Иногда, чтобы сохранить жизнь нам приходится ею жертвовать. В тот день я не подозревал ничего плохого. Как обычно я отправился на работу, скорее я не совсем там работал, я был в качестве подопытного кролика, но это было необходимо, так как мне нужны были деньги. На мне исследовали действия каких-либо припаратов, но при этом я получал нехилую сумму денег. Благодаря двум удачно поставленным опытам у меня появилась своя квартира в центре города. И честно говоря, я был счастлив, но не сейчас. 15 августа шел дождь, он был небольшой, но капли были крупные и холодные. - Добрый день, Мистер Трейс. - как всегда безметежно и с улыбкой до ушей, словно у меня во рту куча огромных конфет, я поздоровался с охранником этого предприятия и отправился в лабораторию. - Ну, наконец, ты пришел. Мы давно ждем тебя, Нэл. Раздевайся и проходи. Это был обычный кабинет: рабочий стол, заваленный какими-то бумагами, все стены забиты книжными полками, огромное кресло, на котором с самого начала я так мечтал покрутиться. Оно было просто огромным. Этого я как раз и не понимал. Зачем такой маленькой женщине такой широкий, покрытый черным лаком, стол и кожанное кресло на колесиках? Она в нем как малек посреди глубокого океана. Ну, в принципе сейчас это не важно. Напротив стола была еще одна дверь, она как раз и вела в лабораторию, где в меня пихали и вкалывали всякую фигню. - Мы сделаем вам пару уколов и понаблюдаем за реакцией вашего организма на эти припараты. - Океу, - длинная игла вонзилась мне в вену. Что-то теплое, даже немного горячее разливалось по венам, но не смотря на это, я чувствовал холод. Прошло около пяти или даже десяти минут. Ничего не происходило, но врачи не отпускали меня, они чего-то ждали, и, наконец, то чего они так упорно и терпеливо поджидали начало происходить. Я медленно дошел до зеркала, но не видел в нем себя, лишь, то, что происходило позади меня. На минуту мое сердце просто замерло. Я трогал себя, тыкал пальцем, я чувствовал, дышал, слышал, видел, говорил. Исследователи радостьно захлопали в ладоши и кинулись обнимать друг друга, а я оставался на том же месте. Я просто не мог поверить в то, что я невидим. очухавшись, я ехидно улыбнулся. Проходя мимо них, я мог показывать им язык, корчить рожи, а они этого не замечали. Я смеялся, но это было тогда. Через некоторое время меня заперли в каком-то темном помещении, где были установлены камеры. Надо мной так же проводили опыты, но теперь они были болезненными, на мои мольбы отпустить меня они отвечали: "Ты больше не вернешься. Ты останешься здесь, поэтому веди себя тихо, тебя все равно никто не услышит". Да, я терпел, но терпение рано или поздно должно было кончиться и я сорвался. Я сбежал и это было очень легко, ежели думал я. Меня искали, поэтому дома было не очень безопасно. Днем я проводил время в парках, магазинах, пугая покупателей летающими продуктами и говорящими игрушками. Вечером я отправлялся в мебельный магазин и ночевал там. Порой меня пугала эта тишина, темнота, запах свежей древесины, какой можно учуять только на лесопилках, когда только что срубленное дерево едет по конвейеру прямо на острую звездочку. Я, засыпал, усилием воли лишал себя мыслей, кутался в одеяло, зарывался носом в подушки, скрещивал руки на своей груди. Еще в сознании, ввергнутый необходимостью в полудрему, я ощущал, как раздваиваюсь, как одна часть меня отлетает вверх, повисая на полпути к потолку, а другая остается там, где была раньше и первая. Меня словно двое. Поганое чувство. Бесконечные бессоницы, мигрени, боли. Я чувствовал, как, тонкий и невесомый, вращаюсь вокруг нити земной оси, и мое тело казалось невыносимо широким, я хотел стать меньше, я хотел, чтобы сузились плечи, я хотел единения с собой, чтобы меня видели, чтобы со мной говорили, сочувствовали, но этого не было. А при моей попытке заговорить люди бежали прочь, считая, что у них что-то не то с головой или же, что им необходим сон.

