Новая поэзия Алины Витухновской

У Андрея Платонова есть рассказ о девочке с перевернуым зрением. В силу особеностей природного свойства она видела мир перевернутым вверх ногами. Но именно эта аномалия открывала ее зрению и чувству истинную природу вещей.
Иногда мне кажется, что эта мудрая притча написана об Алине Витухновскои и ее поэзии. Для читателей путь к поэзии Витухновской основательно захламлен всевозможными сенсационными судебными процессами, где Алина нередко выступала не только как жертва, но и в качестве режиссера этих дурных спектаклей. В 20 лет кто же не соблазнится шумихой вокруг своего имени, роскошными снимками в глянцевых журналах, фиксирующих каждый твой шаг. И уж совсем стороной проходит ее поэзия. Зато аресты, следствия, доследствия, освобождения под подписку о невыезде, снова арест и снова освобождение сразу ставят Алину в центре внимания.
Сколько графинов разбили футуристы на своих выступлениях, прежде чем общество обратило внимание на их поэзию.
Витухновская по количеству «разбитых графинов» давно обогнала и Каменского, и Крученых. Только жаль, что все они разбиты об ее голову.
Алинин талант замечен сразу. Сложность в том, что сама она не считает поэзию делом важным. В ее причудливом трагическом мире царит бесконечное и безраздельное зло. Ее удивляет жизнерадостность всех поэтов. Это трагическая поэзия, в полном смысле этого слова.
 

Наступила осень.
Мне все равно
Будет Гитлер, тоже скажет:
«Здравствуйте, дети!».
А я отвечу:
Я уже смотрела это кино,
Я уже снималась
в этом сюжете».
 

Русская литература всегда стремилась к добру и считала, что зло - лишь досадное недоразумение на фоне всеобщей гармонии. Поколение двадцатилетних исходит из того, что зло - естественное и непреодолимое начало мира. Сказки про социальную и мировую гармонию их нисколько не привлекают. Они, как загипнотизированные бандерлоги, пристально всматриваются в пасть удава Каа, часто не понимая при этом, что удав их вот-вот заглотит.
 

Но если Вы, Адольф,
желаете вновь Войны,
Я, конечно, выйду за Вас,
и стану Вашим
Ручным пистолетом,
личным чувством вины,
даже
Голубым червячком,
убитым под каблучком,
Молчуном
о тайном Вашем Ничто
Нас в конце убьют
Партизаны О6ротных сторон
Ну и что?
 

Глубокая философия и особая чувственная метафизика мирового зла.
Поиски любых аналогий с поэзией Витухновской заводят в тупик. Для мещан она всего лишь возмутительница общественного спокойствия. Для благообразных эстетов ее поэзия - цианистый калий. Никто из критиков не предсказывал появление такой поэзии.
 

Что-то несчастливое,
как еж в костылях,
На цветной картинке
с оранжевой надписью «Рай».
Неуютно подлое,
как мертвый вдруг
котенок в руках,
Яростное, праздничное,
как глупый настоящий трамвай.
 

Поэзию Витухновской невозможно принять, как невозможно приветствовать ураган или землетрясение. Но не замечать эти мощные подземные толчки - значит оставаться в сладостной слепоте крота, не подозревающего о существовании "обратных сфер".
После стихов Алины даже позия Маяковского иной раз кажется пресной. Такого трагизма русская поэзия ХХ века еще не знала.
 

Стало легче,
Как Мересьеву после того,
как в некотором отдалении—
от себя он узрел
свою понятную ногу,
И узнал, наконец,
что жизнь
есть всего лишь
процесс разложения.
Богу..............

Разумеется, здесь нельзя не вспомнить образ, который Маяковский приводит в своей статье «Как делать стихи». Он обещает беречь возлюбленную, как солдат бережет отрезанную ногу.
У Маяковского - отчаяние любви.У Витухновской — отчаяние смерти.
Многие удивляются, как можно жить и создавать новую поэзию, сотканную из запредельного отчаяния. Оказывается, можно. Как говорил ныне отвергаемый многими Владимир Владимирович, если «слова говорят о том, что болят, молодеет и лад баллад». В поэзии главное - энергетика. И часто энергетика - это боль.
На фоне господствующей ныне скучноватой рифмованной филологии, которую многие по неведению принимают за поэзию, лирика Витухновской резко различима, как подлинник среди бесчисленных подделок.
К сожалению, многие не чувствуют ее великолепную артистическую иронию. Не понимают, какая бездна вкуса, изысканности и, еслт хотите, культуры кроется в исторических и философских реминисценциях.

А из прищуренных дверей
Вам ухмылялся старый Фрейд.
Он редактировал любовь,
Он знал пунктиры ваших снов
И удалялся от земли
Под дивный вальсадор Дали...

Новизна и свежесть этой поэзии очевидны для всех, кто вообще способен воспринимать новое.

http://drugie.here.ru/alina/obraz/newpoetry.htm