[243x341]
Тишина. Светлая просторная комната, в которой дышится свободно. Окна и дверь на балкон - раскрыты настежь, от чего почти прозрачная тюль из органзы постоянно взлетала к потолку как бабочка. Который раз я просыпаюсь на шелковой постели?.. Я ведь только недавно я был готов придушить ее собственными руками! А потом еще спорь, что от любви до ненависти один шаг… вернее наоборот. Хотя какая здесь любовь?! Только секс, телесное влечение, ничего больше, или нет?!.. Меньше думать по утрам надо после бессонной ночи. Но уставшим я себя не чувствую. Просто как-то непривычно… опять просыпаться на шелковой постели. Я растянулся на всей кровати, снова чувствуя себя человеком, не зверем в клетке. Органза дышала, летала по комнате из-за просоленного морского бриза. Для полного счастья не хватало только перевернуться на живот и зарыться с головой в мягкие миниатюрные подушки, вдыхая аромат ее духов - корица и цитрусовые - легкое, незаметное напоминание о себе. Как тюль из органзы, которая летает бабочкой по комнате. Но все равно шелковые простыни не грели, досадно, а кроме аромата ее духов больше ничего не было. Сама же хозяйка дома, судя по шуму воды, принимала душ. Я еще раз лениво довольным взглядом обвел комнату. Днем мне она однозначно больше нравилась. Просторная, светлая. Я бы даже сказал что одному тут как-то тоскливо, хотя столько свободы… Хотя мне нравилась эта ненавязчивая белизна и легкий, уютный беспорядок. Там опали лепестки цветков, здесь шелковая простынь сползла с постели, моя рубашка, брошенная вчера не глядя на стул, так и осталась трепыхаться под потоками воздуха. Но главное это, наверное, сказочные полеты органзы в комнате… Шум воды притих, я улыбнулся, изгибаясь чтобы видеть угловатую дверь ванной, напротив, кровати. Через несколько минут – тихий поворот замка. Никогда не понимал почему женщины стесняются своей наготы, ну по крайней мере на утро плотно закутываются в простынь и скользят в ванную. За ночь, тем более не первую уже, думаешь, я не изучил изгибы твоего тела?.. Вот и сейчас мне в качестве утешительного приза – досталось лицезреть длинные модельные ножки и слышать, как босые ступни касаются дерева.
- Чего улыбаешься?! Как кот своровавший сметану! – в меня полетело мокрое полотенце пахнущее шампунем. Мокрые темные волосы тяжело упали на плечи, рассыпаясь в завитые локоны.
- Могла бы и доброго утра пожелать, - комкая полотенце и бросая его не ближайший стул, ответил я.
- Уже день, - безразлично бросила, как подачку псу. Я лишь уткнулся носом в подушки, меня задел этот тон. Глупо. – И вообще хватит прохлаждаться, на отдыхе думаешь?.. – ну здравствуй, новый день, где мне опять тыкают носом на место, словно в чем-то провинился, как пес, который обязательно будет повиноваться, потому что знает, что с хозяевами шутки плохи. Сколько уже? Полгода? Скажи, сколько этот пес по ночам чувствует себя хозяином? Я и вправду тебя ненавижу. Тебя такую, указывающую мне на место. Как будто по ночам не извиваешься от моих прикосновений, не дышишь часто в шею и, конечно же, не стонешь, кусая мои губы. Как же паршиво начинать день с этого властного тона и хозяйского взгляда, словно я - вещь. Ненавижу! Ненавижу каждое такое утро! Но все равно мирюсь и это меня тоже бесит!
- Уже отработал… Ночью, - она метнула в меня уничтожающий взгляд, мол, что ты себе позволяешь козел?! Но наткнулась лишь на мое слегка отрешенное выражение лица.
- А я значит бревном лежала?! – я нехотя нащупал рукой белье, натянул под одеялом. И как раз, садясь получил рубашкой по лбу, вернее пуговицей по переносице.
