Слово "чмо" я впервые услышал в армии, когда проходил срочную службу. Люди многоопытные объяснили, что чмо - это человек с Московской области. Почему с Московской, а не с Нижегородской или Курской? Откуда столько всенародной любви, чтобы возвести в особый ранг человека из отдельно взятого региона страны? Помнится, что к москвичам не было какого-то предвзятого отношения, но все же слово из словаря не вычеркнешь, оно прочно вошло в лексикон, не только армейский, но и бытовой. Советские солдаты, как и всякие мыслящие люди, пытались с помощью логических умозаключений понять откуда корни этого слова. Не знакомые в большинстве своем с теорией слоообразования, мы принимали за истину утверждение в том, что все москвичи "чмыри", а потому и называть их иначе нельзя. На принадлежность к чмырям проверяли всякого. При этом, данные из военного билета и строевой части не имели никакого значения. Чмом мог оказаться любой, даже и не призванный из Московии. Служба, в тоже время, показывала, что отдельные москвичи вовсе чмырями и не были, загадочным оставалось одно - почему же они были призваны из Москвы и ее окрестностей.

Советская армия - коллектив дружный и многонациональный. Дружба проверялась постоянно. Первый месяц в отдельной казарме молодых солдат - это называлось "на карантине" - начался с проверки дружбы кавказских и славянских народов. Почему-то грузины объединились не со славянами, а с армянами и пошли родимые друг на друга, стенка на стенку. Ничего особенного не произошло: несколько ссадин, разбитых в кровь носов. Прибыли славянские командиры и замполиты. Армяно-грузинское восстание было подавлено. Правда победа осталась за ними. И они сразу продемонстрировали, что забитым меньшинством, то есть чмом, быть не желают. 

У нас в бригаде служили буряты, татары, узбеки, таджики, грузины, армяне, русские, белорусы, киргизы, каракалпаки, украинцы, азербайджанцы, дагестанцы и другие, я пожалуй всех и не знаю. Было много сибиряков, то есть - земляков. "Любовь" была всеобщей. Все национальности "обожали" друг друга, все старослужащие "любили" "духов", все солдаты в целом "любили" как отцов офицеров и прапорщиков, особая "любовь" была между офицерами и прапорщиками. У каждого в лексиконе было хлесктое и короткое как выстрел словечко чмо. И каждый мог это слово сказать своему врагу, но за него надо было отвечать, потому, что более дерзкого определения не было.

По законам словообразования слова могут долго жить отдельной жизнью. Сколько лет отпущено слову чмо? Будет ли это слово по-прежнему ругательным или со временем человек сможет гордо называть себя: "Я - чмо". А вдруг это слово будет заимствовано и станет международным? В 1985 году у нас в бригаде слово чмо знали все, в том числе и те, кто едва-едва владел русским языком или вовсе им не владел и даже не знал членов политбюро и не мог перечислить страны, которые входили в организацию Варшавского договора.