Узнав о смерти своего агента, лорд Эвери был вне себя от переполняющего гнева. Он облагодетельствовал его, дал денег, со временем привел бы в свет, а Алистер так его отблагодарил? Все испортил и бросился под экипаж? Лорд не мог понять для чего актер так поступил. Может Смитт его к этому вынудил? Даже если и так, что мешало этому кретину просто прийти и все рассказать? Неужели бы Эвери не защитил своего человека? Но актер поступил по-своему. Лишил его, Эвери, глаз и ушей в логове графа Смитта.

   Он сидел за столом, подперев голову руками. Перед ним стоял графин с красным вином, в тарелке остывали куриные крылышки, приготовленные Маргэри. Его жена сидела напротив за столом, поджав под себя ноги и избегая смотреть мужу в глаза. На ней было одето лишь зеленое платье, задравшееся сейчас выше колен. Но Эвери это не интересовало. Он не спал с ней уже десять дней, и рукой ее не трогал. Зная его, Мэг ничуть не радовалась. Затишье перед бурей, только и всего. Она хотела сбежать, куда глаза глядят, только куда? Кому она нужна? Быть изнасилованной и убитой в какой-то подворотне она не хотела. Был выход безопаснее - забрать из дома свои драгоценности и отправиться к графу Смитту, и снова возникал вопрос - нужна ли она ему? Поэтому Мэг ничего не предпринимала, пока оставив все как есть. А если он еще раз попытается ее избить, под платьем в потайном карманчике у нее хранился острый ножик, который она пустит в ход, если почувствует угрозу. А после этого либо она убьет его, либо он покончит навсегда с ее страданиями.

   В дверь постучали. Эвери одним взглядом отправил жену обраться прочь и сам отворил. На пороге стояли Моррис и Франт. Оба были взволнованы.

- Что еще стряслось? - хмуро поинтересовался лорд Эвери.

- Ты не слышал новости с Севера? - слегка удивленно спросил Моррис.

   Эвери отступил, пропуская друзей внутрь. Указав на стулья у стола, он также сел на свое место.

- Ярл Орви...

- Что с ним? - почти вскричал лорд, перебивая Франта.

- Мертв, - ответил за друга Моррис. - Подробностей никто не знает. Отравление или старость, уже не важно. Важно то, что сейчас на Севере неспокойно. Он снова раскалывается на кланы.

- Да что за день-то такой, мать вашу за ногу? - вне себя от злости крикнул Эвери и запустил тарелкой в стену. Он не знал, что делать дальше и это было хуже всего из того, что он испытал впервые с тех пор как вернулся в Лавританию. С каким лицом он появится перед королем? "Извините, ваше величество, у меня нихрена не получилось, скорее всего, вам хана, как и всему королевству?". Друзья осторожно обменялись взглядами, но не решились нарушить молчание. Эвери хотел выговориться, выплеснуть гнев - ну что ж, пускай. - Все покатилось в тартарары, братцы. Боюсь, мы потеряли Север окончательно.

- Ходили слухи, что Орви и так обещал им независимость, - осторожно заметил Франт.

- Да хер собачий он мог им дать а не независимость! - рыкнул Эвери. - Этот старый мудила находился одной ногой в могиле, что он мог гарантировать? Я поставил на него, а этот старый пердун изволил на все забить и отправиться к праотцам. И что мне прикажете делать? Есть предложения? Я готов рассмотреть расценить каждое. Как говорится, никто не останется услышанным и никто не будет обделен словом.

   Эвери хотелось выйти на улицу с мечом и рубить всех, кто под руку попадется. Рубить и орать, убивать до тех пор, пока кровь с потом не застилят взор.

- Или он или я.

- Что? - переспросил Моррис, не расслышавший слов лорда. Эвери не ответил, он оделся, пристегнул Зальберг, кивнул друзьям, и, не говоря ни слова, ушел. Моррис с Франтом также продолжали сидели за столом, когда Эвери оседлал коня и погнал животное галопом.

   После четырех часов бешеной скачки начался дождь. Дорога превратилась в сплошную грязь, одолеть которую можно было лишь в карете, запряженной четверкой мощных лошадей. Прокляв все на свете, Эвери заехал на какой-то постоялый двор. Чумазый мальчишка с вороватым лицом и распухшим ухом принял у лорда коня. Эвери же пошел по вкусному запаху. Он даже не заметил, как за время езды проголодался. А запах был весьма аппетитный. Пахло жареным мясом. Не успел он заказать еды и сесть за столом, как услышал звук остановившейся кареты. Раздался солдатский топот сапог и в таверну пошли четверо стражников и их командир. Все были при при оружии, сохраняя тревожные лица. Они осмотрели помещение и сразу же направились к лорду.