- Для разнообразия могла бы быть и понежнее, - сухо вырвалось из голоса, попадая рукой в рукав, и резким движением набрасывая льняную материю, подтягивая рубашку за воротник. Отбросил шелковую простынь, словно та была виновата в столь прохладном отношении и встал с нагретой кровати. – Стерва, - она резко развернулась, и я почувствовал жжение на своей щеке вместе со звучным хлопком. Я лишь поморщился, отводя ее руку и небрежно выскользнул из ее тени, немного задев плечом. Я все-таки ее ненавижу. Привычным жестом рука зализала назад отросшие волосы. Я стал искать джинсы, те как назло куда-то запропастились. Нет, я конечно могу выскользнуть из ее комнаты в рубашке, нижнем белье, пройтись чуть ли не через весь дом и собственно никто не удивится моему виду, но все же – это крайний вариант. Потому что уйти хочется и прямо сейчас же.
- Где джинсы?! – я упрямо смотрел ей в спину, а она лишь отвернувшись к балкону, расчесывала волосы. Мокрые, они переливались на солнце, а органза летала вокруг окна. Я просто смотрел на сказочный образ. Не мог отвести взгляда от утреннего волшебства жемчужной органзы и ее мокрых волос. Как же я люблю когда она молчит, игнорирует и я могу просто восхищенно смотреть ей в спину, проклиная этот мир, за то что образ ангела тенят меня в ад.
- Дырку сверлишь?! – уже будничным тоном, не старясь задеть или съязвить. Но меня все же, немного задевает. Черт… Как… Как можно быть такой?!... А я все равно смотрю: на открытые плечи, на контраст белого полотенца и загорелой кожи… на бесформенную ткань, зная что под ней фигура песочных часов. Черт!..
Руки сами коснулись белого рояля, идеально гладкой крышки и с легкостью откинули, издав казалось бы излишне громкий звук в этой пронзительной тишине.
- Не прикасайся к роялю! – поздно, пальцы аккуратно коснулись наполированных клавиш. Ми-ре-ми-ре-ми-си-ре-до-ля… Сколько я не подходил в пианино, вернее сколько я не играл, той же незатейливой мелодии “к элизе”?!.. Лет семь, восемь? А пальцы все равно помнят. Еще бы… в нас чуть ли вбивали это. Сначала все же пальцы двигались неуклюже, вспоминая вторую часть, немного запинаясь, но все равно ведь играл!
- У меня в спине дырка еще не появилась?! – ехидно отвечаю я, продолжая бегать пальцами по клавишам. На моих губах усмешка, не даю ей ответить. – Почему ты такая?! Почему язвишь, дерзишь? Специально пытаешь задеть даже сейчас, когда я видел тебя другой?!.. Маска?!.. Сними, меня она бесит… Она бесит многих. Ты часто перегибаешь палку, не знаешь когда остановиться… - крышка громко хлопнула по роялю, я едва успел убрать пальцы. А ее ладонь твердо держала теперь белоснежную отполированную поверхность.
