Артемка пишет с борта «Рапсоди», на которую я так тогда и не улетела в февральскую Южную Америку: «Ну вот еще месяцок поработаю, посмотрю Европу да и увольняюсь», а через три дня прилетает «Все, написал, заявление уеду домой 8 мая» - и на мое удивленное «Но ведь там столько портов, неужели не спасает?» уверенно отвечает «Не спасает, надоело».
Меня же штормит от «Корабль – это, конечно, гештальт, но в ресторан больше – ни за какие коврижки» и «Ну разве что только много интересных портов» до «Но если не ресторан, это такая долгая эпопея, может фиг с ним, выдержу» и совсем уж гиблого «Да даже если и Энчентмент, в конце концов, это сразу решит все финансовые проблемы, а там с деньгами можно хоть в Колумбию, хоть на «Бэрнинг Мэн» в Сан-Франциско следующим летом…»
Машка, которую штормит не меньше, говорит, что каждый день перечитывает свой пост о том, что корабль – это плохо. Я подумала и решила, что мне тоже такой нужен. Но я не буду писать в очередной раз о том, как меня трясло от Винджаммера, переживаний из-за вилок и необходимости охотиться на соус для стейков – в теории я все это помню, на практике мне сложно поверить, что я и в самом деле была способна на такую жгучую ненависть, которую тогда испытывала.
Я лучше напомню себе о том, что происходило в моей жизни ровно год назад, в начале мая 2015.
Итак, я работала на борту уже четвертую неделю, с нетерпением ждала приезда Машки, до которого оставались считанные дни, и окончательно привыкала ко всему происходящему. Процесс сервиса становился отработанным до автоматизма, а жизнь бортовая была настолько хороша, насколько она вообще могла быть там – меня перевели в утренние смены в Винджаммере и, решив, что любезничать с гостями я умею значительно лучше, чем сортировать грязную посуду, стоя по локоть в пищевых отходах, ротировали на должность хостес, в портах выпадало до четырех часов свободного времени, и я медитативно бродила по джунглям Кококея, пила кофе и коктейли в Нассау и гуляла по Канавералу с Денисом, который успешно учил меня относиться ко всей этой жизни корабляцкой как к игре, не имеющей ничего общего с нормальной реальностью.
В 16.45 я, напялив нелепую мужскую форму, приходила в дайнинг. В ту неделю я работала в команде аж с тремя официантами – пожилым доминиканцем Альберто, который называл меня своей русской дочкой, не давал в обиду и умел вызывать у гостей неподдельное обожание, и двумя вполне адекватными филлипинцами – что, после отработанной до этого недели с индусом Нельсоном, встававшим на измену от слов «Эти гости из люкса» и доводившим до немой истерики и меня, и гостей, и индонезом Генри, представлявшим меня своим столам как будущую жену, казалось чуть ли не манной небесной. Да и гости, не считая шестерых, постоянно приходящих под закрытие кухни мексиканских чикуль, были вполне благожелательны – дружелюбно настроенные семьи, позитивные дамы в стиле героинь «Секса в большом городе» и столик белорусских эмигрантов, вручивших мне 100 долларов чаевых и предпочитающих не есть, а бухать по-черному, что позволило мне томно им улыбнуться и позвать мальчика из бара.
И каждый нахрен вечер я все равно умирала. Все трое моих официантов работали в разном темпе, Альберто, предпочитавший неспешные беседы с гостями, обижался, что его столам я уделяю меньше времени и ругался за меня с филлипинцами, считая, что они меня перегружают – а филиппинцы не требовали ничего сверхъестественного, мой второй ассистент то пытался учить меня жизни и возмущался, что я все дела по-своему, то растворялся в воздухе, скинув на меня всю уборку – а позитивные эмоции, полученные от портов дело только усугубляли – приходя в дайнинг на позитиве, я буквально физически чувствовала, что вся радость испаряется со скоростью лопающегося воздушного шарика, слезы по-мультяшному брызгали из глаз от участливого «Ну как сегодня твои мудаки?» вечером в столовой, а фоново все время хотелось выйти прямо с пятой палубы, желательно с громким криком.
Так это я к чему – детка, даже в далеко не худшие недели, ты была там пессимистичной истеричкой, способной орать на всю кухню ни в чем ни повинному человеку о том, что вот уж его-то fucking helpтебе точно никогда не понадобится, поэтому шел бы он к черту, - и да, ты, конечно, в любой момент можешь психануть (чего уж там, тогда никакой пост тебя не удержит, как обычно «сто плюсов и минусов – а потом бамболео») и написать Мэрилу о своем непреодолимом желании вернуться. Я просто хочу, чтобы будущая ты знала – ты пожалеешь. Пожалеешь в тот самый гребанный миг, когда в первый же вечер, распахнутся двери дайнинга – и 120 человек обслуживающего персонала с перекошенными улыбками завертятся в бессмысленном и беспощадном колесе 5-звездочного сервиса.