Четвертый день к ряду не было дождя - вот что меня более всего удивляло. А ночами на севере синеватыми точками светились звезды. Я их видел в третий раз за свою жизнь, если не считать эти странные тихие ночи за один.
Здесь, на северо востоке, обыкновенно бывает холоднее, чем в Тороше, сказывается близость гор, но сейчас я даже ночами потел в двух своих куртках. В полдень над болотами поднимались тяжкие облака вонючих испарений. И над Кит-Карналом туман висел гуше обычного. Я не переставал этому изумляться.
В среду, шестнадцатого марта, я подкреплялся похлебкой из пойманного накануне сома и уже собирался мыть миску с ложкой, но тут из зарослей ольховника показался растрепанный небритый мужчина неопределенного возраста. Может, лет тридцати пяти, а может, и всех пятидесяти. Справедливо рассудив, что он, возможно, голоден, я учтиво пригласил его разделить со мной трапезу, благо похлебки оставалось еще чуть не полкотелка. Путник не отказался.
Пока он ел, я внимательно рассмотрел его. Он был в самом деле небрит: недельная щетина вкупе со взлохмаченной, отродясь не знавшей ножниц и мыла шевелюрой придавала ему на редкость неряшливый вид. Засаленная телогрейка, невозможно уже понять какого цвета, мятые матерчатые штаны и неуклюжиые сапожищи в засохшых пятнах тины и грязи тоже не делали из него принца. Я предположил, что это какой-то опустившийся старатель, бредущий с прииска в людные места.
Не могу назвать себя образцом опрятности, но даже в этом забытом всеми захолустье раз в два дня я ножом соскабливал с подбородка отросшую щетину и регулярно чистил верхнюю куртку.
Насытившись, путник поблагодарил за угощение и, сославшись на спешку, собрался уходить.
- Я - послушник Назар Кичига из Тороши. Не назовешь ли себя, мил-человек? - спросил я как мог сердечно.
Путник задержался, глядя на меня с интересом, как мне показалось.
- Я вовсе не человек, - сказал он просто. - Я - Весна.
Надо ли говорить, что я удивился такому неожиданному ответу.
- Весна? - переспросил я, собираясь с мыслями. - Но ведь Весна - это явление, а не существо.
- Несомненно, - подтвердил он. - Я и есть явление. Поскольку же ты - человек, меня ты видишь в образе человека. выдра, к примеру, увидит меня выдрой.
- Но, - возразил я. - тогда ты должен выглядеть как молодая девушка, красивая и пригожая.
- Кто тебе это сказал? - изумился Весна. - Чушь какая! Будешь тут красивым, по грязищи всю жизнь чатая! (Он так и сказал - чапая.) Да и заставь попробуй девку всю жизнь по грязи чапать, тепло за собой тянуть! Это я, дурень старый, тяну лямку. Привык уже, верно. Однако, извини, некогда мне болтать. Почитай, двести лет я в ваш край не наведывался.
- Что же привело тебя теперь? - воскликнул я, ибо ни для кого не секрет, что Шандалар давно уже не знал времен года.
- Тень пропала. Раньше звесь повсюду лежала Тень, вот мне ходу и не было. А теперь пропала, я и пришел. Ну, да встречи через год, послушник.
Весна повернулся и ушел на север, а я еще долго глядел ему вслед, держа перед грудью деревянную миску.
Когда же я взглянул на юг, миска выпала из моих остолбеневших рук.
Там, откуда пришел Весна, полнеба очистилось от облаков, и ничего более голубого и прекрасного я никогда прежде не видел.
А посреди всего этого великолепия ослепительно сияло Солнце.

Назар Кичига, послушник. Приход Тороши,
летопись Вечной Реки, год 6946-й.