[400x300]
ГЛАВА 3

Стол из красного дерева отдавал красным при попадании на его поверхность прямых солнечных лучей. На такой фейерверк смотреть было просто невозможно, и кто куда мог отводил взор. И этот стол, и это неумолимое солнце, и эту жару каждый, кто находился на этом совещании, проклинал про себя как мог. Сегодня сидеть у фюрера была настоящая мука. Пот неумолимо тек на глаза, и периодически кто-то доставал платок и быстро смахивал горячую влагу.
- Господа, кто-нибудь может мне ответить, почему отсутствует глава оборонного ведомства? – спросил фюрер со своего старинного пьедестала.
- Министр Рау сослался на неотложное дело, мой фюрер, - подскочил личный секретарь вождя.
- Дело? – переспросил фюрер. – Я считал, что в такой час ни у кого не может быть ничего более важного и неотложного, чем находиться в этом кабинете!
Последние слова вождя перешли на крик.
- Клаус, - обратился фюрер к стоявшему рядом секретарю, - немедленно свяжись с Рау.
- Что прикажете ему сказать, мой фюрер?
- Ничего! Дашь телефон мне.
Секретарь подошел к окну и стал быстро набирать номер телефона министра Рау. Тем временем фюрер увидел, что фон Гросс все еще стоит на ногах, ожидая разрешения сесть. И снова все были в шоке: почему фюрер игнорирует дерзость этого мальчишки и срывает злость на министре Рау? Каждый думал про себя разные вещи и в первую очередь искал выгоды для себя в первую очередь. Конечно, Империя превыше всего, но и свою задницу в тепле тоже нужно было держать.
Фюрер знаком разрешил фон Гроссу сесть на место и в свою очередь поднялся на ноги. Для довольно старого человека он сделал это безукоризненно. Своим пытливым и проницательным взглядом он всматривался в лица министров, генералов, офицеров.
- Кто-то хочет сказать по поводу сказанного фон Гроссом? Может быть, дополнить его речь? Нет? А зря. Тогда это сделаю я. Пока Клаус связывается с министром, без которого мы не начнем официальной части совещания, я хочу сказать вам пару слов. Фон Гросс обрисовал нам картину в самых общих чертах. Он показал нам и позитивную сторону и так сказать негативную, негуманную. Фон Гросс перечислил некоторые достижения Рейха и вспомнил про угнетенные народы. На ваш вопрос, фон Гросс, о том сколько человеческих жертв нам пришлось принести в жертву на алтарь Рейха – я скажу: 256 миллионов (во время Второй мировой для сравнения погибло около 55 миллионов). Мы же своими силами истребили 256 миллионов. И это еще не предел. Еще далеко не все враги нашей нации ликвидированы. Еще не истреблено до конца еврейство, с которым начал борьбу еще Адольф Гитлер. Сколько мы уже сделали, господа… но сколько нам еще предстоит сделать.
На этих словах фюрер замолчал. Секретарь быстро подал ему телефон.
- Рау, я срочно требую вас к себе! – рявкнул фюрер и даже не дослушав, что скажет Рау, передал телефон Клаусу. – Клаус, прикажи подать нам чаю.
Очевидно, пить чай в такую жару хотелось немногим. Но кто будет перечить фюреру? Никто. Перед таким человеком будешь пить кипяток и радоваться, что рядом находится фюрер. Поэтому, чай так чай.
Фюрер сел на свое место и стал пересматривать какие-то бумаги. Не смотря на множество устремленных на него глаз, фюрер увлекся своим занятием. Присутствующие не осмелились нарушать спокойствие фюрера, как им ни хотелось пошептаться по поводу этого странного до невозможности заседания, они вынуждены были держать язык за зубами. В противном случае был риск оказаться на месте Рау, на которого и выльется гнев фюрера. Это было ясно.
Закончив со своими документами, фюрер лично завел старый патефон, стоящий возле него. Кабинет потонул в мотивах «Августина». Если бы этому человеку захотелось, чтобы министры запели хором эту старинную песню, то они бы спели ее с радостью. Но фюрер был не настолько сумасшедший, как его предшественник. Время текло незаметно. Стрелки на огромных часах, висевших на стене, передвигались очень медленно. Люди были как сонные мухи. Но в данном случае, этим мухам необходимо иметь подобающий вид, и готовым в любой момент доложить фюреру о делах в своей отрасли.
После «Августина» зазвучал Вагнер. Да, его «Полет валькирий» заставил весь кабинет содрогаться . Стаканы с водой, которые находились возле каждого человека, стали выплясывать на столе странные танцы с подпрыгиванием и разливанием воды. Фюрер прикрыл глаза и наслаждался музыкой этого великого немецкого композитора. Где-то на середине этой композиции в кабинет поспешно ворвался запыхавшийся и красный как рак, Рау.