- Ваша светлость лорд Эвери? – полувопросительно полуутвердительно обратился командир.

- Да, это я.

- По приказу Его Величества я должен немедленно доставить вас во дворец.

- Что случилось? – спросил Эвери.

- Сожалею, но у меня предписания сопроводить вас, - ответил командир.

- Я спрашиваю что случилось, или ты оглох, капитан? – рявкнул Эвери.

- Король нездоров, - шепнул командир стражников. Эвери схватил свой меч и последовал за солдатами в карету.

 

 

   Ликий метался в постели, обливаясь холодным потом. Когда к нему подошел Эвери, король его даже не узнал. Два седобородых медика, на которых лица не было, поочередно делали королю компрессы. На полу стоял металлический тазик с кровью. Королевской кровью. Любые болезни должны в первую очередь излечиваться путем кровопускания.

- Как он? – скорее рявкнул чем спросил Эвери, крепко схватив за шиворот одного из эскулапов. Тот закряхтел и и поник всем телом, осознавая что дряхлое тело не может противостоять молодому и сильному. Эвери ослабил хватку, все еще ожидая ответа.

- Плохо он, милорд, очень плохо, - мрачно ответил второй лекарь. В этом время он накладывал на потную королевскую грудь пиявок. – Мы почти ничего не можем сделать.

- Может пиявки высосут дурную кровь… - предположил схваченный лекарь. Эвери посмотрел на него как на мраморную статую, которая заговорила. Сглотнув, он отпустил старика. Если король умрет, королевству настанет конец. Полный крах. И этому краху виной мог быть Эвери. Не отбив бы он тогда у короля Маргэри, кто его знает, может родила бы она ему наследника или на худой конец наследницу. Но предположения предположениями, того что могло быть уже не вернешь.

- Это болезнь? – спросил Эвери.

- Мы предполагаем, что Его величество был отравлен, - еле слышно произнес один из лекарей.

- Проклятье на ваши головы, куда же смотрела охрана? За ним должны были присматривать и охранять круглосуточно, - бросил Эвери и покинул королевские апартаменты. Бледный как сама смерть, капитан гвардии, сорокасемилетний лорд Бакстер с шестью стражниками стояли под дверью. Эвери бесцеремонно отволок Бакстера в сторону, да так стремительно, что стражники не успели среагировать. А Бакстер особо и не сопротивлялся, лишь когда стражники попытались выхватить мечи, Бакстер дал знак не вынимать оружия из ножен.

- Бакстер, что произошло? Вы должны были охранять короля! Быстро отвечайте!

- Ваша светлость…

- Да бросьте вы эти светские замашки, сейчас не до них, - огрызнулся Эвери. – Король умирает, вы это понимаете? До ваших мозгов доходит этот факт, что все рушится?

- Эвери, вы не смеете со мной разговаривать таким тоном!

- Да ну? И что же вы мне сделаете, Бакстер? Хотите дуэли, извольте. Я с превеликим удовольствием изрублю вас за промах, который вы допустили. Молите богов, чтобы этот промах не стал для Ликого фатальным, потому что если он умрет, умрете и вы. Далее. Я лишаю вас должности лорд-капитана королевской гвардии.

- Это не в вашей компетенции, - процедил сквозь зубы Бакстер.

- В моей! И в моей компетенции, как вы изволили выразиться, лишить вас титула лорда. Гвардейцы, ко мне!

   Ошеломленные гвардейцы столпились возле Эвери и Бакстера.