- Пошел вон! – точно, как псу. Я лишь равнодушно пожал плечами, не показывая, как меня это на самом деле задевает. Слишком часто в последнее время. Лишь тихо прикрыл за собой дверь, зачем хлопать, я ведь просто… а кто я? Я просто пес, с которым иногда хочется поиграться…

***

Ты игнорировала меня две недели. Просто не замечала, не язвила, не ехидничала, не говорила привет, как остальным. И смотрела сквозь меня. Как будто меня не существовало. А я… я беспричинно злился, как будто ты что-то должна мне. Как будто должна улыбаться и мило сверкать глазами. Как будто я должен был этого ждать от тебя… Черт. Приручила как собаку. Ласкала, заботилась полгода, а теперь щенок надоел, и ты решила просто игнорировать его. Не выгонять из дома, просто не замечать. Чтобы он скулил под дверью и тосковал по руке хозяйки. Черт, неужели я действительно такой?! Слабый? Мямля?! Подкаблучник?! Уверен, стоит ей только поманить пальцем – я буду рядом, покорно вилять хвостиком. Ненавижу! Я не такой, черт бы тебя побрал! Но как-то… не так без тебя. Тоскую?!.. У меня есть другой человек, за которым я вою каждую ночь. Там все по-настоящему, никто не играл… было… все по-настоящему было. Почти год назад. Видишь, я все еще помню! И сердце до сих пор кровоточит, и больно, и одиноко, и хочется выть, но… Это но… жить прошлым, дышать им, существовать воспоминаниями… Я больше не могу. Рвать себя на клочки, корить, убивать, снова оживать, с каждым новым днем! Панацея. Рак души – воспоминания о сгинувшей мечте. Мечте, которая разбилась на скорости около 300 км/ч, вдребезги, на осколки. А мечта ли?!.. А что было бы дальше? Мучаюсь этим вопросом, плююсь им как туберкулезник, кусками легких и непременно давлюсь. Снова и снова, раз за разом. Умираю внутри себя каждую ночь и с каждым рассветом – оживаю. Я болен. Я тяжело и неизлечимо болен воспоминаниями. И… и теперь мое лекарство, единственное успокоительное, блаженный обман, на который я сам добровольно согласился… теперь и он покинет меня?!.. Черт…
- На вот… - совсем не важно выглядишь. Диего кинул на стол пачку сигарет, прямо передо мной, в его руке мелькнула зажигалка. Я лишь поморщился.
- Дурь есть?!.. – тихо прошептали губы. Теплая ладонь легла мне на плечо. Совсем по-дружески, хотя скорее… по-отцовски, вызывая невольно в моем теле дрожь. – А теперь честно, что случилось?
- Отстань, - слабо отмахнулся я от старика, но тот лишь упрямо сел напротив и терпеливо ожидая. Наивный, думаешь, что я сейчас буду рыдать навзрыд, нервно курить и проклинать все, что можно на свете? Да, я слабый, быстро сдаюсь, теряю веру и уверенность, но слишком упрямый и на тебя никогда не свалю то, что во мне. К тому же я недоверчив… Я могу сказать только ей… Этому язвительному, ехидному, норовящему зацепить – ангелу, только жаль, что он падший.
- Уже неделю как-то не такой.
- А каким я должен быть?! Бегать, прыгать и скакать?! – безэмоционально, интересно, я давно стал амебой?!
- Нет, - просто ответил Диего, сам прикуривая сигарету из брошенной мне пачки. Молчание. Я ничего тебе не скажу, старый пройдоха. Сдашь меня ей с потрохами, а она заглотнет и не подавится. Ненавижу…
В тот вечер мы просто сидели напротив друг друга, перебрасываясь фразами, на которые я огрызался уже немного злее. Мне почему-то так стыдно стало перед ним. Он ведь хотел помочь и мне, и себе, и ей наверно тоже. Ей ведь тоже надо тешить свое самолюбие. Диего курил, а я просто смотрел на витиеватые облака дыма и вспоминал, как летала по комнате жемчужная тюль органзы. Ненужный романтизм, откуда он взялся? Катись туда, откуда пришел. Не нужен, и никогда не был нужен. Мне бы дури немного…

***

Думал, не излечится. Думал, что буду амебой еще вечность. Оказывается, вечность проходит быстро. Стоило пережить те две недели полного пренебрежения – и я могу избавиться от зависимости. Привыкание… ко всему есть привыкание. Теперь я привык быть для тебя пустым местом. Прям как паразит какой-то, очень живучий и стойкий. Все нормализовалось, если бы… одно но.
Я поймал ключи в воздухе одной рукой. Брелок феррари больно врезался в руку, я лишь с недоумением покосился на спортивную машину, а ты, встряхнув волосами, просто сказала.
