[350x]

… И наша Волга — русская река,

Строка Руси, истории великой,

И на заре туман, и клики кулика,

И тихий плеск волны — таинственный, безликий.

В. Земсков

«Красота Хвалынска не в представительных зда­ниях, не в «вылизанной» чистоте, а в органической слитности с пейзажем. Город без внешнего притвор­ства: он такой, какой есть… В его площадях, улицах, переулках есть та законченность, которая создает уве­ренность, твердость в жизни».

«Образ города целостен и неповторим, красота его особенная: она не только в каменных представитель­ных зданиях, а в удивительной гармонии с живопис­ным ландшафтом, в бескорыстном, «обломовском» спокойствии. Если есть города, в которых воплощен национальный характер, то Хвалынск, по-русски меч­тательный, неспешный, рукодельный, широкий, — из таких».

Эти две цитаты, взятые мною наугад — одна из правительственного журнала «Российская Федера­ция», другая из книги по истории поволжской архи­тектуры, могли бы открыть длинный список не ком­плиментов Хвалынску, а искреннего признания в любви и вполне объективных заслуженных оценок.

Справедливость их я постараюсь подкрепить реальными историческими событиями, фактами, относящимися к строительству и преобразованиям в этом чудесном, поистине райском уголке, где ныне создан и уже успел показать себя с лучшей стороны Национальный парк «Хвалынский».

О заурядном не слагают легенд; о Хвалынске же их создано немало, и лучшая из них, пожалуй, «Хлыновск» Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина — великого сына нашего края, большого русского художника, своеобразного мастера слова. Страницы его книги — это не упражнения, не парафраза, не вы­думка, а живая плоть и кровь нашей русской жизни, с ее нежностью и буйством, прозрениями и заблужде­ниями, откровениями и трагизмом.

Про город можно сказать, что он — живая легенда.

Хвалынск, явившись колыбелью многих инте­ресных художников-иконописцев, подготовивших своим искусством появление на историческом поле живописи К. С. Петрова-Водкина, остается до сих пор своеобразной Меккой для многих современных мас­теров; не случайно здесь проходят ежегодные россий­ские пленэры…

Многочисленные археологические и природные памятники говорят сами за себя.

История Хвалынска, сыгравшего заметную роль в процессах освоения Поволжья, делится на несколь­ко этапов и уходит своими корнями в эпоху Золотой Орды. Знаменитый Сосновый остров, отмеченный всеми путешественниками, располагался на самой границе Средней и Нижней Волги, где, по крайней мере, последнюю тысячу лет была переправа, важней­ший стратегический пункт. Судя по многочисленным археологическим находкам, здесь было русское насе­ление еще до нашествия Орды. В период Золотой Ор­ды остров служил главным «верстовым столбом» сно­шений между Ордой и Русью. Отсюда поступали важ­нейшие сведения русским князьям от золотоордынских людей, шли посольства, обозы с данью и награб­ленным в походах добром, бежали на Москву попав­шие в опалу татарские князья. Хорошо понимая зна­чение этого пункта, митрополит Алексий в 1357 году, возвращаясь во главе посольства из Орды, основал здесь поселение. Такая возможность у него явилась после того, как Алексий излечил влиятельную жену хана Джанибека, Тайдулу, и получил небывалые при­вилегии и дары. На одном из подаренных Тайдулой московских подворий митрополит заложит Чудов монастырь, который впоследствии сыграет большую роль не только в судьбе Хвалынска, но и всего Россий­ского государства. Первый этап истории Хвалынска заканчивается в эпоху гибели Золотой Орды.