- Я приказываю арестовать Бакстера,  которого я, лорд Эвери, лишаю всех званий и называю главным подозреваемым в покушении на Его величество…

   Эвери пошел в ва-банк, уже не в первый раз он поставил на кон все. Раз уж король не может физически управлять Лавританией, надо кому-то взять на себя бразды правления. И кому это сделать, как не ближайшему к королю человеку? Эвери решил возложить на себя эту ношу, временно возложить. Но если гвардия потянет за Бакстером, тогда Эвери лишится головы. Эх, почему же Ликий не оставил на такой случай какого-то документа, предоставляющие Эвери права на временное правление страной…

- Гвардейцы, этот человек стал причиной недуга нашего монарха, - продолжил Эвери. – Часть вины лежит и на вас, но отвечать должно руководство. Бакстер никогда не был хорошим лорд-капитаном, поэтому не пытайтесь его защищать. Я только что от Его величества. Он назначил меня лорд-капитаном и дал мне максимальные полномочия. То, что я делаю, я делаю от имени Его величества короля Лавритании. Советую вам подчиниться, потому что в противном случае восстанет армия. Вы хотите гражданской войны? В такое время, когда Смитт только и ждет когда трон пошатнется?

- Это ложь! Эвери! Вы лжете. Если король вас уполномочил, должен быть указ. Где он? Его нет! – верещал Бакстер. Да, вся беда этого человека заключалась в том, что гвардейцы не видели в нем капитана, всего лишь желчного самовлюбленного кретина.

   Гвардейцы связали Бакстеру руки и вывели прочь. Эвери вздохнул свободнее. Власть в руки он взял, а теперь ее надо мало-мальски узаконить. Интересно одобрит ли Ликий подобный шаг со стороны его друга? Эвери прошелся по дворцу в поисках королевского писаря. Коротко приказав тому следовать за собой со всеми письменными принадлежностями, Эвери уединился с ним в полутемной комнате, освещенной лишь одной свечой.

- Пиши, - приказал Эвери. – «Мы, Его величество король Лавритании Ликий,  семнадцатый носитель этого имени, находясь в здравой памяти и трезвом уме, завещаю: в случае моей неизлечимой болезни или смерти, назначаю лорда Эвери, моего лучшего друга и верного вассала, временным правителем страны и даю ему титул лорд-капитана королевской гвардии и верховного маршала. Сей документ начинает иметь силу только в случае моей болезни или смерти, ежели семя мое не произрастет, и не будет кому передать бразды правления в тяжкий час. В случае же моей кончины, лорд Эвери должен быть коронован и все подданные Лавритании обязаны признать его законным монархом с правом престолонаследия . Всяческое неподчинение будет расцениваться как бунт и жестоко караться. Такова моя королевская воля». Точка. Датируй прошлым годом.

   Ошарашенный писарь не смог скрыть дрожания рук. Эвери взял у него листок и внимательно прочитал. Почерк хороший, писарь ничем не выдал своего волнения. Дело свое он знал хорошо. Эвери снял с пальца два перстня и положил на стол перед писарем. Одни был с изумрудом, а второй с огромным рубином. Очень дорогие и старинные перстни, но Эвери расставался с ними легко.

-Милорд, но ведь это же заговор?

- Никакого заговора, писарь, - кратко ответил Эвери. – Берите перстни, это вам презент. У меня одна просьба – пока я не прикажу, то, что произошло хранить в тайне. Знаю, как это выглядит, но уверяю вас, ваша честь и совесть должны быть спокойны и незатронуты. То, что я делаю, делаю не для себя. Для страны. Король присмерти, лекари не дают никаких шансов. Посему надо смотреть в будущее. Сейчас я направляюсь к королю, и будьте уверены, он подпишет этот указ. Я уповаю на то, чтобы он пошел на поправку и эти меры будут всего лишь временной предосторожностью.

- Понимаю.

-Вы неглупый человек. Как вас зовут?

- Мартин, милорд.

-Я вас не забуду, Мартин. – Эвери аккуратно положил листок в карман и солдатским шагом покинул комнату. Теперь нужна подпись короля. Самое сложное.

 

 

  Как известно все тайное становится явным. Королевский дворец полон ушей и ртов, готовых распространять услышанное. Слухи о болезни короля быстро  пошли гулять Лавританией, начиная жить своей жизнью. Сколько было правды в этих слухах никто не мог сказать с определенностью. Но все королевство гудело как встревоженный улей. Судачили все – от рыбаков и стряпух до придворных вельмож. Поговаривали что Ликий умер, а лорд Эвери узурпировал трон. Говорили что граф Смитт собрал большое войско и идет на Лавру. Говорили что на Севере разразилась междоусобица, и все это стало причиной после загадочной смерти ярла Орви. Рассказывали что у короля Ликого есть внебрачный ребенок, но он родился таким уродцем, что сам король боится к нему подходить и строго-настрого запретил разглашать сам факт имения такого наследника.  

