(продолжение)

Глава 18

Утром следующего дня, я приехал на Таганку, на Гончарную, где перед спуском к Москва-реке собираются нумизматы.

Найти и купить пачку червонцев не составило труда. Правда, пришлось выслушать от старика коллекционера историю о том, как поленились уничтожить эти деньги в 1995 г. И попросту вывалили их в заброшенную шахту под Тулой - потому-то и сохранность их идеальная и даже банковская упаковка нетронута.

Тысяча советских рублей за тысячу российских... Как же измельчал нынешний рубль. На тысячу советских, мы проживем в Ленинграде вдвоём больше полугода, при всём при том - припеваючи, а сейчас - один раз в магазин за продуктами. Да всего на десять рублей можно было неделю кормиться.

На другой стороне площади, зашел в Таганский универмаг, за сувенирами. Зашел в отдел одежды, купить ей джинсы. Женщина всегда остро нуждается в хорошей упаковке. Какой размер взять? Выбрал среди покупателей девочку с почти аналогичной фигурой, спросил размер. Выбрал пару штанов: стрейч - пусть подружки полопаются от зависти при виде её изумительных ножек, плотно обхваченных джинсой, а вторые - классические. Поискал "Монтану", но продавщица о таких и не слышала, остановился на "Вранглер". Взял пяток комплектов кружевного белья. Белое, черное, голубое и красное. Насколько я помню,  в то время, кроме телесных оттенков – другого, наверное и не было. Купальник лимонного цвета, как тот, что был на ней в нашу первую встречу в Москве. Двадцать пар колготок разных цветов - достаточно на первое время. Духи... Что я знаю о её пристрастиях в запахах? Ничего. Хотел, было купить те, что были на слуху, те, которыми пользовалась бывшая, о которых слышал краем уха в разговорах фотомоделей. Во всяком случае, то, что запомнилось: "Шанель" и "Клима". Но, подумав, решил всё же спросить.  Оказалось, что эти духи больше подходят зрелым женщинам... Оплатил туалетную воду "Кензо" и "Москино", и, застеснявшись пристальных, заинтригованных взглядов  девушек-консультантов, поспешно ретировался. 

Набрал нейтральных с виду, с минимумом текста, ярких полиэтиленовых сумок. Начал было присматривать бижутерию, и тут почувствовал себя европейцем, собирающимся в гости к дикарям. Стало даже как-то не по себе. Ишь ты... набрал сувенирчиков. А всё равно, кажется, что мало. Мир весь... к её ногам сложить готов. Да только, нужен ли он ей? Да мне, он и самому сейчас ни к чему, не нужен мне такой мир, если в нём нет Девушки Моей Мечты.

В полдень следующего дня я стоял на "Соколе" и ждал нужный поезд. Мой старый, потертый фибровый чемодан, с металлическими уголками, чудом, сохранившийся на антресолях, настолько не вязался с окружающей действительностью, что дежурный по станции милиционер, посчитал своим долгом проверить мои документы и содержимое реликтовой клади. Не обнаружив ни в том, ни в другом ничего подозрительного, с ярко выраженным сожалением удалился, ворча себе под нос что-то о москвичах-скупердяях.

Нужное мне в вагоне место было не занято. Пока я шел к нему по проходу, его, было, попытался занять молодой парень с дредами. Присел, поёрзал, как будто на гвоздях, и тут же пересел напротив. Пиво приятно отягощало желудок, и спал я ночью нарочно мало.

Прежде чем угнездиться на диване "машины времени", проверил ещё одну смутную догадку, получив подтверждение. Над вечно закрытой дверью перехода из вагона в вагон, на неприглядной табличке было написано: вагон серии ЕЖ  вагоностроительного завода им. Егорова - Ленинград 1980 год.

Задремал я, как всегда, легко и незаметно.

Глава 19

"Следующая станция - Лесная. Осторожно, двери закрываются" - непривычное словосочетание вторглось в дремлющее сознание и прогнало сон прочь...

Получилось! Сработало! Я снова в Ленинграде! Подхватив чемодан и сдвинув на спину сумку, я поднялся и встал у дверей вагона. Пока поезд не спеша, преодолевал перегон, изучил схему, чтобы выйти на "Петроградской".

- Ба! Какие люди, да с чемоданом! Ну, проходи... А Иришка опять у своих, в Лисьем... До понедельника уехала...

