Пишу для того чтобы обновить этот днев.... планировал писать почаще, но пока нечего. Молитесь, грешники, пусть Господь помогает и оберегает нас, убогих и немощных субстанций
В полутемном зале, напоминающем трон, развалившись как властелин мира, сидел граф Луис Смитт. В канделябрах горело несколько свечей, обеспечивающих достаточный свет чтоб видеть стоящего перед графом человека. Это был высокий крепко сложенный мужчина, с бородой, заплетенной в косичку и абсолютно лысый. Его глаза с прищуром выдавали в нем безжалостного убийцу, а огромный тесак, болтающийся на поясе лишь подтверждал это предположение.А если бы этот человек разделся, то на его спине была бы четко видна татуировка, изображающая кобру, распустившую капюшон - знак тайного общества наемных убийц "Кобра". Члены этого общества за деньги не задумываясь пустили бы кровь собственной матери и отцу. Никто не знал откуда эти убийцы и кто их главарь, если таковой вообще имелся, но в Лавритании люди были хорошо наслышаны о этих убийцах и говорили о них весьма неохотно. А некоторые даже пугали ими маленьких детей. Но граф Смитт ребенком не был, он не боялся в этом мире никого и ничего, поэтому приблизил к себе убийцу даже с оружием. Естественно, за дверями находился вооруженный отряд, готовый при условном знаке - слове, произнесенном графом, немедленно ворваться и убить головореза.
Смитт пришел в бешенство, узнав о смерти Ликого и коронации Эвери. Мало того, большинство вельмож, склоненных на сторону заговорщиков, перебежали в Лавру к новому королю. У Смитта на глазах испарялось его войско. Он кусал локти и проклинал себя за то, что
вовремя не пошел походом на столицу, сжигая все на своем пути. А теперь было поздно. Удача отвернулась от него, а союзники перебежали туда, где безопаснее и где обещали хороший куш. Эвери пообещал прощение всем вассалам, которые поддерживали Смитта, мало того, он обещал им земли и денежные вознаграждения за признание его законным королем. Северяне, которые начали бунтовать у себя на родине после смерти ярла Орви, немедленно избрали себе нового правителя, и тот присягнул Эвери. Это стало последней каплей в чаше терпения. Смитт поклялся себе уничтожить самозванца. Надо было закончить то, что должен был сделать еще Алистер.
- Мне нужна голова Эвери. - Смитт всмотрелся в бокал с красным вином, очевидно пытаясь через него рассмотреть наемника.
- Сколько? - поинтересовался убийца, ничуть не смутившись от того, что поступил заказ на новоиспеченного короля.
- Полцарства ха-ха-ха, и моя душа в придачу! - Алкоголь начал ударять графу в голову.
- Ваша душа мне ни к чему, я не демон, а вот на счет полцарства можно подумать, - слегка улыбнулся убийца. Улыбка у него вышла такая нехорошая, что лучше бы он сохранял каменное выражение лица.
- Ишь губу раскатал, дурак. Я пошутил про полцарства.
- Вы им пока и не располагаете, - съязвил убийца. - Меня интересуют реалии. Предлагайте то, чем располагаете в данный момент. Моя цена - 500 000 золотых и небольшой сундук с разными камушками.
- Чтоо? - Смит аж подскочил в своем кресле, расплескав на себя вино. - Мне посоветовали вас как профессиональных убийц, но не крахоборов. Так что со мной в игры не играй. Я тебе не очередной денежный мешок вроде купца, заказывающий другого купца. Я без дня король!
- Нам заказывали людей разного положения, ваша светлость - подчеркнуто ответил убийца. У него язык был подвешен также хорошо, как и искусство владеть оружием. Поговаривали, что "кобры" умели отлично владеть всеми видами оружия и превосходно разбирались в ядах.
Кобра ничуть не боялся Смитта. Он стоял перед ним, скрестив на груди руки, и пристально смотрел.
- Я могу убить вас прежде чем ваши солдаты сюда войдут, - холодно объявил Кобра.
- Угрожаешь?
- Просто констатирую факт. Вы ведь хотите нанять меня на работу, поэтому я говорю вам о своих возможностях. Прежде чем ваши люди сюда войдут, жизнь начнет покидать
ваше тело.
- Я не люблю таких сравнений, - недовольно фыркнул Смитт. - Вы, кобры, слишком много себе позволяете. Став королем, я прикажу истребить вашу шайку. Уверяю вас, умирать вы будете в муках.
- Смотрите, чтобы ваша смерть не настигла вас раньше моей. Время нынче непростое, тем более для аристократии, - парировал Кобра. Он слегка изменил стойку и заложил руки за спину. - Итак, вы соглашаетесь на мои условия?
- Да, чтоб вас, да! Хоть это и разорение. И не смейте мне снова угрожать.
- О, уверен, вы пополните расходы из королевской казны.
"А ведь этот убийца не так глуп, как я о нем думал", - смекнул Смитт. Все в нем выдавало в нем бывалого солдата или наемника. А может дезертира и мародера, но это не важно. Важно, что этот
человек в прошлом был военным. Кто знает, может и отрядом командовал. А может и воевал. Смитт осушил бокал до дна и поставил его на стол. В голове начало изрядно шуметь и он почувствовал что вот-вот
начнет заплетаться язык. Надо скорее
Узнав о смерти своего агента, лорд Эвери был вне себя от переполняющего гнева. Он облагодетельствовал его, дал денег, со временем привел бы в свет, а Алистер так его отблагодарил? Все испортил и бросился под экипаж? Лорд не мог понять для чего актер так поступил. Может Смитт его к этому вынудил? Даже если и так, что мешало этому кретину просто прийти и все рассказать? Неужели бы Эвери не защитил своего человека? Но актер поступил по-своему. Лишил его, Эвери, глаз и ушей в логове графа Смитта.
Он сидел за столом, подперев голову руками. Перед ним стоял графин с красным вином, в тарелке остывали куриные крылышки, приготовленные Маргэри. Его жена сидела напротив за столом, поджав под себя ноги и избегая смотреть мужу в глаза. На ней было одето лишь зеленое платье, задравшееся сейчас выше колен. Но Эвери это не интересовало. Он не спал с ней уже десять дней, и рукой ее не трогал. Зная его, Мэг ничуть не радовалась. Затишье перед бурей, только и всего. Она хотела сбежать, куда глаза глядят, только куда? Кому она нужна? Быть изнасилованной и убитой в какой-то подворотне она не хотела. Был выход безопаснее - забрать из дома свои драгоценности и отправиться к графу Смитту, и снова возникал вопрос - нужна ли она ему? Поэтому Мэг ничего не предпринимала, пока оставив все как есть. А если он еще раз попытается ее избить, под платьем в потайном карманчике у нее хранился острый ножик, который она пустит в ход, если почувствует угрозу. А после этого либо она убьет его, либо он покончит навсегда с ее страданиями.
В дверь постучали. Эвери одним взглядом отправил жену обраться прочь и сам отворил. На пороге стояли Моррис и Франт. Оба были взволнованы.
- Что еще стряслось? - хмуро поинтересовался лорд Эвери.
- Ты не слышал новости с Севера? - слегка удивленно спросил Моррис.
Эвери отступил, пропуская друзей внутрь. Указав на стулья у стола, он также сел на свое место.
- Ярл Орви...
- Что с ним? - почти вскричал лорд, перебивая Франта.
- Мертв, - ответил за друга Моррис. - Подробностей никто не знает. Отравление или старость, уже не важно. Важно то, что сейчас на Севере неспокойно. Он снова раскалывается на кланы.
- Да что за день-то такой, мать вашу за ногу? - вне себя от злости крикнул Эвери и запустил тарелкой в стену. Он не знал, что делать дальше и это было хуже всего из того, что он испытал впервые с тех пор как вернулся в Лавританию. С каким лицом он появится перед королем? "Извините, ваше величество, у меня нихрена не получилось, скорее всего, вам хана, как и всему королевству?". Друзья осторожно обменялись взглядами, но не решились нарушить молчание. Эвери хотел выговориться, выплеснуть гнев - ну что ж, пускай. - Все покатилось в тартарары, братцы. Боюсь, мы потеряли Север окончательно.
- Ходили слухи, что Орви и так обещал им независимость, - осторожно заметил Франт.
- Да хер собачий он мог им дать а не независимость! - рыкнул Эвери. - Этот старый мудила находился одной ногой в могиле, что он мог гарантировать? Я поставил на него, а этот старый пердун изволил на все забить и отправиться к праотцам. И что мне прикажете делать? Есть предложения? Я готов рассмотреть расценить каждое. Как говорится, никто не останется услышанным и никто не будет обделен словом.