В 1556 году сотник Кобилев, дабы приостановить разгул мелких одичавших орд в поросшей степи, строит на Сосновом острове городок-крепость, при­званный стать опорным пунктом в продвижении на южную Волгу и рыбацкой факторией. Таковым он оставался на протяжении XVI и XVII столетий, таковым его и увидел Царь Петр I в 1695 году во вре­мя Низового похода. Судовой журнал свидетельст­вует: «Первого июля в девятом часу проехал Соснов город, а стоит тот город на острову, остров тож слывет Соснов». Фактически владельцем этого городка и ос­трова с «тихими сосновыми водами» и обширными земельными наделами по правой и левой стороне является тот самый, основанный митрополитом Алексием Чудов монастырь, который к началу XVII столетия, став крупнейшим землевладельцем и рас­пространяя свою власть на новые земли, выхлопочет в 1606 году государственную грамоту на владение здешней землей и рыбными ловлями. Такое соглаше­ние было выгодно и Царскому Двору, изрядно полу­чавшему к столу осетровую рыбу, не тратя при этом денег из казны; кроме того, Чудов монастырь практи­чески взял на себя оборону рубежей собственных владений. Жизнь на острове монахов и крепостных рыбаков была неспокойной, приходилось постоянно отражать не только набеги кочевников, но и разбой­ных казаков. Заглядывали сюда и ближайшие сорат­ники Ермака: так, в документах от лета 1581 года сказано: «Прибежали в Москву татары и поведали, что на Волге на перевозе под Сосновым островом ка­заки Иван Кольцо, да Богдан Барбоша, да Микита Пан, да Савва Болдыря погромили ногайское посоль­ство». Не оставляли Сосновый остров без внимания купцы и путешественники; один из наиболее извест­ных — Адам Олеарий опишет его в 1636 году. Населе­ние острова растет и в 1699 году достигает сравни­тельно большого числа после высылки сюда Чудовым монастырем 300 душ ясашных.

В 1700 году островитяне переселяются на правый нагорный берег и строят на месте рыбацких поселе­ний основательный рыбацкий городок, крепость, ко­торую правительство снабдит пушкой и нарядом во­енных. Так начинался третий этап истории Сосновки-Хвалынска, уже правобережный. По данным первой ревизской сказки 1719–1721 годов, в Сосновке насчи­тывалось около 900 душ мужского пола. Население было пестрым: рыбаки, монахи, ясашные, стрельцы, раскольники и даже поляки, которые, по-видимому, были высланы сюда после взятия Смоленска. Вторая ревизская сказка (перепись 1742 года) фиксирует быс­трый рост сельского населения и называет ряд сел, в том числе Сосновую Мазу, Терсинскую Вершину (Болтуновку), Апалиху, Елшанку, Дубгай, Самодуров-ку, Ершовку, которые приберет к рукам Чудов монас­тырь, но на этот раз ненадолго, так как екатеринин­ская политика секуляризации лишит монастыри их земельных владений и в 1762 году население Сосно­вого округа станет свободным. Со второй половины XVIII века начинается массовая раздача земель Поволжья помещикам, которые иногда, прихватив местное поселение, выводят из своих центральных владений крепостных. Императрица Екатерина II подарила село Алексеевку и 27 тысяч десятин земли Е. Р. Воронцовой-Дашковой. Усадьба Воронцовых-Дашковых сохранилась и по сей день. На протяжении всего XVIII века процесс заселения имел свою специ­фическую окраску: массы вольного люда из беглых и «гулящих», «воровских» людей сменяли волны новых мигрантов. Этнические раздоры и политика обраще­ния в христианскую веру приводят сюда из приокских и волжских лесов мордву и чувашей; расстаются с коче­вой и полукочевой жизнью татарские семьи, садивши­еся основательно на земли, пожалованные еще Петром Великим татарским мурзам, поступившим на Госуда­реву службу в качестве пограничной охраны от кочев­ников. Так в городке возникают татарские слободки, сохранившие до сих пор национальный колорит; корен­ное татарское население придает особую окраску горо­ду. Вообще Хвалынск, являясь одним из самых много­национальных в Саратовской области, служит лриме-ром доброго и долгого сожительства разных народов.

Говоря о XVIII веке, нельзя не упомянуть, что большим событием для сосновцев стало прибытие Императора Петра Великого во главе могуществен­ного Российского флота, шедшего в Персидский поход 1722 года. Из Сосновки Император взял лоцма­нов и гребцов, перечислив их пофамильно.