  Глашатаи еще за пять дней оповестили  жителей Лавритании о предстоящем собрании на столичной площади, где будет извещена важнейшая информация,  касающаяся судьбы всего королевства. Эвери ничуть не испугало количество людей, соизволивших явиться. Он знал что делал, будучи уверенным в своих действиях и чувствовал свою правоту. Он действовал по ситуации, и никто не смеет упрекнуть его в узурпации власти, к которой он никогда по сути и не стремился. А может, стремился? Может быть в глубине души, он все же шел к этому? Эвери содрогнулся и оставил подобные предположения.

Он - солдат, рыцарь, вассал короля - но он никогда не жаждал власти.

   Солнечным теплым днем, когда жизнь в королевстве бурлила как лава в извергающееся вулкане, неподалеку от  столичной площади остановилась золоченая карета, запряженная четверкой белоснежных породистых жеребцов. Карету эскортировал отряд отборных гвардейцев, вооруженных копьями и пиками. Моррис отбирал их лично.  Одетый в вычурную ливрею, кучер, лихо спрыгнул с козлов и отворил дверь кареты. Многочисленный люд, проходивший мимо, остановился, чтобы посмотреть, кто же приехал с такой помпезностью. Уж не сам ли король? На дверях кареты были королевские вензеля, а ливрея кучера состояла из цветов герба Ликого. Глашаи протрубили в трубы и громко представили человека, покинувшего карету.

- Лорд-капитан Эвери, временный правитель Лавритании!

   Народ заполнил всю площадь до отказа. Торговцы и ремесленники поспешно сворачивали свои лавки и подходили поближе, богатые заморские купцы с встревоженными лицами готовились к неприятным для себя потрясениям, бедняки не знали то ли им плакать, то ли смеяться, но вышли на площадь самыми первыми.

В центре площади был установлен пьедестал, на который и взошел лорд-капитан. Он был одет в черный камзол и широкополую шляпу, превосходно защищающую от солнца. Зальберг он прикрепил в чехле на спине.  Место, с которого он выступал было оцеплено двойным кольцом солдат - в целях безопасности. Сам Эвери не слишком одобрял подобные предосторожности, но поддался настойчивым уговорам того же Морриса, которого он произвел в генералы.

- Жители Лавритании! – воззвал Эвери. – С тревогой в сердце должен сообщить вам, что Его величество Ликий, наш король, в данный момент находится между жизнью и смертью. Лучшие лекари страны борются за его жизнь. Я, как временный правитель страны, назначенный на этот пост королем, пригласил в Лавританию лучших лекарей со всего мира. К сожалению надежды очень мало, и я информирую вас лично о том, что в случае кончины нашего государя, я вынужден буду взять тяжелое бремя власти на себя. Такова воля короля. Клянусь пред богами и вами, что пока буду при власти, не допущу ни смут, ни войн, ни голода, ни кризиса! Врагам же советую не радоваться раньше времени. Знаю, что меня слушают лазутчики графа Смитта, которого я, лорд-капитан Эвери, официально обвиняю в покушении на нашего короля. Донесите своему господину, что я найду его и повешу на этой площади, таково мое слово!

  Реакция толпы была довольно разнообразной. Некоторые что-то гневно выкрикивали Эвери, другие же наоборот подбрасывали шапки вверх, радуясь чему-то. Были такие, которые просто молчали. Несколько человек упали в обморок, а один был задавлен, но на это мало кто обратил внимание. Всех лавританцев объединяло одно – ожидание будущего. Ведь король пока еще жив, а значит и жива надежда на то, что он выздоровеет. Конечно, этого хотели далеко не все, поэтому-то многие и ликовали, ожидая скорейшей смерти Ликого.

   Радовало то, что среди толпы не нашлось смутьянов, никто не пытался затеять драку или громко кричать проклятия кому бы то ни было. Эвери дал приказ солдатам прислушиваться к настроениям в толпе. Он должен знать, чего можно ожидать от своего народа. Эвери не слишком любили при дворе, но его неплохо знали в народе. Знали как друга короля, как богатого дворянина, как смелого рыцаря.

А это было не мало. Но и не много. Он не занимался благотворительностью, не устраивал бесплатные пиры в своем поместье для черни. Так за что его любить? Внутри бурлили какие-то непонятные чувства. Злость, ненависть, храбрость, ответственность. Если б Смитт сейчас оказался перед ним, Эвери разрубил бы его Зальбергом не задумываясь ни на мгновение.