Эвери хотелось выйти на улицу с мечом и рубить всех, кто под руку попадется. Рубить и орать, убивать до тех пор, пока кровь с потом не застилят взор.
- Или он или я.
- Что? - переспросил Моррис, не расслышавший слов лорда. Эвери не ответил, он оделся, пристегнул Зальберг, кивнул друзьям, и, не говоря ни слова, ушел. Моррис с Франтом также продолжали сидели за столом, когда Эвери оседлал коня и погнал животное галопом.
После четырех часов бешеной скачки начался дождь. Дорога превратилась в сплошную грязь, одолеть которую можно было лишь в карете, запряженной четверкой мощных лошадей. Прокляв все на свете, Эвери заехал на какой-то постоялый двор. Чумазый мальчишка с вороватым лицом и распухшим ухом принял у лорда коня. Эвери же пошел по вкусному запаху. Он даже не заметил, как за время езды проголодался. А запах был весьма аппетитный. Пахло жареным мясом. Не успел он заказать еды и сесть за столом, как услышал звук остановившейся кареты. Раздался солдатский топот сапог и в таверну пошли четверо стражников и их командир. Все были при при оружии, сохраняя тревожные лица. Они осмотрели помещение и сразу же направились к лорду.
- Ваша светлость лорд Эвери? – полувопросительно полуутвердительно обратился командир.
- Да, это я.
- По приказу Его Величества я должен немедленно доставить вас во дворец.
- Что случилось? – спросил Эвери.
- Сожалею, но у меня предписания сопроводить вас, - ответил командир.
- Я спрашиваю что случилось, или ты оглох, капитан?
Маргэри сидела на полу в чем мать родила, скрестив ноги. Отсутствующий взгляд был направлен в окно. Вид из него был живописный. Зеленые деревья, небольшая поляна, а вдали виднелась река. Эвери обнаружил свою жену в такой позе когда пришел домой.
- Прекрати, - сказал он, и голос его не сулил ничего хорошего. Он и так был раздражен, а тут еще она пытается давить на жалость. Мэгги сразу очнулась и уставилась на мужа испуганными глазами.
- Я знаю что ты делаешь, и мне это не нравится, - зловеще изрек лорд. - Думаешь, выставив на обозрение синяки, тебе удастся меня разжалобить?
- Ты так никогда меня и не простишь, - тихо отозвалась Мэгги. - Надругаясь над моим телом, ты показываешь свою силу?
- Ты получаешь что заслужила! Посмотри во что тв превратилась.
- Это ты меня превратил.
- Заткнись, или я тебя заткну, у меня плохое настроение.
- И что ты сделаешь? Снова изобьешь меня? Изнасилуешь? Лучше бы ты убил меня... А ведь когда-то я хотела от тебя ребенка.
- Хотела от меня ребенка, а спала со Смиттом? Не делай из меня дурака, паскуда! - рявкнул лорд, подскочив к жене. Он снял со стены хлыст и сильно ударил девушку по обнаженной спине. Мэгги вскрикнула и упала лицом на пол. Эвери стеганул еще два раза, в нескольких местах из рассечений пошла кровь.
- Оденься и подавай на стол. Здесь слуг нет, не заслужила ты жить в доме с прислугой.
Сказав это, лорд повесил хлыст на место. Он не знал как ему дальше жить с неверной женой. С одной стороны она являлась ему женой, и как-бы надо попытаться и дать ей еще шанс, но с другой стороны он не мог ей простить измены. Один ее вид порой разжигал в нем желание забить ее до смерти.
- Я не могу так жить, - всхлипывала Маргери.
- Что ты предлагаешь? Убивать я тебя не хочу, хотя и следовало. Отпустить тебя на все четыре стороны я также не могу. Пострадает моя честь. Тебе знакомо такое понятие? - Эвери интересовался наигранно спокойным голосом. Он был вне себя от злости и мог забить ее до смерти в этом порыве. Неужели она этого добивается? Его дела при дворе и так идут из рук вон плохо, Алистер подозрительно молчит, ярл отправился на Север, что принудит Смитта к решительным действиям. А тут еще его милая гулящая жена пытается сделать из него, преданного мужа, которому она так нагло изменяла, сделать виновным. - Честь, это то, чего ты меня лишила. Я отбил тебя у самого короля, наплевав на нашу с ним дружбу. А ты так нагло наставила мне рога, выставив на публичное посмешище на весь двор! Поэтому заткни свое поганое хлебало, или клянусь попраной честью, откручу тебе башку!
Последние слова он буквально прокричал.
- Тогда сделай это! - крикнула она. - Сделай, и не мучь меня больше!
Эвери сильно пнул ее по почкам, после чего, захлебываясь злостью отправился в ближайший кабак. Надо было выпить. Даже хорошенько надраться в хлам. Иначе она его доведет. О, эта стерва знала как его довести. Особенно в последнее время.
Загнав двух лошадей, ярл Орви примчался в столицу севера город Мур, в народе зовущийся просто Крепость. Едва живая лошадь опустилась на задние ноги, позволяя старику слезть, а затем упала на бок. Изо рта у коня шла обильная пена, глаза закатывались. Ярл, любивший лошадей гораздо больше чем род человеческий, с сожалением посмотрел на верное животное, присел на корточки и погладил голову коня. Дождавшись когда лошадь испустит дух, он позволил лакеям проводить себя в замок.
Пока на Севере, где был ясный светлый день, старый ярл произносил пламенную речь перед своим народом, в дешевой таверне, где пахло клопами и людским потом, несвежим пивом и кислым вином, глубокой ночью, находясь в состоянии опьянения, Эвери расслаблял душу и тело. Его подруга, имени которой он не знал, да и знать не хотел, в чем мать родила посапывала на кровати, лежа на спине, а он с наслаждением вылизывал ее ступню. Обсасывая каждый ее палец на ноге, Эвери возбуждался все больше и больше. Она была также изрядно пьяна, лорд заметил как при вдохе соблазнительно поднимались ее небольшие молодые груди и перешел ко второй ступне. Очень медленно, облизывая ее ногу как изысканное лакомство, он начал медленно подниматься все выше и выше, пока не добрался до ее лона. Девушка тихо охнула, когда его язык погрузился в ее сокровенное место и мгновенно проснулась. Спать она уже не могла, ей ничего иного не оставалось как предаться наслаждению и стонать погромче... Наконец, после того как его семя разлилось по ее груди, Эвери допил содержимое бутылки, оделся, прихватил Зальберг и напоследок еще раз насладился видом ее обнаженного тела. Девушка снова заснула как ни в чем не бывало, даже не удосужившись вытереться. Перед уходом он ужасно захотел ее задушить. Сдавить ее шею своими
Ввалившись домой в пьяном угаре в сопровождении Франта и Морриса, Эвери велел им убираться прочь. Те сочли нужным не перечить, хоть и были пьяны не меньше своего друга. Услыхав среди ночи шум, Маргэри быстро спустилась в гостиную. Мрачный Эвери сидел в кресле и обводил окружающее тупым взглядом.
- Фил!
Эвери сурово посмотрел на жену и сделал попытку встать на ноги. Это получилось со второго раза. Маргэри побледнела и задрожав, уперлась спиной к холодной стене. На ней была легкая прозрачная накидка, никак не спасавшая от холодной стены. Но это было ничто по сравнению с гневом мужа.
- Подойди.
Маргэри замотала головой.
- Я приказываю тебе подойти! - крикнул Эвери. Жена не посмела не подчиниться, хотя и знала чем это чревато. - Чем Луис Смитт лучше меня? Чем он тебя взял? Хер у него больше или что? Отвечай, тварь подлая, и не смей отпираться, будто ничего не было! Весь город знает как ты мне наставляла рога, пока я был хрен знает где.
- Фил... я не... Фил...
Девушка зарыдала, пыталась что-то сказать, объяснить, но ничего не выходило. Эвери сильно двинул ей кулаком в живот. Маргэри скрутилась у стены, но муж на этом не остановился. Он начал нещадно бить ее ногами и руками по чем попало. Бил по голове, лицу, почкам, схватил за волосы и ударил головой об стену, оставив кровавый отпечаток.
- Проклятая сука, я научу тебя уважать мужа! Блудливая ты тварь!
- Пощади!
Она получила сильный удар в лицо, разбивший в кровь губы и нос.
- А теперь пришла пора ублажить меня, потаскуха, - прохрипел уставший от всего Эвери. Он стащил с себя штаны и заставил жену взять в рот возбужденный половой орган. Окровавленной Маргэри ничего не оставалось кроме подчинения. Проделав все как надо, Эвери разорвал на ней одежду и очень грубо взял ее прямо на полу, сзади, как животное, сопровождая насилие тумаками. Он истязал ее до седьмого пота, разрывая лоно яро и неистово. У девушки уже не было сил кричать, время от времени она теряла сознание и приходила в себя от сильной боли во всем теле. Наконец удовлетворив себя, Эвери справил нужду на жену и сказал:
- Я пошел спать, а тебе есть о чем подумать, тварь. В спальню не приходи - убью. Сбежишь - найду и пожалеешь что на свет родилась.