К сожалению, мы не получили намечавшегося в свое время научного описания Сосновки академика И. Лепехина, не решившегося высадиться здесь из-за медведей. Военный топограф, шедший много лет спустя по нагорной части во главе отряда казаков, засвидетельствует: «Едва ли не самым большим бед­ствием для нашей экспедиции было обилие медведей в здешних местах, которые попадались в каждом овраге». Таким образом, медведь на гербе соседнего города Вольска вполне законен и мог бы украсить герб Хвалынска. Последний медведь был, к сожале­нию, убит в Хвалынске 95 лет назад, и чучело его находится в музее…

В 1780 году Сосновка, по известному указу Импе­ратрицы Екатерины II об образовании Саратовской губернии, становится городом Хвалынском и центром огромного уезда, простиравшегося по правую и левую сторону Волги (и разделившегося в 1923 году на шесть районов). По одной из версий, изложенной в офици­альных документах, название было дано по названию кочевых племен Хвалисов, обитавших по берегам Ка­спийского (в истории Хвалынского) моря. Через год, отдавая дань памяти возникновения Сосновки, Импе­ратрица утвердила герб с изображением двух осетро­вых на голубом фоне Волги. На сегодняшний день Хвалынск является одним из шести гербовых городов Саратовской области.

История оставила нам имена градоначальников. Первым городничим был назначен князь М. Д. Кугу-шев; в его ведении были дела благоустройства, безо­пасности, снабжения продовольствием. М. Д. Кугушев пробыл в этой должности 25 лет и сделал для города много полезного.

Первым городским головой был избран купец Никифор Зайцев. Вспоминают, что «выборами Зайцев был сильно напуган, боялся чего-то, спрятался на чердаке. Кугушев разыскал городского голову, обод­рил его, говоря, что бояться нечего, что все дела будут делаться по закону».

Присвоение статуса уездного города ощутимо сказалось на общественной и экономической жизни хвалынцев: организуется городская администрация — городническое правление, уездный суд, открывается казначейство, которое представляло собой яму, выры­тую у Никольской церкви и обложенную камнем. У казначейства несли караул двое солдат.

Строительство острога обошлось в полторы ты­сячи рублей. Порядки в тюрьме были особые — утром солдаты выгоняли арестантов в город, чтобы те как-нибудь кормились и к вечеру принесли поесть тем, кто их так тщательно охраняет.

В 1784 году учреждается почтовая контора, откры­ваются почтовые станции в некоторых селах по трак­ту. За пересылку писем в пределах России взимается плата от 2 до 48 копеек, за границу — 1 рубль 28 копе­ек. Для сравнения заметим, что осетр средней величи­ны ценился в 90 копеек, фунт икры стоил 6 копеек, а воз мелкой рыбы можно было купить за 2 копейки, по свидетельству создателей первого путеводителя по Волге братьев А.П. и Н. П. Боголюбовых (издание пароходного общества «Самолет», СПб, 1862)*.

За первые пять лет население города удваивается; при дворах, из которых пятая часть (около 100) домов купеческие, — фруктовые сады, множество огородов, 13 лавок, 4 казенных магазина, коптильни, кузницы, множество амбаров. В городе проживает более 20 дво­рянских семей, а с 1790 года работает первый врач польско-немецкого происхождения. На улицах — порядок, выбрасывать мусор категорически запре­щалось; напротив, если кто увидит в овраге мусор, то должен был собрать и сжечь за городом. Особо обе­регались ручьи и речки, на которых стояли водяные мельницы. На рубеже XVIII—XIX веков на народные деньги, кроме церквей, возводится Казанский собор; с купцов по 25 рублей на строительство, с «остальных, кто сколько может».