Удивлённая Маринка проводила меня в свою комнату. Мишка тут же прилип ко мне.

- А Тетьиррра сказала, что ты уехал.

- Но, как видишь - вернулся.

Подключилась Маринка:

- С таким чемоданом - наверное, надолго. Всё же решил переехать в Ленинград?

- Пока не знаю.

- А для чего тогда столько вещей набрал?

- Это так. Сувениры Иринке.

- А не рано? У неё день рождения через месяц только.

Я смутился. Не знаю, когда у любимой день рождения.

- А ну, выкладывай давай. Вы поссорились?

Я молча помотал головой.

- Ну, как нет? Да она вернулась домой, как закаменевшая. Спрашиваю: Уехал? Да, уехал. И больше ни слова не вытянешь. Ты что, бревно бессердечное, не мог сразу девчонке сказать, что вернёшься?

Я неуклюже попытался вывернуться:

- Хотел сюрприз сделать...

- Сделал... Целый чемодан сюрпризов. А нужны ли они ей? Она битый час у меня сидела, всё в окно смотрела, плакала, ждала. Вроде взрослый, а поступок на Мишкин возраст тянет.

- Марин, успокойся, всё будет нормально. Пусть чемодан у тебя постоит. Можно?

- Конечно можно. А ты, почему только с вокзала? Московский поезд рано утром приходит. Неужели самолётом летел?

- Конечно поездом. Только не пассажирским. Маринка, я не успеваю отвечать на слишком часто задаваемые вопросы. На, попей и остынь.

Достав из любимой сумки через плечо, литровую бутылку колы, протянул ей.

- Мишка! Смотри, чем дядя Лёша нас угостил! Это привезёнка или из "Берёзки"?

- Дядька из командировки привез... Ты знаешь, как её дачу найти?

- О... Здесь по-русски написано! Где это в Америке по-русски говорят?

Как выкрутиться - пришло в голову моментально (сказалась советская закваска).

- Я разве сказал, что он за границей был? Экспериментальная партия. Пепси у нас тоже не производили - а сейчас?

- Так не в таких бутылках...

- Это бутылка будущего. Ещё скоро появится наш напиток "Тархун", его из какой-то среднеазиатской травы делают. Круче «колы»!

- А кем твой дядька работает?

- В министерстве пищевой промышленности, технолог, начальник отдела.

- А...

- Так ты расскажешь мне, как доехать или сама не знаешь?

- Знаю. Мы с Мишкой у них две недели провели. И в августе ещё звали. В общем - так, сейчас поедешь на трамвае до платформы "Старая деревня", сядешь на электричку...

Трамвай, погромыхивая на стыках, катился по городу, между невысоких зданий. Как здесь хорошо, спокойно, мирно... Тихо, сирен нет и в помине. Никто в пробках не сигналит. Да и сами пробки даже представить невозможно при таком количестве машин. Легковушек мало, грузовиков и того меньше. Лениво моргают крашенные серебрянкой тройные шарики светофоров. Люди переходят улицы там, где им нравится и никому это не мешает. Хвост очереди в кассу кинотеатра "Юность" высунулся наружу. Стоят за билетами на комедию "За спичками".

Конечно, если бы не зелень - сероват город. Мало красок, мало цвета. Сероват... И жители его по моим меркам - бедноваты. Но разве это дорогая цена за настоящую милицию, за покой в собственных квартирах, комнатах, за заботливых медиков, за уверенность в обеспеченной старости. За доступные детские сады, за бесплатное обучение. За рекламу в эмбриональном, а не агрессивном состоянии - лишь скупо украшенные витрины магазинов. За мясо в колбасе, за настоящий чай - пусть даже и грузинский. Так вот подумать... Сколько мы потеряли, получив эфемерную свободу и яркие шмотки... Пожалуй, свобода была именно тогда, когда из каждой коммуналки дети могли ездить летом на морские курорты.

Трамвай высадил меня на конечной. Стройка невдалеке, рядом деревянные домишки – наступает город.

Я стоял на трамвайном кругу и пытался понять, что мне напоминает это место? Кажется, какой-то фильм о войне, о блокаде Ленинграда. Как же плоско в Питере. Равнина, как бильярдный стол. Поневоле начинаешь чувствовать себя плоским в этом мире двух измерений... Я едва успел купить билет на электричку, так неожиданно быстро она подошла.

(продолжение следует)