Тяжело ступая, Эвери поднялся по лестнице наверх. Маргэри же беззвучно зарыдала на полу, глотая кровь со слезами...
На следующее утро Эвери проснулся в жутком похмелье. Разные мысли как пчелиный рой, крутились в голове. Ликий, граф Смитт, Маргэри, заговор... Голова раскалывалась от невыносимой боли а во рту пересохло, будто не пил ничего неделю. Протянув руку, он нащупал бутылку... Вино.... С упоением он утолил жажду и боль начала постепенно отдаляться. Спустившись вниз он обнаружил молодую жену там же, где и оставил ночью. Она лежала на полу, свернувшись калачиком. Вся в крови и синяках. Ее вполне можно было принять за мертвую, но, хорошенько присмотревшись, Эвери заметил по груди что она дышит. Такие подлые твари так быстро не подыхают. Он прикинул не вызвать ли лекаря, а потом махнул рукой. Отойдет и так, не помрет. Есть не хотелось, поэтому Эвери оделся и вышел на улицу. Надо было придумать кого внедрить к Луису. Человек должен быть неизвестен графу, да и вообще неизвестен никому при дворе. А в том что у Смитта есть при дворе свои глаза и уши, Эвери ничуть не сомневался. Эвери бы внедрил к графу Морриса, тот бы не оплошал... Но всем известно кто таков Моррис и с кем он дружит. Луис Смитт сразу поймет что тут не обошлось без Эвери. Человек должен быть проверенным и неузнанным...
...Ночь. В воздухе висел тошнотворный запах горелого мяса, человеческого и лошадиного пота, свежей крови, несвежей мочи, дерьма и смерти. Повсюду пылали костры и горели дома. Были слышны стоны умирающих, женский и детский плач, завывания и рыдания. Окровавленные женщины держали на руках своих убитых детей, отцы проливали слезы над изнасилованными и убитыми женами и дочерьми...
Одетый во все черное Ольгерд, восседал на вороном жеребце. Его лицо было хладнокровно, губы плотно сжаты, а руки крепко сжимали поводья. Невыносимый запах вызывал тошноту. Он видел как некоторых сташнивало, бывало даже прямо на трупы. Лошадь тоже чуяла смесь запахов и это не давало животному покоя. Конь нетерпеливо бил копытом землю и фыркал. Это была уже четвертая по счету деревня северян. Четвертая деревня, которая утопала в крови и огне. Отряд Ольгерда под стягами короля сеял хаос на этих землях, давно не знавших горя и такой жестокости.
- Эй, хватит уже! - не вытерпел Ольгерд. Четверо солдат уже довольно долго насиловали юную девчонку. Ее крики могли оставить равнодушным разве что мертвого. Ольгерду надоело выслушивать отчаянные визги и
Зальберг задумчиво глядел в открытое окно, полувысунувшись из него и подставив мягкому лунному свету голый торс. Та, которая именовалась его супругой, спала на взбитых пропотевших простынях. Ей было порядка двадцати пяти лет, она была довольно хороша собой, приятная в общении, в котором не без труда угадывалось аристократическое происхождение. Мог ли он жениться на ней? Конечно мог. Так почему же ничего не помнил и ощущал себя в огромном двухэтажном особнячке совершеннейшим чужаком? Почему же не испытывал к этой женщине ничего кроме вожделения? Ни о какой любви не было и речи. Он даже уже не мог вспомнить как ее зовут. Мэгги? Пэгги? Зальберг набрал в легкие побольше воздуха и выдохнул с легкостью. Нет, не ощущал он этот дом своим. Остается либо надеяться на то, что проклятые воспоминания все же вернутся, либо попытаться прижиться в этом незнакомом мире.
- Милый, ты идешь? - донесся томный девичий голос. О, безусловно она была настоящей тигрицей в постели. Зальберг мучал ее почти всю ночь, прилично заморившись. Видимо она хотела еще.
- Сейчас, - ответил Зальберг. Закрыв окно, он лег возле обнаженной роскошной черноволосой женщины. Улыбнувшись, она потянулась и закинула на Зальберга ногу. Потеревшись ступней о волосатую мужскую грудь, она медленно перебирая пальцами ног, добралась до его губ. Зальберг с упоением принялся посасывать ее пальцы ног, медленно подбираясь к ступням, лизать которые был слаще самого изысканного мармелада. Девушка постанывала от удовольствия и ласкала руками свою грудь с вызывающе торчащими сосками. Когда же она не выдержала и вскричала: "Войди в меня", Зальберг подчинился и вошел в ее горячее, влажное от желания, лоно.
Наутро он проснулся первым, несколько минут изучал лицо супруги, силясь припомнить ее из той прошлой жизни, которая у него должна была быть, и которую он ну никак не мог вспомнить. Одевшись, Зальберг спустился вниз по мраморным ступеням, дал распоряжение слугам готовить завтрак и вышел в сад. Садовник неспеша подстригал ножницами ветки с кустов, весело журчал фонтан, птицы продолжали свои трели, перелетая с дерева на дерево.
- Погода сегодня хороша, не правда ли? - спросил садовник, очевидно для того чтобы устроить себе отдых да и затеять разговор с милордом. Он был довольно стар, вся голова его и борода с усами были обильно украшены серебром. - Я рад что вы вернулись. Кстати, я выполнил вашу просьбу.
Садовник, чьего имени Зальберг еще не знал, заговорщицки подмигнул и подошел к нему.
- Во время вашего отсутствия миледи принимала у себя некоего графа.
- Графа? - переспросил Зальберг, не улавливая до конца суть разговора. - Я не совсем понимаю вас.
- Перед отъездом вы поручили мне наблюдать за вашей супругой, так? Так, - рассудительно начал садовник. - Старый Рон ничего не забывает и неукоснительно выполняет возложенные на него поручения. По сему я докладываю, что во время вашего отсутствия ваша супруга, миледи Маргэри, дважды принимала у себя графа Луиса Смитта.
Это начинало становиться уже интереснее. Новообретенный рай, в который только что окунулся Зальберг, начал омрачаться, а пение птиц, только что так радовавший слух, начало превращаться в воронье карканье. Неужто старик намекает на то, что его жена ему изменяла? Леди Маргэри, Мэгги стало быть, выходит, эта милая Мэгги, пока он скитался, раздвигала ноги перед каким-то графом?! Зальберг не знал как реагировать на такую информацию. Если бы он что-то помнил, испытывал чувства, быть может тогда он бы не думая прыгнул в седло, отыскал этого мерзавца и вызвал бы его на поединок. Но сейчас...
" Если этот дед прав, это дело чести. Хочу я того или не хочу, но я должен отреагировать на это", - подумал про себя Зальберг. Он был далеко не простым человеком в этой стране, об этом говорит и его имение, и слуги и красавица-жена. Хочешь- не хочешь, но надо непременно сыскать этого графа и потолковать с ним. Зальберг поблагодарил садовника за предоставленную информацию, заверив того что в долгу не останется, когда его привлек какой-то шум.
- Милорд, вас спрашивают, - сказал запыхавшийся камердинер Сэм, лысый высокий мужчина неопределенного возраста с непроницаемо-серьезным лицом, эмоции на котором скрывались так, как прячется солнце за грозовыми тучами.
- Кто? - поинтересовался Зальберг.
- Говорят, от Его величества...
- Интересно, - пробурчал Зальберг и направился к вратам. Двое вооруженных мечами солдат долго изучали лицо Зальберга, после чего отрапортовали:
- Ваша светлость милорд Эвери, Его Величество король Лавритании желают немедленно видеть вас.
Стало бы он никакой не Зальберг, а некто Эвери... С каждым новым мгновением он постигал для себя что-то новое. Прям как младенец, постигающий окружающий его мир.