- Ни для кого не секрет, что наше королевство находится под угрозой войны. Такие смутьяны как граф Луис Смитт, которые собирают силы против короля, стремятся захватить власть в свои руки. Я не допущу этого. Как по мне, лучше смерть с мечом в руке, чем увидеть мерзавца на троне, из-за которого наш народ будет умываться слезами и кровью. В связи с этим я объявляю набор в войско. Каждому добровольцу будет жаловано копье, меч и щит. И ежемесячная выплата в пятьдесят золотых. Тем, кто прослужит год - жалованье увеличится до ста. Вступайте в ряды королевской армии, давайте победим врагов вместе. Одному мне не справится, народ Лавритании!

 

 

 

- Я что вам приказал? - притворно-спокойным голосом спросил Луис Смитт двух связанных по рукам мужчин и одну девушку. - Я приказал вам незаметно подсыпать яду в кубок королю и лорду Эвери. Так?

Смитт был облачен в дорогой камзол и высокие сапоги. В руках он вертел острый кинжал, инкрустированный дорогими каменьями. Настоящее произведение искусства. Работа мастера. Мало того что оружие было очень красиво на вид, оно было также довольно остро.

Связанные люди были сильно избиты. Мужчины были без верхней одежды, а на девушке было порвано платье, обнажавшее одну половину молочно-белой груди с розоватым соском.

- Вы, как слуги во дворце Ликого должны были сделать простейшую работу. И что получилось? - продолжал Смитт. Он прищурился и в голосе появилась сталь: - Что получилось в результате? А получилось то, ублюдки проклятые, что вы загубили все мое дело! По причине скудоумия трех простолюдинов, я - граф Смитт, должен оказаться в дураках. Отравив короля, вы не смогли сделать того же с лордом. Почему?

- Милорд, после отравления короля лорд Эвери ничего не брал в рот во дворце, - сказала девушка. О, она была смела, раз пыталась оправдаться. Смелее мужчин.

- И ты, красотка, не смогла включить весь свой шарм, чтобы лорд сделал несколько глотков принесенного тобой вина? Впрочем, это уже не важно.Гастон!

На зов явился грузный лысеющий человек с неприятным взглядом.

- Убей этих двоих, а ее отдай солдатам. Вижу, они уже начали с ней развлекаться, так пусть закончат. Но если выживет - не убивать. Я ценю в людях смелость, особенно тогда, когда их жизнь висит на волоске, и им это известно.

Девушка побледнела и закричала:

- Нет, пожалуйста, только не это, граф! Молю! Убейте. Лучше смерть!

- И это я ценю. - Луис Смитт вплотную подошел к связанной девушке и резким движением перерезал ей горло. - Этих - показательно повесить. Пусть все знают что бывает за непослушание.

Сказать что граф был недоволен, это не сказать ничего. Он очень жалел, что Алистер отказался играть на его стороне. Этот лицедей смог бы отравить половину двора, и никто бы ничего и не узнал. А он положился на слуг, которые испоганили всю затею. Теперь до Эвери не подобраться и на пушечный выстрел. Дни Ликого сочтены, и никакого противоядия ни один лекарь во всем мире не найдет. Трон опустеет, но до чего же ловко

Эвери провернул дельце. Смитт сомневался что король додумался до того, чтобы назначать своего друга наследником. Мозги у лорда работали хорошо и дальновидно, но Смитт смотрел еще дальше. Пока что двор терпит его как правителя, но что будет когда Ликий умрет? Надо идти на Лавру, ждать уже нечего. Пока королевство ослаблено, есть вероятность того, что некоторые солдаты откажутся воевать за Эвери. Да и местное население также может примкнуть под стяги графа.

   Ликому становилось все  хуже с каждым днем. Он лежал в горячке, не приходя в себя постоянно стонал и иногда что-то говорил. Сколько раз Эвери ни пытался привести его в чувство – все было напрасно. Король не открывал глаз, о чем еще можно говорить? И о какой подписи на документе, состряпанным писцом под диктовку Эвери, может идти речь? Лорд строго-настрого приказал лекарям и сиделкам звать его в случае, если Ликий придет в чувство. Увы, этого не происходило. Все шло к завершению жизненного пути короля Ликого в этом мире. А вслед за королем и умирало его осиротевшее королевство.