Доехав в 1767 году в своем путешествии по Волге до Симбирска, к округу которого относились и земли Сосновки, Императрица Екатерина II написала: «Народ на Волге богат и весьма сыт…хлеб всякого ро­да здесь так хорош, как еще не видала, везде вишни и розаны дикие, а леса иного нет, как дуб и липа, земля такая черная, как в других местах в садах не ви­дать». Следствием таких впечатлений о Волге стало создание Саратовской губернии и, в конечном счете, города Хвалынска. Не надо глубоко проникать в ис­торию древнего городка, чтобы убедиться, что Волга-матушка дала ему жизнь, родив на одном из своих островов поселок и оставаясь на целые века экономи­ческой и духовной основой существования своего детища. Хвалынцы отвечали и отвечают любовью своей матери, и не их вина в том, чтоу с ней сегодня происходит…

Купец Кулаков, расчетливый и скупой, признался А. Н. Минху, что если бы выиграл 200 тысяч, то все от­дал, чтобы только плавать по Волге и любоваться. Рыбная ловля продолжала играть существенную роль; на протяжении всего XIX века ежегодно отлавливали одну-две крупных белуги, размеры которых достигали 3 сажен и 40 пудов весу. Особая любовь Царского Двора к осетровым запечатлена на гербах Хвалынска, Царицына (Волгограда), Саратова. В 1864 году в ходе пребывания Августейших особ на саратовской земле были выловлены крупные осетры, в жабры которых вставили золотые серьги с Царскими вензелями, а затем выпустили в Волгу.

В 1830 годы начинается следующий этап развития Хвалынска, когда после погрома иргизских монасты­рей в Хвалынск переселяются богатые купцы-старо­обрядцы. С их приходом обустраивается центр горо­да, строятся двухэтажные кирпичные дома, прокла­дываются мостовые, в 1842 году проводится водопро­вод, растет число водяных мельниц; по Волге сплав­ляется до полумиллиона пудов зерна, яблоки, сало, мед, лес, лучшая на несколько губерний гончарная посуда из синих, красных и белых глин, в заволжские степи идут баржи с дровами, погрузкой которых тра­диционно занимались женщины. Рыба — особая ста­тья, она шла на Москву в свежем, сушеном, вяленом, копченом виде, в основном, более быстрым гужевым транспортом.

Для того, чтобы подчеркнуть значение Хвалын­ска, напомним о том, что в середине XIX века населе­ние его составляло 11 000 человек, в то время как, на­пример, Царицына — 6 900 человек. Торговля зерном на протяжении XIX — начала XX веков составляет ос­нову экономики, что наложило отпечаток и на внеш­ний облик города: «Как крепостные стены, стояли, вытянувшись в ряд, лучшие постройки города — хлеб­ные амбары», — напишет К. С. Петров-Водкин.

Вторая половина XIX — начало XX века — самый стремительный период развития Хвалынска до рево­люции. Как и во многих городах центра России, складывается промышленное производство; кроме учрежденного общественно-государственного банка, открываются еще четыре товарищеских банка, обслуживающих средний и мелкий торговый предпринима­тельский капитал.

По статистике 1881 года, на речке Каменке рабо­тает 5 водяных мельниц, на речке Черемшанке 17 и 4 ветряных, а купцом Маркеловым строится первая паровая мельница. В 1903—1904 годы по реке Камы-шенке поднимаются паровые мельницы купцов Немолькина, Егорычева, Копнина, Фанталова, Вехова и К°, на Винном ключе — Рябзина, на Банном ключе — Галицкого. В Хвалынске перерабатывали около 4 миллионов штук высококачественного кир­пича; с 1880 года работает пивоваренный завод Бай-кова; в 1898 году купец Корнилов открывает четвер­тую по счету кондитерскую фабрику, продукция кото­рой, благодаря наличию местной фруктовой базы и старинных традиций, пользуется большим спросом в Москве. Купец Быков пускает маслобойный завод, а Колояров создает мощное производство по послед­нему слову техники: вырабатываемое здесь подсол­нечное масло и сегодня идет за границу.

Волжский берег покрывается десятком приста­ней, с которых в 1909—16 годы отправляется около 10 миллионов пудов зернопродуктов, около 5 милли­онов пудов яблок, в том числе в Персию, Австралию, Англию. Лицо города определяли кустарные и полу­кустарные мастерские, множество магазинов, лавок, постоялых дворов, гостиниц, ночлежек, трактиров, базарчиков.