- Ждите, - бросил Зальберг, полагая что
Колокола звонили не переставая. Звонкий звук монотонно разносился по всей округе, разбудив мужчину, лежащего на спине в траве. Мужчина был одет в одежду, подходящую для дальних путешествий и для боя. Легкий плащ, под ним куртка и пыльные сапоги просто кричали о том, что человек явно не вырядился ни для званого ужина, ни для бала, ни для свидания с дамой. Внушительных размеров меч лежал рядом с ним на траве. Открыв один глаз, мужчина застонал и закашлялся. Невыносимо болело горло. Яркий солнечный свет больно резанул по зрачку, и глаз пришлось сразу же закрыть. Он старался вообще не шевелиться, мечтая только об одном - чтобы проклятые колокола наконец-то прекратили свою траурную песнь. Хотя не факт что траурную, ибо колокольный звон мог также возвещать о какой-то радости, постигшей монаршую семью, либо просто церковники созывали прихожан на мессу. На эту тему можно было размышлять еще долго, только вот колокола все звенели и звенели, отдавая в голове и ушах. Более терпеть это издевательство он не смог. Пришлось взять себя в руки, и, превозмогая боль, начать открывать глаза. Тело почему-то было настолько слабым, что пошевелить им и конечностями было очень непросто. Даже после сильного похмелья или продолжительной болезни человек не будет чувствовать такую слабость. Вдобавок к звону добавилось воронье карканье. Час от часу не легче. Мысленно заставляя свое тело шевелиться, человеку удалось еле-еле пошевелиться пальцами рук и ног. Новый приступ кашля вынудил мужчину с огромным нечеловеческим трудом перевернуться на бок и основательно проблеваться. на какое-то время стало немного легче. Он обнаружил что день в полном разгаре, увидел вокруг древние каменные глыбы с надписями и понял что лежит на погосте. Старом заброшенном заросшем погосте. Немного дальше виднелась часовня и проклятущая колокольня. Мужчина даже увидел звонаря, умело дергающего за веревки, заставляя массивные язычки ударять о колокола.
Ему удалось сесть через довольно длительное время. И еще через какое-то время он смог кое-как вертеть головой. На погосте более никого не было. Он был совершенно один. Но самое страшное заключалось не в этом. Жуть брала оттого, что человек не помнил каким образом оказался на этом погосте. Более того, он вообще ничего не помнил. Ни кто он, ни где живет, ни есть ли у него семья и друзья... В голове была безмолвная пустота. Хвала богам, звонарь наконец-то перестал изводить его, и в голове потихоньку начинала униматься боль. Начинало холодать. Инстинктивно схватив ножны, в которых покоился меч, мужчина смог встать на ноги. Найдя еле различимую тропку, он медленно поковылял по ней. Она вела как раз к часовне, старому одноэтажному кирпичному зданию с колокольней. Выйдя из погоста, он подошел часовне, нашел двери и постучал. Ждать пришлось долго. Он хотел постучать еще раз, и на этот раз довольно сильнее, но этого делать не пришлось. Дверь отворилась и на мужчину уставилось заросшее бородатое лицо с прищуренными глазами. Судя по лицу, отворивший человек был трудноопределяемого на первый взгляд возраста.
- Чего угодно, мил-человек? - спросил монах, ибо отворивший явно состоял при этой часовне.
Чего ему было угодно он и сам не знал, и заплатил бы пару монет любому, подсказавшему ему ответ в этом непростом вопросе.
- Так чего изволите? - нетерпеливо спросил монах. Мужчина силился что-то сказать, но изо рта донеслось только какое-то мычание. Проклиная все на свете, мужчина покраснел от злости, чем не на шутку напугал монаха. Тот хотел захлопнуть дверь, но мужчина вовремя придержал ее, бесцеремонно оттолкнул монаха и вошел внутрь. Тот скукожился и начал что-то слезно молить. Мужчина же был зол на себя, на собственное тело, которое отказывалось ему подчиняться. Он понял что голоден и хочет пить. Пришлось разъяснять все это на пальцах. К счастью монах оказался сообразительным. Он несколько раз кивнул и повел незваного гостя за собой. Он усадил мужчину на деревянную скамью, на которой сидели два старых монаха, причем один из них был явно слепым. Слепой шевелил губами, а его побратим читал ему священные тексты. Увидав пришлого вооруженного человека, чтец замолчал.
- Читай далее, брат Нэко, читай во славу Всевышнего, - пропел отворивший.
- Ты уверен, брат Линк? - осторожно поинтересовался чтец.
- Вполне, этот человек желает насытить свою плоть. Грешно отказывать голодному в пище, и жаждущему в воде.
- Истинно так, - подтвердил слепой. - Присаживайся к нам, гость незваный. Брат Линк нам почитает, ибо духовная пища намного важнее.
- А я пока подогрею курицу, - отозвался Линк, принявшийся быстро за дело. Мужчина уселся рядом с чтецом, мало прислушиваясь к чтению. К счастью монах довольно быстро справился со стряпней, проявив навыки одинокого мужчины, привыкшего годами обходиться без женщины. Незнакомец хотел расспросить монахов где находится, но по прежнему не мог сказать ни слова.
Очень долго работал над своим очередным творением. Наконец решаюсь запостить то что наработал. Текста много, посему строго не судите. Произведение еще не завершено, близится финал. Каким он будет мне пока неведомо. Это спонтанное постоянно меняющееся произведения, события в котором развиваются совершенно непредсказуемо даже для меня. Когда я начинал это произведение, то задумывал его несколько иным, а оно самовыразилось в нечто другое. Все что ни делается - к лучшему. Так что пусть все будет так как есть. Если будут обнаружены какие-то нестыковки, оговорки и прочая несуразица - сообщайте горемычному автору, буду признателен. Заранее предупреждаю, произведение содержит сцены эротики, насилия, сцены аморальные, которые могут идти вопреки вашим жизненным и религиозным взглядам.
Итак, вашему вниманию предоставляется история человека с довольно запутанным прошлым, в котором он пытается разобраться, а также пытается разобраться кем он есть на этой грешной земле, куда его забросили боги.
Колокола звонили не переставая. Звонкий звук монотонно разносился по всей округе, разбудив мужчину, лежащего на спине в траве. Мужчина был одет в одежду, подходящую для дальних путешествий и для боя. Легкий плащ, под ним куртка и пыльные сапоги просто кричали о том, что человек явно не вырядился ни для званого ужина, ни для бала, ни для свидания с дамой. Внушительных размеров меч лежал рядом с ним на траве. Открыв один глаз, мужчина застонал и закашлялся. Невыносимо болело горло. Яркий солнечный свет больно резанул по зрачку, и глаз пришлось сразу же закрыть. Он старался вообще не шевелиться, мечтая только об одном - чтобы проклятые колокола наконец-то прекратили свою траурную песнь. Хотя не факт что траурную, ибо колокольный звон мог также возвещать о какой-то радости, постигшей монаршую семью, либо просто церковники созывали прихожан на мессу. На эту тему можно было размышлять еще долго, только вот колокола все звенели и звенели, отдавая в голове и ушах. Более терпеть это издевательство он не смог. Пришлось взять себя в руки, и, превозмогая боль, начать открывать глаза. Тело почему-то было настолько слабым, что пошевелить им и конечностями было очень непросто. Даже после сильного похмелья или продолжительной болезни человек не будет чувствовать такую слабость. Вдобавок к звону добавилось воронье карканье. Час от часу не легче. Мысленно заставляя свое тело шевелиться, человеку удалось еле-еле пошевелиться пальцами рук и ног. Новый приступ кашля вынудил мужчину с огромным нечеловеческим трудом перевернуться на бок и основательно проблеваться. на какое-то время стало немного легче. Он обнаружил что день в полном разгаре, увидел вокруг древние каменные глыбы с надписями и понял что лежит на погосте. Старом заброшенном заросшем погосте. Немного дальше виднелась часовня и проклятущая колокольня. Мужчина даже увидел звонаря, умело дергающего за веревки, заставляя массивные язычки ударять о колокола.
Ему удалось сесть через довольно длительное время. И еще через какое-то время он смог кое-как вертеть головой. На погосте более никого не было. Он был совершенно один. Но самое страшное заключалось не в этом. Жуть брала оттого, что человек не помнил каким образом оказался на этом погосте. Более того, он вообще ничего не помнил. Ни кто он, ни где живет, ни есть ли у него семья и друзья... В голове была безмолвная пустота. Хвала богам, звонарь наконец-то перестал изводить его, и в голове потихоньку начинала униматься боль. Начинало холодать. Инстинктивно схватив ножны, в которых покоился меч, мужчина смог встать на ноги. Найдя еле различимую тропку, он медленно поковылял по ней. Она вела как раз к часовне, старому одноэтажному кирпичному зданию с колокольней. Выйдя из погоста, он подошел часовне, нашел двери и постучал. Ждать пришлось долго. Он хотел постучать еще раз, и на этот раз довольно сильнее, но этого делать не пришлось. Дверь отворилась и на мужчину уставилось заросшее бородатое лицо с прищуренными глазами. Судя по лицу, отворивший человек был трудноопределяемого на первый взгляд возраста.
- Чего угодно, мил-человек? - спросил монах, ибо отворивший явно состоял при этой часовне.
Чего ему было угодно он и сам не знал, и заплатил бы пару монет любому, подсказавшему ему ответ в этом непростом вопросе.