   Эвери не раз подумывал над тем, чтобы вытащить на свет парочку королевских бастардов, которые были именно от Ликого, только вот доказать это было невозможно. И постоянно отбрасывал эту идею. Ни народ, ни аристократия, купающаяся в лучах солнца в высшем свете, не потерпят на троне бастарда, какого-то незаконнорожденного ребенка. По углам уже и так шушукались о том, что чуть ли не сам Эвери отравил короля, называя его заглаза узурпатором. Лорд же пока не предпринимал по этому поводу никаких мер. Он знал, кто распускал слухи по именам, и мог прищучить недовольных в любой момент, просто щелкнув пальцами. Пока же было слишком рано демонстрировать силу и  жестокость. Но в случае смерти Ликого, подобных методов будет не избежать. Придется сильно стукнуть кулаком по столу и поставить несогласных на место. На кону судьба всего королевства, и не время чинить бунты и козни. 

 

   Десятеро членов королевского Совета, с встревоженными лицами и бегающими глазами, собрались за круглым столом. Их собрал не король, как было установлено много лет назад  законом, а лорд Эвери. Лорд-протектор, правитель и защитник Лавритании, как подобало его величать официально. Министры, одетые в вычурные мантии и кудрявые парики, были похожи на индюков. По крайней мере именно этих созданий они напомнили Эвери. Лорд Эвери был облачен по-военному, в кирасу, в походные сапоги с ботфортами, при оружии. Министры, преимущественно гражданские аристократы, с нервозностью стреляли взглядами в Эвери. Кому-то хотелось просто убежать, кому-то дождаться финала этой пьесы, а кто-то попытался даже кимарнуть. Но как только он всхрапнул, тут же получил довольно сильный тычок локтем в бок. Стареющий министр с укором посмотрел на того, кто так бесцеремонно с ним повелся и даже хотел что-то сказать по этому поводу, но речь лорда Эвери положила всему конец.

- Министры-советники, я рад что вы откликнулись на мой зов в такой непростой момент для нашей страны.

- Еще бы не откликнуться, когда ни свет ни заря тебя будят солдаты и приказывают в спешном порядке явиться на заседание Совета, - пожаловался стареющий министр, который уже перехотел спать. Этому человеку было уже за девяносто, и он был самым старым членом Совета, чем раздражал многих, метивших на его насиженное место. Этот человек почти всегда спал на заседаниях, это когда не ссылался на нездоровье, что было довольно часто.

- Эвери, не кажется ли вам, что вы пытаетесь пользоваться властью, которая вам не принадлежит?

   Вопрос  задал маркиз Лоугор, обладатель массивного живота и неприятного запаха. Как этот человек мог состоять  членом Совета уже двадцать лет, никто не знал, зато все знали, что он являлся одним из самых богатых людей Лавритании. Лоугор был хозяином шести прекрасных замков, которые считались настоящим произведением искусства, да и в плане  обороны они были практически неприступными. Также Лоугор разводил лошадей и в молодости неоднократно побеждал в скачках. С этим человеком надо вести себя сдержанно, если надеяться на его помощь в будущем.

- Нет, маркиз, мне так не кажется, - ответил лорд. – Я напоминаю вам и всем тем, кто разделяет ваши… взгляды, а скорее заблуждения, что я действую по воле короля. Хотите эту власть себе? Я бы с радостью передал ее вам, маркиз Лоугор, или вам, лорд Монти, или вам, лорд Лайвир… Я не жадный, работы хватит всем, особенно сейчас, когда страна на грани развала. И когда этот развал произойдет никто из вас не усидит в этих креслах, мало того, я уверен что ваши головы будут красоваться на пиках, Смитт церемониться не будет. Я бы на его месте сделал бы именно это. А если честно, то это сделает даже не он, а ваш собственный народ, который имеет все причины для подобного кровопролития.

- Шшштоо?! Да как вы смеете! – взревел барон Гоббель. – Немедленно извольте  взять свои слова назад, в противном случае я вызову вас.