*** Тухлый вечер. Мимо, хаотически раскачиваясь в бешенном темпе, проносяться темные стены за пыльными окнами вагона. Метро. Никогда не любил подобных мест. Мало того, что в вечной толкотне рискуешь остаться без кошелька, да еще и телефон в этой дыре наотрез отказывается работать, как ни три его, джин не вылетит. Прокашливаюсь, прикрывая рот ладонью. Простуда и однообразие сводят меня с ума. И, черт вас всех дери, я не в восторге от перспективы сменить один ад на другой. Уж лучше кататься в этом говенном вагоне до позеленения, чем перебирать бумажки в офисе отца. Вообще, раз уж на то пошло, мой отец - редкостный задрот. Да, нельзя так говорить о своих родственниках, но этот только и делает, что использует меня в качестве "мальчика на побегушках". Честно, я благодарен ему за то, что одет, обут и, слава Богам, ни в чем не нуждаюсь его стараниями, но я же не его клон и не его собственность, тем более. Не переношу на дух этой юриспруденческой херни, так что придется рано или поздно послать его вместе с планами на мое "светлое будущее" куда подальше. Двери с мягким шелестом расползаются в стороны, обнажая зев центральной станции с тут же ринувшимися из него пассажирами. Протискиваюсь насилу между какими-то толстухами без стеснения распихивая их кейсом. Надо признать, что это единственная приблуда отца, оказавшаяся полезной. Хоть в чем-то. Взгляд перескакивает с отражения собственно меня в полированных стенах на циферблат наручных часов. Девять часов двадцать четыре минуты, принимая в учет, что часы спешат, сейчас около девяти. Неплохо. Я сегодня пунктуален. Выплываю наружу, буквально, в лужах можно потопить сегодня не одну бумажную флотилию. Настоящий девятый вал. Ливень стеной, так, что кажется, что он не движется, а висит в воздухе темным маревом, искажая очертания окружающего. Порядком вымокший асфальт жалобно хлюпает, цепляя каплю за каплей. Прекрасно, учитывая, что мои очки тут же покрываются испариной и мелкими каплями, лишая возможности видеть. Единственное облегчение - до дыры, с гордым назвым названием "паб" недалеко. И странно так, наверное, я слишком мнителен и это паранойа в моей крови, но ощущение чужого взгляда на моей спине не покидает в последние пару дней. Быстро оглядываюсь по сторонам. Ничего подозрительного. Бред. Надо меньше курить и больше бывать на воздухе пожалуй.

*** Уже несколько дней я пытаюсь найти того, кто не испугается меня и поможет хоть как-то. Я бродил по улицам,магазинам, метро. Я даже начал завидовать бездомным. Им могут помочь, они видят их, видять их жалобный уже безнадежный взгляд, протянутую грязную ладонь и табличку с надписями типа "Я инвалид второй группы, помогите кто чем может". И есть такие люди, которые кидают им деньги, хоть и не очень большие, но просидев весь день в переходе они наскребут на булку хлеба. Порой проходя мимо булочной я беру с собой булочку и отдаю им. Они удивляются и вот тогда я вижу действительно радость в их глазах. Я подхожу к ним и тихо говорю "Ты добьешься своего и все будет". Именно в такие моменты, когда я продолжаю идти своей дорогой, не оглядываясь на остальных, мне хочется, чтобы кто-то сделал тоже для меня. Но этого нет. Костюм, недовольное лицо, кейс, очки... - адвокат, юрист, бизнессмен? Хм... давольно молод для этого. Неужели студенты ходят в таком виде? Не замечал... нет, нужно проверить. Вырываюсь из толпы и бегу в догонку за быстрошагающим по лужам парнем. Он входит в здание. Подымаю голову на встерчу каплям и пытаюсь рассмотреть название предприятия. "Натариат". Боже, ты что и впрямь юрист?! Следую за тобой... Я "наступаю тебе на пятки" уже второй день. Я знаю где ты живешь, я знаю с кем, вернее, что ты один, твой распорядок дня. Не знаю только твоего имени. Сегодня я решил первый раз заночевать у тебя, возможно, я узнаю твое имя и смогу понять, поможешь ты мне или нет. Жду пока ты ляжешь спать. Свет гаснет и ты отворачиваешься к стене, натягивая одеяло на плечо. Нахожу лист бумаги и ручку, стараюсь быть тише, но роняю стопку бумаг, лежащую у тебя на столе.. - Черт... - затыкаю себе рот и слежу за твоей реакцией. Быстро пешу письмо. "Прошу помоги мне. Я невидимка. Верни меня обратно. Оглянись я за твоей спиной. Да, я знаю, что ты никого не видишь, но я там. Заговори со мной и я докажу, что я невидем и рядом с тобой. Только прошу, помоги мне".