- Так чего изволите? - нетерпеливо спросил монах. Мужчина силился что-то сказать, но изо рта донеслось только какое-то мычание. Проклиная все на свете, мужчина покраснел от злости, чем не на шутку напугал монаха. Тот хотел захлопнуть дверь, но мужчина вовремя придержал ее, бесцеремонно оттолкнул монаха и вошел внутрь. Тот скукожился и начал что-то слезно молить. Мужчина же был зол на себя, на собственное тело, которое отказывалось ему подчиняться. Он понял что голоден и хочет пить. Пришлось разъяснять все это на пальцах. К счастью монах оказался сообразительным. Он несколько раз кивнул и повел незваного гостя за собой. Он усадил мужчину на деревянную скамью, на которой сидели два старых монаха, причем один из них был явно слепым. Слепой шевелил губами, а его побратим читал ему священные тексты. Увидав пришлого вооруженного человека, чтец замолчал.
- Читай далее, брат Нэко, читай во славу Всевышнего, - пропел отворивший.
- Ты уверен, брат Линк? - осторожно поинтересовался чтец.
- Вполне, этот человек желает насытить свою плоть. Грешно отказывать голодному в пище, и жаждущему в воде.
- Истинно так, - подтвердил слепой. - Присаживайся к нам, гость незваный. Брат Линк нам почитает, ибо духовная пища намного важнее.
- А я пока подогрею курицу, - отозвался Линк, принявшийся быстро за дело. Мужчина уселся рядом с чтецом, мало прислушиваясь к чтению. К счастью монах довольно быстро справился со стряпней, проявив навыки одинокого мужчины, привыкшего годами обходиться без женщины. Незнакомец хотел расспросить монахов где находится, но по прежнему не мог
Посвящаю Дионисию Рыбакову, новгородскому литератору, поэту, и философу....
- Представьтесь!
- Джек Харди, и клянусь Христом Богом, если вы, мерзкие еретики, не вернете мне немедленно мой меч, то я перегрызу вам ваши богомерзкие горлянки, - прохрипел окровавленный мужчина. Он был темноволосым, за подбитыми веками скрывались голубые глаза, длинные волосы слиплись от крови. Он сидел в незнакомом шатре, связанным по рукам и ногам, а над ним глумились сарацины. Они были облачены в длинные бесформенные белые одеяния. У каждого на боку висел кривой меч а за поясом в ножнах покоился кинжал. Джеку хотелось пить, но больше всего ему хотелось узнать судьбу своей спутницы Дианы Смит. Как он допустил чтобы эта девушка пустилась с ним в странствия и приняла участие в священной войне за веру? Впрочем отговорить ее ему бы не удалось в любом случае. Горделивая девушка была упряма как осел.
- Неверный пес, что тебе нужно на нашей земле? - грозно спросил вошедший в шатер мусульманин. Судя по его богатым одеждам, он был богатым и родовитым человеком, привыкшим повелевать. Голос был поставлен так, чтобы ему беспрекословно подчинялись. он превосходно разговаривал на английском, Харди бы не удивился, если бы узнал что тот владеет также хорошо и французским, ибо языки врага надо знать не менее чем свои.
- Я хочу знать где моя спутница. Где Диана?
-Требовать ты будешь чтобы тебя поскорее убили, когда муки станут невыносимыми, но не у нас, а у своего иудейского божка, которого я видал в.... - крикнул один из сарацинов, на что родовитый поднял палец, украшенный перстнем с красным рубином, и сарацин прервался на полуслове, так и не закончив свою речь.
- Так ее зовут Диана... Твоя спутница - мой трофей, - последовал ответ. - Трофеями я распоряжаюсь так, как считаю нужным.
Джек Харди заскрипел зубами и дернулся, причинив себе дополнительную боль. Ответ его не удовлетворил, более того - сразил наповал. Диана попала в беду. Тем временем родовитый развернулся и направился к выходу, дав напоследок распоряжение:
- Он мне не нужен, делайте с ним что хотите.
Рабыни помыли Диану и натерли ее прекрасное стройное тело различными благовониями. Поскольку девушка была довольно агрессивна, ее пришлось опоить дурманом. Теперь господин мог делать с ней что хотел. Теперь ее поведение не вызовет у него негодования, и, быть может сегодня он никого из своих рабов не изобьет до полусмерти.
Его звали Эльрик Тарфук, родом из очень знатной религиозной семьи. Мужчине было около сорока, но по виду ему можно было дать не более двадцати пяти. Каждый день он истязал свое тело тренировками на мечах, освоим это оружие очень неплохо. Быть может, в довольно скором времени он мог претендовать стать эмиром или королем, захватив трон или создав свое собственное государство. Рабыни склонили головы, увидев своего господина. Успокоившись, поскольку тот был в хорошем настроении, юные девочки припали на колени.
- Она в ваших покоях, господин, - еле слышно произнесла одна из рабынь, двенадцатилетняя девочка.
Эльрик кивнул и вошел. Обнаженная Диана возлежала на бархатных перинах в роскошном шатре самого Эльрика Беспощадного, как его называли в округе. Ее тело манило его, он хотел ее немедленно. Глаза пожирали ее тело, шарили по нем от плеч и груди то пальцев ног. Все в ней было прекрасным, юным и стройным. Она была на столько красива, что вполне годилась стать его восьмой женой. И кто знает, может она стала бы и первой? Однако судьба не любит предположений. Чему суждено было сбыться, то и сбудется. Эльрику накануне приснился весьма прескверный сон. Ему приснилось что он скачет по ночной пустыне на черном жеребце. Но он не просто скачет, а убегает. За ним гонится кто-то или что-то на еще более быстроходном коне. И этот кто-то нагоняет его... Толкователь снов с уверенностью определил что это к несчастью, ибо имел опыт в этих делах уже как полувековой. Однако Эльрик махнул на все это рукой, сказав что все в руках Аллаха.
Приблизившись к девушке, Эльрик присел рядом с ней. Осторожно он погладил ее волосы, затем рука потянулась к груди, теплой и податливой. Он почувствовал как под ладонями возбудились ее соски, увидел как участилось ее дыхание. Диана открыла глаза. Эльрик ожидал что взгляд будет замутнен, что она будет неадекватной. Но на нее устремился такой же взгляд, какой был и накануне. Тогда, еще вчера, он разговаривал с ней, угощал вкусными красным вином, осыпал драгоценностями и просил принадлежать ему. Девушка вела себя воинственно, угрожая убить себя, говорила что английские аристократки никогда не будут принадлежать сарацинским дикарям. Эльрик не сдержался и ударил ее ладонью наотмашь. Несколько раз она бросалась на него с кулаками, умудрилась даже ударить ногой в пах. Эльрику пришлось еще раз ударить ее чтобы образумить. От второго удара она потеряла создание. Затем
После того, как на кланы участились нападения иллирийцев, Ич Гур решился созвал вече. На него съехались почти все старейшины кланов. Обсуждали насущные проблемы - проблемы, связанные с войной. Ич Гур произнес воинственную речь, после чего старейшины совещались в шатре два дня, выходя на воздух только для справления нужды и мордобоев, которые также случались в результате наиболее острых споров. Ич Гур предложил то, чего не предлагал до этого ни один старейшина. Предложение состояло в том, что грумам надо объединиться перед возрастающей угрозой со стороны Иллирии и начать давать лысым вооруженный отпор, сопротивляться как могут, но сообща, совместными усилиями. Многие задумались над словами смелого старейшины, но были и явные противники предложения, воспринявшие в штыки слова Ич Гура. Таких было меньшинство. В итоге старейшины кланов решили проголосовать за это предложение. После объединения кланов, Ич Гур был признан Главным старейшиной. Остальные старейшины обязывались снабжать Ич Гура провизией, оружием и людьми. Фактически они уже переставали быть старейшинами, влившись в один мощный клан. Грумы начали формировать некий неформальный монархический строй, в котором грумов должен возглавлять один человек, неся всю ответственность за судьбы всех грумов.
- Принцессы больше нет, - изменившимся голосом сказал Дженкинс. Марк, Род и Генрих находились в его каюте.
- Как нет? - спросил Род, поставив пустой стакан на место.
- Рейн мертва, - ответил лорд. - Примите это как факт, не смотря на то что птица еще не прилетела с весточкой, я знаю наперед что это произошло.
- И что мы будем делать дальше? - поинтересовался Генрих.
- Наша миссия потеряла смысл, - сказал Марк.
Дженкинс надолго замолчал и отвернулся. Зальберг, с которым он не расставался даже когда спал, висел в чехле на спине. Воины недоумевающе бросали друг на друга взгляды, с тревогой указывая на лорда.