- А разве я не прав, барон? Посмотрите как живет ваш народ, и что этот народ говорит о вас, о короле. Да-да, да будет вам всем известно, что настроения в народе нелицеприятные для вас, поэтому свое праведное возмущение засуньте себе в одно место! Вы довели страну до краха, именно вы виноваты в том, что у этого негодяя Смитта такая сильная народная поддержка. И не смейте возражать. Вы привыкли сидеть тут и грабастать золото, поднимать налоги, разорять купцов. И к чему мы пришли? Поэтому успокойтесь и давайте трезво смотреть на вещи. Трезво,  виконт Мартин, это значит, что сейчас не время напиваться, что вы изволили сделать еще с утра. Или с вечера? Давайте работать вместе, вот все чего я хочу. Король не сегодня - завтра умрет, к сожалению это уже неизбежно. Я не верю в чудеса как и в то, что боги даруют ему исцеление. После себя он не оставил наследника, это и стало причиной передачи власти мне.

- Вы коронуете себя? – спросил Гоббель. Тему вызова он пока оставил в покое. – Когда Ликий умрет, вы оденете его корону на свою голову?

- Нет, - ответил Эвери и улыбнулся.  – Эту корону оденете на меня вы.

   Совет затих.

- У вас есть выбор – либо переметнуться к Смитту, хоть я и не уверен что вы ему нужны, или же ему противостоять вместе со мной. Я предлагаю вам отстоять нашу страну. Как известно, страна не может быть без короля. Мы не имеем права позволить трону опустеть.

- Вы гарантируете, что при вашей власти мы сбережем свои титулы и состояние? – поинтересовался герцог Роббинс.

- У вас будет иммунитет, который будет длиться ровно год, - ответил Эвери. – После этого я буду давать оценку вашей работе. Если будете работать хорошо, останетесь сидеть тут,  будете делать ее плохо – рискуете потерять все. Я привык говорить начистоту, пугать вас я не собираюсь, о если после года народ окажется в таком же положении, я могу бросить вас в тюрьму, выгнать ваших родственников из ваших владений, казнить… Я не буду как Ликий давать вам право воровать. Об этих временах можете забыть, поэтому если кто-то из вас планирует красть и дальше, предлагаю ему подать в отставку немедля.

- Эвери, вы еще не король, но уже устрашаете членов Совета. Это как понимать? – спросил граф Дорэнболл.

- Тем, у кого совесть чиста, бояться совершенно нечего. Преступники же понесут наказание. Ликий много чего вам спускал, за что сейчас страдаем все мы. Я советовал ему как другу выгнать вас всех еще два года назад, но он по доброте душевной не послушался совета.

- Мы требуем документа, который гарантирует нам иммунитет. И не на год, а на пять лет, - заявил Гоббель.

- Пять лет я вам не дам, - отмахнулся Эвери. – Вы и так уже порядочно засиделись в этих креслах, и детей своих усадили. Два года иммунитета, это все что я могу вам дать. Предлагаю заключить с вами меморандум, гарантирующий вам права на два года.

- Я не желаю участвовать в этом посмешище! – громко сказал граф Пьюрит. – Хотите – слушайте этого шута дальше, а с меня довольно. Не пройдет и трех дней после его коронации, как он прикажет отрубить вам всем головы. Прощайте.

   Эвери промолчал. Он проводит взглядом удаляющегося Пьюрита и ухмыльнулся.

- Кто-то еще хочет на выход?

   Желающих больше не нашлось. Но это не значило,  что их не было. Равно как и то, что они не появятся в будущем.

 

   В один из ненастных дней, когда Эвери было плохо с похмелья, его разбудил стук в дверь. Слуга доложил, что прибыл гонец из дворца с просьбой немедленно прибыть к королю. Эвери быстро оделся, решительно отставил в сторону стакан с недопитым вином, умылся и отправился во дворец верхом. В карете трястись он не хотел, а прохлада и моросящий дождь помогут восстановить силы и здоровье.

   Весь дворец был на ушах. То тут, то там собирались небольшие группки людей, переговаривающихся между собой. Завидя Эвери все разговоры прекращались и группки рассасывались. Марк отсалютовал Эвери, привыкая к новой для себя должности, и бегло сообщил, что Ликий пришел в себя. Неожиданно. Эвери опасался, что королю уже не суждено открыть глаза. Лекари выглядели потрясенными. Один из них без умолку приговаривал молитвы, на что лорд Эвери критически сказал:

- Сомневаюсь, что боги приложили к этому руку.

- Тогда как же объяснить?

- Примите это как факт. Объяснять нечего, а теперь прочь с дороги. Время дорого!