- Загони в гараж, - тогда до меня немного начало доходить. Когда увидел позади тебя мужчину, чей образ был мне смутно знаком. Немного ниже тебя, подтянутый, смуглый, с аккуратными усиками и бородкой. Черный волосы зализаны назад, а белая шляпа и пиджак в руках точно были эксклюзивными. А еще он держал тебя за талию. Что-то во мне неприятно пошевелилось, рыкнуло и уснуло опять. Не дурак ведь, это был Карло. Ты иногда сидела с ним за столиком, потягивая вино, когда я был на ринге. Ты была с ним, равнодушно смотрела, как я проливал свою и не совсем свою кровь, бил до потери сознания… ты была с ним. Ты его игрушка, дорогая, живая кукла. Для тебя он купил дом, свез тебе все свои коллекционные феррари, которые я теперь перебираю, разбираю по винтикам и собираю заново. В этом кукольно доме у тебя есть все. Прислуга, немного свободы, чтобы самой зарабатывать. Уверен, ты все равно часть заработанного отдаешь ему. И те деньги пропитанные моей кровью… они ведь тоже у него. И все только для того, чтобы жить в этом кукольном домике с комфортом, уютом и почтением… Надавить немного педаль газа и крутануть руль, чтобы загнать машину в гараж и снова забыть обо всем. О тебе о Карло, обо всех остальных, просто лечь на доску и до ночи снова копаться машинах.

***

Доброе утро, Уже третий день не высыпаюсь!.. Мина, что у нас на завтрак? – тихие шаги босиком, как всегда. Короткая юбка, маячка, волосы неаккуратно, торопливо собранные в хвост. И это наигранное потягивание. Не дождавшись ответа, ты шустро влезла в холодильник, шутливо поднимая одну ножку. Я скользил взглядом по тонкой лодыжке и думал, что он касался ее. Мне стало тошно, резко и нестерпимо. Он касался тебя! Руки свободно гладили тело, губы оставляли засосы… Фу, противно. Я отвернулся, поворачиваясь к окну. Поднес чашку с кофе к губам, немного обжегся и поставил обратно. Неудачно – чашка стукнула о блюдце и ты слегка недовольно повернулась, получая ответ на свой мысленный вопрос.
- Да, это я и нечего пилить меня взглядом! – резковато отмахнулся, так и не смотря на нее. Мне все еще было противно.
- Ты сейчас должен работать, день на дворе, - огрызнулась ты, от чего я даже немного удивился. А где же политика игнора жалкого пса, который надоел и теперь гуляет сам по себе?!
- Ну, во-первых, уже не утро, а день. Во-вторых, я имею право на маленькую передышку, я тебе не раб. Допью кофе и пойду, - и все?! Только недовольный хмык и хлопок двери холодильника?! Хотя нет. Глухой стук по кафелю, чьи-то шаги, не трудно догадаться чьи. Первое куда он бросается, это к тебе. Обнимает сзади, прижимает к себе, целует в открытую шею. Меня тихо начинает типать. Стоп… я что, ревную?! Нет. Тогда почему бешусь от этого зрелища, мне же все равно?! Или нет?.. Я поднял глаза, осмотрел кухню – Мины и след простыл. Но взгляд вечно натыкался на эту воркующую парочку. Ты мило улыбалась, легко смялась, смешно морщилась что-то пробуя… а он, он обнимал тебя, целовал, ласкал. А я смотрел и чувствовал, как тяжелеет сердце. Удары становились медленнее, такие затяжные… Руки онемели и похолодели губы, хотя я обжигался, глотая кофе. В ушах стоял твой смех. Черт… Я и вправду ревную. Но чувствую себя таким бессильным, обреченным оставаться пустым местом, тем щенком, которого бросили за ненадобностью. Его рука скользит по твоему бедру, а ты томно вздыхаешь, притягивая его за шею к себе. Сейчас точно вывернет на изнанку. Я отставляю недопитый кофе и вылетаю из кухни, поскорее на свежий воздух. Спорим, что ты даже не заметила?!..