- Наша миссия не потеряла смысл, - глухим голосом сказал Дженкинс. Он боролся с эмоциями, начинавшими овладевать им. - Она изменилась. Теперь остается только месть.
- Лысым? - спросил Род. - Милорд, вы хотите истребить всех лысых?
- Убью столько, сколько смогу, но сперва надо пресечь их аппетиты по поводу Вильярры. Я должен Рейн, и я сделаю все, чтобы спасти ее край от захвата. Вас же никто не обязывает подставлять свои головы под их мечи, вы можете...
- Уже поздно, - сказал Генрих. - Куда вы - туда и мы. Ваше дело - наше дело.
Дженкинс развернулся к ним. Его лицо было бледным и исхудавшим. Дрожащей рукой он полнил стаканы вином, молча выпил и жестом разрешил солдатам разойтись. Благо, в бутылке оставалось еще довольно вина, чтобы упиться. Он чувствовал тоску, печаль, горечь. Никогда прежде у него не было такого чувства. Он знал эту девушку совсем немного, но она смогла запасть ему в сердце на столько глубоко, что вырвать ее оттуда не представлялось возможным. Говорят, время лечит. Хорошо бы, если это так. Дженкинс наполнил еще стакан и залпом выпил. Он надеялся ее спасти, но не успел. Может, и никто бы не успел. Но он корил себя.
На следующий день прилетела птица с посланием от Владыки Беллара, который сообщил о смерти принцессы Рейн. Со слов Владыки его дочери сперва совсем полегчало, она начала даже подниматься с постели, а затем сказала что смерть стоит у нее за спиной, после чего слегла и умерла той же ночью, с именем Дженкинса на устах. Также в послании был приказ при возможности добраться до неведомых земель и провести максимальную разведку, после чего вернуться назад. Лорд Дженкинс не выходил из каюты два дня, и никого к себе не пускал. Это продолжалось до тех пор, пока к нему не вломился капитан Дик. В это время лорд был сильно пьян.
- Вы что же это себе позволяете на моем корабле, милорд? - прокричал старый капитан, брызгая слюной. - Это такой пример вы подаете всему экипажу? Вы, мать вашу, назначены Владыкой ответственным за экспедицию. И что вы делаете третий день? Сидите тут и пьете беспробудно вино? Кстати, весьма препаскудное, у меня есть получше... Как вы его только пили? Но я не об этом... Вы не имеете права разлагать экипаж, и я вам не позволю этого, пока я тут капитан, вам это ясно, благородный лорд?
Дженкинс окинул капитана мутным взором, смотря куда-то сквозь него и кивнул головой.
- Вот это другое дело, - немного спокойнее, но ворчливо сказал капитан, присаживаясь рядом. - Откуда вы узнали о смерти принцессы?
- Что?
- Вы узнали о ее смерти еще до прилета птицы... Откуда?
- Я.. я и сам не знаю.
Капитан подозрительно посмотрел на него, но ничего не сказал.
- Есть еще кое что... Недавно я получил от Владыки еще одно послание... В Вильярре пойман агент лысых.. Помните шута Зиззи? Он во всем признался под пытками, рассказал что шпионил на них уже десять лет. И это еще не все. Это касается смерти...
Дженкинс вздрогнул.
- Он признался в отравлении принцессы. Сказал, что лысые собаки приказали ему закончить подлое преступление. Я прошу вас, лорд, держать себя в руках. Мерзкий карлик был
Сижу я сегодня, пребывая в довольно меланхоличном настроении и вспоминаю один свой роман о Рейхе. Начал вспоминать как же давно все это было. И тут вспомнил о Li.ru, сайте, фактически на котором я и вошел во всемирную паутину, публиковал на него свои мысли, стихи, рассказы и романы, если их можно так назвать. Забросив Ли.ру, я перешел на ЖЖ, временами публиковав туда свои произведения и кое-какие мысли. Однако сравнить время, проведенное на Ли.ру с ЖЖ нельзя. Перелистывая страницы, удивляюсь как мог настрочить так много постов. И с удовольствием замечаю, что мои взгляды на вещи каким были такими и остались. Последовательными.
Последний мой пост датируется далеким 19 февраля 2013. Нынче на дворе 2015, и с тех пор утекло довольно много воды. Знаю, что этот дневник читало пару человек, с которыми я поддерживаю связь и через другие соцсети, но дело не в этом. Дело в первичности. Как-никак российский Ли.ру стал для меня стартом, это запоминаемо (Дионисий меня в этом поддержит).
Итак, на протяжении всего времени отсутствия я пропадал на ЖЖ и на Фэйсбуке, где остаюсь и поныне. В моей же стране за это время произошли колоссальные изменения, которым я хочу дать оценку. Те, кто читает мой ФБ превосходно ее знают, но повторюсь тут, для жителей Российской Федерации, которым мои слова придутся не по душе. После того как украинский народ скинул Януковича в следствии Майдана, Путин десантировал в Крым так называемых "зеленых человечков" - вооруженных людей без опознавательных знаков (а иногда с нашивками РФ), захвативших административное здание... Затем под дулами крымские депутаты проголосовали за отсоединение от Украины и попросили помощи у РФ, а далее стали частью Федерации. Путин захватил Крым, не убив ни одного человека... Можно ли это сравнить с возвращением Наполеона с острова Эльбы, когда он вернул себе императорский трон, не убив ни одного человека? Возможно. Но Путин не Наполеон и им никогда не будет. Захватив Крым, Владимир Владимирович на этом не остановился. "Зеленые человечки" появились в Донецке, Луганске, Одессе, Харькове... Российская техника была зафиксирована в этих городах. Итог - Донецк и Луганск провозгласили себя независимыми республиками ДНР и ЛНР во главе с Губаревыми, Плотницкими, Стрелковыми. Украинская власть не промолчала, как это было с Крымом, и начала антитеррористическую операцию (АТО). Многие добровольцы прямо с Майдана отправились воевать за свою землю. Там были люди и с запрещенного в РФ "Правого сектора" и с других добровольческих батальйонов. Это началось еще в 2014-м. Сейчас 19 сентябся 2015, АТО, или другими словами необЪявленная война с Россией продолжается. Погибли уже тысячи, если не десятки тысяч. Донбасс разрушен в ходе боевых действий, люди остались без крова. В ходе агрессии используется запрещенное оружие, в том числе и "Грады". Путин не желает присоединять к России ДНР и ЛНР, предпочитая оставить эти проблемные регионы с разрушенной инфраструктурой и боевиками Украине. Новый президент Украины Порошенко, обещавший завершить АТО за месяцы обещаний выполнить не может. Он активно посылает украинцев воевать, вопреки их воле. Ныне добровольцев уже нет, ибо люди видят что их кидает собственная власть. Правительство Яценюка берет кредиты якобы под АТО, но до АТО деньги не доходят. Если бы не волонтерская помощь, то бойцы страдали бы и от холода, и от голода, были бы голыми, босыми, без оружия и броников. Ситуация очень печальная. Украинцы разочаровываются в Порошенко и Яценюке, рейтинг которых упал ниже некуда. Путин делает все чтобы развалить Украину на части, а нынешняя украинская власть берет кредиты у Запада, убеждает народ что понижение уровня жизни зависит от войны и от агрессии Путина. Оправдание мягко говоря не убедительное, разве что для электората самого Порошенка. Россия называет украинских военных карателями, подобно фашистам. Но ведь россиян никто не звал на Донбасс. Так что же истинные каратели, господа россияне путинисты?
Пока что завершу этот пост, прикрепив фотографии из зоны военных действий. Кроме этого я планирую остаться здесь и постить сюда новые произведения по мере их поступления и свои размышления относительно всего.
[700x466]
[700x467]
[700x392]1.
[700x494] 2.
Джек предложил напарнице хлебнуть коньяка, припасенного в бардачке на всякий случай. Девушка раздраженно отмахнулась от предложенной бутылки. Джек улыбнулся и не отказал себе в небольшом глотке для бодрости. На улице было зябко, и он слегка промерз. Удивительно как не замерзла Диана.
- Ладно, есть идеи? – деловито поинтересовалась Диана Смит. – Что будем со всем этим делать?
- Я знаю, куда надо ехать, - загадочно сказал Джек.
- Куда? – подозрительно покосилась Ди. – Честно говоря, у меня нет ни одной идеи.
- На вскрытие! – воскликнул Джек с таким азартом, будто крикнул заветное «Бинго», сорвав в казино приличный куш. Если бы не железная выдержка Дианы, то ее непременно бы вырвало, однако же сказывалась великолепная физическая и психологическая подготовка. Место находки трупа уже исследовали вдоль и поперек, так что ничего нового в этой мути не найдется. А вот сам труп мог много чего рассказать.