На главной базарной площади собиралась боль­шая зимне-весенняя ежегодная ярмарка, на которую съезжались купцы из 5—6 губерний, Казахстана, Урала, Западной Сибири; в основном, это были ста­рообрядцы, которые после торгов несли денежную лепту и поклон Черемшанским монастырям. Вторая ярмарка была в судоходный сезон, когда, по свиде­тельству петербургского советника В. Беккера, еще в середине XIX века в Хвалынск за зерном, яблоками и рыбой прибывали до 400 барж. У центра города стояли полузатопленные баржи, в которых плеска­лась самая разнообразная рыба — от белуги, севрюги, осетра до щуки. И эти традиции продолжались до конца 20 годов XX века.

По социальному составу предреволюционный Хвалынск выглядел следующим образом: 2% дворяне, 3% купцы, 5% занимались крестьянским трудом и 80% составляли ремесленники, мелкие торговцы, грузчики, бурлаки, поденщики, монахи… Особый колорит Хвалынску придавали священнослужители; ведь в городе 12 церквей, мужские и женские монас­тыри. Сами жители отличались благочинностью, вос­питанностью, хотя встречались, бывало, пьяные. Уст­раивались кулачные бои на зимней Волге, случались драки у кабаков и был даже холерный бунт, во время которого погиб врач А. М. Молчанов (событие это получило широкую огласку, о нем писал, в частности, В. В. Вересаев).

Двум десяткам кабаков необходимо было что-то противопоставить, и власти города большое внимание уделяли культуре и воспитанию жителей: имелись две гимназии, два училища, школы, одна из первых в гу­бернии публичная библиотека, два кинотеатра, дра­матический театр, прекрасный городской парк и бульвары на берегу с платными купальнями. Цент­ральные улицы освещались 300 керосиновыми фона­рями. В городе работают фотоателье, две типографии, издаются газеты.

Главным благоустроителем был внук писателя-демократа Алексей Васильевич Радищев, который 35 лет проработал городским головой. Род хвалынских Радищевых, который шел по линии старшего сына Александра Николаевича, заложил духовные основы хвалынского общества, воплотившись в музеи, кар­тинную галерею, библиотеки, произведения местных художников и поэтов…

* * *

Свой вклад в развитие городка внесли русские старообрядцы. Скажем вкратце о судьбах этих людей.

Во второй половине XVII века в тихие Сосновые леса будущего Хвалынского уезда бежали расколь­ники из Центральной России.

В начале XVIII века Император Петр I сюда же выслал из Нижегородской губернии (Черноречье) опальных стрельцов-старообрядцев. Раскольники положили начало «починков», прятавшихся от розы­сков царских людей в горах и лесах. Эти «починки» быстро разрастались в селения и привлекали к себе не только одних старообрядцев, но и прочий беглый люд. Возникшие селения Акатная Маза, Сосновая Маза, Елшанка, Болтуновка, Подлесное, Апалиха оказались на земле Чудова монастыря, признавались его подданными и платили монастырю определенную подать (Саратовский край. Исторические очерки. Саратов. 1893. С. 30).

Немало сторонников старой веры принимало уча­стие в крестьянских восстаниях под руководством Степана Разина и Емельяна Пугачева.

Население города и сел уезда в значительной сте­пени (особенно беднота) держались старой веры. В фондах музея имеются интересные документы. Один из них предписывает полицмейстерам и уезд­ным исправникам строго следить за тем, чтобы раскольники не превращали свои дома в молельни и не строили для молелен новые здания.

Второй документ касается крестьян сел Апалихи и Демкино, которые в 1843 году в количестве 255 че­ловек перешли в раскол. В связи с этим саратовский губернатор предписывает хвалынскому земскому су­ду и приходским священникам дать объяснения и представить именные списки перешедших в раскол. Это не единичные случаи.

