11

Как ни странно дверь была дряблой и гниловатой. Негоже держать дверь на крышу в таком плачевном состоянии. В данный момент я благословлял Бога за то, что Он мне помогает.
Один удар ногой – и дверь открылась нараспашку. Меня обдал холодный морозный воздух. Впервые за долгое время я ощутил себя если не свободным, то за шаг от свободы. Следующий вопрос заключался в том, что я буду делать с этой свободой. Но это после. Не нужно торопить умирающего…
Через несколько мгновений я оказался на крыше. Мне хватило несколько секунд для оценки ситуацию. Я не был в ВЧК. Отсутствовали ожидаемые вышки с автоматчиками, прожекторы, охраняемая территория, высокий колючий забор. Всего этого не было. Моим глазам предстала плачевная картина с приличной высоты. Здание находилось посреди пустыря – людей поблизости я не заметил. Мало того, тут не было ни автомобилей начальства, ни грузовиков, на которых привозили для допросов арестантов.
Даже не знаю, что я почувствовал в данный момент – то ли облегчение, то ли опасность.
Я стал искать лестницу – она должна быть здесь поблизости. Поиски не были утомительными, я обнаружил стальную лестничку, ведущую вниз. Став ногами на лестницу я проверил ее на прочность, и лишь после того как убедился в том, что она выдержит вес моего тела, я начал свой спуск. Покалеченная рука уже не чувствовала боли – она замерзла так же как и моя вторая рука. Как я ухватывался за лестницу – сам не знаю. Я почти не чувствовал своих рук, и ног кстати тоже. Но я спускался.
Моя голова была ясна как никогда – мигрень, показавшая себя в казематах – прошла. Мороз сделал свое дело, за что я был ему благодарен.
Я безумно устал, но делать передышку в данный момент было бы неимоверной глупостью. Я продолжал спуск, оставалось еще несколько этажей. Вниз я старался не смотреть, но даже мимолетных взглядов хватало на то, чтобы сказать, что двор внизу пуст. Итак, либо это ловушка, подстроенная товарищем «Мордоворотом» и его друзьями, либо я просто сплю. Я не мог поверить, что они вот так просто убрались отсюда.
И тут меня осенило – а что, если меня взяли не чекисты. Я принял их за работников ЧК. Но кто сейчас мог взять в руки наган и одеть кожаную куртку? Да, чекисты. Вот за них я и принял своих тюремщиков. Но может быть они хотели чтобы я принял их за чекистов? Зачем? Не знаю. Даже не подозреваю. Они действовали так как действуют красные. Это их методы. Но дать мне уйти… Не верится.
Когда думаешь – время проходит незаметно. Я очутился на земле. Один посреди пустыря. Оледеневшие ноги сами начали нести меня вперед. Из последних сил бросился бежать прочь отсюда.
Пробежав немного я стал задыхаться, но через мгновение открылось второе дыхание, и я припустил с новой силой. Никто не бежал за мной. Позади было тихо. Ну и хрен с вами, кем бы вы ни были. Я удирал, да.
Можно ли назвать меня трусом? Если бы у меня было оружие – я уложил бы парочку этих мерзавцев, и может быть узнал кто они. Но я вспомнил тот момент, когда пьяные матросы убивали моих соседей. Ведь тогда в моих руках было то желанное оружие, но я им не воспользовался. Да, не воспользовался. Но только потому, что я выполнял это задание. Дело превыше всего. Ведь не боялся же я на фронте. Конечно, это не оправдание, но все же хоть что-то.
Я остановился лишь тогда, когда здание оказалось далеко позади. Только тогда я позволил себе перевести дух. Постояв немного, я медленно поковылял дальше. Разогретое бегом тело сейчас начинало замерзать. Так долго я не протяну – нужно двигаться перебежками, да. Вспомним фронт.