Посиневший обнаженный труп молодой девушки был в ужасном состоянии. Судмедэксперты разводили руками и шепотом говорили что такого сроду не видывали. Однако же для опытных детективов Джека и Дианы этот труп был далеко не первым и уж конечно не последним. Джек хотел еще подначить напарницу, но вовремя понял что шутки сейчас ни к месту. Диана была напряжена. Не каждый день на трупе вырезано «Диана Смит».
- Это послание, - задумчиво сообщил Джек, наклонившись над издавающим душок трупом девицы. Диана находилась на расстоянии от находки, ей было неприятно читать свое имя на трупе.
- Разберемся что это, - решительно заявила Диана Смит. – Для начала мы установим личность жертвы.
- А если ее тоже звать Диана Смит? – предположил Джек. Он задумчиво осмотрел тело, распорядился немедля оцепить место страшной находки и увел напарницу в машину. Как всегда у Джека возникла идея…
Решил неизбежно подать признаки жизни дабы кто-то не подумал что я отошел в иные миры. Пока еще пребываю в этом мире и в этой телесной оболочке. Недавно начал понемногу писать сагу, слушаю King Crimson. Более новостей пока нет.
3 июля 1971 года этот грешный мир покинул великий поэт, лидер культовой американской рок-группы "The Doors" Jim Morrison. Не предавайте забвенью великих...
[502x699]
Сначала было очень трудно. Но ведь никто никогда и не говорил что война занятие простое. Ни в одном трактате о войне вы ни найдете таких слов. Разве что его составлял человек цивильный, не имеющий никакого отношения к солдатской службе, не державшего в руках меч и не проливавшего крови на поле брани. Такой трактат можно смело предать огню.
Трудно было от неуверенности. Неуверенности в неожиданных союзниках, примкнувших их лагеря мятежников. К тому же была ночь. Позиции врага были плохо заметны, хотя где не-где горели факелы. Никто не ожидал, что врата Занты отворятся сами собой и оттуда выедет армия. Трой задумал немного напугать врага, приказав трубачам громко играть, а барабанщикам отбивать строевой шаг. Это подзадорило солдат и позволило им смело идти на неприятеля. От Троя не укрылись огромные тараны, которые планировалось использовать со дня на день против массивных зантовских врат и стен. Были тут и пресловутые требушеты, метавшие каменные глыбы. Они стояли на приличном расстоянии, и среди ночи увидеть их не было бы возможным, если бы не зажженные факелы, освещавшие эти хорошо охраняемые объекты. Ну что, время пришло. Теперь надо бросаться в бой и ждать прибытия подкрепления из Пралла, которое должно в это время сидеть в засаде, если их конечно не обнаружили. Тогда всему конец. Защитники погибнут, так и не выполнив своей миссии.
- За короля Виргиния! - крикнул Трой, подняв длинный Зальберг, словно демонстрируя его богам, мол, глядите, чем я буду уничтожать врага.
- За короля! - повторили солдаты и ополченцы.
- За короля! - поддержали бароны и лорды, командовавшие легионами.
- Король с нами! Вперед! В атаку! - не своим голосом кричал Трой. Его крик разлетался повсюду. Приказ расходился из уст в уста по легионам, находившимся далеко от военачальника. Армия была на столько огромна, что не все имели возможность слышать барона Троя.
И вот зантовское войско бросилось на врага. Воргцы со своими мовэрийскими союзниками заметно всполошились. Их солдаты отдыхали в палатках, будучи предельно пьяными. Когда Трой убил одного такого бравого вояку, тот был полуголый, и от него разило прокисшим вином.
То ли боги оказались на стороне защитников, то ли это было делом случая, но армия из Пралла ударила по воргцам с тыла, как и было задумано. Воргцы оказались зажаты с двух сторон. Отступать было некуда. Паника возникла только в расположениях сил Гибрука. Воргцы продолжали сохранять ледяное спокойствие. Даже тогда, когда их головы отделялись от тел, когда могучие северные духовники теряли конечности - даже тогда они хранили священное молчание.
- Лучники! - крикнул Трой. - Огонь!
Одетый в латы Виргиний ехал рядом с Троем и воевал длинным мечем, украшенным рубином на рукояти. Очень скоро чья-то кровь слилась с камнем.
- Вперед! - командовал барон Трой. - Маркиз, помогите союзникам!
Маркиз Карлайл пришпорил коня и помчался со своим отрядом к пралловским баронам, сражающимися с превосходящими силами противника.
Рассвета никто не заметил. К этому времени все вокруг было усеяно изрубленными трупами, а на земле сворачивались лужи крови. Трой вытер лицо от брызг крови, убедился, что Виргиний рядом, и подозвал к себе графа. Буркгард сиял. Его кавалерия показала себя превосходно, и ему было чем гордиться. Сражение еще не завершено, и, тем не менее, стал, виден исход. Воргцы терпели поражение. Им приходилось пятиться, а сзади их добивали как бешеных собак пралловцы.
- Еще немного - и конец, - говорил граф. - Другие давно бы сдались.
- Воргцы не сдаются, - нехотя бросил Трой. - Придется добивать их.
- Это будет стоить нам человек триста-пятьсот.
- Ничего не поделать. Дожимай их, граф.
В это время на своем коне подъехал запыленный маркиз. Его кираса была измята, а голова замотана тряпкой, из-под которой сочилась кровь.
- Вы ранены? - спросил Трой.
- Пустяк, - махнул рукой Карлайл. - Жаль только шлем. Он у меня хорош, с перьями. Ваше величество, барон Трой - рад известить вас о сдаче в плен баронета Гибрука.
- Гибрук сдался? - удивился граф. - Не ожидал.
- Еще как сдался. Молил меня не убивать его. Пощады просил гад, - лыбился маркиз Карлайл. - Я приказал его связать и надежно стеречь. Солдаты хотели его растерзать, но я предупредил, что если волос упадет с его головы - я повешу осмелившихся нарушить мой приказ. С тех пор желающих расправы над баронетом поубавилось. Желаете его видеть?
- Нет, пока не до него, - поспешно ответил Трой. - Проверьте правый фланг и если обнаружите там врага - гоните его на нас.
- Приказ понял, - кивнул маркиз.
Только сейчас Трой ощутил, что ранен. Он посмотрел на левый бок и обнаружил там обрубок стрелы. Очевидно во время боя, он обрубил стрелу и напрочь забыл о ранении. Все бы ничего, но в глазах его потемнело, и он рухнул с лошади. Как его несли, он не помнил. Когда барон открыл глаза, то увидел лица графа и маркиза Карлайла. Барон лежал на мягкой постели в светлой комнате голый по пояс и весь в поту. Он ощущал жар, исходящий от раны на
О сражении у Занты заговорила вся страна. Очень скоро по Мовэрии разнеслась весть о поражении королевских войск и о смерти Правителя Гюнтера и баронов Робсона и Лайли. Находясь под защитой стен Церкви Ночи, монахи могли спокойно анализировать поступавшую информацию, добытую опытными разведчиками. Благодаря разведке стало известно и то, что коалицианты также понесли потери. По какой-то причине барон Уилсон, он же Берсерк, был убит при странных обстоятельствах. Регулярно Магистр Шварб собирал военный совет, на котором совещался со своими братьями и Троем с Буркгардом и маркизом Карлайлом.
Мальчик-король Виргиний сидел в центре стола с напряженным видом. Принцесса Диана откровенно скучала, поглядывая по сторонам и отвлекаясь от гнетущей атмосферы, смотря в открытое окно. Оттуда доносилось пение птиц, дул легкий теплый ветер и иногда звучали матерные приказы.
- Мы теряем время, - сказал Трой. Он поднялся со своего места, осторожно положил Зальберг, покоящийся в ножнах, на стол и расправил затекшую от длительного сидения спину.
- Что вы предлагаете, сэр Трой? - тихим голосом, похожим на шепот, спросил Магистр Шварб. Он оделся в черные бесформенные одежды, а в руке сжимал посох Магистра. Родерик неловко зашевелился на своем месте. Он сидел рядом с Троем, на чем настоял сам барон. Барон Трой стукнул по столу ладонью в латной рукавице, от чего эффект получился громоподобным.
- Барон, что все это значит? - брезгливо скривился маркиз Карлайл. - Вы травмируете детей.
- За детей не беспокойтесь, маркиз, - на повышенном тоне ответил барон Трой. - Они пережили так много, что напугать удар по столу их не может. А если вам страшно, то могу посоветовать вам выйти. Не желаете? Отлично. Я предлагаю нам воспользоваться ситуацией и занять столицу. Выйдем сейчас - к концу дня будем в замке. Гюнтер мертв, следовательно, коалицианты с воргцами уже празднуют свою победу и следуют в Занту. Я предлагаю опередить их, занять Занту, закрыть все ворота и готовиться к осаде. В городе есть много припасов, Гюнтер об этом позаботился, так что нам удастся спокойно выдерживать осаду несколько лет. Хотя я полагаю что до этого не дойдет.