В городе обилие старообрядческих сект: беглопо-повцы, беспоповцы, бегунцы, спасовцы (они же дыр-ники), единоверцы и др. В 1840 году беглопоповскую секту в городе возглавила богатая купчиха Фекла Кривошеина. Она при жизни почиталась верующими как святая.

«Особенно усилился здесь раскол при разорении иргизских скитов, бывшем в 1837 году, когда многие раскольники, бросив Самарское Заволжье, нашли для себя убежище в Хвалынском уезде Саратовской губер­нии и образовали здесь знаменитые Черемшанские скиты, эту раскольничью «Палестину», свято почита­емую приверженцами распространенного по Волге «австрийского согласия». На Черемшане поселились раскольничьи епископы, отсюда пошли все указания поволжскому старообрядчеству, отсюда началось по-ставление священства для всех соседних местностей. Словом, здесь образовался крепкий центр по управле­нию поволжским расколом» (Бесплатное приложение к газете «Россия». 1906).

«Причиной тому была богатая семья Кузьминых-Михайловых, способная содержать раскольничью архиерейскую кафедру и укрывать ее от служителей Христа в восьмиверстном пространстве яблоневых садов, примыкавших к покрытым лесом горам. Кро­ме того, в Хвалынске установлена связь с казачеством Урала. Сюда на возах с яблоками разные «коноводы раскольничьи» в качестве кучеров препровождают беглых попов. У раскольничьих тузов все виды тор­говли и промышленности подобраны и направлены так, что они ими должны одалживать православных под условием перехода в их веру и распространять через это пропаганду», — читаем в одном из источни­ков XIX века.

Главой австрийского, или белокриницкого, толка являлись известные в городе купцы Михайловы и Толстиковы. Это в их садах на речке Черемшан скрывались мужские и женские старообрядческие скиты, в которых имелись подземные лабиринты; поэтому, когда полиция устраивала облавы на рас­кольников, они успевали скрыться, но редкие книги и рукописи полиция конфисковывала. Так, в марте 1853 года ночью хвалынская полиция с понятыми сделала обыск на Черемшане в доме купчихи Михай­ловой, у которой была молельня, и увезла, кроме икон и церковной утвари, 54 древних книги. Подоб­ные конфискации древних книг в Хвалынске проис­ходили в 1854 (два раза), 1857, 1858, 1865, 1866 годах. Книги, иконы и другие вещи увозили в Саратовскую консисторию.

В 1840 годах хвалынский купец Куранов в верхо­вьях реки Черемшанки строит водяную мельницу и закладывает фруктовый сад. Это место впоследст­вии было куплено у его жены под монастырь астраханским купцом Архипом Дмитриевичем Веховым. В 1860 годах выше пруда возник мужской скит, вскоре ставший монастырем (Черемшан 1).

Согласно запискам Самсона Ивановича Быстрова (архив музея), монастырь основал известный в старо­обрядчестве старец отец Серапион. В библиотеке мо­настыря хранились старообрядческие книги и руко­писи. Многие из них были привезены старообрядца­ми при возвращении на родину из Австрии и других зарубежных стран (по указу Императрицы Екатерины II 1762 года раскольникам было разрешено возвраще­ние на родину). Некоторые книги были написаны на коре и досках. Благодаря поддержке купцов монас­тырь быстро отстроился и занял как крупное земле­владельческое и торговое предприятие ведущее поло­жение. Монастырь владел землями и на Черемшане, и за Волгой; яблоневыми садами, огородами, мастер­скими, в том числе иконописной, книжной, пере­плетной, пасекой, водяными мельницами. В монас­тыре действовал старообрядческий храм.

К концу прошлого — началу нынешнего веков черемшанские монастыри стали средоточием россий­ского раскола. Так, в 1874 году, 17–18 мая, в мужском монастыре проходил епархиальный собор старо­обрядцев саратовско-астраханской епархии. На съезд прибыло до 30 священников и 60 мирян во главе с епископом Саратовским и Астраханским Мелетием. Кроме того, на съезде присутствовал представитель от Саратовского губернатора — г-н Сартори. На съезде решались вопросы о вспомоществовании нуждающе­муся духовенству, создании старообрядческих школ пения и чтения по приходам, о мерах борьбы с пьян­ством, об исходотайствовании признания за мужским монастырем юридических прав, о создании в нем лет­ней резиденции епископа.