Боже, абсурд! Я тебя ревную! Ту! Ту, которую ненавижу всеми клочками своей души! Ненавижу! Ненавижу за острый на слово язычок, ненавижу за ехидный взгляд, за ноты в голосе. Ненавижу за ангельский вид! Ненавижу твои волосы, их восхитительную волнистую россыпь, которые теперь перебирает другой мужчина! Ненавижу губы, которые расплываются в этой довольной улыбке, когда он к тебе прикасается! Ненавижу тяжелый запах духов, которые он подарил тебе! Ненавижу фигуру песочных часов, за то, что он! он, ласкает тебя! Ненавижу! Всю тебя! Лишаешь разума, за это ненавижу! Лживо! Все лживо, что со мной, что с ним! Приторно сладкая улыбка или дерзкая ухмылка. Ласковый тон и строгие нотки – ложь! Ненавижу твое притворство! Ненавижу за то, что обманываешь! Ненавижу твое ангельское поведение и демоническое издевательство! Черт!.. Как же я тебя ненавижу!.. Везде обман, вся ты – обман. Я хотел вылечиться? Думал ты лекарство?! Ты яд! И я отравился. Поначалу как всегда – сладко и приятно, потом – горько, еще дальше – больно до тошноты. Знаешь, я и вправду ненавижу тут куклу, которую ты играешь. Такая фальшивая… Я ревную не ту. Я ревную?! Нет. Тебе самой противно от того кукольного образа который надела. И ты злишься, срываешься - на меня, на остальных. Сама виновата… Но черт возьми, как я хочу увидеть ту, которую я чувствую…

***

Он уехал, он ведь никогда надолго не остается, просто приезжает проверить, что с его любимой куклой. Ты привыкла, не так ли?! Жить в красивом доме, ни в чем себе не отказывать и ходить в этой маске. Знаешь, я сейчас поднимаюсь по лестнице. Я все-таки хочу увидеть тебя. Нормальную тебя и чтобы не было мучительно больно от невидящего взгляда или ехидцы в голосе, не было приторно-сладкой улыбки и этих тяжелых духов, от которых меня начинает тошнить. Откроешь, нет? Костяшки пальцев тихо стучат по двери, но ответа не последовало. Но уходить с пустыми руками я не намерен, ты где-то здесь рядом, придешь скоро. Наверняка, устало скинешь надоевшую за день обувь, едва дойдешь до холодной кровати и накроешься одеялом, так и не сняв одежду. Тихий поворот ручки двери, с замирание сердца. Все-таки я волнуюсь. Мало ли чего мог себе придумать?.. В комнате темно, но словно так что не прошло этих мучительных трех недель: все так же по комнате жемчужной бабочкой летает органза, настежь открыты все окна. Крышка рояля плотно закрыта, а за другой дверью слышится шум воды. Издевательство какое-то. Ничего не изменилось. Словно я побывал в каком-то бредовом сне и сейчас проснулся. Тихо прикрываю за собой дверь и на носочках пробираюсь к роялю. Все-таки любопытно, что я еще помню?! Осторожно открыл, легонько касаясь клавиш. Дурацкая привычка кусать губы в нерешительности. Может… попробовать «Лунную сонату» раз уж начал с Бетховена? Были бы ноты… Или учился бы я получше. Пальцы в темноте отсчитывают клавиши, немного нервно бегая с одной на другую. Немного неуверенно нащупал педаль и, вдыхая в грудь воздуха побольше, прозвучало давно заученное: до-диез, соль-диез, до-диез… Все конечно же не вспомнил, ноты урывками всплывали в сознании, а подбирать никогда не умел. И тем не менее… Пальцы шептали, струны напрягались и белый отполированный рояль воспроизводил музыку, которая сейчас лежала на сердце.
- Никогда бы не подумала, что ты умеешь играть, - внезапный шепот на ухо, так что пальцы срываются и выдают пару фальшивых нот.
- Я заикой останусь, если так подкрадываться будешь, - так тихо ответил я, продолжая играть хотя бы приблизительно по нотам.
- Еще скажи, что не нравится, - улыбка, хотя я ее и не вижу. Снова слышу запах корицы и цитрусовых и бархатные локоны щекочут у виска. – Нет, здесь не так должно быть, - ее руки отодвинули мои и пахнули по клавишам и я наконец-то узнал “Лунную сонату”, какой она должна быть.
- Ну, - усмехнулся я. – Музыка никогда не являлась одним из моих талантов…
- Зачем пришел? Только чтобы сыграть?!
