допросов – просто стреляли и все. Я не знаю кем был мой отец. Был ли он декабристом, народовольцем, или случайно попавшем в подобную кампанию. Случившегося не изменить, да и ответа на мои вопросы мне уже никто не даст. Меня просто поставили перед фактом – твой отец, Коленька, погиб. И Коленька все понял. Хотя что он мог понять тогда?
Он был военным человеком, я очень редко его видел. Помню, как я радовался его возвращению. Когда он брал меня на руки я чувствовал такое блаженство, которое не испытать никогда. Я был счастлив. И глядя на довольную, счастливую мать, смахивающую непрошенную слезу радости, я был рад еще больше. Мы были семьей. Одной маленькой, но счастливой семьей.
Затем отец снова куда-то исчезал. Так же спонтанно появлялся. И каждую встречу повторялся тот же ритуал. Отец брал меня на руки и я летал.
А затем отец умер…
Внутри меня что-то оборвалось. Мать была не в себе. Мне тогда было семь, уже большой мальчик. Я видел, как мать билась в истерике, как закрывалась от меня в своей комнате. Несколько раз она пыталась отравиться, но ее спасал доктор. И вот, от очередной попытки отравиться, она довела свои намерения до конца. Когда пришел доктор, мать была мертва. Я был рядом с ней, держал ее ледяную руку и рыдал…
Я никогда не винил ее в том, что произошло. Я не имел на это права. Да, она оставила меня одного, но это не значило для меня, что мать поступила дурно или что она меня не любила.
После трагедии я перешел на воспитание к своему дяде, (брату матери) - довольно строгому человеку. Дядя жил одинокой холостяцкой жизнью, и когда я вошел в его дом то понял, что буду тут непрошенным гостем. Дядя не любил меня. Но тем не менее он дал мне воспитание, нанимал мне преподавателей, лично обучал грамоте. Я был ему благодарен за это. Хотел он того, или нет, но он выполнил свои обязанности. Он говорил мне, что его сестра не любила ни меня, ни себя, что она поступила преступно и так далее. От этого я всегда вступал с дядей в споры, которые часто заканчивались ссорой. Иногда я даже получал от этого жесткого человека. И тем не менее я его уважал.

И вот, сейчас, мы стояли с князем около стола как настоящие отец и сын. Меня охватила ностальгия.
-Давай же выпьем, Ники, за то, чтобы у нас остались силы бороться с тем злом, которое нахлынуло на нашу многострадающую страну.
Одним залпом князь осушил свой бокал и с силой бросил его оземь. Я последовал примеру князя.
В это мгновение часы пробили полночь, и князь, пожелав мне спокойной ночи, отправился спать.
А я перед сном еще немного почитал Вольтера, после чего уснул как дитя.