В числе последних соборов, проходивших на Че­ремшане, собор 20 августа 1905 года во главе с архие­реем Иоанном, с участием 12 епископов, 40 свя­щенников и мирян. На соборе присутствовал представитель Государя — флигель-адъютант граф С. Д. Шереметев.

В начале XX века мужской монастырь оскудевает, беднеет. Дело в том, что по существу монастырь стал пристанищем престарелых и калек. Приток молодых мужчин почти прекратился. В 1908 году в монастыре обитало до 50 монахов, в основном старцев. Многие из них носили на теле тяжелые вериги — весом до 16 кг. Некоторые монахи для умерщвления плоти носили власяницу, то есть рубашку из грубого конско­го волоса. У игумена имелся целый набор различных вериг. Ковались вериги кузнецами села Подлесное (И. С. Абрамов. Под родным солнцем. Экскурсии по России. СПб. 1914.).

После смерти о. Серапиона в 1898 году монастырь возглавляют: о. Феодосии (до 1908), о. Пантелеймон (недолго), затем снова о. Феодосии до закрытия — осенью 1918 года.

Женский монастырь (Черемшан 3) организуется в 70-80-е годы прошлого столетия на базе скитов на землях хвалынских купцов Кузьминых-Михайло­вых. Особенно покровительствовала инокам Анна Кузьминична Кузьмина- Михайлова, завещавшая свое имущество племяннице Фекле Евдокимовне Толстиковой (мать Фелицата) — устроительнице и первой настоятельнице женского Черемшанского монастыря. В различные годы здесь проживало от 20 до 100 монахинь. При монастыре были земель­ные угодья, сады, мельницы (которые во многом удовлетворяли нужды местного крестьянства), пасе­ка. В 1885 году в монастыре построена церковь. Монастырь состоял из четырех женских общин, каждую из которых возглавляла игуменья. Игуменст­вовали: Повольга, схимница Олимпиада, схимница Изморада, мать Аполлинария и другие. Из четырех общин одна просуществовала до 1927 года.

Октябрь 1917 года стал тяжелой точкой отсчета гибели Черемшанских монастырей: один из них (мужской) был разогнан и превращен в детскую тру­довую колонию имени Джона Рида, другой монас­тырь превратили в женскую трудовую промысловую артель, просуществовавшую до 1927 года. Прервалась история не только Черемшанских монастырей и даже не просто старообрядчества, прервалась какая-то, возможно, очень важная, нить русской культуры в це­лом. Феномен стойкости старообрядцев, их веры пытались понять и объяснить многие умы. Нам кажется, наиболее близко к этому подошел К. Фе-дин… Печально, хотя, конечно, что-то и осталось: легенды, пещера монаха, склепы на кладбищах, увы, разграбленные и оскверненные, а еще ущелья и лес со святыми источниками; вот они-то и явились виновниками продолжения Черемшанской, но уже совсем другой истории.

Чудодейственные особенности Черемшанских источников были замечены еще монахами, многие из которых имели родственников в городе и, таким образом, слухи распространились в среде состоя­тельных сословий. Традиция выезжать на Черемшанские воды появилась у дворян и купцов, которые в целительной зоне стали строить дачи; вскоре сюда потянулась состоятельная публика со всей Волги — полечить больные желудки хвалынскими яблоками, содержащими особое сочетание ценных элементов. В конце 20 годов на месте монастырей возникают санатории, дома отдыха. Основную группу составля­ют больные с заболеваниями сердечно-сосудистой си­стемы, органов дыхания нетуберкулезного характера, различных форм неврастении. Основными лечебны­ми средствами здравниц являются климатические ус­ловия. Атмосферное давление здесь понижено, темпе­ратура очень устойчива, колебания ее по годам очень малы и в сочетании с нормальной влажностью вос­принимаются благотворно. Главная особенность за­ключается в богатой ионизации воздуха (от 600 до 3 000 аэроионов в кубическом сантиметре воздуха). Особую ценность представляют целебные «Черем-шанские туманы» (аналогов которым нет), возни­кающие островками в санаторных ущельях. Этому необычному явлению и его действию на больных по­священо немало исследований курортологов. Об эф­фективности черемшанского лечения говорят много­летние результаты: 80-90% больных выписываются с нормальным давлением. Таким образом, Хвалынск стал курортным городком.

