Сижу я на ступеньках строящегося дома моего знакомого, топчу ланч после трудового пол-дня оглядываю окресности. Окресности эти выходят на задний двор (бэкярд по буржуйски). Этот самый бэкярд примыкает к другому, соседскому бэеярду. Где-то за ёлками, за тепличкой и ещё какими-то деревьями вижу что-то знакомое, но что не могу понять в течении нескольких секунд. Потом до меня доходит, что я смотрю на дерево, которое в Сквире называлось "осокір". Этот осокор огромный, заслоняет горизонт, но тем не менее меньше того что я видел в той же Сквире у соседей через дорогу в их "бэеярде", шум листьев которого постоянно присутствовал в нашем дворе. Был ветер возле поверхности, не было, там, в вышине постоянно шелестело. Это было так умиротворяюще, особенно в жаркий, безветренный день, когда всё и все затихали где-то в час, пережидая жару. Ко мне приходил Длинный, мы садились на на бетонный блок под вишней. Пахло свежескошенной травой, которую мы с дедом только привезли. Ветерок иногда подхватывал лёгкий запах бензина от многочисленных моторов. Мы сидели, лениво перекидывались словами, планировали ночные покатушки. А осокор шумел. Ему помогал когда-то другой осокор, который посадил мой дед на углу за забором. Но потом в дерево попала молния и отщепила треть дерева. Осокор выстоял. Там где кора сгорела и обвалилась и обнажился ствол, осокор пытался залечить сам себя: кора по краям раздулась, стала похожа на губы. Сколько я себя помню, осокор всё хотел сжать эти губы и закрыть рану. Но он был слишком высок. На моей памяти молния била в него по крайней мере два раза. У него осталось не много ветвей. В конце-концов он сгорел и ствол начал разрушаться изнутри. Когда его спилили, остался пень размером в приличный обеденный стол (или это я был малым?)
У этих деревьев листья на ветру трепыхаются как блёсны, одна сторона тёмная, другая светлая. Такое себе инь и янь по-украински. Вот сижу я, смотрю на осокор в канадском бэкярде и думаю: "А было бы хорошо сейчас пробраться между ёлок, перескочить забор, обойти тепличу и очутиться уже в украинском дворе, под соседским осокором, перейти дорогу, поднять железную лямку ворот и войти в свой двор. Хотелось так помечтать, но не получилось. Я, кушая ланч, слушал Gogol Bordello. Он "наш" иммигрант, но поёт на английском. Не могу я себя представить в Сквире, я английский понимаю. Чужая речь, а я понимаю. Я не раз ковырялся в мотоцикле у деда во дворе под аглицкую музычку, но для меня слова сливались в поток звуков и разобрать чего-либо без предварительного ознакомления с текстами я не мог. Короче, "Не той тепер Миргород, Хорол-річка не та"...

А Сквиры больше нет. Родственнички получили наследство и, по всей видимости, продадут, отдадут гнездо в чужие руки...