*** Я иду по выжженой пустыне, вокруг нет ничего и никого живого, кроме пары полу-иссушенных серых от жары трав. Солнце печет. Печет бессщадно, проникая под одежду, добираясь до влажной кожи, жадно слизывая пот. Раскаленный докрасна песок выедает ступни. Я не могу идти, не могу даже дышать. Обессилено валюсь перед пустым горизонтом на колени, откидываясь на спину, ощущая всем телом жар, пронизывающий, мертвый. И может я стану пеплом под этими горячими лучами солнца, в этой треклятой пустыне. Меня занесет песком и я просто стану еще одной из дюн, волнами растекающихся по ее брюху. <Пик-пик-пик> И, может, я только этого и хочу, ведь мне так жарко, так неимоверно пусто внутри, словно там нет ничего живого. <пик-пик-пик> Чувствую, как кровь вскипает на языке, когда я силюсь произнести, позвать... <пик-пик> - ЧТО ЗА НАХЕР?! Подскакиваю на постели как ужаленный, когда сквозь стоны ветра и скрипы песка прорывается жалобный писк будильника. Проспал? Снова? Блядь, отец меня по головке не погладит за третее опоздание на неделе. Поднявшись, первым делом выпиваю пару стаканов воды, ведь мне все еще, смешно признать, не по себе от сна. Подумать только, никогда ничего не снилось, а тут - зачастил один и тотже кошмар. Песок. Жар. Солнце. Глупости. Никогда я не был в жарких странах, и, судя по всему, никогда не буду. Наспех одеваюсь и кидаю в кейс оставленные с вечера на столе бумаги. Хорошо, что хоть формы приказов заранее заполнил и... какого хера опять?! Не имею ни малейшего представления, почему результаты моих вчерашних трудов в полнейшем беспорядке расбросаны по полу, и, да, уже некогда разбираться. Хоть бы не опоздать больше, чем на полчаса... Господи, я ненавижу натариат, ну честно. Стоит просто ступить за порог здесь - атмосфера напыщенной, тухлой чопорности наваливается на плечи стофунтовой гирей. Лестницы, лестницы, коридоры, конечно, ведь лифты для тучных дяденек, а студенты могут и по перилам полазить. Наконец, вот он. 21 этаж. Конференц-зал. Отец, как столб, восстает рядом с начищенной до блеска стеклянной дверью. Я чуть замешкался в коридоре, получив в награду взгляд такой озлобленный, что впору бы прожечь во мне две дыры. Вырывает у меня из рук стопку благоразумно приготовленных бумаг и скрывается за стеклом. Но каково же мое удивление, когда он через десять минут выходит обратно, запускает мне в лицо скомканный лист и произносит: "Доигрался, умник? Опоздал, так еще и это. Вычту из зарплаты " - буквально шипит. Ошарашенно разворачиваю бумагу. Что это? Даже не мой почерк. Может, я лунатил во сне?

*** Боже, что за тип? Не знаю, как тебе, но мне дико хочется ему врезать. Ты не так уж и часто опаздываешь, вернее вообще не опаздываешь, хотя может, до встречи со мной ты и так не спешил. Они уходят, ты продолжаешь стоять. Я в нетерпении смотрю на твое выражение лица, когда ты разворачиваешь лист. Мне нужно то, чем можно написать. Точно, что же это за юрист, если у него нет ручки в кормане на груди? Высовываю ручку и вырываю у тебя из рук листок. Пишу на нем, кладя его на ладонь, немного неудобно, но ручка отлично пишет. "Гляди. Я рядом". Возвращаю лист. Оглядываюсь. Стул? Дверь? Ваза! Подхожу к тумбе. Поднимаю ее. Теперь она парит в воздухе, как воздушный шар. Ты внимательно следишь взглядом за ней. Твои зрачки то сужаются, то расширяются. К моему сожалению, я не могу понять, что ты сейчас ощущаешь, может, просто подумаешь, что это какой-то прикол. Но если это окажется именно так, то я точно сломаюсь пополам как щепка. Ты единственный, по-моему мнению, кто сможет мне помочь и понять меня. Ну, же скажи хоть что-нибудь. Не молчи. Отворачиваюсь, опуская дорогую фарфоровую вазу обратно на ее положенное место. Я сделал, все что мог. Говорить не стану, боюсь. Скажем так, что я нем. Для начала мне просто нужно понять, что ты согласишься мне помочь, не важно, сколько это будет стоить. Подхожу ближе, пытаюсь всмотреться в твои глаза, я настолько близок, что ты можешь почувствовать мое дыхание на себе. - Имя? Скажи мне свое имя, - отшатываюсь от тебя, мало ли, вдруг ты мне врежешь, а потом куча жирных жлобов пройдется по мне. Мне такого острого ощущения и адреналина не нужно.