* * *

Редкое сочетание благоприятных экологических, ландшафтных факторов на границе Средней и Ниж­ней Волги, степи и лесостепи создавали особые усло­вия в наших широтах для занятия любыми видами хозяйственной деятельности начиная с каменного века. Маленький клочок земли сосредоточил в себе огромное количество памятников материальной культуры человека. В археологической науке, когда речь идет о Хвалынске, постоянно звучит слово «впервые» — впервые изучено, впервые выделено и т. п. Многие из открытий получили европейскую известность, стали общенаучным достоянием; даже конструктивная схема культур, этносов, судьбы ко­торых пронеслись в хвалынской истории, оставив материальные следы, поражает специалистов, давно признавших здешние места археологическим запо­ведником.

Обнаружение именно здесь следов деятельности человека эпохи палеолита, останков человека неан­дертальского типа объясняется условиями, которые сложились в эпоху оледенения. Небольшая террито­рия была коридором, оставленным Хвалынским (Каспийским) морем и ледниками. Здесь странство­вал человек вслед за животными, останки которых представлены в хвалынских нахождениях. Сменив­шие мамонтов археологические культуры отмечены слитными элементами лесных и степных культур, со­единенных условиями пограничной зоны в пестрый, с трудом поддающийся разматыванию клубок. Круп­нейший в Европе Хвалынский энеолитический могильник IV тысячелетия до н.э., раскопанный под руководством исследователя Поволжья и Приуралья И. Б. Васильева, имеет обширную историографию, публикации в Германии, Франции, Англии, Греции и других странах. Материалы, содержащиеся в 160 по­гребениях, во многом изменили представления о жиз­ни древнейших скотоводов, позволив реконструиро­вать социальные отношения, обычаи, быт предков.

В результате в Волго-Уралье определились контуры новой культуры — «хвалынской», стали понятны некоторые процессы этногенеза на обширной терри­тории.

На высоких вершинах горных отрогов в VII—VI в.в. до н.э. угро-финскими племенами было создано око­ло двадцати городищ с мощной системой укрепле­ний, сдерживавших натиск скифо-сарматской степи. Эти памятники производят неизгладимое впечатле­ние, оставаясь объектом внимания нескольких поко­лений ученых, туристов. Материалы хвалынских памятников пополнили музеи Поволжья, Москвы, Санкт-Петербурга; некоторые из них, такие как Сосново-Мазинский клад эпохи бронзы, описанные в энциклопедиях, школьных и вузовских учебниках, стали хрестоматийными. Всего же на этой террито­рии открыто около тысячи памятников различных эпох. Подобная концентрация является для России исключением и может быть объяснена только при­родными факторами.

[540x405]Именно эти факторы, — «игра природы», сохра­нившая на небольшом клочке суши доледниковый «затерянный мир», спрятавшийся на самых высоких в Приволжской возвышенности хвалынских горах,— побудили Правительство России создать Националь­ный парк, тем самым определив Хвалынску судьбу курортного, туристического центра.

Как заповедь, как призыв ко всем хвалынцам звучат крылатые слова:
БЛАГОСЛОВЕН ХВАЛЫНСКИЙ КРАЙ! ЗЕМЛЯКИ, СОХРАНИТЕ ЭТО ЧУДО!
ВИКТОР НЕПОЧАТЫХ
Источник информации
Точка на карте