   Марк с солдатами бесцеремонно растолкал собравшихся людей, не обращая внимания на протестные возгласы. Эвери вошел к королю и подошел к его ложу. Они были наедине. Лорд строго приказал никого не впускать внутрь ни под каким поводом.

- Эвери, - довольно слабым голосом произнес Ликий. – Рад что ты пришел.

- Вы живы, это счастье для королевства.

- Рано радоваться. Силы мои на исходе. Я не могу сопротивляться этому недугу. Отравили, и не пытайся сказать что это не так. Что с королевством? Кто  правил пока я лежал тут?

   Он мыслил и говорил  трезво, не как человек, лежавший в бреду на смертном одре, что было благом да и только. Эвери вытащил на свет документ и подал королю.

- Прочтите это. А затем решайте сами как король что делать дальше – уничтожить этот документ или уничтожить меня, - торжественно произнес Эвери и стал на одно колено, склонив голову. Король прочитал документ, внимательно посмотрел на друга и улыбнулся.

- Ты спасаешь Лавританию, спасибо. Знал, что ты не подведешь. Ты сделал все правильно, хоть и нарушил закон. Действовал от моего имени.

- Мне не за что извиняться.

- Я умираю, извиняться надо мне. Зови писаря, пора дать этой стране нового короля.

   Все тот же писарь, Мартин, который еще не так давно писал под диктовку Эвери, писал уже на этот раз под диктовку короля. Рождался документ, который в будущем будет иметь для Лавритании огромные последствия. Документ, передающий лорду Эвери корону с правом престолонаследия. По большому счету текст оставался прежний, да и смысл не менялся.

- Только не сделай ту же ошибку что и я, - сказал король. – Пусть Мэгги родит тебе детей, чем больше, тем лучше.

- Вы уверены,  ваше величество? Еще можно все исправить, прикажите повесить меня за измену и назначьте кого-то другого  своим приемником.

- Нет у меня никого другого, ты это знаешь также хорошо как и я. Поэтому и не теряя времени сделал то, что сделал бы и я на твоем месте. Как тебя восприняли аристократы?

- С опаской, но я это переживу.

- Не превратись в тирана, Эвери. Я не желаю такой участи своей стране.

- Быть может нам бы и не помешала тирания, Ликий.  Клянусь что сделаю все возможное для процветания Лавритании.

- Пока я еще король, никакой тирании не будет. – Ликий попытался привстать, но силы были слишком слабы. – Воды.

- В бездну воду, вот вино, - сказал Эвери и подал королю стакан красного. – Он придаст тебе сил. Да, отрава, и я знаю, чьих это рук дело.

- Смитт, кто ж еще? – угрюмо проворчал Ликий. – Напрасно я тебя не слушал еще три года назад, когда ты хотел вызвать его на дуэль. Укокошил бы щенка, может и Маргэри бы не загуляла. Как она кстати?

- Нормально, - с холодком в голосе ответил Эвери. Говорить о жене в такой момент ему хотелось меньше всего.

   Все следующие дни король наставлял Эвери в королевских делах, учил как себя вести с определенными вельможами, много говорил о манерах и благородстве. Многое из того, что рассказывал Ликий, Эвери знал и сам. Но он не мог отказать умирающему в удовольствии выговориться перед смертью. Глашатаи оповещали последнюю волю короля на всех площадях городов и деревень всего королевства. А Эвери внутренне готовился стать королем. Ему пришлось иметь с Маргэри очень серьезный разговор, в очень сдержанной для себя манере. Ей суждено-таки стать королевой, о том чтобы просто развестись не могло быть и речи. Это сильно повлияет на его авторитет. Маргэри все понимала, или делала вид что понимает и пообещала, что будет предана ему всю жизнь. Эвери хотелось в это верить, подавляя желание выбросить ее с колокольни, наблюдая за ее последним полетом. Придется иметь от этой женщины детей, а это огромное доверие. Следовательно, он обязан простить ее, или задушить.

- Я даю тебе последний шанс, жена. Но если я узнаю о тебе что-то плохое, компрометирующее меня, лучше убей себя сама, потому что, попав в мои руки, быстрой смерти не жди, - сказал он ей и поцеловал, так нежно как раньше. Маргэри пообещала что этого не будет. На этом тема измены была закрыта. Также он дал ей слово что отныне и пальцем ее не тронет.

   Спустя восемь дней король Ликий умер.