- Ну, вообще у меня была идеальная отмазка на этот вопрос: где-то тут до сих пор мои джинсы, – тихий смех. Совсем, как шепотом. Вот как ты смеешься.
- Да у меня они, у меня…
- Решила оставить на память?!
- Дурак, - переливы мелодии и твое дыхание рядом. Согласен – дурак. – А если по-настоящему?! Зачем?! Если из-за секса, то мне хватило и попрошу на выход.
- Нет, не из-за него, но что греха таить, были планы, теперь отменяются… - я смотрел на черно-белое полотно музыки, смотрел, как пальцы летают с клавиши на клавишу, аккуратно так… как бабочки, с цветка на цветок. Черный, белый… контрасты… Наша жизнь состоит из контрастов. – Почему ты такая? – я слышу усмешку, от чего сердце падает куда-то в пропасть, под звуки до-диез.
- Какая такая?! – новый аккорд и тихий шепот мне на ухо. – Педаль зажми, - я повинуюсь. Люблю, когда ты говоришь так тихо, когда нет приказного тона и пренебрежения.
- Почему ведешь себя как стерва со мной и с ним… как… кукла, - моя откровенность меня когда-нибудь погубит, или уже погубила. Ты вздыхаешь, грудь тяжело поднимается, но ты не перестаешь играть.
- Ревнуешь что ли?! – теперь моя очередь улыбнуться, слегка наклонить голову и совсем не слышно прошептать: да. Хотя как можно ревновать ту, что даже не принадлежит тебе! А потом чуть громче.
- Да, я ревную.
- Дурак.
- Знаю… Но все же… почему ты играешь?
- С мужскими сердцами или на рояле?! – оказывается ты умеешь-таки иронизировать, не язвить. – Мне просто нравится, и там, и там.
- Не думала никогда, что это других может задевать?!
- Тебя, например, - я лишь качнул головой в знак согласия, почему-то было обидно. Треклятое женское коварство. Неприятно чувствовать себя… пустым местом. Послушным песиком, а ты напоминаешь мне об этом каждый раз, когда я забываю. Наверно правильно. Я не должен привыкать к хорошему. И все-таки было грустно и как-то вязко на душе. Неприятно когда рушатся твои иллюзии, снова. Я ведь действительно ими жил, какими-то своими фантазиями о другой жизни. Глупо да? Спасибо, что не забываешь мне напоминать о том кто я здесь и что для тебя. Хотя даже не так, кто я для этого мира. Снова не прав, снова ошибся. Впрочем, пора привыкнуть. Я и вправду дурак, если ожидал другой истории.
Я поймал тебя за запястье, аккуратно прижал губам теплую ладонь. До-диез все еще звучало в меня в голове, но на самом деле в комнате было слышно только лишь трепыхание органзы и твое дыхание совсем рядом с моим виском.
- Спасибо за урок… Я пойду, - ты молчала, а я сидел, не шелохнувшись, лишь слушая музыку ветра. Мы оба чего-то ждали. Твоего решения, я ждал его. Послушный пес, и в правду стал таким. Но странно, знаешь, я не жалею.
-Дурак, - повтори хоть миллиарды раз – соглашусь. Но ты так и стояла рядом со мной не решаясь ответить, время тикало удивительно медленно. Я чувствовал твое дыхание на своем виске. Как в мгновение оцепенение спало – мотаясь по комнате бабочкой, тюль, как-то зацепилась за вазу с цветами, резкий порыв ветра и теперь на полу осколки, а по паркету растекается вода. Я засмеялся, в голос, нарушая эту нашу с тобой нерешительность. Обернулся и увидел твою улыбку.
- Оба дураки, - и поцеловать, коснуться губ. Снова и снова пробуя их мягкость. Сердце замерло на секунду, чтобы часто-часто забиться в груди. Ты улыбалась, я чувствовал. И целовала так, как никого раньше не целовала, уверен. Под звуки Бетховена в моей голове и шорох органзы в комнате, под шепот твоего дыхания – мы целовались. И я наконец понял – не ненавижу.