- Риск слишком велик, - сказал Магистр.
- Я согласен с бароном Троем, - подал голос Виргиний.
- Мы коронуем Виргиния в Занте и посадим его на отцовский трон. Когда Церковь Ночи поддержит короля открыто в Занте, народ поддержит нас, - развивал свои мысли Трой.
- В целом план хорош, - согласился граф Буркгард. - Он рискован, это правда. Но разве не рисковал барон Трой, штурмовав Черный Замок с горсткой разбойников? Не рисковал он в Мрахусе? Тем не менее, дети были спасены. Это угодно богам, Магистр.
- Магистр Отуй говорил то же, - замялся Шварб.
- Будь он жив, то, не задумываясь, отдал приказ ночникам занять королевский дворец, - говорил Трой. - Решайтесь же! Ну!
- Я приказываю вам отвоевать мой дворец. - Виргиний также поднялся со своего места, став значительно выше и величественнее. Трой поспешил сесть, чтобы не испортить впечатления. Виргиний сердито поглядел на Шварба. Он не понимал того, что Церковь Ночи не обязана подчиняться приказам короля, потому что находилась над верховной властью.
- Я подчиняюсь, ваше величество, - изрек Шварб, выбежав из помещения. Виргиний переубедил Магистра, и это предзнаменовало неплохое начало его правления. Если церковники будут подчиняться королю, то ничего плохого в этом не будет. Духовенство должно лояльно отнестись к Виргинию хотя бы первое время, а дальше пусть занимают свой нейтралитет дальше.
- Браво, ваше величество, - улыбнулся Трой. - Вам удалось то, что не всегда удавалось вашему батюшке.
Как Трой ни отговаривал Виргиния не идти с ним, все было без толку. Мальчик был жутко своенравен и уперт как баран. Напрасно Трой пытался убедить его в том, что во дворце будет опасно. Виргиний заартачился идти вместе с Троем. Как всегда. Как бы страшно не было Диане, но она тоже решила сопровождать брата. Теперь Трою приходилось сражаться с неприятелем и в тоже время присматривать за детьми. Простой люд, ринувший во дворец чтобы сражаться за Виргиния, был воодушевлен присутствием своего короля. Если у ночников стимулом служили боги, то для простого народа лицезреть короля, бесстрашно ступающего рядом с отважным бароном Троем и маркизом Карлайлом, было нечто вроде избавления от страха.
Королевский дворец был взят практически без сопротивления. Та горстка солдат, приставленная охранять Марло, прознав о поражении Правителя, немедленно сдалась ночникам. Трой отдал приказ никого не убивать без надобности.
Охрана Марло сражалась смело. Несколько сот опытных ветеранов в отличной форме отчаянно сопротивлялись, но что могла сделать горстка смельчаков против разъяренной толпы народа, на чьей стороне были монахи? Сам мальчик-король, теперь уже низложенный, был найден под кроватью. Он дрожал, а его взгляд был похож на выражение лица, возникающее у безумцев или у очень напуганных людей.
- Брат! - Виргиний подбежал к Марло и попытался того успокоить. Марло
Пятеро баронов, облаченных в броню с ног до головы, ехали на боевых лошадях, защищенных легкими доспехами от вражеского оружия. Позади баронов ехало их войско. Замыкали кавалькаду воргцы во главе с Рихардом Керком. Мрахусцы были как всегда суровы и неразговорчивы. Их путь лежал в столицу Мовэрии, в старый хорошо укрепленный город Занту. По пути до баронов доносились странные вести из столицы, будто бы Виргиний нашелся и пребывает сейчас в Церкви Ночи. По другим сведениям его даже короновали, и он уже сидит на троне во дворце, а лорд Гюнтер закован в цепи и брошен в темницу. Гибрук отнесся к таким слухам с долей здорового скептицизма. Сир Таврас помалкивал, Берсерк дико скалился, скрепя зубами - к счастью все это скрывал шлем, даже Викар перестал шутить, насупившись и опустив голову, управляя конем. Грэгорус открыто заявлял, что ночники лгут, и грозился отрезать их гнусные языки.
- Ночники привыкли лгать также как и воргцы, - сказал барон Уилсон, - поэтому было бы справедливым укоротить языки и мрахусским выродкам также.
- Берсерк, мрахуссцы наши союзники, будь поаккуратнее с высказываниями в их адрес, - пригрозил Викар.
- Если не хочешь лишиться своей уродливой бошки, - сказал баронет Гибрук.
- Заткнитесь, выродки. Я могу справиться с вами в два счета, не успеете моргнуть. Лучше не выводите меня, - огрызнулся Берсерк.
Немного пообщавшись между собой, бароны отъехали к своим легионам. Войско двигалось очень стремительно, под звуки барабанов и труб.
- Мовэрийцы любят полязгать оружием, - хмуро сказал адепт Саллех. Гиллархус пришпоривал своего коня, поддерживая галоп.
- Пусть лязгают чем хотят, нам нужен результат, - ответил Керк. Его голос звучал очень приглушенно из-за стального шлема с золотыми рогами, загнутыми вперед, как у быка. Рога были острые и вполне могли убить.
- Еще до заката я подниму на рогах парочку-другую гюнтеровцев, - хвалился Берсерк перед своими подчиненными.
В Пралле мрахуссцы переоделись, облачились в жесткие, царапающие тело власяницы серого цвета. Поверх грубого материала на них были привычные легкие кирасы. Молчальники отправлялись на бой, про себя молясь Воргцу.
Где-то впереди была столица, занятая Гюнтером и его шайкой. По дороге в Занту встречались беженцы, шарахающиеся от собственной тени. Керк уже наблюдал эту картину с тех пор, как въехал в Мовэрию. А бароны были ко всему этому привычны. Чернь была одета в рванье, очень худа и чрезвычайно озлоблена. Те, кто еще сохранил в себе человечность, старались не пересекаться с войском. Но были и люди, от голода идущие на все. Два старика, у которых из одежды были только окровавленные набедренные повязки и истоптанные ботинки бросились под авангард. Неистовые бойцы Берсерка раздавили стариков копытами своих лошадей. Женщина с исхудавшим лицом, кормила иссохшей грудью посиневшего младенца. Создавалось впечатление, что ребенок мертв, а в грудях матери давно нет молока. Вторая ее грудь была такой же синей и чахлой как обездвиженный младенец. Она сплюнула в сторону проезжающих мимо солдат, и бросила под ноги молчальникам свое дите. Даже если оно и было живо до того, то после знакомства с войском Ворга, оно точно отошло к богам. На месте груди, которую якобы сосал младенец, зияла кровавая рана. Женщина издала истошный вопль и упала в грязь. Свора облезлых псов мгновенно набросилась на нее и принялась раздирать на части. Несчастная не в силах была оказывать сопротивление, и молча приняла свою участь.
- Мерзость, - поделился впечатлениями адепт Гиллархус.
- Ворг, храни их, - сказал Саллех.
- Ворг хранит только верующих, но не еретиков, - отрезал Керк. - Не надо проявлять жалость к маловерам. Они глупые заблудшие создания. Некоторых еще можно спасти, но есть неисправимые еретики. Самые худшие из всех мыслимых существ. Низший сорт людей, испорченных безбожием. Такие подлежат очищению огнем. Лишь смерть спасет их.
- Или очищением веревкой, - добавил Гиллархус. - Вешать быстрее и проще. Мы соорудим в Занте десятки тысяч виселиц и кострищ, на которых будут извиваться ночники.
- Этот день настанет. - Керк поглядел на небо и продолжил созерцать наследие войны. Земля превратилась в неплодородную серую массу, преимущественно вязкую. Недавно прошли сильные дожди. Дороги превратились в небольшие болота. Чем ближе была Занта, тем ужаснее были дороги. Будто специально их кто-то испоганил, чтобы по ним невозможно было проехать на лошадях. Колесницы застревали в грязи, лошади силились их вытащить, получая удары хлыстом. Самые сильные справлялись со своей задачей, а слабые валились в грязь и становились жертвой роковой погоды. К лошадям присоединялись и их всадники. Много мовэрийцев, из числа войска баронов, утонули в грязище.
- От Правительницы нет известий? - спрашивал Рихард Керк.
- Нет, ваше преподобие. - Саллех поглядел на Гиллархуса, о чем-то раздумывая.
- Ну, говори смелее, - потребовал Керк.
- Не написать ли Правительнице еще раз?
С тех пор, как Керк составил Марго письмо, от нее не было никаких известий.